Идиот! Точно, идиот!

В итоге он никуда не отпускает Стайлса. Особенно зная, что ему самому там гору посуды любимые друзья оставили. Можно радостно и на мелкого половину скинуть. Переночует у них: в гостиной вполне нормальный диван. Если, конечно, сегодня на него ничего не пролили. Ну вот не может он просто так выгнать ребёнка в ночь и на мороз. Хотя и до общаги недалеко, и на улице относительно тепло, и здравый смысл внутри вопит, что нужно держаться от пацана подальше. Но здравого смысла у Томлинсона отродясь не было. И что бы там сейчас не шумело, он это слушает вполуха. И тянет Стайлса к двери. Сцепив с себя гирлянду, которую кудрявый расхититель, как оказалось, снял у них с какой-то праздничной бутылки, Луи намотал её на оленя. А потом велел Гарри помогать запихивать его в дом. Внутри – пьяноватое копошение. Парни не спят, они понуро ползают по гостиной, решив не оставлять бардак до утра. Не самая удачная вечеринка, если после неё на это хватает сил. Как-то совсем не празднично. А где отголоски веселья? Сплошная тишь, да гладь. Но тут заявляется Луи. И его олени. Один светится в огоньках, другой - своей ебанутой улыбкой. И естественно, они вламываются в дверной проём, шатаясь, всё сшибая на ходу и весело вопя. - Луи, что за херня? – удивительно, но этот жёсткий окрик исходит от Лиама. И похоже, что сегодня эта ведущая фраза Пейно. - Прости, переросток, - тут же поворачивается Луи к Гарри, изображая на лице искреннее сочувствие, - но я так и думал, что они будут против, что я тебя впустил. Давай, вали отсюда. Гарри шутку понимает, стоит и хихикает, пока Томлинсон с гордым видом тащит своё ворованное добро. Найл тоже начинает ржать. Зейн пока ничего не понимает и крутит головой, не зная, поддерживать ли Лиама, или угорать со всеми над новыми пьяными закидонами Томмо. - О, чуваки, пока вы не выкинули Стайлса, сфоткайте нас на олене, - горланит Луи, в основном, чтобы ещё больше позлить Пейна. - Я сейчас ТЕБЯ выкину! Луи! Ты его украл! - Не крал, а добыл! - Расскажешь это соседям! Так, неси его, где взял! Луи смешливо морщит лоб и разводит руки в стороны, мол, ну что за нелепость. - Я понятия не имею, где его взял. Где-то на улице. - Нет, нет, Луи, так не пойдёт, - Лиам машет каким-то полотенцем, отгоняя Томлинсона от прохода к лестнице, чтоб он не попёр свою ношу на второй этаж. – Нужно вернуть его раньше, чем семейство Прайсов обнаружат пропажу. - Мой оленьо, не отдам! Хочу оленя, – надрывается Луи, оседлав того сверху и обняв за шею. - Я тебе подарю такого-же, только не ворованного! После нового года на них в садовом будут скидки, могу тебе всю упряжку Санты купить! - ААА!!! Мой олень! – ноет Луи. Ну да, в жаре его раскатало. Конкретно. Да и Пейн, будь он трезв, так бы не орал и не цеплялся, как идиот, в пластиковые ноги животного. – Гарри! Помоги! Пейно, я тебе сейчас в ухо плюну! - Я тебя тогда на твоём шарфе повешаю! – грозно сообщает Лиам. Ещё и отмеревший Зейн несётся ему на подмогу с визгом. - Не тронь моего Ли! - Братко, но ты то чего не за меня! – возмущается Луи, когда брюнет тоже пытается снять их Трандуила-недоростка со спины оленя. Но Малик сегодня, похоже, - не самая устойчивая фигурка. Томмо кидает на оставшиеся незадействованные лица умоляющий взгляд. – Ни, Гарри! Убивают! Стайлс, тоже стоящий «ни шатко, ни валко», похоже, наконец, понимает, что это всего лишь дурашливая потасовка, несмотря на воинственные лица Пейна и Малика, и рыдающего Томлинсона. Потому что Найл начинает гоготать во весь голос, падает, хватается за живот и начинает бить ладонью по полу. Вот тогда-то Стайлс-супермен и летит вперёд, выбрав для себя сторону. Он