Плюс один

      Адора даже понятия не имела, как обьяснить малышке, что ни она сама, ни её мать не в силах использовать свой волшебный дар, полученный от свечи. Потому что, — и старшая Мадригаль была в этом уверена, — чтобы Кармен получила дар, нужно было, чтобы она прикоснулась к своей двери. Так происходило со всем третьим поколением Мадригаль : и с Исабеллой, и с Долорес, и с Луизой, и с Камило, и, должно быть, с Мирабель. Будь неладен этот магический барьер и Цветок Жизни, создавший столько проблем в жизни её собственной!       Адора множество раз пыталась этот барьер разрушить всемя известными заклинаниями, что знала — но все попытки были тщетными. Дар провидения, чтобы хотя бы узнать будущее своё, Кармен и близких, она тоже использовать не могла, а когда пыталась, то ей резко становилось плохо, а барьер будто бы еще сильнее уплотнялся. Женщина могла предположить только одну причину происходящего — магия её семьи отторгает магию свечи семейства Мадригаль. Да и, в принципе, получалось, что легко отделалась — по словам Духа Цветка, дар вернулся бы ей на пятилетие дочери. Тогда же Кармен должна была получить и свой дар, но вот как — ни малейшего представления никто из них не имел. Да уж, Цветочек ещё их и пожалел — откат мог бы приложить и мать, и ещё неродившуюся тогда дочь. А так хотя бы живы остались и с магией, и на том спасибо.       Уже больше пяти лет прошло с того момента, как был разрушен дом Айлин, убита она сама, а Адора с Кармен очутились в пещере — с того же двадцать восьмого августа Мадригаль начала вести отсчёт дней. Порадовалась немного на шестой день рождения Катрины — и одновременно загрустила, ведь это был первый день рождения малышки Кортес без старшей кузины, которой, собственно, она и являлась. А дата рождения, — тринадцатое сентября, — выяснилась довольно просто : как оказалось, достаточно просто было использовать дар Айлин Кортес, что она, собственно, и сделала. Дар был довольно занимательным — мать Адоры могла видеть даты самых близких к тогдашнему дню важных событий в жизни людей : рождения, смерти, свадьбы и прочего-прочего-прочего. И вскоре с грустью Адора поняла, что мама знала обо всём наперед — ведь наверняка и у неё, и у Катрины отчётливо была видно «пятого декабря 1883 года».       Да уж, нескоро они отметят день рождения Катри все вместе.       А между тем прошёл её собственный праздник и приближался знаменательный день Кармен. Подумать только, как летело время — малышке Кармен уже через пару дней должно было исполниться пять лет, а её матери — тридцать шесть! Практически целых шесть лет без Бруно в полной изоляции — именно такие мрачные мысли очень часто одолевали Адору. Уже столько времени она не находила себе места, будучи в полной неосведомлённости. Не знать, что происходит с мужем, любимой младшей сестрой и всем остальным столь милым сердцу семейством Мадригаль было просто ужасно, особенно на протяжении такого огромного количества времени. Неизвестность изводила её.       