Выпускной

Джаред проснулся от непонятного шума и смутных голосов, что-то знакомое, но спросонья он сразу и не мог разобрать. Рядом в темноте на его плече сопел Дженсен, кажется, они задремали сразу после разговора. А голоса уже приближались, и в одном из них Джаред точно узнал голос своей матери. Он сразу же растолкал Дженсена, тот потер сонные глаза и вытаращился на него с недоумением, а затем тоже уловил приближающиеся голоса родителей. Они почти одновременно подскочили с кровати, в полутьме на полу пытаясь найти свою одежду. Дверь открылась неожиданно, и свет из коридора упал на их замершие в испуге тела. В проходе маячила расстроенная Шэрон, за ее спиной выглядывал явно разозленный отец, судя по гневному выражению лица. Дона же находилась к ним спиной, будто закрывая от неизбежного. Она стоически спорила с Шэрон, но когда та внезапно замолчала, тогда тоже обернулась и замерла, разглядывая их обнаженный вид. — Я же сказал, что он будет здесь, — произнес отец, в голосе его звучал гнев, он посмотрел на Джареда, пригвоздив его месту, будто бы физически. — Быстро домой. Отец попытался пройти мимо Шэрон в комнату. Его взгляд пал на Дженсена. — А тебе я говорил, чтобы не приближался к моему сыну. Но Донна загородила проход руками, не давала сдвинуться никому с места. — Не трогайте моего сына, — кричала она. — Вы не имеете права никому указывать в моем доме. Она пыталась их увести из комнаты, и в итоге Шэрон развернулась и ушла, а отец из-за плеча Донны, обратился уже к Джареду, чтобы тот понял. — Быстро одевайся, мы ждем тебя в машине. Джаред кивнул, и только тогда Джеральд позволил себя вытолкнуть из комнаты. Дверь за ними захлопнулась с громким стуком, так что Джаред вздрогнул. Он начал быстро натягивать джинсы, футболку, даже плюнув на потерянный где-то свитер, сразу же накинул на плечи пальто. Дженсен в это время тоже успел одеться и стоял растерянно глядя на друга. Джаред улыбнулся, потом схватил его футболку на груди в кулак, протянул к себе и поцеловал, со всей силой, так как это было до прибытия родителей, перекрывая весь страх и беспомощность, затянувшие их минутой назад. Затем оторвался от него и выпустил футболку. — Увидимся в школе. Потом вышел за дверь, ощущая, как все еще встревоженный взгляд Дженсена прожигал спину.  У подножья лестницы стояла Донна, скрестив руки на груди. Она не была раздражена, не ругала и не гнала силой из собственного дома, а скорее казалась какой-то потерянной. Донна проводила его только взглядом, ни сказав ни слова. Но Джаред надеялся, что родители не успели ей наговорить ничего плохого про ее сына, а если и все-таки сказали что-то неприятное, пусть бы она не поверила. Он выбрался на улицу, замечая припаркованный форд отца, и направился к нему. Кроссовки скользили на каждом шагу, таявший дневной снег под вечер начал подмерзать и постепенно превратился в лед, поэтому тротуар стал напоминать каток. Джаред натянул рукав пальто на пальцы, чтобы прикоснулся к ледяной ручке форда, открыл дверь и забрался на заднее сидение. Отец сдал назад и вырулил на трассу. Они молчали, но тишиной можно было порубить воздух на мелкие кристаллики. Тогда Джаред откинул голову на сидение и прикрыл глаза. Ему не было страшно, просто неприятно до тошноты, хотелось кричать, что он влюблен. Ему семнадцать. И он имел право быть влюбленным, да хоть в кого, даже в лучшего друга. Но они не поймут каково ему сейчас, потому что давно забыли. Они забыли, что значит влюбиться, когда ты подросток, у которого мозг заполнен другими вещами. Джаред открыл глаза, замечая, что отец свернул с ближайшей дороги, и поехал по объездной, видимо, та часть была закрыта сегодня из-за гололеда. Машина остановилась на светофоре, и Джеральд не выдержал, посмотрел раздраженно на жену. — Это все твоя порода виновата. Влияние твоего брата Джейса. — Моя? — удивилась мама. — Причем здесь вообще Джейс? — Да это он постоянно, как не приедет, то джинсы у него зауженные кожаные, то вместо майки какая-то розовая хрень. И волосы его еще, эти прилизанные. — Нет, но