Желания сбываются/You just might get it

В королевстве Волшебния была глухая ночь, и все его обитатели крепко спали, погрузившись в царство снов. Все, кроме принцессы Софии. Она лежала в своей постели, глядя на балдахин над головой, глубоко задумавшись, как и каждую ночь. Прошло девять месяцев с той злополучной ночи, когда она призналась в своих чувствах юному Седрику, не подозревая, что он вспомнит все, как только вернется в свой прежний облик. С тех пор многое заметно изменилось, и ни одно из этих изменений не было к лучшему. Седрик полностью вычеркнул ее из своей жизни. Он не смотрел на нее, не говорил с ней, даже не находился с ней в одной комнате. Она старалась понять его. Она говорила себе, что это временно и что все наладится, когда она станет достаточно взрослой для ухаживаний, но ей все равно было как ножом по сердцу видеть, как он покидает комнату каждый раз, когда она входила, даже не взглянув на нее. Единственное, что удерживало ее от самобичевания, была мысль о том, что ее семнадцатый день рождения приближается с каждым днем. Она коротала время, с нетерпением ожидая недели своего котильона и того потока писем, который, как ей было известно, должен был обрушиться на нее. Седрик был прав: она получила на несколько писем больше, чем Эмбер, и не знала, что с собой делать. И она, и ее сестра были на взводе, разбирая все письма о намерениях; Эмбер переживала, что София могла получить письмо от принца, которого она надеялась увидеть на своем котильоне, а София беспокоилась, что каким-то образом письмо Седрика затеряется среди всех остальных. Но она проверила, перепроверила, а затем еще три раза перепроверила несколько стопок. Никакого письма от ее наставника не было. Она не сразу позволила отчаянию овладеть ею. У него еще было время передать его лично. Или, возможно, рассуждала она, он счел понятие письма о намерениях слишком низким для себя. Но ее бал-котильон начался и прошел без единой весточки от него. Вдобавок ко всему наболевшему Бейливик сообщил ей, что Седрик потратил несколько часов, помогая украшать зал для бала, и позаботился со всей дотошностью, чтобы все было идеально. И все было бы идеально… если бы он был там. Прошло три месяца с тех пор, и все еще ничего. Просто ничего. Это все, о чем она могла думать, глядя на драпировку из креповой ткани над головой; что все ее слова и усилия были напрасны. У нее все скручивалось внутри, но никакое чувство жалости к себе не облегчало это ощущение. Она знала, что бессонница каждую ночь и размышления над проблемами не помогут их решить, но не могла заставить свой разум перестать думать об этом. Потому она ворочалась и спала всего четыре часа в сутки, если ей везло. Она держала Амулет Авалора, сжимая его в руке и поглаживая, как чётки. Ей приходила в голову мысль (чаще, чем хотелось бы признавать) просто пожелать вернуть Седрика в его подростковое состояние. Это было бы достаточно просто сделать и еще проще объяснить всем, кто мог бы спросить, что с ним произошло. Магический конфуз — распространенный термин, используемый, когда что-то идет не так в волшебном мире, и никто, похоже, не просит ничего, кроме этого объяснения. София знала, что Седрик не отвергнет ее, если будет подростком. Он примет ее с распростертыми объятиями. Он уже делал это однажды и, вероятно, сделал бы снова, если бы понял, что она намерена удержать его рядом. Но она знала, что даже думать о таком варианте неправильно. Она чувствовала себя виноватой, лишь размышляя об этом, и от этого волнение скручивало живот еще больше. Тяжелый вздох сорвался с ее губ, и она перевернулась на бок, пытаясь просто закрыть глаза и отключить мозг. Она несколько раз глубоко вздохнула, и это начало помогать. Сон, казалось, был готов протянуть к ней руки и увлечь за собой, но звук постукивания в окно ее спальни вывел ее из промежуточного состояния