Надо было бы уже задуматься, как же объяснить Кармен причину того, что дар свой она получить не смогла бы, но по наивности Мадригаль очень сильно надеялась на то, что произойдёт чудо. По своей же глупости Адора рассказала дочери всё, что знала, про семейство Мадригаль, их историю и обладателей волшебных даров — в особенности про отца малышки, Бруно, да и, в принципе, именно про него девочке было интересно слушать больше всех остальных. В конце-то концов, она же получила свой дар до того, как проявилась на двери? Может, так сработает и с её дочкой?       И вот, наконец, уже настал знаменательный день.       — С днём рождения, Карменсита! — напевала Адора немного отдалённо от кровати девочки, чтобы совсем уж не раздражать дочь. Вдруг она хотела бы ещё чуть-чуть поспать? Помня Катрину и её любовь ко сну, а также происходящее после того, как сестра просыпалась, женщина совсем не хотела этого повторять.       Но, как оказалось, планы у малышки были другие. Едва заслышав заветные слова «День Рождения», та мигом подорвалась со спального места, подлетая к матери с космической скоростью.       — Ура, ура, день рождения! — с восторгом вскрикнула Кармен, прыгая к своей маме в объятия. Адора покружила её немного и поставила на землю, и очень даже не зря, потому как девочка начала возбуждённо подпрыгивать и засыпать её вопросами :       — Мама, мама, а я же из семейства Мадригаль, да? И значит, получу волшебный дар, правда? Такой же классный, как у папы! Ну или нет, как у тебя! А может, вообще такой же красивый, как у Изабеллы! Я бы тоже хотела растить цветочки, мы бы тогда смогли слезть с горы! Или как у Долорес? Я бы тогда всё услышала! Или, может, чтобы я могла супер хорошо видеть? Увидела бы папу, и сестрёнку Катри! Ну ты же знаешь, какой у меня дар, ты же всё знаешь, мама! Скажи-скажи-скажи-и-и, я схожу с ума от любопытства! — посмотрела Кармен жалобными глазками на Адору.       — Нет, дорогая, — лишь рассмеялась та от бесконечного потока вопросов, — у каждого члена семейства Мадригаль дар свой, уникальный, и у тебя он тоже будет особенный, — заверила Адора малышку. — Правда, знаешь, я не уверена в том, как ты его получишь, — вздохнула она, признаваясь.       — Что значит, не уверена? — наклонила любопытно голову Кармен. — Вот увидишь, мама, я тебя не подведу! И получу сегодня вечером свой дар, будь уверена!       — Не подведёшь, — кивнула головой старшая Мадригаль. Конечно, Кармен не подведёт, ведь дело было совсем не в ней.

