Я вижу огонь, что горит в тебе

Сил ныть о своей незавидной судьбе уже не было. Последние несколько часов девушка провела в некой прострации. Перед глазами пробегали моменты её жизни, которые на контрасте с настоящим временем уже не казались такими плохими. Вспоминалось как ещё с живой матерью и бабушкой, которая тогда была ещё любящей и доброй девочка ходила кататься на колесе обозрения. Как после поездки она за обе щеки уплетала мороженное. Да, тогда ей было не больше шести, но в памяти приятным комком закрепились воспоминания о былой жизни. Кажется, и дядя тогда не был такой уж сволочью, на день рождение он подарил ей самодельно сделанную деревянную лошадку, а бабушка сшила для неё седло и уздечку. Вспоминались мягкие руки матери, которая держала маленькую девочку на своих коленях и аккуратно заплетая светлые, тонкие волосы в косички. В воздухе витал запах свежего кофе, Саша уже ушёл на работу, а мама только собиралась. Она была такой красивой, затянутые волосы в короткий хвостик, строгая одежда, но всегда добрая и понимающая улыбка. Девочка всегда хотела быть похожа на неё, но иногда, от знакомых или дальних родственников слышала такое ей ненавистное «Как же на папу похожа!». В голове эта фигура на веки отпечаталось блаженной пустотой, а стоило спросить о нём, мама всегда начинала плакать и говорить, что всё к лучшему. «Ты ведь у меня сильная девочка! У нас и без него всё будет хорошо. Я обещаю, мы постараемся прожить и без него, понимаешь, девочка моя?» Мамы не стало спустя год как Романова младшая закончила садик и пошла в первый класс. Сначала женщина допоздна задерживалась на работе и могла днями не появляться дома, оставив все заботы на пожилую бабушку. Потом частые скандалы. И в конечном итоге самое страшное что может увидеть в своей жизни семилетний ребёнок. Тело собственного родителя с петлёй на шее в ванной. Девочке долгие годы не могли объяснить почему же единственная кто дала ей жизнь и так переживала за неё, поступила подобным образом. Бабка стала злее, дядя начал пить больше, а маленькая принцесса осталась совершенно одна. От всё тех же родственников и друзей семьи она всё чаще стала слышать домыслы о том, что мама так поступила из-за того, что снова встретила отца, или потому что была слишком слабая, и алкоголь, а потом последующая за ней лишение жизни стало единственным способом уйти от всего этого кошмара. Со временем девочка тоже стала склонятся именно к этой теории. Её мамочка была слишком слабой, излишне нежной и субтильной для этого мира. Она словно ангел всегда старалась помочь всем и каждому, а после того, как встретила отца и вовсе стала слишком мнимой и восприимчивой. Может быть, если бы она была хоть чуть-чуть более холодной, если бы не распыляла себя на всех остальных, они бы жили где-нибудь далеко, где тепло и тихо. Ходили бы по берегу моря вдвоём и разговаривали ни о чём. Будь она рядом, может быть, Ольга и не была бы в подобном дерьме? Не сдерживая нахлынувшие чувства, Романова вскочила с пола и громко закричала на всю комнату. Оглушительный визг боли пронёсся по всем коридорам и комнатам, глухо затыкаясь в надорванном горле. Плакать больше не хотелось. Слёзы сами перестали литься из глаз, но комок нервов глубоко засел внутри тела, душа и выкручивая девушку наизнанку. Внезапный порыв заставил Ольгу немедля ни секунды кинуться в уборную и вывернуть всё что было внутри её желудка наружу. Омерзение и отвращение к самой себе начало пожирать её с новой силой. Не думая, Романова поплелась в душ, окатывая себя с ног до головы ледяной водой. «Нужно уходить. Быстрее и дальше.» Единственная мысль, которая крутилась в голове и подталкивала девушку к сумке с вещами. Там не было тех расфуфыренных вещей, которые