Forgiveness

      Очутившись в каком-то переулке, Феликс выходит и медленным шагом идёт вдоль улицы, осматривая местность. Где-то здесь находится ресторан, в котором делают просто вкуснейшие австралийские рёбрышки, по которым Феликс буквально сходит с ума, как только слышит запах. Так как смартфона у него всё ещё не было, ибо учиться пользоваться подобным гаджетом он пока не намерен, то идёт по памяти. Минуя несколько домов, он понимает, что прошёл, и возвращается. Но вдруг здания стали все походить друг на друга, Ликс быстро вытаскивает жезл, тут же выводя символ у себя на запястье. Иллюзия спадает. Оглядевшись, он замечает пешек, чертей дьявола, на этот раз их было четверо. Мужчины стоят в нескольких метрах от него, и Феликс даёт дёру. Ангельской силы хватило только на то, чтобы переместиться на четверть пути, большую часть силы он потратил, добираясь сюда, и планировал подзаправиться, посидев в кафешке, но, видимо, судьба так не считала. Рогатые не отстают и всё так же преследуют блондина. Совсем выдохшись, Феликс забегает в переулок, в котором он был с Минхо. Делать нечего, он пока не хочет зализывать раны, пусть этим занимается Хван. Быстро вспоров ладонь, он чертит уже давно знакомую пентакль и нажимает. Красное облако поднимается, а из-за поворота показываются демоны. Хёнджин является перед ним во всей красе домашнего стиля и с каким-то пирожным в руках.       — Чё тебе надо? — раздражённо спрашивает он.       Феликс, не теряя времени, кладёт свои руки на его щёки и поворачивает голову в сторону погони.       — Добро пожаловать на блядки, — говорит он Хвану и тот тут же выкидывает бедное пирожное в бак и, тяжело вздохнув, тут же кидается навстречу одному демону, сразу цепляясь за его голову и ударяя об стену.       Феликс берёт на себя того, что был левее, а ещё один стоит и думает, на кого напасть, кретин. Оглушив одного, Хван разбирается со вторым, приложив его спиной к кирпичной стене и упершись ногой в грудь, выдирает руки. Глаза Хёнджина наливаются чёрным цветом, сливая в одно зрачок и яблоко, запах крови манит, управляет, разжигает ненависть. Заметив движение позади себя, а затем почувствовав тяжёлый удар чем-то тупым об голову, тёмная сторона демона полностью берёт верх. У черноволосого резко разливается по венам чёрная смола, на фоне белоснежной кожи это выглядит очень жутко, он внимательно смотрит на испуганную пешку и в один миг оказывается рядом с ним, прижимая за горло к стене.       — Что этой твари нужно на этот раз? — задает вопрос Хван, буквально дыша на ухо врагу.       — Привести Вас, принц, — хрипит мужчина.       — Зачем же вы трогали моего ангела? — внутри Хёнджина всё распадается на частички и вновь собирается.       Руки так и чешутся оторвать эту голову, вытащить глаза, расплющить ногой об асфальт и отправить такой трофей отцу. Что-то окончательно ломается, разбивается с громким треском, и Хван принимает эту идею, как родную.       — Ваш отец сказал при случае ликвидировать, и то, что Вы всегда рядом…       «Какая честная пешка», — думает нефилим и, улыбаясь, проводит кровавой рукой по волосам демона, громко смеясь.       — Какой ты честный, — последнее, что слышит жалкий слуга.       Его тело тут же отделяется от головы, кровь брызгает в разные стороны и заливает грязный камень, пока Хван медленно, но верно достаёт шарики чёрных глаз из орбит и бросает на пол. Закончив, он кладёт голову на мусорный бак и, размазав глаза по земле, поворачивается к Феликсу, который тоже был на пределе.       В отличие от демонов, ангелам нельзя лишать жизни кого-либо, иначе они будут изгнаны из рая, и степень крайней злости у них достигается редко. Хёнджин внимательно смотрит на то, как ангел, прижав к грязи тело, хочет вонзить в него нож, ангельский клинок, но Хван решает помешать. Он быстро возвращает себе контроль и, заметив полностью пустые белые глаза ангела, выхватывает у него клинок и втыкает в сердце пешке. Феликс, окончательно потерявшись во мгле злости, кидается на Хёнджина, прижимая его к земле и вытаскивая из сапога жезл.       — Феликс, твою мать, очнись, я не смогу тебе противостоять, — умоляет демон, ведь он и правда был бессилен против своей же защиты, он не мог применить к ангелу руну сна, тупо не подействует, потому что защита от самого себя.       Но как обычно это бывает, самые тупые решения принимаются в одну секунду. Он ударяет ангела ногой и перекатывается так, что ангел оказывается под ним, и пока тот был в замешательстве, накрывает чужие губы своими. Феликс тут же отвечает, сильно кусая старшего за нижнюю губу. На языке чувствуется железный привкус крови, но, кажется, об этом никто не беспокоится. Хёнджин постепенно врывается в чужой рот, стараясь максимально направить чувства парня под ним в этот поцелуй. Почувствовав на своих волосах чужие руки, что тихонько массируют голову, демон ухмыляется, сплетаясь с чужим языком в диком танце и изучая его нёбо, продолжая поглаживать тонкую талию блондина. И, кажется, так могло продолжаться вечно, но поцелуй становится всё ленивее и развязнее, пока Хван не отстраняется, наблюдая, как веки парня под ним тяжело закрываются. Силы покидают его окончательно, и он отключается. Хёнджин аккуратно проводит рукой по лицу, убирая прилипшие белые пряди назад, и улыбается. Даже во сне он прекрасен.       Нефилим встаёт, призвав адскую гончую, отдаёт голову и посылает её отцу. Вернувшись к телу, что безжизненно лежит на грязной земле, Джин тут же подхватывает его на руки и перемещается в квартиру Джисона и Минхо. Он легко может это сделать из любой точки города в отличие от Феликса, такая финтифлюшка ставится в качестве чекпоинта только тёмной магией, но блондин ещё в детстве напрочь отказался этим заниматься. И вот сейчас Хван осматривается и замечает Джи с явным выражением ахуевания на лице. Поняв всё без слов, он достаёт из шкафа какую-то тряпку, расстилает её на диване. Хван укладывает ангела и, в последний раз проведя по светлым волосам, отходит. Все руки были в крови, лицо было в крови, одежда в крови. Минхо, наблюдающий за этим со стороны, только тихонько качает головой.       — Он потерял много сил, я кое-что сварю ему, и он быстро восстановится, — серьёзным тоном проговаривает Хёнджин, тут же скрываясь в ванной комнате.       Как-никак, но ходить с застывшей кровью — приятного мало, да и, если честно, он в этой комнате проводит времени больше, чем в аду. Пора бы что-то менять, а то скоро точно станет водяным. Наскоро приняв душ, он берёт вещи, которые, скорее всего, любезно принёс Джисон, потому что Минхо этого в жизни не сделает, Хван выходит и тут же отправляется в гостиную за своими баночками в шкафу, а затем возвращается на кухню. Включив газ, он начинает смешивать ингредиенты, Минхо наблюдает со стороны за сосредоточенным лицом демона.       — Ты его случайно не травануть решил? — Минхо упирается подбородком в руку, всё ещё внимательно наблюдая за действиями.       — Нет, — коротко и твёрдо говорит демон, закидывая последние травы.       — Откуда ты столько знаешь? И почему Феликс так не делает? — слишком любопытный человечишка.       Хёнджин решил немного подумать над тем, стоит ли рассказывать, ведь эти двое знают уже больше, чем любой другой их подопечный. Он решает, что терять ему точно нечего, ведь за его проделки отец в ближайшее время найдёт его и убьёт, ну, или посадит на ошейник рядом с троном.       — Когда мы были людьми, я изучал все виды магии: светлой, тёмной и сумеречной. В сумеречной мы с Феликсом преуспели. Это вот с помощью той палки с красным камнем, ею мы чертим руны, которые когда-то давно сами же и создали, они имеют разные значения и свойства. Так вот, Ликси это было достаточно, больше он не горел желанием углубляться ни в один другой тип, а мне было интересно, но в итоге его отец, Михаил, заставил изучать светлую магию, он сопоставлял, хотел быть обычным человеком, с возрастом он даже начал отказываться от сумеречной. Поэтому взрослые обратили наконец внимание на меня и, заметив мой интерес, плотно уселись за моё обучение. Минхо, ведь я не должен был быть преемником ада, я — сын Божий и должен был занять место Люцифера, отца, когда его не станет, чтобы служить Богу, но папаша слишком заигрался и объявил Всевышнему, что он собирается создать свой престол и занять место Бога. После чего его изгнали из рая прямиком в ад. И