Выпускной

Дженсен проснулся дома, только не в собственной комнате наверху, а на твердом маленьком диване в гостиной. Во рту пересохло, а на языке еще оставалась неприятная горечь от алкоголя, а потом только от одной мыслей о спиртном к горлу подкатила тошнота. Он попытался медленно принять горизонтальное положение и сразу же ощутил, как тупой болью ударило по вискам. Дженсен схватился за голову и с глухим стоном упал обратно на диван, откинувшись на спинку. Кости нещадно ныли от неудобного положения. Откуда-то сбоку появилась мама, она поставила полный стакан воды на журнальный столик, и, судя, по громкому звону стекла об деревянную поверхность, да и то как расплескалась вода вокруг, Донна была им недовольна. А кто был бы доволен, если сын, еле передвигая ногами, приполз домой в состоянии полнейшего опьянения. Он даже не помнил дорогу от начала до конца. Что-то там было на школьном вечере, когда танцевал с Дани. Она прижималась к нему, а он машинально взглядом находил Джареда. Картинки вчерашнего вечера заполнили его голову словно на быстрой перемотке — эти неправильные стоны в туалете, и голос Джареда, восхваляющий действия Тома Уэллинга. Вспомнил, как накатило вдруг такой удушающей ревностью, что Дженсен даже не услышал, согласился ли Падалеки поехать с Томом или нет. Боялся, что вышибет хлипкую дверь кабинки, влепит хорошенько Уэллингу, ну и Джареду заодно. Хотя он и это тоже сделал. Дженсен вновь схватился за голову. Как же он все-таки сглупил вчера. Что на него нашло? Зачем он наговорил все эти ужасные вещи родителям Джареда? Хотел ударить побольнее, отомстить за предательство. Хотя и не имел права. Дженсен выпил тот самый стакан воды залпом, во рту стало не так противно, а после заставил себя подняться на ноги и отправиться в ванную. Там прополоскал рот, почистил быстренько зубы и умылся. В зеркале на него смотрело бледное подобие человека. Дженсен влажной рукой провел по своему отражению искажая картинку. Нужно было бежать к дому Падалеки, извиняться перед родителями Джареда, списать все на глупую шутку, а потом вымаливать прощение у друга. Им просто необходимо было обо всем поговорить. Дженсен выбрался на улицу и сразу же промок. Небо оказалось совершенно серое, дождь пузырями плескал по лужам, холодные капли скатывались с волос прямо за ворот рубашки. А ведь он все также оставался в том же вечернем костюме, только поверх накинул черную кожаную куртку. Но холодный дождь был сейчас в самый раз, он помогал прийти в чувства. Направление было одно — прямиком к дому Падалеки. Дженсен даже не старался переступать через грязные лужи. Жутко хотелось курить, но сигареты могли промокнуть, стоило только их достать из кармана, и тогда на потом у него не останется ни одной. А сигареты ему понадобятся точно. У самого дома Джареда он остановился, подставил лицо прохладным каплям, собираясь с силами. Его белые кроссовки промокли насквозь и хлюпали при каждом шаге. Дженсен поднялся на крыльцо под навес, замечая, что с него самого бежала вода, оставляя лужи под ногами. Потом набрался смелости и нажал на звонок, удерживая кнопку несколько секунд, затем отступил. Он переступал с ноги на ногу, растирая ладони, пытаясь согреться. Послышались шаги, но дверь открыла миссис Падалеки, как и прошлым вечером, она все еще была одета в свой розовый халат. Шэрон смерила его холодным взглядом. — Уходи, Дженсен и больше не появляйся здесь. А затем даже попыталась закрыть дверь прямо перед его носом, но Дженсен уперся ладонью в деревянную поверхность. — Я хотел извиниться. Мне, правда, жаль. Я вчера вам такую чушь наговорил. Она покачала головой. — Чушь или нет, это неважно. Тебе больше нет дороги в наш дом. Забудь про Джареда. — Но... — растерялся он. — Вы не можете так просто решать за нас. Я хочу с ним поговорить. Шэрон попыталась закрыть дверь, но Дженсен всеми силами не давал ей такой возможности. Он подтолкнул ее в обратную сторону, пытаясь заглянуть в дом, может, даже мельком увидеть своего друга. — Джаред! — прокричал он. — Джаред, давай