ей так нравились, но казались совершенно чужими. Одежда, что она носила бесспорно была дорогой и весьма элегантной, но для Ольги она казалась невероятным грузом на теле в которой сложно сделать даже малейший вдох. Натянув на слегка влажное тело безразмерную серую футболку и джинсы, Романова поспешила в душ, включая в нём воду и зашторивая шторку. «Будут искать. Мне нужна фора.» Оставив включённый свет везде, где только возможно, Ольга натянула на мокрую голову кепку и стала расхаживать по комнате. Страх сковывал, не давал сделать первые движения на пути к победе. Когда она стояла в ванной, всё казалось куда проще, но делая шаг в неизвестность и девушка чувствовала жгучую боль и ужас. Ужас от того, что стоит ей выйти из этого здания и пути обратно у неё не будет. Разумовский и Волков станут для неё врагами номер один, а наёмники, не выражавшие к ней особого интереса раньше, станут гончими что готовы на блюдечке её принести лишь бы получить достойную плату. Не будет такого места, где она могла бы скрыться, её найдут везде. Единственный способ спастись, эта надеется на то, что её знания понадобятся кому-то посерьёзнее чем Сергей. Или прятаться и бежать всю оставшуюся жизнь. Купить старый домик в самом далёком от цивилизации клочке земли и всю дальнейшие дни боятся и молится что бы не нашли. «Плевать! Чем раньше начнём, тем быстрее закончим!» В последний раз оглядев комнату, которая не так давно принадлежала полностью ей и в которой она могла бы почувствовать свою полную безопасность, Ольга выскочила за дверь, тихо прикрывая её. Коридоры казались огромным лабиринтом. Девушка прекрасно знала куда ей нужно направляться, но такое количество коридоров и комнат смущало, а отсутствие кого либо напрягало. Наконец она добралась до места назначения. Приоткрыв дверь, Романова заглянула внутрь, молясь о том, что бы никого не было в помещении На удивление и глубочайшее облегчение, комната была пуста. Кресло около компьютеров одиноко стояло, а все мониторы включены. «Ненадолго оно пустует.» Шмыгнув внутрь, Романова порывисто шагнула к компьютеру и стала разглядывать мониторы, выискивая нужные ей камеры. «Чёрт с ними! Вырублю все, так и быстрее и легче.» Пальцы быстро забегали по клавиатуре, пока девушка наблюдала за движущейся по монитору строке ввода данных. Казалось, в любую секунду в комнату войдут, что же она тогда будет делать? Бежать? Умолять о пощаде? Гордо примет смерть с высоко поднятой головой и без единой слезинки в глазах. Нет, так Романова точно бы не смогла. Страх никогда не отпускал её, не важно, где девушка находилась. Будь она в родном сердцу, но давно проданном подвальчике, в съёмной квартире Волкова, или же в своей комнате в этом огромном особняке. Везде девушка чувствовала нарастающую угрозу. Её взгляд стал пробегать по мониторам, рассматривая, не приближается ли кто-то к помещению с сюрпризом в виде девчонки, старательно ломающей то, что до неё строили. На одном из экранов, с маленькой волной ряби видно, как по ступенькам на второй этаж спускается большая гурьба людей. будь Ольга мене наблюдательной или более торопливой, то она бы и не предала этому значения, но стоило приглядеться, и девушка прекрасно разглядела во главе всего этого шабаша красную макушку Пчёлкиной. «Чёрт! Они слишком заметны!» Паника с головой накрыла девушку. Если друзья Грома поднимут тревогу больше внимания будет и к её местоположению. А может под шум она сможет и сбежать? Сможет скрыться пока всё внимание наёмников обращено именно к Пчёлкиной и всем этим людям? «Да, нужно бежать к противоположному выходу! Тогда, даже если и начнётся суматоха, о мне никто и не вспомнит!» Все мониторы с камерами потухли, глотая побольше воздуха в трепещущие