Я увижу тебя в кошмаре, а потом пойму, что это был самый прекрасный сон

Где то в забытом богом уголке городка, в аварийной пятиэтажке с грохотом хлопнула входная дверь одной из немногочисленых квартирок напиханых в стены здания как гнезда ласточек. Созданый хлопком гул сотряс стены подъезда, а старенькая, уже местами выцветшая, непонятно болотно-зеленая штукатурка, посыпалась пылью, укрывая собой незамысловатый узор плитки, где то между пролетов лестничных клеток. Следом последовал грохот от падения тела, что сначала облокотилось на остатки мягкой дверной обивки, а потом сползло по ней на пол. Ключи со звоном упали рядом с хозяином, раскидывая свои ключно-брелочные конечности в разные стороны и принимая своё явное поражение в борьбе с поверхностью ленолиума. Всё произошедшее за день казалось не меньше чем бредом человека не вылезающего пару дней из наркотического трипа. И к сожалению сравнивать было с чем. У Киллера в друзьях раньше водился заядлый наркоман. Что стало с этим человеком, уже давно, да и наверное никто не интересовался, кроме наркологического и психиатрического диспансеров, да и наверное морга. Парень всегда был уверен что бывший друг закончит именно там. Где то в мозгу отдало гулким тиканьем коридорных часов. Тик-так, тик-так. Этот звук практически сводит с ума, давя на и без того вымотаный мозг, впиваясь в подсознание едким очагом раздражения. Чуство обобщённой усталости и потеряности морально загоняло в угол, а желание исчезнуть, раствориться в потоках тянущегося медово-карамельными струями, размазаными по пространству реальности, времени - лишь росло. Это ощущение нависало тёмной тенью из за спины и давило своим весом, придавливая к полу до почти ощутимого ментального хруста костей. Парня передернуло. Подобные галюцинации ни к чему хорошему никогда не приводили. С трудом вырвавшись из состояния минутной, но всеобъемлющей апатии, парень, в необъяснимо поглотившей его существо панике, сорвался с места, закрывая дверь на все имеющиеся замки. Точно.. Всю дорогу домой его приследовала неожидано развившаяся параноя, заставляющая нервно оглядываться, в поисках неизвестного наблюдателя. Все люди которых он встречал на своём пути неожидано стали пёстрой, всё такой же шумной толпой с практически видимыми отблесками праздничных конфети и шоколадных конфет в золотой обёртке прямиком из огромной разбитой над их головами пиньяты -- Судьбы... Правый глаз уже начинал подёргиваться. Находившиеся на данный момент в его распряжении мироощющение, эмоции и чуства вгоняли в ступор, заставляя ненароком задуматься о собственной адекватности и вменяемости. Мысли снова сбились в стадо пугливых овец, метнувшихся в сторону первородного страха и спрятаной под кожей липкой паники, что овивала позвоночник сетью уже, пожалуй вековых корней. Он ошибался, когда, забегая в подъезд, опрометчиво возлагал надежды, на то, что параноя его отпустит в стенах дома. С трудом отлепившись от двери он, как в полубреду, поплёлся в сторону кухни, не разувась и хлюпая растаявшим снегом внутри обуви. Рюкзак рухнул где-то по дороге, куртка отлетела на стоящий рядом с батареей стул, а сам парень ухватился за стоящюю на столе кружку с остатками уже покрывшегося тонкой пленкой жира кофе, незадумываясь выливая их в себя. Очень хотелось верить, что собственные тревожные мысли сможет перебить глоток той субстанции, у которой от изначальной версии осталось лишь название и отголоски вкуса, напрочь перебивающийся мерзким ощущением тошноты где-то в глотке. От послевкусия этой "болотной мути" начинало выворачивать, и парень поспешил поставить чайник на газ, дабы заварить себе свежую партию уже давно не бодрящего напитка. Сумбурность мыслей не отпускала, взбивая пену из новых витков душевных терзаний с острыми краями, что безжалостно раздирали