с разбега врезается своей тушей в Лиама и Зейна, и те отлетают, как выбитые кегли. Луи победно верещит, вскидывая кулак вверх и с радостным кличем перехватывает оленя за туловище и несётся наверх к своей комнате, поручая Стайлсу тащить заднюю часть. Они добегают до спальни, вваливаются внутрь, с визгом замыкают дверь, после чего в неё начинает тарабанится жаждущий расправы Лиам. Луи, Гарри и олень забиваются в дальний угол, придвигают перед собой компьютерное кресло как баррикаду, и сидят, глядят сквозь щёлочки, ожидая вражеского наступления. И, конечно, хихикают. А потом слышно, как Зейн, успокаивая Пейна, тащит того вниз. Вскоре у комнаты раздаётся голос Найла. - Лиам поставил будильник на шесть утра, так что спать осталось недолго. Уж вас он точно поднимет в первую очередь, – сообщает Хоран, и смеясь уходит, скорее всего, в свою комнату. Ни Луи, ни Гарри, так рано вставать не нужно, но то, что их точно распинают ещё до рассвета, сомнений нет. Но Томлинсону сейчас посрать. Он гордо отвоевал обе свои добычи. Так что с видом победителя заваливается на кровать, прям в верхней одежде, и загребает с собой и Стайлса. Может же он себе позволить хоть один день в году ни о чём не думать. *** Утро было жутким. Естественно, его уже «вообще не друзья» толпой долбили в несчастную дверь, пока ничего не понимающий Луи не открыл глаза и не увидел спящего рядом Стайлса. Кудрявого уже распинывал сам Томмо. Стянул с кровати с максимально хмурым видом, и, ничего не говоря, побрёл на кухню. Парни и не ждали, что Луи будет в такую рань особо деятельным. Сунули ему кружку с кофе под нос и безапелляционно заявили, что он должен вернуть оленя, где взял, пока пропажу не заметили. Тот возмущаться не стал, только рожу дурную скривил, высунул язык. Стайлс тоже молча побрёл с ним, помогая спустить оленя в гостиную. А как ночью Томлинсон сам его до дома допёр? Говорят же: пьяным – море по колено. И они все впятером по темноте выползают на улицу. - Да я не знаю, где он был, – подвывает Луи, когда, видимо, в рамках воспитательной программы Лиам отказывается называть номер дома, заставляя Томмо самого вспомнить, где он совершил своё злодеяние. В итоге, приободрённый морозом, и уставший от морали Пейно, Луис начинает носится по округе, а затем, под истошные крики Зейна: «Луи, фу, фу!», откусывает часть морковного носа от слепленного кем-то снеговика. Скорее всего, соседи по воплям Малика решили, что он выгуливает какого-то нерадивого питомца, который всё тянет в рот. Так и пищевую инфекцию подхватить недолго. Так что Томлинсон получает по шее, Лиам за это получает подножку. В итоге они сцепляются и кубарем катятся с горки, и их, облепленных снегом, приходится ещё и разнимать. После этой возни замерзающий Лиам понимает, что они теряют время, называет адрес и они всей толпой возвращают оленя на законное место, а потом, как оголтелые, несутся оттуда, на перегонки, врезаясь друг в друга, и валясь на нерасчищенный тротуар. *** В отместку сразу за все прегрешения, Лиам заставляет тащиться всех на вокзал, чтобы проводить его. Непонятно из каких побуждений Луи предлагает проводить через пару часов и Стайлса. Друзья делают вид, что это предложение совсем не странное, так что в двенадцать они стоят с Гарри на перроне, предварительно даже помогая парню приволочь его багаж. Все зажимают кудрявого на прощание. Обнимает его и Луи. Только не удерживается и щипает Стайлса за задницу. Тот размыкает свои пухлые губы, вытягивает их трубочкой, округляет глаза, и похоже, никак не может придумать, что сказать. И всё - картинка зависла. - Вали давай уже, – толкает его старший провокатор к вагону. – Будешь