между сном и бодрствованием. Она откинула одеяло и уставилась в сторону окна с широко открытыми глазами. Она спустила ноги с кровати и сунула их в тапочки. В глубине души она задавалась вопросом, не послышалось ли ей постукивание, которого на самом деле не было. В конце концов, она прекрасно знала, что достаточное лишение сна со временем может привести к медленному погружению в безумие. Возможно, это уже началось. Но когда она протянула руку и отодвинула шторы, то увидела маленькое серебряное кольцо, блестевшее в лунном свете на подоконнике. Она нахмурилась, взглянув на него. Кольцо казалось ей знакомым, но ее уставший разум не мог вспомнить, где она его видела. Она открыла окно и потянулась, чтобы взять кольцо. Маленький камень, закрепленный в ободок, вспыхнул светом, стоило ей коснуться его. Ее глаза расширились, и ее сердце забилось быстрее, когда ее осенило. Это было кольцо из заклинания местонахождения Люсинды. В последний раз, когда она видела его, Седрик держал его в руке, и оно больше не светилось, потому она предположила, что действие заклинания закончилось. Теперь же, когда она держала его между пальцами, оно слабо светилось, направляя ее в сторону двери спальни. Она собралась было последовать за светом, но ее начали терзать сомнения. Возможно, это были проделки Черноклюва. Ворон любил время от времени вмешиваться в ее жизнь, и кольцо могло быть ничем иным, как просто способом этого пернатого прохвоста напакостить ей. Однако София собралась с духом, решив, что даже если это просто гнусный трюк ворона, ей нужно идти туда, куда ведет кольцо. Она поспешила из своей комнаты по коридорам замка и не могла не отметить, что это было очень похоже на ту самую ночь. Она даже почувствовала, что должна ускориться, как будто могло случиться что-то ужасное, если она не успеет вовремя. Вовремя для чего? Она не знала, но продолжала идти быстрым шагом. Свет вел ее по тому же пути, по которому она ходила бессчетное количество раз, навещая Седрика на протяжении многих лет. Она старалась сохранять решимость, но та уступала место опасениям, по мере ее приближения к цели. Она остановилась у подножия лестницы, ведущей в его мастерскую. Несколько глубоких вдохов позволили ей двигаться вперед, пока она не оказалась на лестничной площадке, глядя на дверь перед собой. Свет подталкивал ее вперед, но она сомневалась, стоит ли идти дальше. Мысль о реакции Седрика (или ее отсутствии) на то, что она пришла в его мастерскую посреди ночи, была достаточной, чтобы удержать ее от продолжения пути. Вместо этого она положила кольцо на пол и слегка подтолкнула, отправив в щель под дверью. Она отвернулась, чувствуя себя глупо, что вообще зашла так далеко. Обескураженная своими действиями, начала спускаться по лестнице, но звук открывающейся за спиной двери заставил ее замереть на месте. Она напряглась от волнения, осмелившись взглянуть через плечо и увидеть Седрика, стоящего там и смотрящего на нее сверху вниз. Между ними повисла тишина, которая, казалось, длилась вечность. Она чувствовала себя ребенком, пойманным на том, чего не следовало делать. Знала, что должна объясниться. — Я-я просто возвращала кольцо. Оно случайно оказалось на моем окне. — Это не было случайностью, — тихо ответил Седрик. Он вышел из мастерской и сделал несколько шагов в направлении принцессы, но остановился, не доходя до лестницы. — Я попросил Черноклюва оставить кольцо на твоем окне. София недоуменно нахмурилась и повернулась, чтобы посмотреть на мужчину. — Зачем вам это? — Надеялся, что вы используете его по назначению, — ответил Седрик. — Ведь кольцо было сделано для того, чтобы привести вас ко мне. И, похоже, оно с этим справилось. София вновь поднялась по лестнице, пока не оказалась на площадке лицом к лицу с Седриком. — Почему вы хотели, чтобы кольцо привело меня к вам? — Подумал, что пришло время