лёгкие, Романова аккуратно выглянула за дверь, прислушиваясь ко всем звукам и шагам вокруг. Тихо. Казалось, весь особняк погрузился в безмятежную бессознательность. Так даже и не скажешь, что всё это здание напичкано наёмниками, оружием и несчастными заложниками. Вполне милый и непримечательный дворец. Перебегая от одного угла коридора к другому. Ольга добралась до чёрного выхода второго этажа, дверь вела на небольшую внешнюю лестницу, которая в свою очередь выводила сразу в переулки. Об этой маленькой лазейки Девушка узнала, когда рассматривала планировку здания и все коридоры, по которым ей предстоит ходить. Руки нервно подёргивались в нетерпении, а дыхание захватывало, ощущения скорого конца сводило сума. Схватившись за чёрный метал рукояти, Романова надавила вниз, а потом потянула на себя, но дверь так и не открылась. Минутное ликование было сломано жестокой реальностью. Дёргая за ручку и чувствуя как слёзы с новой волной начинали набегать на глаза, Ольга чуть ли не до крови прикусила нижнюю губу, бестолково начиная бить по металлу двери. «Нет, почему она заперта? Недолжна же?! Или должна? Я ничего не понимаю?!» - Не бей её так, сломаешь же. – тихий, бархатный и такой пугающий. Девушка от страха даже повернуться не могла. Прижавшись к двери щекой, она зажмурила глаза и даже не старалась прекратить плакать. Плевать, пусть смотрит, пусть наслаждается, уже всё равно. Разумовский лишь слегка улыбнулся, подходя ближе к девушке и огладил её по плечам. Аккуратно, совсем ласково, словно перед ним маленькая пташка, того и гляди, сделай одно резкое движение, упорхнёт прямо из рук. Мужчина медленно разворачивал девушку к себе, вытирая катившиеся вниз слёзы, перемешанные со слюнями из рта. Нежно приобняв девушку, затягивая её в лёгкое кружение в пространстве и окончательно ввергая её в некий транс. Он слышал тихие всхлипы, скулёж, и невнятное «Прости! Я правда не хотела! Мне очень жаль!». Но ничего из этого уже не имело смысла. Пора уже идти. -Смотри, ты уже почти успокоилась. Ну чего ты так раз переживалась, девочка моя? Вон какое личико опухшее. И глазки красные. Неужели все эти слёзы стоили того? —говоря словно с маленьким ребёнком, Сергей стал разглаживать волосы на белёсой макушки и поправлять одежду на всё ещё содрогающейся девушке. – Ну вот и всё, ты готова пойти со мной? Или ещё немного поплачем? –Ольга продолжала рыдать, но уже не так громко и надрывно. Дёргала себя за ткань кофты, старалась отвлечься от мужчины, который всё же и медленно, но весьма стремительно толкал её к лестнице, по которой девушка не так давно спустилась в поисках побега. «Он злится! Как бы сейчас себя не вёл, он пиздец как злится!» Затянутые пеленой слёз глаза почти перестали распознавать пространство вокруг себя, всё превратилось в растянутые кляксы и пятно больше походившие на мазки детской акварели. Ступеньки и вовсе оказались непосильной задачей, придерживая Романову под локоть, мужчина тянул её вверх, попутно поглаживая девушку по вспотевшей спинке. Снова калейдоскоп комнат и коридоров. В глаза резал яркий свет жёлтых и оранжевых ламп. Неимоверно раздражала, и спешка, и мельтешащие между собой две пары ног и даже несколько прядок волос, что спадали каждый раз, стоило мотнуть головой слегка не аккуратнее чем обычно. Хотелось как можно быстрее расправиться со всем этим, успокоить вулкан, бушующий в глубине тела, но ехидная персона, что так давно сидела внутри, так сладко и приятно нашёптывающая на ухо разные грязные мысли, спустя столько дней, недель, месяц, всё же смогла убедить хозяина в маленьком послаблении. Возможность высвободить хоть малую часть необузданного гнева и перемешанных с ним эмоции чуть ли не возносило его вверх по ступеням, одновременно