стоять с таким аутистическим еблетом, отправку пропустишь. Гарри, не меняя выражения, медленно залезает в вагон и контужено машет, пока двери не закрываются. - Чего это его накрыло? – удивляется Найл. - Да он всегда такой, - отмахивается Луи, делая вид, что он вообще ничего не знает и не при делах. - Ура, Пейно уехал! Так, бегом домой. Жрать и спать! *** Похоже, предпраздничный Луи, да ещё и умасленный двумя подарками, был настолько добр с ебанёнком, что тот решил испытывать свою удачу и каждый день названивать Томмо из родительского дома по видеосвязи. И первому звонку Томмо был вполне рад. К тому времени он как раз успел выспаться. Мелкий сообщил, что успешно добрался и теперь кукует в своей детской комнате. Которою, собственно, он Томлинсону и показывает. Но не сказать, что хоть что-то видно. Связь подтормаживает, поэтому вся картинка смазанная. Да и не похуй ли ему, как там у Стайлса его люлька выглядит. Второй раз пацан звонит утром в сочельник, поздравляя Луи с Днём рождения. И тот в ответ благодарит за подарки. - Если парни остались с тобой, вы собираетесь как-то отпраздновать? - интересуется Гарри. - Ну, что-то мы запланировали, но по-простому, – вполне охотно делится Томлинсон. Он действительно счастлив от того, что его парни остались сегодня с ним. – Будет только пицца и пиво. Придёт ещё пара ребят: одногруппники, которые живут в этом городе. Мы даже план на вечер составили. Будем пьяными наряжать елку всякой ерундой. Уже вырезали наши фейсы в виде шаров. - Украшаете ёлку своими лицами? – гогочет Гарри. - Уверен, что смогу победить в битве, чтобы моё табло было на самой верхушке в виде звезды. Хорошо, что вас с Пейно нет, так что у нас сейчас шансы равны. - Да, я бы просто поднял руку и повесил звезду без проблем. А у вас троих так не выйдет, - поддерживает его лёгкий разговор Стайлс. Видно, что он от этого счастлив, как маленький. - А завтра решили с ребятами пойти в клуб, встречать Рождество в толпе. Просто будем бухать и плясать. - Это отличный план. Лучше, чем сидеть и раскисать! Томмо прощается, внутренне себе аплодируя. Это был их самый адекватный разговор из всех. И, возможно, самый приятный. Луи счастлив, что есть тот, кому было важно поздравить его. Конечно, это ни мама, ни сёстры, ни его девушка. Но в этом году впервые Луи так резко не переживает из-за того, что про него забыли. Потому что, очень важный для него человечек о нём помнит. И желает быть особенным хотя бы в том, что успел его поздравить раньше других. О чём дуралей и написал в сообщении ещё в четыре утра, разумно предположив, что звонком хеппибёздника лучше не поздравлять. А потом, когда Томмо проснулся и ответил, тот, естественно, позвонил. Чёртов Стайлс, вот что ты с ним делаешь??? В следующий раз мальчишка вышел на связь утром в Рождество, поздравлял в каком-то до отвратительного нелепом костюме оленя, в котором его щёки смотрелись ещё больше, чем обычно. Потом он стал звонить и сообщать, какой у него с семьёй план на день. И пропадал. Вечером он перезванивал и делился, удалось ли выполнить задуманное. И Луи было интересно. В ответ он слал дурацкие фотки подстав для парней, разок кинул видос с одной домашней репетиции. Но потом Стайлс охренел, и как-то вечером спросил, не показалось ли ему, что Луис схватил его за задницу. После этого всё их общение, если Томлинсон принимал вызов, состояло в том, что он молча показывал пацану фак. И прочие комментарии были излишни. *** Пейн возвращается пораньше, как и обещал. Как раз к днюхе Зейна успеет помочь подготовиться. Заранее нарисовывается и Стайлс, за каким-то хером сокративший свою поездку к семье. Добрые