плоть души, на которой скреблась будто целая стая оголодавших, бродячих кошек. За окно было тошно даже кинуть взгляд, от чего желание занавесить его, кажется впервые за последние месяца три, назойливо провернулось острым коньком где-то на внутреней стороне черепушки. Почему то именно сейчас стало до слез обидно за все то дерьмо что происходило, да и происходит в жизни. Потаённые и подавленые ранее эмоции прорвало как трубу канализации, выбрасывая наружу скопившуюся нечистоту дорожками мутно-черных слез. Захотелось взвыть, вскрыть ногтями черепную коробку и вытащить оттуда все, чтобы тут же вышвырнуть в мусорку как ненужный хлам, о котором хотелось бы поскорее забыть. Ощущение реальности вновь начало изчезать. Сгибаясь пополам от удущающего, запертого внутри тела вопля безысходности, парень ощутил, как пальцы непроизвольно вцепились в волосы, сжимая и натягивая непослушные пряди, будто бы в попытке их вырвать, отодрать от себя скальп и наконец высвободить бъющиеся, как птицы в тесной клетке -- мысли... В действительность возвращает мерзкий, надрывистый свист чайника, проникающий под кожу уколом яда с ненавистью и неприязнью к этому звуку. Парня снова передергивает и он выпускает пострадавшие волосы из цепкой хватки почти онемевших ладоней с побелевшими от напряжения костяшками. Писк отражается в голове, застревает в ушах, мешаясь с гулом из ниоткуда всплывшего воспоминания о звучании духового оркестра. Наверняка чайник был бы в нём ведущим. Заточенные движения получаются нечеткими, слишком грубыми для привычной легкости приготовления напитка. Руки предательски трясутся, выдавая всю скрытую под кожей истерику, беспощадными волнами поглощающую и накрывающую его с головой, хороня под водами воображаемого моря. Несчастная любимая кружка бъется донышком о край столешницы на развороте корпуса туловища хозяина квартиры. Вода из под крана, в тот момент, когда он решает смыть остатки утреннего кофе, оказывается кипятком, от которого аж пышит пар, прилипающий неприятным "мокрым" ощущением к рукам и подбородку. Или это его слезы стекают по щекам? В сахарнице не оказывается сладкого "яда", в банке с надписью <<соль>> тоже. Приходится опускаться на корточки, чтобы достать из нижнего шкафчика две новые и, по иронии судьбы, последние упаковки сахара. И все же в какой-то степени он тоже наркоман. Шутка ли, четыре чайных ложки подсластителя непростой жизни на стандартную кружку. Когда-нибудь его это погубит. Когда-нибудь.. Мысли о светлом будующем где нет такого человека как Киллер порвались вместе с упаковкой сахара в руках этого самого человека. Той самой упаковкой, которую собрались высыпать в банку. "Белый яд" раскатился пещинками по столешнице, ссыпаясь с краев на предательски грязный пол. Винить в этом оставалось лишь себя и упаковщика, решившего, что идея упаковывать сахар именно так, как никогда нужна человечеству. Мир вокруг будто намекал, что здесь столь жалкому человечешке не рады. Килл горько усмехнулся. Захотелось все бросить к черту, в этот же момент вскрыть вены и наконец разрешить дилемму в своей голове. Ведь, если он умрет, ее попросту не будет. Расплывшись в комично грустной улыбке, Киллер высыпал остатки сахара из порваной упаковки горкой на столешницу, на радость соседям -- тараканам. Выудив из ящика кажется, последнюю чайную ложку в этом доме, не отправленую по случайности вместо банки из-под йогурта в мусорку, принялся за вычленение из кокаиново-белой горки четырех подходов насыпания "яда" в кружку. Рецепт той бурды что "мисс тушь потекла" почти гордо называл кофе, был банален и прост как математика начальных классов для профессора алгебры занимающим свой пост на кафедре. Помимо уже насыпаного в кружку сахара, пологалась ложка растворимого кофе, две третьих объема горячей воды и молоко. По