пререкаясь с более серьёзными и спокойными чертами, желающими закончить этот день в безмерном спокойствие и ласке. -Прошу, Серёжа! Я видела, видела, что Пчёлкина и друзья Грома хотят сбежать! Я правда им не помогала! – всё не унималась девушка. Надежда на возможность разжалобить своего мучителя и избавиться хотя бы от части подготовленных ей ужасов всё ещё грело мягкое сердце. Разумовский даже не взглянул на неё. Толкнув боком дверь, он затащил за собой Романову, которая казалась ещё чуть-чуть и грохнется на пол в истеричном припадке. Не велика разница, стоило закрыть дверь на ключ, как девушка тут же кинулась к Разумовскому, падая перед ним на колени, сжимая в своих дрожащих ладонях подол плаща. Руки тряслись, но с каждой секундой хрупкие пальчики всё сильнее и сильнее сжимая ткань. Голос отказывался выдавать что-то кроме нервных всхлипов и скулежа, а сил и смелости, чтобы поднять голову и посмотреть в глаза Сергея не было. «Плевать! Пусть бьёт, пусть унижает! Лучше быть пристыженной и живой, чем гордой и мёртвой!» -Серёжа, пожалуйста! Я правда ничего не знала! Они, правда, сбежали не из-за меня! – подобные жалобные трели уже даже не раздражали. Наоборот, сейчас мужчине казалось это весьма милым, даже в какой-то степени невероятно красивым. Будто всё это время он жаждал именно этой минуты, именно этого расположения вещей и внешнего вида девушки, которая снаружи казалась такой непокорной, а оказывается внутри этой импульсивной и когда-то дерзкой и самовлюблённой девчонки живёт совсем маленькая девочка, вырывающаяся наружу при каждой опасности. Кривая усмешка сама прорезалась на губах. Желание схватить за волосы и снова потягать из стороны в сторону заиграла новыми красками, но внутренний голос с новой силой стал бить по голове, испаряя все мысли хотя бы на секунду. «Сначала покажи ей, расскажи, объясни и внуши! А потом ты можешь делать всё что угодно!» -Мы их поймали. Не нужно так переживать, я верю, что ты не виновата в их побеге. – опустив руки вниз, Разумовский слегка взлохматил прилизанные к голове, светлые и такие мягкие девичьи волосы, словно у послушного щеночка. Даже взгляды похожи, только щенки смотрят на хозяев с обожанием и преданность, а Романова со страхом и надеждой. Но итог один, и тот и тот верят до последнего, пока не окажется что всё это был обман. -Правда? – так одухотворённо девушка не говорила давно. Казалось, внутри всего лишь в одну секунду выросло гигантское дерево, заполонившее собой всё пространство, не позволяющее не вздохнуть, не сглотнуть. -Да, к их побегу ты не причастна. – повторяет мужчина, ласково поглаживая влажные щёки и мокрую шею. – Но вот что касается твоей попытки, ты меня очень опечалила. – не отнимая ласковой улыбки, Разумовский потянул девушку верх за подбородок. В одно мгновенье она замолчала. Грудь так и разрывалась от накопившихся внутри воздушных потоков, но стоило хотя бы попытаться выдавить из себя малую часть всей этой глыбы, как из горла послышался сухой скрип. -Ты так побледнела. Разве я не прав? – огладив хрупкую шею, мужчина переместился на плечи. -Серёжа, я сделала всё что ты хотел, я помогла тебе во всём! Прошу, отпусти меня! Я уеду и никому, ничего не скажу. Обещаю, буду нема как рыба! Только отпусти. – на последнем издыхание шепчет Ольга, заглядывая в наигранно добрые глаза. Даже поверить невозможно, что мимика этого чудовища позволяла строить такие добродушные и невинные гримасы. – Умоляю, Серёжа! -Ох, ты так хорошо просишь, даже отпустить тебя захотелось, вот же чертовка. – придвинувшись вплотную к милому личику, шипит Разумовский. – Но ты в какой раз уже допускаешь одну и ту же ошибку. – переведя взгляд на маленький шрам на щеке, мужчина аккуратно провёл по нему кончиком