парни сразу же предлагают ему потусить у них оставшиеся дни, рассудив, что конфликт с психованным донкастеровцем улажен. Ну, что ж, теперь Стайлс ещё ближе, чем хотелось бы. И, конечно, Луи обходит его по стеночке за километр. Ведь у пацана вид такой, словно он снова хочет с ним очень серьёзно поговорить. А Луи уже давно мечтает оторвать свою предательскую руку, из-за которой у мальца явно появились вопросы. Предполагает он конечно одно: Луи по-тупому шутит. Ну подумаешь, ущипнул. Что тут такого? Они дел и посерьёзней наворотили. Томлинсон вот несколько дней, красный как рак, пытался переварить их ночные похождения. И его даже не смущает, что они вместе спали на его кровати. Но смущает то, если память его жестоко не наёбывает, как он льнул к груди парня там, на заднем дворе, как переплетал свои пальцы с его у мальчишки в карманах, стараясь согреться. Как позволил идиоту не только обмотать себя гирляндой, но и положить свои ладони себе на бёдра. И это нихрена не объятия бро. Так что щипок за задницу – это вообще цветочки. Луи, конечно, надеется, что он упился так, что валялся в каком-нибудь сугробе и ему это спьяни всё приглючилось. Но вот раскиданные теперь по всему дому фотки с битвой за оленя, которые Найл не только наделал, но и распечатал, намекают, что что-то точно не привиделось. И, скорее всего, всё. В общем, избегая друг друга, они теперь временно живут вместе. Так что у них у всех есть целая неделя так друг друга заебать, что бы их группа навсегда распалась. Но первые дни, на удивление, проходят весьма лампово. Парни репетируют, что-то поют под акустику, играют в настолки и плойку, вместе смотрят фильмы. В общем, радуются каникулам. Правда, естественно, недолго. Потому что не бывает всё время всё хорошо. На третий день их беззаботности Луи становится дурно, и он весь покрывается сыпью, отчего делается ещё более раздражительным. Он понятия не имеет, на что могла появится аллергия. Так что всем заявляет, что это реакция на Стайлса. Томлинсон весь чешется, шипит, и напоминает поросёнка с проказой. Парни даже начинают обходить его стороной: а чай он заразен. Даже Стайлс к нему не липнет. Хоть один плюс. Парни, возомнившие себя докторами, не иначе, ставят свой диагноз: ветрянка. И уже готовят вещи, чтобы бежать по съебам на время, пока их чесоточный дружок не придёт в норму. Но вызванный на дом настоящий врач их обламывает: высыпания совсем не похожи на те, что встречаются при этой болезни. - Значит всё-таки аллергия на рожу Стайлса, – в очередной раз шутит Луи, но он этой шутейкой достал уже не только Гарри. А это, в принципе, и есть его цель. Так что Томмо эту фразу ещё раз сто скажет. В итоге врач прописывает их злобному лидеру гормональный препарат внутривенно, настоятельно рекомендуя пока не налегать на спиртное (зашибись, перед самой днюхой Зейна), а следом, когда пройдут симптомы, ну очень неприятную процедуру по выкачиванию желчи, мол, проверим, посмотрим. - Посмотрят, какие демоны в тебе сидят! – усмехается Малик. - Давно думал, что тут справится только экзорцист, - поддерживает Найл. Так что вместо отдыха Луи должен таскаться на уколы в больницу. А оставшиеся доделывать уже у универовской медсестры. Хорошо хоть, что дикая почесуха после введения препарата стихает уже через два дня. Но вот сыпь начинает сползать только к седьмому. Тут уж Луис просто не может упустить возможности поглумиться и сам цепляется к Стайлсу, предлагая ему то обняться, то прильнуть по-братски, щёчка к щёчке. Гарри на эти предложения смотрит с сомнением, недовольно вытягивает губы, хмурит брови. Как если бы Томмо нажрался чеснока и с довольным видом предлагал