поговорить, — в нерешительности произнес Седрик. — И я не мог прийти к вам посреди ночи, учитывая, что… — Седрик… — София покачала головой и посмотрела на мужчину с недоверием. — Прошло девять месяцев… — Да, знаю, — Седрик отвел взгляд от девушки и опустил голову. — И вам было ужасно трудно, я уверен. — Ужасно — это даже не то слово, — ответила София; ее голос дрогнул. Она продолжала говорить, стараясь не звучать так, будто вот-вот расплачется: — Вы вели себя так, будто меня вообще не существует. Вы знаете, каково это?.. Седрик посмотрел на принцессу, и на его лице отразилось сожаление. Он прекрасно знал, каково это, и мысль о том, что он причинил ей столько боли, сильно беспокоила его. — Я просто пытался сделать то, что, как мне казалось, будет лучше для вас… Хотел дать вам время очистить голову от меня и всего, что произошло в ту ночь. Вы молодая девушка со множеством возможностей. Я не мог позволить вашему разуму быть затуманенным мыслью о… о ком-то вроде меня. София выдохнула с горькой насмешкой и посмотрела на Седрика: — И что теперь? Что такого изменилось в ваших чувствах, что вы снова можете говорить со мной? — Я подслушал разговор вашей горничной с Бейливиком, — пробормотал Седрик, подходя ближе к принцессе. — Она сказала, что, по ее мнению, вы не спите по ночам. Это видно по кругам под вашими глазами. Он остановился, поднял руку и погладил нежную кожу под ее левым глазом большим пальцем. Затем шагнул вперед и притянул ее к себе, обхватив руками за талию. — И вы похудели, будучи и так такой маленькой. Вы мало едите, не так ли? София слегка покраснела от близости мужчины. Прошло так много времени с момента их последних прикосновений, что она почти забыла, каково это — быть достаточно близко, чтобы вдыхать его запах. Но она все еще была расстроена и не собиралась так легко прощать его. Она оттолкнула его, несмотря на то, что каждой клеточкой тела хотела просто прижаться к нему и никогда не отпускать. — Вам не нужно ни о чем таком беспокоиться. Оставьте эти заботы для моего будущего мужа. — Значит, вы выбрали жениха? — с горечью спросил Седрик. — Нет. Я… — София опустила глаза и обняла себя за плечи. — Никто не был мне интересен. Я просто хотела сказать, что если я выберу жениха, то заботы о моем сне и еде будут его заботами. Не Виолетты, не Бейливика и уж точно не вашими. Седрик не смог сдержать тихий смешок, вырвавшийся из его уст на резкий ответ принцессы, но этот мимолетный проблеск радости быстро был подавлен чувством вины. — Простите меня. Я не могу не беспокоиться о вас. Чувствую ответственность за то, в каком вы состоянии… Понимаю, что существует прямая связь между моим отношением к вам и вашим нынешним положением. София не отрывала взгляда от Седрика и сильнее сжала руки на себе: — Вы не ошиблись. — Мне очень жаль, София, — мягко произнес Седрик. — Вы имеете полное право злиться на меня. — Я не хотела показаться такой язвительной, — сказала София, поднимая взгляд на стоящего перед ней мужчину. — Уверена, что все, что я говорю, звучит так, будто сочится ядом. Честно говоря, я действительно плохо сплю. Я истощена, и знаю, что это делает меня неприятной. — Ч-что ж, если хотите, зайдите на минутку, у меня есть особое зелье, которое может облегчить некоторые ваши недуги, — нервно предложил Седрик. София удивленно моргнула, услышав слова Седрика: — Вы уверены? Я ведь знаю, вы обеспокоен тем, как это будет выглядеть, и… — Я еще никогда не был так уверен, — ответил Седрик. Он отошел в сторону и жестом пригласил девушку войти в его мастерскую. — Пожалуйста, входите. София осторожно шагнула вперед. Вероятно, она все-таки сошла с ума. Учитывая напряженность между ней и Седриком в последние девять месяцев, казалось нереальным, что он пригласит ее в свою мастерскую или хотя бы заговорит с ней. Она вошла, чувствуя себя немного настороженно, несмотря на