причем здесь Джейс? Он появляется у нас раз в год. — Этого хватит, чтобы впечатлительному ребенку поменять свое мировоззрение. И знаешь, я тут на днях читал, что гомосексуализм передается по наследству. Загорелся желтый сигнал светофора, и отец машинально тронулся вперед, продолжая спорить с матерью. — То есть ты обвиняешь во всем мою семью? Сбоку наперерез их машине двигался грузовик, который спешил еще проскочить. — Не всю… — Папа… Джаред успел только увидеть яркие огни откуда-то сбоку, а затем появился неприятный ужасный треск, и разом внезапная боль пронеслась по телу, так что показалось, будто его голова раскололась и развалилась по кусочкам. Кожа на руках и шее горела огнем. И снова яркий свет, который просто оглушил на мгновение, но потом навалилась спасительная темнота. Через некоторое время снова появились проблески света и какие-то посторонние звуки. Чей-то голос звучал так слабо, что снова потерялся, потонул в темноте. Он пытался выбраться из сна, веки были слишком тяжелыми, хотелось поднести руки к глазам и помочь их разомкнуть, но они тоже не слушались. Голос рядом настойчиво его звал, слишком знакомый, и он слышал его совсем недавно. Только чей это голос? Сделав над собой усилие, Джаред  все же смог приоткрыть веки всего на несколько секунд, но белый яркий свет заставил выступить слезы на глазах. Он моргнул пару раз и только тогда смог различить размытые силуэты, склонившиеся над ним, но вскоре все вокруг соединилось в одно темное пятно. Джаред моргнул и предмет перед ним начал приобретать очертания человека. Он узнал ее: волосы, глаза. — Мама, — позвал он. — Мама, мне больно. Больше сил говорить не хватило, и Джаред снова погрузился в темноту. Дорога казалась совсем знакомой на первый взгляд, но приглядевшись, понял, что нет. Подъехал желтый школьный автобус, и он забрался внутрь, не узнавая водителя, тот и не смотрел в его сторону, но хуже того, он не мог увидеть не одного знакомого лица, или не мог различить их черты. Джаред сел на свободное место, но его кто-то окликнул. Это был Дженсен, он стоял над ним, словно не узнавая, гневно поджимая губы. — Это мое место. Поищи себе другое. Джаред поднялся на ноги, и тот занял его сидение, при этом отвернувшись к окну. — Дженсен, — позвал он, но парень делал вид, что его не слышит. — Эй, Дженсен, — попробовал он еще раз, даже дотронулся до его плеча, но когда тот развернулся, то оказался совсем другим незнакомым парнем, даже близко непохожий на его Дженсена. Внезапно где-то над его головой раздался громкий звон, будто сработала сирена. Он оглянулся и заметил огромное и слепящие глаза нечто неслось со стороны дороги. И это существо должно было врезаться в школьный автобус. Джаред ощутил внезапный страх и вдруг проснулся, открыл глаза и начал моргать, пытаясь спастись от яркого света. Над ним нависло серое лицо отца, под одним глазом красовался отекший синяк, а на лбу ссадина. — Что... случи... лось? — спросил Джаред, чувствуя, как пересохло в горле, саднило, будто бы он кричал очень долго без остановки. Отец коснулся его руки, кожа у него была теплая, не то что у Джареда. — Спокойно, не шевелись. Мы попали в аварию. Джаред пытался вспомнить, но голова не хотела работать, какая-то темнота, кажется, он был в комнате у Дженсена, затем появились его родители. Что там было дальше? — А мама где? — спросил Джаред. — Я ее видел недавно. Отец немного сник, отдернул руки. — Давай сейчас тебя осмотрит врач, и если все в порядке мы поговорим. Джаред даже не успел возразить, как отец вылетел из палаты. Он не чувствовал боли, тело было какое-то пластмассовое, чужое будто бы не его. Отец вернулся вместе с невысоким голубоглазым мужчиной, который слишком приторно улыбался. — Здравствуйте, Джаред. Я Миша Коллинз, ваш лечащий врач. Мужчина проделал с ним разные манипуляции, осматривал ноги и руки, заставлял шевелить пальцами, сжать в кулаке маленький резиновый мячик. С трудом, но Джаред смог это сделать, чем несказанно обрадовал врача. Мистер Коллинз подкупал своей дружелюбностью, он не