бы поцелуи взасос. К тому же кожа у парня сейчас на ощупь – как наждачка с крупной зернистостью. И то, что он выглядит мягко говоря не очень, доставляет ему какое-то садистское наслаждение. Должен же он находить хоть какие-то радости в этом облачном будущем. Ведь ему ещё предстоит не самая приятная процедура. И она всё приближается. И за день до её проведения Луису почти ничего нельзя есть. С голодухи он вообще звереет. Жаль, что Стайлс этого не понимает, и приходит с утра, якобы поддержать. К тому же ебеня поднимает его вообще очень рано, объявляя, что они поедут кататься на коньках. Мол, отвлекающий манёвр, чтоб не думать о жратве. Гарри Стайлс на коньках стоять вообще не мастер. Так что Луи не в восторге от этой идеи, потому что не хочет проводить половину дня в травмпункте. К тому же, у всех январские сессии, вообще не до покатушек. Но друзья решают поддержать их маленького басиста. Они идут на каток впятером, и почти здорово проводят время, пока Стайлс уже через час не решает всё испортить. - Так, всё, сворачиваемся, – какого-то хрена командует ебанёнок. – Если Луи простынет, у него начнётся насморк, процедуру перенесут. И тогда ему придётся снова голодать. А он итак кошмарно худой. Такое ощущение, что Стайлс про его процедуру знает больше, чем он сам. Луи только в курсе, что в него на несколько часов через рот запихнут трубку и это будет пиздец. Парни переглядываются и хихикают. А Томмо, как всегда, ощетинивается, полагая, что, если Стайлс совсем потеряется, и снова к нему подползёт с наставлением нацепить рукавицы, он ему нос откусит. А когда он их всех начитает гнать домой, ссылаясь на заботу о Томлинсоне, Луи уже хочет съесть его целиком. С особой кровожадностью. Уже и друзья думают, что Гарри переплюнул в докучливости даже Лиама. И с этого хохочет даже сам Пейн. В итоге Гарри вот как выгнал их утром, так и погнал обратно домой. Словно выгулял свое маленькое стадо. Удивительно, но все решили подчиниться. Хотя Луи с криком и хватался за деревянный бортик катка, пока кудрявый, подняв его ноги в воздухе, тянул его в сторону к лавкам, чтоб снять с него коньки. *** После активных гуляний-катаний парни устраиваются перед телеком, пока их зеленоглазый неугомонный друг там чем-то громыхает на кухне. В итоге он притаскивает Луи здоровенную кружку ни с чем. - Ты воду всё это время готовил? – интересуется тот, скептически поднимая бровь. Он уверен, что это какая-то дибильная шутка. Даже парни делают озадаченные лица. - Это не вода! Это куриный бульон. Самое оптимальное, что тебе сейчас можно. С постными галетами. Ты как вообще к процедуре готовишься? - Мне только перечислили, что нельзя есть. И мне показалось, что запрещено всё. Так что я решил, что просто ничего не буду есть. - Луи, ты что маленький! – возмущается Стайлс. И с совершенно огорчённым видом качает кудрявой головой, когда тот демонстрирует ему язык, а парни в один голос радостно улюлюкают. Тут взрослых – вообще ни одного. - Не еби мне мозг, детка, – отмахивается Луи, пытаясь понять, какой там сюжет у этого фильма, потому что эти говнюки не желают ставить на паузу, пока приставучий дуралей составляет ему меню. – Так что, мне весь день на воде с сухарями сидеть? – он подносит свой нос к кружке и подозрительно принюхивается. - Я погуглил, что тебе можно, – продолжает нудить Стайлс, славно так смотрясь в своём этом белом передничке с подсолнухом, что Томлинсон чуть было не забывает, что на пацана нужно злобно коситься. - Список, конечно, крайне ограниченный, но это не значит, что тебе нужно голодать, – вещает он, делая вид, что не замечает, что Луи словно уже на пределе. - Бульон тебе можно