своего носа. – Как я просил себя называть? – рычит прямо в ухо, в один момент захлопывая капкан рук и прижимая тело девушки к себе. Попытки вырваться не увенчаться успехом. Спустя минуту беспомощных трепыханий, Ольга обмякает в чужих руках, больше не способная сделать ничего, кроме бессмысленных прошений и слёз. – Скажи же, как я просил себя называть, давай, это не так сложно. – продолжает настаивать он. «Да чёрт бы побрал этого придурка! И кличку себе хуёвую придумал! А мне теперь крутится во всём этом дерьме, псих поехавший!» -Прошу, отпусти меня, Птица! Пожалуйста! – скулит Романова, забыв уже обо всём. Лишь бы отпустил и больше не трогал. -Какая же умница! – разжав свои смертельные объятья, мужчина выпускает из рук трепещущее тело, которое сразу падает на пол, весьма звучно ударяясь об него – Но мы здесь не для всей этой чуши, а лишь за прояснением обстоятельств! – пройдя мимо девушки, Птица остановился посередине комнаты, вглядываясь в самую темноту помещения, где то там стояло и разлетевшееся на осколки зеркало, и стол с бумагами, и книжные полки заполненные множеством изысканней . -Встань и подойди ко мне. – без тени былой истеричности, приказывает он. Разве есть другой выбор? Бежать некуда, о помощи просить тем более, только полный идиот начнёт кричать о том, что сейчас происходит и надеется, что его не прибьют раньше, чем прейдёт хоть какая-то подмога. Да и кто тут вообще на такое способен? Остановить Разумовского сможет только настоящий герой, а он, к большому сожалению, остался в Санкт Петербурге. «А может уже и нет? Врятли Разумовский продолжал бы держать друзей Грома, если бы убил его самого, значит он ещё жив, по крайней мере я на это надеюсь! А если он не умер, он точно ищет всех, нужно только продержаться пока найдёт, лучше уж в тюрьму чем подохнуть тут!» Встав с пола, девушка нерешительными шажками подошла к стоявшему в нескольких метрах от неё мужчине и повернула голову на встречу полнейшей темноте. -Знаешь, что скрывается здесь? – тихо, с глубоким придыханием спрашивает мужчина, будто сам ещё не осознаёт, что хочет показать. Словно он и не знает, а просто надеется, что девушка сама всё поймёт, а потом всё ему и расскажет. -Понятия не имею. – также тихо отвечает Романова, не сводя глаз с гнетущего пространства. -Вот и я до конца не знаю, они просто приходят в мою голову и загружают её из дня в день. Ощущение словно ваты в черепную коробку напихали, не могу не думать, не планировать, не контролировать. – тяжёлыми шагами пройдя вперёд, мужчина протянул руку к столу на котором стояла лампа, он застыл в нерешительности, словно сам у кого-то спрашивал разрешение открыть этот ящик Пандоры и показать всё что скрыто новому гостю. Секунда колебания и свет распространился почти на половину стены над столом. Не сказать, что девушка ужаснулась, скорее была в неком непонимание и трансе. Каждый лист на стене, каждый клочок бумаги, что прикреплён к поверхности представлял из себя отдельный рисунок, но вместе они создавали картину, огромную и больше похожую на какую-то размазню, которую ныне принято считать достоянием искусства. Каждая линия на одном листе продолжалась на другом, каждая закрашенная часть одного, медленно перетекала в другой. Вот уже видны огромные, чёрные как смоль крылья, а там кажется рука, множество непонятных знаков и символов, словно тот, кто этот рисовал был не в себе. Хотя. Так в прочем и было. Отходя в сторону от своих же рисунков, мужчина медленно заходил за спину Романовой, которая заворожено рассматривала каждую линию. В голове проносились разные мысли. «Она точно что-то знает. Может видит то, чего не вижу я? Или ей снилось тоже самое?» -Ну, каков вердикт? – еле слышно шепчет мужчина прямо, аккуратно