был холоден и отстранен, как казалось, должны выглядеть специалисты, пытался шутить с ним, задавал свои врачебные вопросы. — Что ты помнишь последнее, Джаред? Он снова пытался напрячь память, машина, потом отец что-то говорил про дядю Джейса, а мама кричала на него в ответ. — Помню яркий свет фар и удар. Больше ничего, темнота. Миша потрепал Джареда по ноге. — Хорошо, значит, голова работает как надо. Бывает, что момент аварии мозг блокирует, и пациенты помнят только то, что было за час или даже за день. Но тебе повезло. Хотя все равно сделаем МРТ. А потом молоденькая медсестра ввела раствор в его капельницу, и через несколько минут зрение начало плыть, предметы снова стали нечеткими, а веки потяжелели, и он уснул. В следующий раз, когда Джаред открыл глаза, рядом с ним снова находился отец. Он дремал, откинувшись назад на спинку кресла, и казался слегка отощавшим и больным. Осмотревшись вокруг, Джаред начал размышлять лишь о том, знал ли Дженсен, что он сейчас в больнице, слышал ли тот про аварию, и если знал, приходил ли к нему навестить. Скорее всего, отец бы не пропустил его в палату. Джаред снова перевел взгляд на Джеральда, его одежда была слишком мятой, словно тот ночевал на этом стуле все ночи, пока он не приходил в себя. Долго Джаред бодрствовать не мог, его снова утянуло в тревожный непонятный сон. Проснулся он уже утром от ощутимой ноющей боли в ребрах, а голова немного была затуманена, мешая сосредотачиваться на одной мысли. Снова приходил врач, улыбался, осматривал его конечности, затем ушел, и они остались с отцом наедине. — Где мама? — спросил Джаред. Джеральд отвел глаза, будто не желая отвечать, снова упал в кресло, сжал руки в замок перед собой. — Джаред, мама, она… — Где? Он громко сглотнул. — Ее больше нет. Джаред вначале не понял смысла, он пытался осознать, где ее нет. В больнице? Она дома, может, в церкви, молится о его спасении. Затем тишина оглушила с такой силой, что на миг показалось, он полностью оглох. Помотал головой, пульс ускорился. — Это что, шутка такая. Вы меня так решили наказать? Решили меня наказать, да? Они встретились глазами с Джеральдом, и Джаред понял сразу же, увидел это за его усталостью, отяжелевшими мешками под глазами, бледностью. Все прочитал. — Нет, неправда. Как же так? Она же была здесь, рядом со мной. — Нет, Джаред. Она умерла сразу же, там на месте. На ее сторону пришелся весь удар. — Но она же была здесь. Я видел ее. — Джаред… Отец не выдержал и выбрался из палаты, оставляя его одного, может, побежал за врачом. Джаред же охрип от рыданий, задыхался от  боли — грудь сдавило с такой силой, и та другая физическая боль от ушибленных или сломанных ребер была ничем по сравнению с тем, что творилось под ними, в его душе. Он вспоминал последние мгновения, как родители ругались из-за него. Все это из-за него. Если бы они не спорили, то ничего и не случилось. Он убил свою мать. Убил ее своим эгоизмом, дурацким желанием быть другим. Теперь она ушла, покинула его навсегда, потому что он плохой, ужасный, неправильный. Джаред почти не запоминал происходящее в последующие дни, кажется, только лежал и плакал, пытался вспоминать лицо матери, ее последние слова. Затем слезы прошли, и настала очередь опустошения. Через несколько дней к нему пришел Дженсен, он просто появился на пороге палаты, и Джаред замер. Отца не было, тот должен был приехать позже. И вот он здесь. Эклз подошел так медленно, что казалось, будто не двигался, а просто плыл, может, разум Джареда был затуманен лекарствами. Дженсен присел рядом, взял за руку, сжал ее силой. — Мне так жаль, Джаред. Очень жаль твою маму. И тогда Джаред выдернул свою руку из его хватки и положил на другую, которая была в гипсе. — Ты как? — спросил Дженсен, пытаясь прервать его молчание. — Как себя чувствуешь? — В порядке, — ответил он и увернулся, поворачиваюсь набок, спиной к нему. Они просто молчали, Джаред слышал чужое дыхание, будто бы Эклз пытался что-то еще сказать, но у него не выходило. А затем тот не выдержал, поднялся на ноги, склонился над Джаредом, убрал волосы с лица и поцеловал куда-то в висок. И так же молча ушел.   *** Через три недели Джареда выписали из больницы, отец забрал его на такси, и они поехали сразу же домой. Джеральд разморозил готовый завтрак в микроволновке и поставил для Джареда на стол, а сам налил себе полный стакан виски и сел напротив. Они не смотрели друг на друга, отец молча пил, а Джаред ковырялся вилкой в едва теплых макаронах, пытаясь отделить засохший сыр. Теперь их жизни была такой — никто не приготовит им запеканку или запечет индейку, вот так они сами за себя. Отец пил понемногу, делая небольшие глотки, вертел стакан пальцами и глядел словно в никуда, может, вспоминал, как совсем недавно рядом сидела Шэрон, как она кружилась на кухне, пытаясь удивить домочадцев новым рецептом. А теперь вместо нее осталась пустота. Они так и крутились первый день друг вокруг друга. Джеральд делал вид, что его нет в комнате, а Джаред пытался не сгореть от неправильного чувства, ему хотелось кричать, кидать посуду на пол, пока она не превратится в осколки, разбить бутылку виски, которую отец потягивал в течение дня понемногу. Он хотел, чтобы тот накричал на него, обвинил во всем, сказал уже наконец-то правду. — Я для тебя умер, да? — спросил он, отставив вилку и тарелку с едой. Джеральд посмотрел на него вопросительно, глядел так, будто не понял смысла его слов. — Что ты имеешь в виду? — Ты не смотришь на меня, а если смотришь, то сквозь меня. Не говоришь больше двух слов. Только команды. Джаред встал из-за стола, так резко, что приборы звякнули. — Скажи, что это я убил ее... Я убил маму, это все из-за меня. И не делай вид, будто я тоже умер. Джеральд помотал головой, потер устало виски. — Ты с ума сошел? Ты не виноват. Может быть, я поспешил, отвлекся. Но точно не ты. Ты здесь не при чем. Я должен был смотреть за дорогой. Я водитель... И я не справился с этой задачей, не уберег ее. По его щекам побежали слезы, и он утер их рукавом своей неглаженной рубашки, которую надевал вот уже неделю, одну и ту же. Джаред тоже не мог сдержать слез. — Прости, — прошептал отец. — И пойми, что теперь только мы остались друг у друга. И, конечно, я тебя люблю. — Спасибо, — прошептал Джаред, он не мог больше видеть отца в таком беспомощном состоянии, развернулся и побрел в свою комнату. Не включал свет, сразу прошел к кровати, но испугался, почувствовав под одеялом движение. Его запястье поймали в крепкий захват. — Тише, Джаред. Это я, — прошептал знакомый голос. — Не дергайся так. — Дженсен, как ты попал сюда? Выбравшись из-под одеяла, Дженсен присел напротив, но в темноте Джаред не мог разглядеть его лица, хотя чувствовал дыхание совсем рядом и улавливал знакомый запах. — Ты рассказывал, как в прошлый раз сбежал, и я попробовал попасть к тебе тем же путем. — Там же крыша вся обледенела. Ты мог упасть и сломать руку или ногу. Дженсен не ответил, только протянул его к своей груди. Джаред припал к его плечу, повел кончиком носа по шее. Но их все равно разделяла рука Джареда в корсете, тогда-то и сразу пришло напоминание о матери. Прекратившиеся было слезы, вновь непрерывным потоком хлынули из глаз. Дженсен гладил его по спине, пытаясь успокоить, так как умел. — Ее больше нет. Представляешь? — прошептал Джаред. — А мне все кажется, что она где-то сейчас по дому ходит. Позовешь, и она ответит. Но я не зову, боюсь услышать тишину в ответ. Он говорил и говорил: вспоминал, что-то рассказывал, а Дженсен всего лишь слушал и водил ладонью по спине к плечам и рукам, гладил его волосы. И Джаред не заметил, как уснул, повиснув на друге, обхватывая за руки. Но когда проснулся, за окном поднялось утреннее белое солнце, а он уже был в комнате один, лежал головой на подушке, при этом укрытый одеялом. Дженсен исчез, скорее всего, выбравшись тем же путем, как и попал к нему, через окно. Или же ему все приснилось. После обеда Джаред и Джеральд поехали на такси навестить могилу матери. Белый каменный памятник, без цветов, венков — все уже убрали. Отец оставил его одного, сказав, что будет