злой шутке проклятой вселенной, в которой довелось жить Киллеру, в холодильнике стоял последний пакет... Стало даже почти смешно. Завтра в любом случае придется сгребать остатки денег и тащится в магазин. Выливая остатки молока и еще пару минут бестолково потрясывая упаковкой, что бы выжать несуществующие, но весьма звучные последние капли, парень отправил пустой пакет в полет ровно до раковины. Если силы еще останутся, то в нем же он заморозит себе суп.. Если только, блять, будут силы его готовить. Кружка с готовым кофе звучно приземлилась донышком на деревянную столешницу. Кажется уже слипшийся от отсутствия нормальной, полноценной еды, желудок почти неожиданно напомнил о своем существовании тупой болью и невнятным бурчанием. Надо было, наверное, хоть раз за этот проклятый день нормально поесть. Предложений для внутренних органов сейчас было не много, ведь все они ограничивались верхним ящиком морозилки с сваленными в нём полуфабрикатами быстрого приготовления. На все остальное банально не было сил и хоть малейшего желания. Заглянув в обозначеное место, наш голодный ухватил первое что попалось под руку, коробочку с красивой надписью "Лазанья". Он даже не помнил, когда ее купил, но и смотреть срок годности даже не подумал. Зачем трепать себе лишний раз нервы мыслями "а вдруг отравлюсь?", "а какое сейчас число?", "а год..?". Вместо этого, лишь распаковав аккуратно запакованую коробочку и сорвав пленку, сунул это кулинарное месиво в микроволновку. Картонная обитель его ужина полетела прямиком в стоящую у стены коробку, в которой складировались пустые бутылки и другие мелкие коробочки. Когда-нибудь потом он все это выкинет. Когда-нибудь.. Прилетевшее в коробку подкрепление мигом разворошило покой заплесневелых внутри бутылок, разваливая их по полу кухни, заканчивая войну между пластиком и картоном очевидной победой последнего. Запищавшая микроволновка как будто вторила мерзотному чайнику, подражая его манерам и вырывая Кила из его затяжных мыслей о вечном и несбыточным. Неужели он стоял так все пять минут положеные для разогрева той дряни? Неодобрительно фыркнув в сторону еще одного адского изобретегия человечества, проклиная попутно именно его, парень вытянул этот поплывший ужас тыкая в него вилкой, подобраной со стола. Лазанья до конца так и не разморозилась, ну и хрен с ней. Какая разница, чем давится, если к горлу все равно подступает удушающий приступ рвоты от одной только мысли затолкать в молящий о пощаде желудок еду? Никакой. Это единственный правильный на его взгляд ответ. Неудавшийся суицидник на протяжении еще почти двух часов насиловал свой скудный ужин и себя, заставляя через определенные усилия воли есть. И нет, его импровизированый ужин был вполне съедобным и даже в каком-то роде вкусным, однако.. Да что блин за однако? Очередной кусочек разваливающейся лазаньи отправился в рот запиваясь тут же глотком уже порядком остывшего и даже покрывшегося пленочкой кофе. Нервы ни к черту, вот что. А возможно это он уже давно доигрался со своим здоровьем и это задатки анорексии. Черт ее знает если честно. На посещение врачей он забил сразу после того как был перекреплен к "взрослой" поликлинике. Хотя.. сорваные нервы тоже имели место быть.. Заправив растрепавшуюся, лезущую в глаза волосню за ухо, он наконец сгреб остатки по коробочке, впихивая их в себя с мысленной приговоркой "все, молодец". Швырнув оставшийся после еды контейнер в мусорный пакет, тем самым совершив хоть один благоразумный поступок за этот день, парень поплелся спать, попутно скидывая в коридоре кросовки с заледеневших ног. Свет в квартире с самого своего прихода он даже не пытался включать. Стянув верхнюю одежду и швырнув ее к уже довольно внушительной кучке шмоток на пристроившемся недалеко от кровати кресле, Килька упал на