снова там он заключил сделку. Пустошь признала его, как следующего правителя, взамен просила лишь об одной услуге — оставить Бога в покое. Конечно же отец согласился, ведь такая власть. Заключив сделку, душа прошлого правителя отправилась в пустоты, где спали все души небесных и подземных служителей, а Люцифер сел на трон. Я об этом не знал, я следовал его словам, он рассказывал мне о том, как они будут защищать людей, и заставлял учиться. Отдал меня какой-то бабке, она и научила меня этому ремеслу. А Феликс… Про него забыли, его оставили, назвали бракованным и недостойным преемником. Однажды я услышал, что отец говорил о его убийстве. Я не мог этого допустить и начал создавать защиту, но не успел. Буквально через неделю меня вознесли как принца ада, и первой жертвой во время кровавой жажды стал Феликс. Я не помнил, как его убивал, я проснулся только с его телом на руках, но уже было поздно. До сих пор вспоминаю эти гордые отцовские глаза, а я хотел умереть, я сам хотел сдохнуть. В этот день я поставил на душу Феликса оберег, его не сможет убить ни Люцифер, ни я, ни кто-либо другой. Разве что, возможно, только существа выше, типа пустоши или создателя, но как-то не проверял, — эта откровенность становится неожиданностью сразу для четверых: Хёнджина, который тихо помешивает отвар и корит себя за все грехи, Минхо, что пытается осмыслить услышанное, и ставшие случайными свидетелями разговора Ангел, только очнувшийся, и Джисон, что аккуратно ведёт его в ванную умыться.       Феликс дослушивает речь и выдыхает резко и рвано, убирает от себя руки человека и сам доходит до ванны, бросаясь к раковине и быстро-быстро натирая прохладной водой лицо. Этот наглый демон лжёт, он не верит.       В ванную заходит Хан со стопкой одежды и полотенцем, он гладит рукой спину парня через грязную водолазку.       — Хочешь принять душ? — тихонько спрашивает он.       Феликс тихонько кивает головой, и Джи помогает ему раздеться и зайти в кабину, а после оставляет его наедине с мыслями. На всякий случай он оставляет дверь открытой.       Услышав, что человек ушёл, ангел тут же падает на пол, прижимая к груди колени и ощущая, как прохладные капли скатываются по телу и волосам. Слёзы медленно стали течь, горечь и обида проснулись, те самые, которые Феликс столько лет глушил в себе, не давал им проснуться. Боль разрывает его грудь, а разум проворачивает те ужасные картинки. Истерика набирает обороты, всхлипы он отчаянно давит в себе, не давая им выйти наружу, но получается слабо. Постепенно на смену разочарования приходит обида, ангел поворачивается лицом к стене, всё так же оставаясь под каплями прохладной воды, и начинает бить по плитке. Он вновь и вновь наносит удары по стене кулаком, разбивая костяшки и оставляя следы. Ему хотелось убить демона, задушить за то, что вновь заставил это вспомнить, а самое главное — почувствовать вину за то, что не давал даже малейшего шанса объясниться. Когда наконец наступила последняя стадия принятия, а слёзы уже давно были поглощены, парень быстро моется, смывая со стены остатки крови, одевается, судя по всему, в Джисонову одежду и выходит из ванной, пробегая мимо входа на кухню и не обращая никакого внимания на тех, кто был в ней. Падая на диван в гостиной, он садится в позу лотоса и укрывается пледом, который всё время валялся на нём. Буквально через минуту слышится тихое мяуканье, и тёмный пушистый комок запрыгивает на диван, сразу уже залезая на колени ангела и устраиваясь поудобнее, мигом засыпая. Ликс тихо чешет животное за ушком и улыбается, слыша его урчание.       Дверь хлопает, ангел бросает взгляд в проход и обнаруживает там демона с чашкой, тот немного мнётся и садится рядом, подавая кружку в руки парня.       — Там нет ничего такого, просто народные травы и пара ангельских приправ для быстрого восстановления, — быстро проговаривает он, запрокидывая волосы назад и тоже садясь в позу лотоса, бездумно пялясь в стену.       — Спасибо за всё и за то, что не дал мне его убить. Не знаю, что на меня нашло. Но меня могли изгнать? В пустошь, — его голос дрогнул, поэтому ангел чуть отпивает из кружки.       