***

      Пятнадцать лет.       Пятнадцать лет Саре, Рамоне, Рейне, Катрине — а ведут себя совсем как дети. Живым примером тому могло послужить то, что они устроили сегодня, пытаясь подобрать последней из вышеперечисленных девушек достойный наряд к празднику свечи, а заодно и договориться о том, как они воплотят свою задумку — а устроили они самые настоящие разборки с битвой различными предметами интерьера дома Катрины, благо, в большинстве своём мягкими.       Надо было признать, идея у них была крайне интересной — девушки решили привнести красок в обычный праздник свечи, добавив туда ещё одну традицию.       Фонарики желаний.       Как-то невзначай Катрина однажды проговорилась о существовании оных, и, хотя сама не знала, откуда получила такую информацию и почему хранила в голове, сумела рассказать, как их делать, запускать и для чего они вообще были предназначены.       И, конечно же, вся компания загорелась идеей показать это новшество всему Энканто.       Особенно Сара.       Остальные участницы компании только диву давались, насколько же Шатлер была практична. Она могла продать практически что угодно за очень и очень неплохую сумму, даже если на первый взгляд товар казался сущим пустяком. И, глядя на загоревшиеся глазки длиннокосой девушки, все убедились, что Сара только что изобрела ещё один способ заработка из уже бесчисленных, имеющихся у неё в арсенале.       — Сара, — угрожающе произнесла Катрина, — я тебе не позволю мою идею продавать, даже не смей думать об этом, ясно? — скрестила рыжеволосая руки на груди, наблюдая за тем, как грустнеет лицо её подруги.       — Ну Рина, пожалуйста! Честно, прибыль на всех поделим, — попыталась переубедить Сара девушку, но попытка оказалась тщетной.       — Не в первый раз, когда мы так делаем, — возразила Катрина, покачав головой. Так уж вышло, что она была единственной, кого Сара со скрипом, но слушалась.       — Ну и подбирай тогда себе наряд сама! — демонстративно отвернулась Шатлер. — Ай! — воскликнула она, получив не самые приятные ощущения от первого попавшегося Катрине под руку платья из её не то что бы скромного, но и небогатого гардероба, которое она и запустила в Сару. Осмотрев шедевр искусства кройки и шитья и заодно показав его подругам, девушка пришла к выводу, что это платье как раз было весьма неплохим для того, чтобы надеть его к празднику. А что? Выполнено было оно в зелёной цветовой гамме, которую Катрина чаще всего и носила, светлый верх и темная юбка, расшитая цветами, оборки сверху и снизу…       Сара весьма осторожно бросила платье обратно в Катрину.       — Его надеть попробуй, — посоветовала она как бы невзначай. Вкусу Сары доверяло весьма немаленькое количество девушек Энканто, а потому Катрина послушалась её незамедлительно.       — Одну проблему решили, — подытожила Катрина, наконец сменив наряд и теперь крутясь перед зеркалом в попытках лучше рассмотреть свой новый образ.       Судя по восхищенным вздохам, послышавшимся со стороны, выглядела она сносно.       — Прекрасно выглядишь, дорогая! — искренне сделала комплимент Доротея, с восторгом рассматривая девушку. Та, которой эти приятные слова были адресованы, лишь хмыкнула — по её мнению, прекрасным её вид не мог быть даже в самом шикарном наряде, ведь она точно его собой испортит. Но у компании мнение было иным — тёмная юбка прекрасно контрастировала с очень светлой кожей Катрины и светлым верхом наряда, пояс замечательно подчеркивал талию, а зелёный цвет удивительно шёл к её глазам. Но, зная о её привычке критиковать себя, озвучить это никто не решался : не хотелось, чтобы рыжеволосая продолжала искать в себе недостатки и дальше.       Сама всё поймет, увидев восхищённые взгляды парней на себе. Может быть, и найдёт кого-нибудь по душе в этот вечер?       — Спасибо, Тея, — решила Катрина всё же, что удивительно, принять комплимент. — Итак, а как же решать вторую проблему? — поинтересовалась она, но в ответ получила лишь молчание и удивительно синхронное пожимание плечами. Даже Сара — и та не решалась проявить инициативу.       Значит, лидерство временно возьмёт она.       — Значит, берёте тогда по семь фонариков, а я возьму пять, — начала командовать девушка. — Вон там у входа я корзинки подготовила, чтобы всё нести было сподручнее. Краски для фонарей кто возьмет?       — Я! — вызвалась в добровольцы Рамона. — Есть у тебя запасная корзинка для этого, надеюсь?       — Конечно, есть, — кивнула Катрина. — Стоит с другой стороны от входа — не перепутай с той, в которой мои краски! Для фестиваля я отложила отдельные, помнишь? — и облегчённо выдохнула, когда Бланко взяла нужные краски, а не её.       — Так, хорошо, — проговорила рыжеволосая, беря в руки корзинку малость меньше. — А договариваться с сеньорой Альмой будет кто?       Ответом ей послужило, опять же, молчание.       Собственно, поэтому Катрина и взяла меньше фонариков.