ждать в машине. Джаред провел пальцами по буквам, обвел имя. Ему хотелось говорить с ней, хотя раньше он совсем не понимал, как можно разговаривать с куском камня. Ведь живого в нем нет ничего. — Прости меня… — первая слеза скатилась по щеке. — Я виноват перед тобой… Так виноват. Ты хотела для меня только добра, а я ничего не видел. Прости. Я обещаю, что все исправлю. Вот увидишь. Камень оказался совсем ледянным, и пальцы замерзли, почти онемели, но он не мог оторвать руку. — Я скучаю, мама. Когда они возвращались домой, Джаред продолжал думать, что ему делать дальше. Но как только подъехали к дому, он отпросился у отца немного прогуляться и побрел мимо собственного дома дальше по улице. По дороге написал смску Дженсену, а сам стал ждать его на крыльце Эклзов. Скоро Дженсен должен был вернуться с занятий. Все это время Джаред в голове подбирал правильные слова, соединял фразы, репетировал речь. Это ведь не сложно. Нужно только, чтобы тот понял все сразу, и как бы тяжело не было, необходимо держать все свои эмоции под замком. Но как только Дженсен появился, все мысли из головы вылетели. Хотелось подойти, обнять, увести за собой в комнату, где будут только они вдвоем. — Ты хотел поговорить? Что-то случилось? Дженсен стоял близко — руку протяни и дотронешься, но Джаред специально спрятал руки в карманах пальто. — Я хотел сказать, что поспешил и не готов к таким отношениям, ну как между нами. У Дженсена на лице медленно появилась какая-то фальшиво дурацкая улыбка, словно он пытался сделать вид, будто его разыгрывают. Значит, нужно было идти дальше. — Я долго думал и понял, что мы должны отдохнуть от нашей дружбы, — он повысил голос, только бы успеть все произнести до конца. — Мне просто воздуха не хватает, слишком тесно стало, слишком много, понимаешь? Я бы вернулся к тому, что было изначально, но сейчас даже это нереально сделать. Поэтому прошу, давай просто отдохнем друг от друга. Попытаемся держаться на расстоянии. Джаред боялся, что голос начнет дрожать, особенно на второй части его речи. — Тебе нужно попробовать еще раз с Харрис. Позови ее погулять. Она, на самом деле, тебе подходит, вы с ней красиво смотритесь. Дженсен подавил улыбку, закрывая губы руками, словно сдерживал свои слова, затем резко убрал руку. — Значит, устал от нашей дружбы? Харрис мне подходит? Попробовать с ней?! Значит, вот как, да Джаред?! Ты знаешь лучше, кто мне подходит. Предлагаешь попробовать с ней? Трахнуть ее — дубль два. Джаред кивнул пару раз, хотелось сжать руки в кулаки, но он сдержался, всем видом показывая, будто верил в то, что говорил. Но глядеть Дженсену в глаза не мог. — Замечательно, Джаред. Я на все сто процентов согласен с тобой. Ты прям в точку попал. Дженсен пронесся мимо него, а затем где-то в стороне громко хлопнула дверь. Джаред не стал оборачиваться и ждать чего-то, просто нужно было поскорее скрыться подальше, чтобы вдруг не побежать за ним следом и не начать умолять вернуться, просить прощения за бредовые слова. А потом Джаред и, правда, побежал, только в противоположную сторону. Дыхание так сильно перехватило, что у самого своего дома, когда он остановился, его сознание медленно поплыло. Едва не упав на землю, он все-таки смог устоять на ногах и начал быстро вдыхать и выдыхать воздух, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Джаред понемногу отдышался, присел на ступени крыльца, продолжая твердить себе, что он все сделал правильно, все верно. Нужно было отпустить Дженсена, иначе Джаред с ума сойдет. Эклз это не заслужил. Никто из них не заслужил.   *** Через месяц сняли с руки гипс, и Джаред мог нормально надеть школьные брюки и завязать шнурки на кроссовках. Самое сложное это почти каждый день видеть Дженсена без возможности прикоснуться к нему, замечать его улыбку, которая предназначалась Харрис. Эклз и, в самом деле, прислушался к его словам и замутил с Дани. Они теперь были звездной парочкой в школе, сосались на переменах, зажимались по углам. Куда бы Джаред ни пошел, он обязательно натыкался на эту счастливую идиллию. Дани собственнически притягивала Дженсена за шею, висла на нем, ластилась своим гибким телом, словно метила территорию перед подругами, чтобы не смели трогать чужое. Джаред наблюдал из-за угла школы, как эти двое стояли в обнимку и о чем-то разговаривали, прерываясь между поцелуями. Рядом с ним подпер стену Уэллинг и протянул Джареду сигарету. — Ты все еще не успокоился? Так и убиваешься по Эклзу? Джаред вдохнул дым, ощущая, что тот оказался крепче, чем у сигареты. — Что это? — спросил он, только сейчас обращая внимания на самокрутку. — Травка. — Где взял? Том растянул губы в довольной кошачьей улыбке. — Есть места. Могу рассказать. Джаред усмехнулся, разглядывая его лицо. Том был красивым парнем: высоким, с голубыми глазами спортивным телом, занимался баскетболом. Но вот только не тянуло Джареда с ним повторить тот заход в туалете, будто бы он помешался лишь на одном человеке. А, может, и правда с ума сошел, обезумел. Том отвлек его от собственных мыслей, кивнул куда-то за спину. — О, твой Эклз нас палит взглядом. Джаред обернулся, возвращаясь глазами к тому месту, где стояли Дани и Дженсен, встречая его внимательный взгляд, и отвернулся. — Спасибо за это, — Джаред вернул косяк обратно Тому. — Но мне, пожалуй, пора. Уэллинг похлопал его по плечу. — Давай, если что обращайся. Джаред обошел влюбленную парочку по дуге, и отправился на остановку. Сегодня можно было и пропустить последние уроки, потом объяснить куратору, что голова неожиданно разболелась, хотя так происходило уже нечасто, как первые недели после аварии, но как прикрытие работало. У самой остановки его нагнал знакомый голос за спиной. — Я думал, ты испугался наших отношений. Джаред оглянулся, хорошо еще никто не спешил домой, и остановка пустовала в это время дня, только несколько прохожих через дорогу, но им не было дело до двух подростков, выясняющих отношения. Дженсен быстро поравнялся с ним. — Но ты просто лжец. Тебе вообще насрать, с кем гулять, можешь сосаться со мной, а завтра бежать к Уэллингу, чтобы он тебе отсосал. Тебе все равно я или он, да? Эклз дышал так громко, будто пробежал целый марафон. Джаред остановился на пару секунд. — Дженсен, я даю тебе шанс на нормальную жизнь. Тебе и Харрис. Затем развернулся и пошел дальше, но не сделал и пару шагов, Дженсен ухватил его за рукав пальто и развернул в обратную сторону. — А мне она нужна, ты хотя бы меня спросил? Мне нужна нормальная жизнь?! — Дженсен кричал, так громко, что прохожие начали оборачиваться. — Да, я день провести не могу, чтобы не думать о тебе, слышишь! Потом его голос  почти превратился в шипение. — Дышать не могу, когда ты не рядом. Ты можешь сколько угодно смеяться надо мной, но это так. — Нет, Дженсен, ты прекрасно справляешься. Тебе просто это не нужно. Оно пройдет. Возможно, Джаред пытался уговорить самого себя. Он сделал пару шагов назад, затем развернулся и пошел. Дженсен больше не пытался его остановить, но прокричал уже в спину. — Тогда скажи, почему он? Потому что это наказание — твое и мое, подумал Джаред, но вслух ничего не произнес. Почти запутавшись в собственных ногах, он пытался как можно быстрее сбежать. Джаред не собирался на автобус, просто шел, куда глядят глаза, замерз сильно, но продолжал идти. Ноги привели его к пирсу, к той самой лодочной станции. Он пробирался к лодке, где они часто зависали с Дженсеном, и чуть не поскользнулся, а посмотрев под ноги, заметил на земле размокшие листы из чьей-то тетради, разобрать что-либо уже было невозможно, все слова размыло дождем или снегом. Но Джаред перешагнул ее и пошел дальше, забрался в лодку, присел, скрестив ноги, и уставился вперед. Рядом шумело и плескалось холодное темное море. И глядя на него, пролетали в сознании мимолетные мысли — может, стоило утопиться, нырнуть, чтобы с головой скрыло и утянуло вниз к самому дну? Джареда пробила мелкая дрожь от мысли о холодной воде, и он посильнее закутался в собственное пальто. Отмотать бы все назад. Жаль, только это невозможно. Но посидев еще немного, Джаред решил возвращаться домой.