одеяло, тут же заворачиваясь в него. Кровать встретила своими ледяными объятиями, поглощая бледное и хрупкое с виду тело в свои одеяльно-подушечные недра. Под неожиданно возникшей тяжестью одеяла захотелось раствориться. Растечься, впитаться в матрас прилипнув к нему каждой клеточкой своего тела, стать чем-то целым с "безжизненным каркасом" для комфортного сна человека. Тяжело вздохнув, парень лег на спину, складывая руки на груди, подобно усохшим, и зацикливая взгляд покрасневших глаз в одной точке. По потолку над самой головой неразборчиво шарахались светлые полосы просвечивающие из-под карниза штор и пробегая тонкими всполохами света по всему доступному им пространству. Под окнами дома с взвизгами тормозов и пердежом выхлопных труб проносились запоздалые, вечерние машины, вырвавшиеся из плена центра города и платных парковок, оставляя светом от фар эти яркие росчерки на уже давно не белом, в общем то потолке. В уголке глаза вновь неприятно защипало. Подлая слезинка очертила дугу и скатилась в ушную раковину, заставляя поморщиться и перевернуться на бок. Как такое состояние называют психиаторы..? Все верно.. Депрессия. Хроническая депрессия. По крайней мере именно это было записано в бланке у специалиста, наблюдавшего его еще около года назад. Нервные срывы, галлюцинации, ночные кошмары, голоса в голове, резко сменяющееся настроение, все это впихнули в одно слово диагноза.. Киллер не верил в психиатрию. Стукнув кулаком по стене от бессилия и тут же пожалев о собственном решении, парень прижал конечность к себе, матеря этот мир. Проклятый мир. Проклятый день. Проклятый автобус, занесший его куда то в центр. Проклятый прогноз погоды. Проклятый человек за окнами проклятой кафешки. Мысли резко остановили свой ход, зацикливаясь на всплывшем в голове образе. Даже рука в это мнгновение кажется вовсе перестала болеть. Человек.. за окнами..кафе.. В воспоминаниях медленно выделилось черное пятно расплывшееся перед взглядом кляксой с мутными дорожками ярких пятен врезавшихся в память. Маячащее, броское, такое несуразное и инородное на фоне живой и блевотной картинки мира. Такое.. чарующее? Киллер не запоминал лиц. Не запоминал имен, черт человека. Визуальное восприятие не складывалось в голове в образ, давая вспомнить человека лишь когда тот находился перед глазами. Парень видел мир в "цветных" эмоциональных пятнах. У них не было как такового цвета или формы, но как по другому описать собственное восприятие мира, он понятия не имел и в душе, как говорится, не ипал. Все вырисовывалось лишь эмоциями и чуствами. И этот.. проклятый человечешка будто прожёг в нем дыру свом изумительным и пронзительным взглядом. В голове всплыл слишком четкий образ гетерохромных глаз, кажется забравшихся не только под кожу, но и в самую душу. Тогда, сидя за стеклом кафе, он почуствовал как невидимые щюпальца утягивали его на дно, скручивали, ломали кости, пережимали кислород и вместе с тем что-то в этих гетерохромных глазах говорило, почти кричало ему об освобождении. Таком желанном и необходимом спасении... Может он просто не расслышал из-за разделяющего их стекла? По лицу снова расползлись дорожки мутно черных слез. Слишком много эмоций, слишком сильных, навалившихся свом весом на и без того выжатого жизнью паренька. Слишком.. Он устал. Квартира давила своей практически мертвой тишиной, напоминая про отнюдь неприятные образы из прошлого. Ноги.. лежащее на полу тело, уже давно переставшее рефлекторно бороться с разумом в попытках встать, и привязаную к ручке двери веревку, обвившую шею хрупкой женщины. Его снова передернуло. Притянув к себе одиноко лежащюю в углу кровати подушку и уткнувшись в нее, Киль тихонько шмыгнул носом закрывая глаза. Бессоные ночи давали о себе знать. Ему просто черт возьми нужен сон...просто спокойный сон...