убирая волосы за ухо. Но Романова даже не шелохнулась. Перед её глазами словно бежала какая-то своя история. – Расскажешь мне что-нибудь? – повторяет Разумовский, уже куда более нетерпеливо, замечая, как лицо девушки перекашивается от резкого приступа боли, но в тот же момент становится ровно таким же, как и прежде. Из глаз уходят последние нотки жизни, а грустное и молебное до этого лицо приобретает только нотки неподдельного ужаса и отчаянья. «Нет, нет, нет, нет, нет! Что это было?! Что я видела!? Это чувство такое ужасное, словно всю душу выкачали!» -Нет, нет, нет, нет. – тихо пищит девушка. -Ты что-то знаешь? Что ты увидела? – продолжает напирать на Ольгу он. Затянув её в очередные объятья, мужчина прижимается к Романовой с такой силой, чтобы в случае необходимости снова стянуть малышку в смертельный капкан. -Не знаю, я не знаю! Это так…так страшно. - шепчет она, чувствуя, как голова начинает пухнуть и словно вздуваться как шарик с воздухом – Зачем! Зачем ты мне это показал!? Ты специально!? Решил снова над мной поиздеваться!? – истошный крик вырывается из горла, полностью обескураживая мужчину. Раньше Ольга так не вопила, скулила, просила, но никогда не разрывала горло в кровь в таком душещипательном крике. Каким бы садистом он не был, но никогда не хотел такого. «Рвись, беги из последних сил, добивай и торжествуй! Борись за свою жалкую жизнь и не смей так просто отдавать себя на съедение хищникам! Я даровал тебе своё благословение, будь благодарна за это, девочка, и явись как мой верный воин, когда я призову тебя!» Голос в голове пугал куда сильнее чем державший её Разумовский. Казалось, этот кто-то полон изнутри такой ненавистью и злостью, что в одно мгновенье способен разорвать всё живое на кусочки. Эта сила и страх приводили в трепет, накатываясь на маленькую девушку огромным валуном и придавливая её к земле, без права на помилование, даря жгучую боль и не способность умереть одновременно со всем этим. «Рвись и помни мою доброту. Не смей мешать мне, маленькая мышка. Разумовский обязан быть моим!» Размахнувшись головой посильнее, Романова без тени сомнения впечаталась в Разумовского своим затылком. Отвлёкшись на боль, распространившуюся по всей щеке, мужчина позволил девушке вынырнуть из капкана рук. Недолго думая, Ольга со всей зревшей в ней силы толкнула Сергея в грудь, цепляясь одной ногой за край кровати, Разумовский с грохотом летит на пол, задевая своей несчастной рыжей макушкой рядом стоящую тумбочку. Не помня себя, Романова с не свойственной ей дикостью и бесстрашием начала щурясь искать что-то в руки. Край привыкших к темноте глаз разглядел на столе отблеск метала. Ножницы. Порывисто кинувшись к ним, она даже не заметила стул, что оказался прямо на её пути, запнувшись об него, но удержав равновесие, Ольга схватила ножницы и покрепче перехватила их в ладони. Обернувшись, она не то звериным, не то разъярённым взглядом вцепилась в Разумовского, который еле старался подняться с пола, дабы оказать хоть какое-то противодействие. Он с неподдельным ужасом взирал на девушку, которая не так давно, послушно находилась в его объятьях и с трепетом слушала каждое его слово. Ужас сам отразился в его сердце, выплёскивая в организм целую гурьбу адреналина. Пока Романова мешкала с ножницами, мужчина успел вытащить из прикроватной тумбочки шприц и слегка приспустить рукав плаща, чтобы ладонь с его последним шансом не было видно. Не думая больше не секунды, Ольга рванула в сторону Сергея, сбивая его с ног и роняя на кровать. даже поверить невозможно, что в такой безобидной и хрупкой девушки столько силы и прыти. Не теряя времени, Романова взгромоздилась сверху на мужчину, и занесла руку для одного единственного резкого