то, как уютно раньше чувствовала себя в этом месте. Осмаиривая помещение, она отметила, что ничего не изменилось. Все было на тех же местах, где и в последний раз, когда она здесь была. Ее блуждающий взгляд неожиданно наткнулся на чайную чашку, которую Седрик поднес к ее глазам. Она взяла чашку из его рук и внимательно осмотрела. Она была наполнена жидкостью настолько темно-коричневого цвета, что казалась почти черной. От горячей жидкости поднимался слегка землистый, ореховый аромат, и она решила, что он довольно приятный. Взглянула, как Седрик берет свою чашку и пьет из нее, и в слепом доверии последовала его примеру. Она начала кашлять и плеваться: вкус оказался гораздо более горьким, чем она ожидала от чего-то, что пахло довольно привлекательно. Она посмотрела на Седрика широко раскрытыми испуганными глазами и изо всех сил старалась скрыть отвращение на своем лице. — Что это за зелье? — Это кофе, — ответил Седрик с легкой улыбкой. — Это как чай, только гораздо крепче. К этому нужно привыкнуть, но его бодрящая составляющая заставит вас почувствовать себя лучше в кратчайшие сроки. София настороженно посмотрела на содержимое чашки, но не хотела показаться грубой, поэтому продолжала понемногу отпивать напиток, каждый раз борясь с гримасой. Седрик наблюдал, как принцесса изо всех сил старается выпить напиток. Каждый глоток вызывал выражение почти приближающейся смерти на ее лице, но она все равно не сдавалась. Стоило отдать ей должное. Для человека, впервые пьющего этот крепкий напиток, она справлялась с ним хорошо, или, возможно, просто очень хотела ему угодить. Он решил предложить ей отвлечься в виде разговора: — Помнится, бал короля Магнуса снова намечается через несколько месяцев, и вы все еще не можете его посетить из-за своего возраста. Уверен, это должно вас печалить. — Не так сильно, как я думала, — ответила София, благодарная за перерыв в молчании, чтобы прерваться от питья кофе. — В прошлом году это беспокоило меня, но в этом году не думаю, что хочу идти. Полагаю, мне хватило экстравагантных вечеринок после моего котильона. — О? — Седрик отпил из своей чашки и с интересом посмотрел на принцессу. — Учитывая ваше разочарование в прошлом году, я думал, что в этом году вы будете так же расстроены. София задумалась, прежде чем мягко улыбнуться и покачать головой. — Нет. Меня это больше не беспокоит. — Жаль, — ответил Седрик, скрывая растущую улыбку за своей чашкой. — А я то думал, что хоть раз сыграю роль героя. София наклонила голову вбок и с недоумением посмотрела на Седрика: — Что вы имеете в виду? — Ну, я был уверен, что вас так же беспокоит исключение из торжеств короля Магнуса, как и в прошлом году. Надеялся предложить вам утешение в качестве альтернативы. Но если вам надоели экстравагантные вечеринки… — Седрик замолчал и продолжал пить кофе, наблюдая за девушкой. Она молчала, но выражение ее лица показывало, что для нее будет почти пыткой, если он не пояснит. — Видите ли, завтра вечером состоится Званый вечер Волшебника, и я предположил, что, возможно, вы хотели бы пойти. С-со мной, имею в виду. София в шоке уставилась на Седрика, ее руки слегка задрожали. Голос отказывался служить ей долгое время, прежде чем она смогла произнести что-то похожее на ответ. — Седрик, я… — Понимаю, если вы все еще сильно разозлены на меня, — сказал Седрик, отставляя чашку с кофе. — Знаю, что за последние девять месяцев я должен был уже выразить свое намерение ухаживать за вами, и принимаю на себя всю ответственность за это. Я просто надеюсь, что не слишком долго медлил в своих попытках дать вам пространство. София отставила свою чашку и посмотрела на Седрика через весь стол. Ей хотелось столько всего сказать ему, и она не была уверена, что у нее хватит всей ночи, чтобы высказаться. Но она все же попыталась. — Вы игнорировали меня, Седрик. В течение девяти месяцев. Я