поговорим! Но за спиной миссис Падалеки появился ее муж. Джеральд легко вытолкал Дженсена снова на улицу и закрыл дверь за своей спиной, скрывая с глаз встревоженную Шэрон. — Ты малолетний хулиган, если не прекратишь ломиться в наш дом, вызову полицию по твою душу. Дженсен сделал пару шагов назад. — Просто хотел все объяснить. Пожалуйста, мистер Падалеки. Я вчера повел себя глупо. Я все соврал, каждое мое слово, произнесенное вчера это ложь. Клянусь. Но Джеральд был непреклонен, он скрестил руки на груди, показывая тем самым, что все равно не пропустит Дженсена к своему сыну. — Что ж клятвы твои, видимо, пустые. Джаред вчера подтвердил каждое слово, — он показал в его сторону пальцем. — И будь благодарен, что я не звонил твоей матери и не рассказал ей о всех, тех неадекватных делах с моим сыном. Просто убирайся. С Джаредом ты больше не увидишься. Дженсен даже растерялся, не понимая, что ему делать дальше, что можно говорить, а что нельзя. Они некоторое время сверлили друг друга взглядом, затем Дженсен сдался, оглянулся в последний раз на окна второго этажа, развернулся и побрел домой.   *** Звонить, конечно же, было бесполезно. Телефон был постоянно недоступен. И Дженсен теперь ждал окончания каникул, как праздника. Но ведь не запретят же, в самом деле, родители Джареда посещения школы. Хотя Дженсен не сдавался и каждый день проходил мимо дома Падалеки в надежде увидеть его хотя бы издалека. Даже пусть это все казалось совершенно бесполезным. Ведь друга он так ни разу не застал. К разочарованию Дженсена в первый учебный день Джаред так и не появился в школе, а их куратор сказала, что Падалеки приболел и какое-то время проведет на домашнем обучении. А это, может, месяц или даже больше. Что это за такая непонятная болезнь ему, конечно, никто не сообщил. Хотя он все прекрасно и так понимал. Дженсен начинал совсем сходить с ума, после уроков они обычно собирались у одного из них дома, смотрели фильмы, жевали пиццу или занимались другими делами, о которых сейчас вспоминать странно неприятно. Дженсен все к чертям испортил своей тупой ревностью. Теперь у него не было лучшего друга, не с кем было даже поговорить, снять часть вины со своих плеч. И все свободное время проводил на пирсе, где находилась заброшенная лодочная станция. По каменистому берегу были разбросаны всеми забытые, деревянные лодочки, сейчас уже половина из них превратилась в гнилой хлам, с огромными пробоинами, но некоторые были даже хорошо сохранившимися. Дженсен обычно лежал внутри одной еще более или менее целой, курил сигареты, иногда писал что-то в тетради по истории. Любые пустые мысли, временами даже свои чувства. И каждый раз обходил стороной тему непонятных отношений с Падалеки. О том, что Дженсен — вот такой, даже страшно было самому себе признаться. Джаред для него больше чем это. И не как товарищ, а как лю… а дальше мысли терялись. Интересно, что о Харрис он даже не вспоминал ни разу за прошедший месяц, а та, в свою очередь, делала вид, будто они не знакомы. Обижалась, это он уже понял. Как один вечер мог превратиться в такое дерьмо?  Дженсен со злостью отшвырнул тетрадь на камни и лег обратно в лодку, его веки сами собой сомкнулись, и он попытался вспомнить лицо Джареда, его лисьи глаза, которые меняли цвет с зеленого на голубой в зависимости от погоды, родинку возле носа. Стройное худощавое тело, которое он прятал под широкими толстовками и спортивными штанами. А длинные тонкие пальцы, которые обхватывали его плоть и так крепко держали, сжимали, мяли. Легкая дрожь прошла по телу. Дженсен почувствовал взгляд на своем лице, словно его кожу обожгло, и резко открыл глаза. А потом громко выдохнул, потому что над ним, опираясь на руки по краям лодки, стоял Джаред, сжимая губами тлеющую сигарету. Потянувшись, Дженсен дотронулся до его носа, ощущая прохладную нежную кожу. И, вправду, не показалось, весь живой и осязаемый. Тогда он сразу же выпрямился, принимая сидячее положение, так что Джареду пришлось с усмешкой отступить. — Привет, — сказал Падалеки, залезая