удара, который решит всё. «Кому нужен этот Гром!? Хотел бы всех спасти, уже бы нашёл и спас! Я сама всё решу! Надоело уже ждать спасение! с меня хватит и Волкова с его «не всё так плохо!» и «привыкай»! хер со всеми этими идиотами! Всю свою поганую жизнь прошла своим умом и ещё не одна паскуда не покушалась на мою свободу! Плевать на роскошь и деньги, плевать на Разумовского и Грома! Мне есть куда и к кому идти! Главное выбраться с этой скотобойни!» Но каким бы сильным и резким удар не был, Разумовский успел поставить перед собой руки и остановить девушку, но кончик ножниц всё равно слега задел бровь, оставляя там небольшой шрам. Мужчина старательно выкрутил девичьи руки в сторону, прикладывая всю возможную силу, лишь бы перекинуть её на кровать, а затем прижать к постели. Удача улыбнулась молодому человеку, со временем напор неподготовленной девушки стал значительно слабее, она теряла силы прямо на глазах. Не упуская удачный момент, мужчина толкнул девушку ногой, и та повалилась рядом с ним, прямо на подушки. Откидывая ножницы в сторону, Сергей сам навалился на Романову, полностью подавляя почти все её движения, не оклемавшаяся от удара ноги, девушка еле дышала, чувствуя сжигающую изнутри боль в районе рёбер. Не думая не секунды, Разумовский схватил Ольгу за горло, слегка придушивая её и забирая себе любые возможности оказать сопротивления. Когда глаза девушки стали закатываться, а лицо слегка побледнело, мужчина принял решение, что сейчас наилучший момент для действий. Шприц легко вошёл в нежную кожу шеи, сразу отдавая всё содержимое в чужой организм. Отбросив медицинское оборудование в сторону, Разумовский чуть ослабил хватку, видя, как к лицу девушки тут же хлынула кровь. -Я и правда не ожидал, что после всех моих стараний ты будешь так сильно вырываться. – восстанавливая дыхание, мужчина еле соображал, но мысль о том, что девушка под ним всё ещё представляла угрозу, заставляли его с новой силой прижимать её к постели. – Ты и правда всё ещё та бойкая девочка, которую встретил Сергей. – к горлу подступил ком, говорить сейчас хотелось меньше всего, но оставаться в полнейшей тишине было невозможно – Знаешь, мне это и правда нравиться. Будь ты более самостоятельной и менее ведомой, из нас вышел бы прекрасный дуэт. Только ты и я. И чёрт со всеми остальными. Гром, Разумовский, Пчёлкина, да даже полезный Волков. Никто из них даже близко бы с тобой не встал. – мужчина чувствует, как тело девушки стремительно теряет силы, становится мягким и спокойным. Упав на постель, он стал требовательно втягивать в себя воздух. -Что ты мне вколол? – осипши вопрошает девушка. Рассматривать её было одно удовольствие. Серые глаза прикрыты, грудь еле вздымается, а всё тело онемело. -Тоже самое, что и в башне год назад. Только слегка дозу увеличил. – повернувшись на бок, мужчина стал разглядывать каждую морщинку на личике девушки – Не бойся. Доза не убьёт, тебя будут ждать лишь незабываемые карусели по кошмарам собственного сознания. Ближайшие часов так двадцать. – растянув губы в ещё одной, но куда более нервной улыбке, он придвинулся к девушке вплотную – Совсем скоро всё закончится. Будет покончено и с Громом, и с его друзьями, и со всеми этими наёмниками. Останется лишь наше с тобой будущие. Ты ведь веришь мне, девочка моя. – быстро поцеловав, словно клюнув, в губы, мужчина соскочил с кровати и нервно передёрнул плечами. – Ты пока отдыхай. Нас ждёт головокружительный финал. – непроизвольный смех сам вырвался из его горла. В надежде его заткнуть, мужчина прижал ладони ко рту, но мерзкое карканье само вырывалось из его рта. «Вот жеж, блять! Нельзя в таком состоянии появится перед Игорем. Нужно успокоиться. Да уж, заставила же меня понервничать эта девица!»