сказала вам, что люблю вас, и вашим ответом на это было относиться ко мне так, словно я призрак в собственном доме. Я пыталась оправдать такое поведение, потому что ожидала его с того момента, как поняла, что вы помните все, что мы говорили и делали в ту ночь. Я могу простить первые шесть месяцев отчуждения с целью сделать все правильно, но нет никакого оправдания последним трем месяцам. Вы говорите, что давали мне пространство, чтобы я очистила голову от вас, но я не думаю, что это чистая правда. Мне кажется, это вы давали себе пространство, чтобы очистить голову от меня. Седрик отвел взгляд от девушки. Ее обвинительный тон и дрожь в голосе было почти невыносимо слышать. — Вы правы, София. Вы абсолютно правы. По правде говоря, я пытался защитить себя так же, как и вас. Я знал, что вы чувствуете ко мне тогда, и упивался этим, но также полагал, что как только вам исполнится семнадцать, вокруг вас будет столько ухажеров, что вы больше не будете нуждаться во мне. Я не хотел чувствовать, что упускаю вас, поэтому полностью разорвал все связи, чтобы избавить себя от мучений. Только вот я не избавил себя ни от каких мучений. Эти последние девять месяцев были для меня адом. Мне становится еще хуже от мысли, что я мог остановить это в любой момент. Если бы я удосужился хоть раз взглянуть на вас, увидел бы, что причиняю вам столько страданий. Вместо этого мне пришлось услышать об этом из посторонних уст, от встревоженной горничной. — Я просто не понимаю, как вы могл… — София замолчала, пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что хотела сказать. — Имею в виду, на утро после той ночи вы очень ясно дали понять, что разделяете мои чувства. Обычно, когда два человека ощущают что-то подобное друг к другу, они пытаются сойтись. Так что я не понимаю, как вы могли хотеть оттолкнуть меня, несмотря на это. Седрик резко вздохнул и сделал над собой усилие, чтобы встретиться взглядом с принцессой. Ему потребовалось время, прежде чем он смог посмотреть ей в глаза, но она не казалась разозленной, как он подозревал. Она просто спокойно смотрела на него, ожидая ответа. — Я не хотел отталкивать вас, но полагал, что так будет лучше для нас обоих. Я не знал, что это окажет на вас такое влияние. Решил, что с вами все будет в порядке. Думал, что вы пойдете дальше и будете счастливы. Это все, чего я хотел для вас, София. Чтобы у вас был шанс на счастье. Как обычно, мои попытки поступить правильно обернулись против меня ужасным образом, и вместо этого я причинил вам боль. И-и я знаю, что мое ничтожное приглашение не компенсирует то, через что я заставил вас пройти. Я думаю, я просто… Надеялся, что… Я-я не знаю, о чем я думал. — Я тоже не знаю, о чем вы думали, — тихо ответила София, прежде чем позволила маленькой улыбке расцвести на ее лице. — В смысле, обычно, когда жених приглашает принцессу на какое-либо мероприятие, он дарит ей цветы. Вам многому нужно научиться, если вы серьезно относитесь к своим намерениям ухаживать за мной. — София… — начал Седрик, но его прервала девушка, бросившаяся ему навстречу с объятиями. София прижалась губами к губам Седрика и нежно поцеловала его, когда он притянул ее к себе. Все остальное, что она хотела сказать ему, казалось неважным в тот момент. Она провела рукой по его затылку и разомкнула губы, углубляя поцелуй. Он, казалось, был слишком счастлив уступить, когда его пальцы скользнули в ее волосы, а язык отчаянно коснулся ее языка. Она почувствовала, как бешено колотится сердце, когда их поцелуй в считанные секунды перешел от нежного к страстному и такому необходимому. Она отстранилась, прежде чем похоть завладела ситуацией, и прижалась лбом к его лбу. — Знаете ли, я серьезно насчет цветов. Тихий смешок сорвался с губ Седрика, и он покачал головой, услышав ее слова. — Любовь моя, я подарю вам целый сад цветов. Просто скажите да…