в неограниченных количествах, так что пей. Я там ещё и куриную грудку сварил, так что позже можем все её поесть. - Нам тоже что ли нужно постную птицу есть? – интересуется кто-то из парней. Луи не особо понимает кто, потому что в этот момент начинает хлебать горячую жижу. Гарри у них часто кашеварит, особенно если остаётся с ночевой. Радует их всякими плюшками. Но, видимо, не сегодня. Судя по унылым рожам парней, они явно надеялись на отличный обед, раз их любимый поварёнок снова оккупировал кухню. - Сегодня мы все едим тоже самое, что и Луи, – объявляет решительно Стайлс. - Это с каких это таких это? – возмущается Найл, смешно округляя глаза. - С таких это, что мы поддерживаем друга, так что при нём ничего не едим запретного, - поясняет Гарри, явно ещё не научившись понимать, когда Хоран шутит с серьёзным лицом. Хотя откуда у милого лохматого блондиночка серьёзное лицо? Это та же детективная история, что и про здравый смысл Томлинсона. - А может он лучше заползёт в свою глубокую норку и там спокойно умрёт, никому не мешая, - продолжают свои глумления его ребята. Прям гордость берёт - его школа. На этот раз это травмирует психику Стайлса Зейн. - Мы можем подать птицу в коробках от китайской еды, и тогда будет ощущение, что мы едим что-то нормальное, – влезает миролюбивый Лиам со своими предложениями. - Но тогда сначала придётся купить китайскую еду, - топит идею Пейна Найл. - Задрали! Заткнитесь! Хватит говорить о жрачке! Я в вас сейчас кружкой кину! Умоетесь бульоном. Стайлс, тащи оголодавшим свою дичь! Нормальный бы парень, как рассуждает Луи, хер бы забил что-то делать, после такого к себе отношения и таких приказов. Но мальчишка послушно ползёт на кухню, а оттуда появляется с кучей одноразовых картонных тарелок и с одним большим блюдом с вареными белыми кусками куриного мяса. - Сколько я могу этого сожрать? – пытается выяснить Луи, поскольку еду ему выдали не порционно. - Сколько хочешь, это же лёгкое мясо, оно до вечера усвоится. Когда у тебя последний приём пиши? - В шесть. А в девять разрешается выпить чашку чая с мёдом. - Хорошо. Значит сейчас можешь наедаться до отвала, а после шести будем играть в приставку, чтобы ты не думал о том, что голоден. А в десять ляжешь спать. Я тебя специально пораньше поднял, чтоб ты точно вечером вырубился, даже несмотря на протестующий желудок. - Ты ж надо же, какой предусмотрительный. *** Гарри, в итоге, как и обещал, трётся рядом весь день. Хотя, Луи и не болен, если в целом. И в состоянии о себе позаботиться. И вообще, Томмо не покидает чувство, что на месте зеленоглазой проблемы должна быть Эль, как его девушка. Но, в отличие от Гарри, она понимает, что на первом курсе нужно очень много времени уделять учёбе, заполучить расположение преподавателей, а уж потом оставшиеся годы пинать балду. Стайлсу пофиг. К тому же он уверен, что один день ничего не решит. И Луи ему благодарен. Но, конечно, никогда в этом не признается. Поэтому сидит, как ворчливый старик, ничем не довольный, пока Гарри ему прислуживает, стараясь выполнить все его капризы. И это продолжается и после того, как Луи возвращается с процедуры. Ему уже можно есть, но рекомендуется весь день лежать, ножку да жопку чесать. И хотя учёба уже началась, Стайлс какого-то хера снова ошивается у них. Сейчас Луи его забота не нужна, а нужен покой. Но непостижимая пиявка решает, что это не так. На этот раз он готовит сытный вкуснючий ужин в честь того, что Луи справился. Но тот не шибко оценивает. Несмотря на то, что Томмо не ел весь день, пускать в себя пищу как-то и не хочется. У него дико кружится голова, колит живот, и всё ещё кажется, что блядская