в лодку и присаживаясь рядом, сгибая свои длинные ноги. — Привет, — едва слышно выдохнул Дженсен и отобрал сигарету, делая долгую затяжку. Джаред смотрел на него с легкой полуулыбкой на лице и прятал пальцы в рукавах пальто. — Знал, что найду тебя здесь. — А как же твои родители? — Никак. Они не знают. Я сбежал. Спрятал под одеялом комок из одежды, а сам через окно, по крыше на дерево и вниз. Приходил к тебе, кстати, домой, — Джаред усмехнулся. — А твоя мама сказала, что ты должен был быть у меня, как обычно. И все это очень странно. Дженсен сделал последний затяг и передал сигарету обратно в руки Джареда. — Я приходил к твоему дому почти каждый день. Падалеки кивнул. — Знаю. Я все слышал. Каждое твое слово. Они встретились глазами. — Это, конечно, дерьмово, что ты сделал за меня мой камин-аут перед родителями. Я надеялся сделать это при других обстоятельствах, но теперь уже более удобного случая выбирать не приходится, — все это он говорил с той же улыбкой, будто бы шутил, а не всерьез. — Жизнь немного изменилась. Отец пытается теперь меня держать под замком, даже не смотрит на меня, будто я предмет мебели, который его разочаровал после покупки, а срок возврата давно истек. А мама пытается спасти от сатаны, молится за меня каждый день. Просит сходить в церковь. Дженсен увел взгляд вниз на свои грязные кроссовки, боясь увидеть в глазах Джареда злость или даже разочарование. — Прости, меня, — прошептал он. — Я виноват. Я такой идиот. Придурок. Но Джаред вдруг взял его за руку, пытаясь привлечь внимание, и Дженсен вскинул глаза. — Все нормально, Дженсен. Правда, я не злюсь. Другого исхода и не было. Дженсен попытался улыбнуться, но не получилось. Он лишь заметил, что мелкий снежок начал пролетать, оседая в волосах, на одежде, и моментально таял. Щеки Джареда слегка покраснели от мерзлого ветра, приходящего с моря. И потому Дженсен неожиданно осмелел, притянул его слегка покрасневшие руки к лицу, пытаясь согреть их своим теплым дыханием. Но Джаред терпел его заботу недолго, высвободился и вместо этого притянул его за шарф ближе и поцеловал. Дженсен сразу же поддался, разомкнул губы, разделил с ним воздух, позволяя языку скользить по кромке зубов, дальше сливаться воедино, ощущать вкус ментоловых сигарет, запахи желтых мандаринов и корицы, осевшие на одежде и коже. Джаред оторвался от его губ, и Дженсен открыл глаза, разглядывая его лицо и покрасневшие щеки. — Дженсен, — позвал он. — Да? — Ты... хочешь меня? Ну, ты понимаешь. Дженсен мог бы удивиться, потом начать ругаться, все отрицать, пытаться вернуть их дружбу. Но только она давным-давно потеряна, пропала безвозвратно, утонула в странных желаниях, растворилась, как дымка с того самого школьного вечера чуть больше месяца назад, а может, и даже раньше, когда они слишком интимно прикоснулись друг к другу. — Да. Джаред вдохнул глубоко и затем кивнул, принимая какое-то решение в своей лохматой голове. — Тогда сделаем это. Дженсен огляделся, но вокруг никого не было. — Прямо здесь? — Спросил он. — Сейчас? И снова Джаред, прежде чем произнести какой-либо ответ, несколько раз кивнул, не отрывая от него взгляда. — Холодно же, — сказал Дженсен, даже слегка поежившись. — Замерзнем. — Плевать, Дженсен. На всех плевать. И на холод тоже. Он склонился ближе, пытаясь втянуть Дженсена в поцелуй. Но не вышло, он увернулся, затем поднялся на ноги и протянул руку. — Пойдем ко мне. — А твоя мама? — Мы будем вести себя очень тихо. Никто ничего не заметит. Джаред все-таки вложил свою руку, позволяя поднять на ноги, а потом Дженсен потянул его в сторону выхода с пирса. К  дому Дженсена они шли пешком, друг друга не касались и, казалось, шагали на приличном расстоянии, словно незнакомцы. Будто от одного взгляда на них двоих хватило бы понять, что они задумали. В доме было тепло и пахло горячей пряной выпечкой. Слышно было, как Донна гремела на кухне посудой. Но сразу же с порога Дженсен потянул Джареда за собой наверх, но при этом, приложив палец к губам, чтобы тот понял намек — не единого громкого