***

      — Сеньора Альма, ну вы только подумайте! Такие замечательные фонарики, можно загадать любое желание, и их тоже нужно зажигать, прямо как свечи! Я думаю, это только поднимет праздничный дух, мы сможем сделать это новой традицией! — на первый взгляд уверенный девичий голос слегка дрожал. Видно было, что предлагающая столь интересную идею явно боялась матриарха семейства Мадригаль.       — Фонарики, значит? — поинтересовалась Альма.       — Да, — раздалось уже менее уверенно в ответ.       Повисло молчание, по ощущениям длившееся вечность.       — Да, дорогая, это прекрасная идея! Уверена, вы на славу потрудились над фонариками, иначе не предлагали бы их запустить на празднике. Да и было бы невежливо даже не рассмотреть твою затею после того, как ты так усердно трудилась на благо Энканто и помогала нам, Катрина, — благосклонно ответила Абуэла.       Стоп.       Катрина?       Уже гораздо более заинтересованный в разговоре Камило слегка высунулся из-за стены, но больше ничего ему подслушать не удалось : перекинувшись парочкой фраз об организации праздника и включении фонариков в программу, дамы разошлись. И Катрина направлялась как раз в его сторону, поэтому он поспешил немного отдалиться, дабы остаться незамеченным.       — Ну что? — нетерпеливо вопросили её подруги, глядя на девушку с нескрываемым интересом в глазах. Катрина потупила взгляд, теребя подол юбки, и Камило наконец обратил внимание на то, во что она была одета. Наряд на удивление ей шёл — именно на этой мысли он поймал себя и вдруг помотал головой. Что это он, в самом деле, о девчонке задумался? Гораздо интереснее узнать, наконец, чем же закончится их затея.       Послышались уже было грустные вздохи, но…       — Что? — возмущённо повторила Катрина, поднимая на них взгляд. — Вы знали вообще, как я испугалась? — ответила она, скрещивая руки на груди.       — Ну, прости, пожалуйста, мы всё же надеялись… — попыталась принести извинения Доротея, но, увидев хитрый огонёк, промелькнувший в глазах подруги, вдруг затихла.       — Несите фонарики! — торжественно объявила Катрина, ухмыляясь. На неё смотрели пару секунд с донельзя удивлёнными лицами, после чего сразу же бросились обнимать.       — Ты уговорила сеньору Альму? Но как? — послышался восторженный вопрос.       — Да я её боюсь вообще-то! Но при этом не забывайте, кто последние два месяца бегал в Каситу за поручениями. И отпустите, задушите же! — уже прохрипела последнюю фразу стискиваемая в объятьях сразу пяти девушек Катрина. Камило мысленно мог ей только посочувствовать. А заодно почему-то при осознании того, что Катрина боялась его бабушки, на лице нарисовалась хитрая ухмылка.       Мадригаль бы понаблюдал за этой дружной идиллией ещё немного, но скоро уже должен был начаться праздник. Как всегда, подержать свечу, послушать историю бабушки о создании Энканто…       Но всё же каждый раз он узнавал новые детали, так что это было по-своему интересно.