трубка где-то внутри. И ему даже больно глотать слюну. Когда его ещё и начинает лихорадить, Луи понимает, что ему катастрофически хочется, чтоб его утешили. И если бы не было рядом ребят, он, наверное, вцепился бы в Стайлса и подвывал тому в ухо о том, как ему плохо. Но все, что остается себе позволить – смотреть на взволнованного мальчишку, усевшегося на соседнем кресле. И от невозможности получить желаемое Луис ещё больше злится. А когда лежишь без дела, ещё и пытаясь не обращать внимание на боль, в голову лезут самые непрошеные мысли. Это всё – невыносимо. А в особенности то, как парень милостиво позволяет быть рядом с собой! Луи становится жертвой френдзоны, он это понимает, но ничего не может с собой поделать. И вся эта херня, которая начиналась как "хочу оттрахать", сейчас перешла во что-то совсем другое. В то, что не произносить, и уж, тем более, признавать не хочется. А хочется послать его нахер с этой его гребанной дружбой, выгнать из группы и сделать так, чтобы он больше не попадался на глаза. И с такой же силой хочется видеть его, иногда взлохмачивать его буйные космы, ловить его запах. И не иметь ни малейшей возможности сделать то, что хочется больше всего. И все равно быть рядом. И наслаждаться тем, что есть. Луи сам от себя охреневает, какая романтическая соплятина стала лезть ему в голову. К тому же герой его мечтаний, заметивший, что Луи подвис, уставившись на него, скидывает подушки с края дивана и усаживается у ног Томлинсона. И влезает не только в личное пространство Томмо, но ещё и достаёт своими вопросами. - Почему Эль не заходит тебя поддержать? – тихо интересуется он, видимо, чтоб не мешать остальным. Ох, детка, ну совсем не вовремя. - Она занята. Это нормально, - отмахивается Луи и надеется, что на этом вопрос исчерпан. Естественно, зря надеется. Ещё и парни с интересом навостряют уши, хоть и делают вид, что внимательно смотрят фильм. - Лу, ты уверен, что вы оба достаточно серьёзно относитесь к вашим отношениям? – продолжает идиотина. Ещё и предложение так строит, с преподвыебоном. Небось опять нахватался у своих подружек со страстью к психологии и пафосным речам. А с чего ты взял, маленький поганец, что Луи будет тебе на такие вопросы отвечать? - Как тебя это касается? – уточняет он, пытаясь как можно меньше двигаться. Ведь когда Стайлс к нему подвалил, Луи решил отползти и получил спазм в бок. Так что теперь он старается сдержать стон. - Можешь не лезть? Стайлс пялится в ответ своими большими расстроенными глазками. - Вы поругались? Ну, сказано же, не лезть! Вот почему, почему он такой? Луи морщится и посильнее сжимает живот рукой. - Нет, но поругаюсь с тобой. - Лу, это неправильно, ты ведь себя плохо чувствуешь. Эль - моя подруга, не нужно думать, что я хочу выставить её в плохом свете перед тобой! Я просто, пожалуй, позвоню ей и спрошу, почему она не может найти время проведать тебя хотя бы пять минут. - Стайлс, она придёт, когда будет свободна. Какого хера ты устраиваешь? - Мне, может, за тебя обидно. - А может ты уже помоешь уши и станешь слышать меня, когда я говорю тебе не лезть туда, куда тебя не звали. Не лезь в мои отношения! - Знаешь, Гарри прав, - встревает Найл. Ещё, блять, один нашёлся из советчиков, - кажется, что твоя девушка – он, а не Элеанор. - Ах, так он ноет тут, шлефуя мне мозги, потому что перетрудился? - огрызается Луи. - Давай, вали отсюда, шуруй, отдыхай детка! Я в твоих услугах не нуждаюсь. И не жди благодарности за то, что снова достал меня. - Лу, не заводись! – просит Гарри. - Я лишь хотел сказать… - А я услышал. Я слышу, в отличии от тебя. Не смей больше заикаться о том, что с моими