звука. В комнате они скинули мокрую одежду и грязную обувь, оставаясь только в боксерах и футболках, затем забрались в кровать под пуховое одеяло. Кто из них первый потянулся за поцелуем неизвестно, но после уже не могли оторваться друг от друга. Затем они избавились и от остальной одежды. — Ты знаешь, что делать? — прошептал ему Джаред, между этим оставляя на шее мокрые поцелуи. — Не совсем, — так же шепотом ответил ему Дженсен, притираясь возбужденным членом о член Джареда, сжимая его кожу чуть ниже спины. — Но я видел кое-что в порно. Джаред на мгновение оторвался от его шеи. — Тогда возьми в моих джинсах в заднем кармане, там есть презерватив и смазка. Я купил сегодня. — Значит, ты готовился? — спросил Дженсен, заглядывая ему в глаза, и пытаясь по выражению лица понять, насколько серьезно тот настроен. Джаред прикусил губу и кивнул, делая движения бедрами в его сторону. Дженсен лишь усмехнулся, затем попытался нашарить рядом с кроватью хоть какую-нибудь одежду, натолкнулся на футболку, потом боксеры, потом вцепился за ремень и притянул к себе вместе с джинсами. Повезло, что это были джинсы Джареда. После он нащупал в кармане маленький тюбик смазки и пакетик презерватива, отбросил джинсы обратно на пол, кинул найденные предметы на подушку, а сам примостился сверху на Джареде, раздвинув коленями его ноги. Но тот как-то нервно усмехнулся. — Ты сегодня сама смелость. — Слишком долго гулял девственником. Просто невыносимо тебя хочу. Выдавив немного прохладного геля себе на пальцы, Дженсен опустил руку между ног Джареда, нащупав сразу же вход, а другой рукой сжимал его член, лениво водя по нему вверх-вниз, размазывая смазку. Падалеки вжимался в подушку, запрокидывая голову назад, открывая длинную шею, пытаясь сдержать стон, как и всегда искусав губы. — Дженсен, — шептал он, иногда срываясь на писк. — Давай быстрей, я не выдержу долго. Дженсен убрал руку с члена Джареда и попытался протолкнуть первый палец внутрь него, и тот поддался легко. — Все хорошо? — спросил он и поцеловал грудь рядом с затвердевшей горошинкой соска. — Продолжай, — ответил ему Джаред. Тогда Дженсен добавил еще немного смазки и вставил уже сразу два пальца. — Там так тесно, — произнес он, пытаясь сдержать свое возбуждение и желание просто-напросто не кончить только от понимания того, что он может погрузиться в эту тесноту. Джаред нащупал на подушке квадратик презерватива и передал его прямо в руку. Дженсен разорвал упаковку зубами, но Падалеки снова перехватил презерватив, потянулся вперед, слегка отталкивая, и помог ему раскатать его по члену. Не с первого раза все прошло идеально, но все же у него получилось. Затем Дженсен направил головку прямо к самому входу Джареда, но замер на секунду. — Ты уверен? — спросил он полушепотом. — Потому что сил больше нет.   — Да, Дженсен. Сделай это уже. Джаред слегка приподнял бедра, а Дженсен толкнулся вперед, едва протиснувшись внутрь только головкой, затем также медленно протолкнулся глубже. Обхватив крепко руки, Джаред  притянул его ближе, заставляя полностью лечь на себя, и Дженсен успел поймать его глухой стон губами. Решая, что поцелуй должен был немного успокоить напряжение. — Давай, я повернусь к тебе спиной, может быть, так будет удобнее. Дженсен мог только кивнуть. Он аккуратно вышел из Джареда, приподнялся, позволяя ему перевернуться на живот и уткнуться головой в подушку. А потом снова толкнулся вперед, и в этот раз получилось полегче. Было тесно и так жарко, что хотелось сию же секунду кончить, но он перетерпел, двинулся назад, не выходя полностью, оставляя только головку, а затем толкнулся снова вперед, вначале медленно, успевая пройтись по коже Джареда парой легких поцелуев. Понемногу темп начал нарастать, и каждый глухой стон Падалеки в подушку, ударял по нервным окончаниям Дженсена сладкой волной. Он приподнялся и за бедра потянул на себя Джареда, заставляя его выставить ягодицы вверх, чтобы ему можно было прикоснуться к своему истекающему смазкой члену. Кровать под ними скрипела, и иногда они