Демон кивает и косится на животное, которое всё так же лежит на коленях блондина, он протягивает руку и тоже чешет его за ушком, слегка касаясь подушечкой пальца влажного носика.       — Ты… Ты всё слышал? — спрашивает демон и, видя положительный кивок, тяжело вздыхает, будто гора с его плеч падает. — Феликс, я… — перед его лицом появляется рука с выставленным пальцем.       Феликс залпом выпивает отвар, ставит чашку на стол, аккуратно перекладывает кота на диван и поворачивается к демону.       — Заткнись, слышать не хочу, — выдаёт он. И Хёнджин слушается, кивая и смотря куда-то в окно. — Почему твой отец ищет меня, только по факту, без лишнего, — добавляет спустя время ангел.       — Хочет убить.       — Почему? — и вот чего Хёнджин избегал, пожалуй, больше всего.       Сейчас он произнесёт три роковых слова, из-за которых их мистическая жизнь, откровенно говоря, и пошла по пизде.       — Ты — моя слабость. Ты всегда ей был и будешь, отец боится, что это может повлиять на меня, как на правителя, у правителя ада не может быть слабости, — монотонно проговаривает Хёнджин, осматривая тёмную комнату.       Вечереет, луна постепенно поднимается на небосвод и опускает мрачные тени на улицы и дома города. В комнате забегали тени от качающихся деревьев за окном, и вот-вот загорятся фонари. Тишина в комнате напрягает, Феликс молчит, а Хёнджин с каждой минутой пожирает себя всё сильнее. Он не хочет видеть эту боль и страдания в глазах младшего.       — Ты… Хочешь… Хочешь этого? Править? — демон медленно качает головой, не соглашаясь с его словами. Он действительно этого не хотел, там под землёй ему было не место, крики и боль, наполняющие эти места, его душили. — Но почему? Ты мог бы многое изменить, с твоими знаниями ты бы прекрасно справился и навёл там порядки, — кажется, теперь Феликса действительно заинтересовал этот вопрос.       Он верит в Хёнджина и в его способности, он помнит, насколько хорошие результаты показывал тот ещё в детстве.       — Феликс, я не справлюсь, — прерывает его сумбурную речь демон.       — Хван, блядский ты, Хёнджин, не смей так говорить, нет ни одной вещи, с которой бы ты не справился, — вдруг резко улыбается Феликс и ударяет того в плечо.       Для демона это было настолько неожиданно, что он даже на секунду пугается, но тут же успокаивается, ярко улыбнувшись.       — Хёнджин, я не могу обещать тебе простить твой поступок, я прекрасно всё слышал и знаю об этом состоянии, но я не могу это оправдать, — проговаривает Феликс, пряча улыбку и смотря прямо в карие глаза.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Я хочу попробовать начать всё сначала. Каждое существо заслуживает прощения, но не ты и не твой поступок. Я буду смотреть на тебя и вспоминать, что ты сделал. Я хочу тебя простить, но в глубине души волком воет обида. Если ты действительно мной дорожишь так же, как и тогда, то поможешь мне преодолеть это. Поможешь усмирить волка, — Феликс прижимает к себе колени и обвивает их руками, в глазах появилась влага.       Хёнджин мягко улыбается и кивает, наклоняясь к чужой макушке и оставляя там поцелуй, прямо как в детстве.       — А где Минхо и Джисон? — неожиданно выдаёт Феликс, встрепенувшись и сбрасывая плед.       — Ушли на свидание? — говорит немного удивлённый от быстрой смены настроения у ангела парень.       — Без нас?       — Феликс, успокойся, мы с ними 24/7, это свихнуться можно, пусть побудут наедине, — растягивая слова, проговаривает демон и тянет руки вверх.       — Ну, ладно, — тушуется ангел.       — Что будем делать? — спрашивает Хёнджин, поглядывая на белокурого.       — Ничего?       — Да, мне определённо подходит, — улыбается Хван.       — Лентяй, — игриво кидает белокурый и, смахнув с глаз влагу, снова укрывается пледом.       Этот вечер принёс многое и многое забрал. Души не исцеляются от слов «прости», «извини», это делает лишь время. Какой силой обладает это слово для людей и каким ничтожным кажется для них двоих, они проживут ещё не одну тысячу лет, находясь бок о бок рядом друг с другом. Всё, что у них есть — это они, а большего в принципе и не надо. Исправлять старые ошибки бесполезно, лучше и легче не совершать новые. Особенно, если судьба даёт второй шанс.