отношениями что-то не так! - Я не говорил, что с ними что-то не так! - Всё, Гарри, бай-бай! Топай по своим детским делам, оставь меня со своими взрослыми проблемами. Стайлс надувает губы и выглядит ещё более расстроенным. - Луи, ты чего загоняешься опять? – заступается за кудрявую детку Лиам. - Вроде желчь выкачали, добрее должен был стать… - поддерживает его Зейн. - Завалитесь, блять, пока вас всех не разогнал. - Интересно, куда ты нас из нашего дома выгонишь? - Ты и Гарри выгнать не можешь, он вообще-то и наш друг. - Тогда сам уйду! - Ладно, я пойду. Поправляйся, – тут же расстроено блеет Стайлс, поднимаясь. - Гарри, да никуда он не пойдёт, он уже лёг, штаны снял, – возвращает его на место Найл. Причём буквально усаживает кудрявого обратно на диван, на ноги Луи. - Всё норм, парни. Мне пора, – отмахивается от них Стайлс, как-то совсем приуныв. Луи чувствует, что он, словно, действительно ребёнка обидел: пнул его пёсика, конфетку не дал, или ещё чего. Но Томмо сейчас всё равно. И он мечтает, чтоб парнишка свалил подальше. Потому что не хочет лежать при нём таким беспомощным. И раздражение его тоже стоит учитывать. - Не вздумай звонить Эль! – кричит он в спину удаляющемуся гостю. Тот тут же резко разворачивается. - Ты не можешь мне запретить общаться с моей же подругой! - Я больной, мне позволено всё! - Ты не больной! А, хотя, да, впрочем, да, больной! На всю голову. Так, похоже, и правду обиделся. Стайлс уходит, звучно так хлопнув дверью. Луи похую. Он ворочается, собирая свои подушку и одеяло. В пизду этот фильм, всё равно ничего не понял. Ещё и эти сидят, осуждающе таращатся. А он, между прочем, отстаивал свои личные границы. - Томмо, ты бессердечный! Мальчишка так тебя любит, а ты! – возмущается Найл, а те двое, твикс, блять, сладкая парочка, синхронно поддакивают. Томлинсон это слышит каждый раз, когда орёт на Стайлса, когда тот то ли забывается, то ли просто балуется провокациями, позволяя себе лишнее. Но сегодня Луи это просто уже не может спокойно воспринимать. Он под завязку. Переполнен. Хоть парень и придурок, и просто не понимает, что своими действиями забивает в Луи гвоздь, но это не значит, что Томмо будет всё ему прощать, ссылаясь на обстоятельство того, что Стайлс не состоялся как человек с развитым мозгом и эмпатией. Последней каплей становится то, что обычно парни говорят про чувства их нежного цветочка с шуткой. А сейчас никто не улыбается, все серьёзные, как никогда. Луи сжимает кулаки и нервно их встряхивает. Напрасно. Потому что уже ничто не может сдержать его слов. - Да не любит он меня! Хватит, задрало! Это не он меня любит, а я ему признался. И получил отворот поворот! А он, видимо, получил повод для насмешек. Все его кривляния - это способ посмеяться надо мною. Всё поняли?! А теперь прошу больше никогда не заикаться при мне о малютке Гарри с его невъзьебенно огромной ко мне любовью! - Да ты угораешь? – слышит он обалдевший голос Найла, когда уже несётся со своей подушкой наверх. Пылающий гневом Луис останавливается только на втором этаже. Он ответит. Чтобы уже не оставалось никакого недопонимания этой ситуации. - Нет, я серьёзно. Он решил, что это дохрена забавно – сохнущий по нему взрослый, да ещё и парень. Лидер его группы. Большой плюс его самооценке. И повод поржать. Луи уже понял, что это неправда. Но он так давно в это верил. Да, Стайлс просто по жизни придурок, и творит хуйню не со зла, а потому что в голове ветер, да ковыль качается. Ну идиот он, с него нечего взять. Но, Луи повторяет себе в который раз за эти дни нового года, что ему от этого не легче. Он разбит, как вон та рамочка со стены, которую он сшиб по дороге.