просто замирали, прислушиваясь к движениям внизу. Хорошо, что Донна включала телевизор достаточно громко, чтобы даже из кухни можно услышать, о чем рассказывали ведущие ее любимого шоу, пока она тренировалась печь свои кулинарные шедевры перед рождественским ужином. Первый секс оказался немного неловким, и, возможно, для Джареда слегка болезненным, но он не показывал вида и не просил Дженсена остановиться. Каждый из них пытался подстроиться под другого. И все же это были просто они, как в старые добрые времена, только немного в другом положении. Такие мысли помогли Дженсену совершенно расслабиться, и при следующем потонувшем где-то в недрах подушки стоне Джареда, он кончил, выплескиваясь в презерватив. Падалеки, видимо, догадавшийся обо всем, ускорил темп и кончил за ним, оставляя следы на простыне. Дженсен завалился рядом, заставляя друга сдвинуться к другому краю кровати. Они пытались уместить свои длинные конечности, так чтобы было удобно и при этом не упасть с кровати. — И как это было? — спросил Дженсен, примостившись под рукой Джареда. — Не слишком ужасно? — Лучше, чем я представлял. Он улыбнулся, приподнялся на локтях, чтобы ухватить еще один поцелуй. — И что дальше? — спросил Дженсен, этот вопрос назрел и мучил его голову. — Не знаю как ты, а я хочу курить. Джаред выбрался из-под одеяла, сверкнул бледной задницей и быстро натянул  боксеры, затем нашел в кармане своего пальто пачку сигарет и зажигалку Дженсена. — А я  потерял ее, — сказал он.  Падалеки прикурил сигарету и кинул зажигалку в сторону Дженсена, который вовремя успел выставить ладони лодочкой, подхватив ее на лету. Затем он убрал зажигалку в сторону, а сам тоже натянул боксеры, но при этом еще накинул на плечи одеяло и подошел к Джареду, который курил сигарету, как обычно, сидя на подоконнике. Холодный ветер трепал его волосы, а кожа уже покрылась мурашками, но тот будто бы и не замечал этого. Дженсен встал напротив, наблюдая, как длинные пальцы скользили по сигарете, подносили ее к губам и отводили в сторону, чтобы выдохнуть горький дым. Красивый, подумал Дженсен. Это он и раньше замечал, но сейчас только понял почему. Потому что голова от него кружилась, потому что притягивал и завораживал. Запястья аристократичные тонкие и каштановые длинные волосы, которые падали на глаза, едва махнет головой. Даже ямочки, когда вот так стоял как сейчас и улыбался. Джаред заметил изучающий внимательный взгляд и поднес свою сигарету к его губам, позволяя сделать затяжку. Дым прокатился по легким и вернулся, заполняя воздух в комнате. — Ты скажешь уже, что надумал? Он пожал плечами и отвернулся. — Ну а что? Долго меня взаперти держать они не будут, после новогодних каникул вернусь в школу, — Падалеки обернулся и посмотрел на Дженсена. — Ну, схожу пару раз с матерью в церковь, чтобы она свою душу очистила. А там, поди затянется, забудется. Буду делать вид, что я нормальный. До колледжа дотяну, дальше решится все. Дженсен наблюдал, как Падалеки выкинул сигарету куда-то вниз, а она потерялась в грязных лужах. — А с нами что? — спросил он. Джаред спрыгнул с подоконника, отобрал у него одеяло, потянул его за края с плеч и вернулся на кровать. Дженсен поежился от холода, ему оставалось закрыть раму и последовать за ним. — А я все уже решил. В ту ночь, иначе не признался во всем родителям, — сказал ему Джаред, затем поймал его взгляд, будто бы искал ответ, там глубоко внутри. — А вот ты не уверен. Это тебе решать. Дженсен забрался на него сверху, придавил руки и ноги одеялом, спеленал и навис в паре дюймов от лица, разглядывая его острые черты, родинки, затем провел по красным обветренным губам. — Я тоже уже решил. Хочу только понять, что из этого выйдет. Джаред усмехнулся и поймал его палец губами, слегка прикусил кожу  и отпустил, оставив небольшие следы. — Раньше мы об этом не говорили. — А могли бы. Наверное, все закончилось по-другому. Дженсен наклонился и поцеловал его, затем сдвинулся вбок и забрался под одеяло, пытаясь согреться, переплетаясь ногами и руками с Джаредом.