***

      — Свечи нет? — поинтересовалась Сара, глядя на слегка растерянную Катрину. Всё же не привыкла она находиться среди такой толпы.       Сегодня на главной площади собрался, казалось, весь город. Хотя почему казалось? Так оно и было, на самом деле. Праздник Свечи был уникальным — не только чем-то наподобие дня города, а еще и днём, когда семейству Мадригаль было даровано волшебство. Но магия досталась им дорогой ценой, а именно страшной потерей. Альма Мадригаль потеряла мужа, а Бруно, Пеппа и Джульетта отца — Педро Мадригаля. И этот день также был днём его памяти.       Повторялась традиция держать свечу — именно она была катализатором многих важных событий. И не было бы семейства Мадригаль в помине, если бы Педро и Альма не пересеклись взглядами, держа свечу в руках.       Обычно уже зажженую свечку должны были давать родственники. Катрина не захаживала на праздник ранее, а если и появлялась, то свечку ей неизменно всучивал кто-то из соседей, живших на краю города и добиравшихся позже всех на площадь. Сейчас же девушка была с друзьями, соседи ещё не появились и свечу ей получить было неоткуда, поэтому единственное, что могла делать девушка — это лишь озираться по сторонам.       — Ага, — немного нахмурилась Катрина. — Ну ничего, я как-нибудь и…       — Катри! — послышалось вблизи. Каким-то образом Мирабель, как и всё семейство Мадригаль, узнала её полное имя — хотя тут точно не обошлось без Долорес. Почему-то именно так Мирабель решила сокращённо обращаться к девушке, и Катрине теперь приходилось откликаться не только на Рину, а ещё и на две других версии своего имени : полную и Катри. Вот и сейчас рыжеволосая развернулась и подбежала прямо к младшей дочери Джульетты.       — Мира! Привет, — обняла она подругу.       — Привет-привет, — смешливо ответила Мирабель, сжимая легонько подругу в объятьях и отстраняясь. — А ты чего без свечки?       — Так дать некому, — пожала плечами Катрина.       — Не-а, так не пойдёт! Каждому нужна свеча, ты же знаешь, — уверенно произнесла Мадригаль. — Ничего, сейчас мы это недоразумение исправим! — заверила она подругу.       Катрина уже было захотела поинтересоваться, что Мирабель собиралась сделать, но она сама раскрыла свои намерения громким криком :       — Тиа Пеппа, у нас нет лишней свечки случайно?       — Да, есть одна, — последовал незамедлительный ответ. — А тебе зачем?       — Да вот Катри без свечки осталась, — протянула Мирабель, и обладательница дара управления погодой мигом показалась в проходе.       — Ох, это нельзя так оставлять! Катрина хорошая девочка, прилежная, несправедливо будет, если ей не достанется свеча. Держи, деточка, — протянула женщина свечу Катрине.       — Спасибо вам огромное! Не стоило, правда, но я очень благодарна вам! — искренне ответила Катрина.       — Ну что ты, ты заслужила! Сколько я уже тебя в Касите видела и в городе — постоянно всем помогала, — с улыбкой ответила Пеппа, а над её головой на минутку показалась радуга. Правда, она многое так и не высказала Катрине : что она была похожа совсем на маленькую сестрёнку Адоры, так несвоевременно ушедшую из жизни, и что повзрослевшая маленькая Катрина выглядела бы в точности, как она. Женщину внезапно осенила одна догадка, но поделиться было не с кем, ведь рыжеволосая девушка уже скрылась из виду.       А между тем начинался праздник.       Народ уже скапливался на площади, и скоро Катрина бы не смогла увидеть решительно ничего из-за своего довольно низкого по сравнению с жителями Энканто роста, поэтому ей было принято единственно верное решение — вскарабкаться на фонарный столб.       Народ затих, и начался увлекательный рассказ сеньоры Альмы про историю появления магии у семейства Мадригаль. Девушка увлечённо слушала, пока не заметила одного человека, отвлёкшего её внимание.       Как ни удивительно, Камило Мадригаль тоже залез на фонарный столб с свечой в руках. Катрина позволила себе тихий смешок, смотря на парня, превратившегося в слух и, казалось, запоминающего каждое слово рассказа. Однако прилежным слушателем пробыл тот недолго : скоро он заметил, что на него смотрят, улыбнулся Катрине и помахал рукой. Та помахала в ответ, совсем забыв, что держала в руке свечу, и чуть её не упустила, едва ли не свалившись со столба. Подняв взгляд на Камило, она была уверена — Мадригаль откровенно веселился. Кинув на него саркастический взгляд, девушка кивнула в сторону Альмы, стоящей посреди площади — слушай, мол.       Больше они друг друга не донимали до конца рассказа.

***

      Уже давно стемнело, люди медленно переместились в Каситу, а это значило лишь одно.       Настала пора запускать фонарики желаний!       К счастью, завлечение народа на себя взяла Сара — уж это получалось у неё отлично, тут нельзя было поспорить! Поэтому Катрина со спокойной душой расслабилась, слушая увещевания подруги. А рассказывала она следующее :       — Небесный фонарик — это заграничная традиция исполнения желаний. Есть поверие, что любое загаданное вами желание рано или поздно исполнится, когда вы запустите фонарик в небо! Это незабываемое зрелище, дарящее вам надежду и оптимизм. Он сможет полететь очень высоко — далеко за пределы Энканто! — восхищённо рассказывала Шатлер о свойствах диковинки, собирая вокруг себя не менее восторженную публику. — Подходите, не стесняйтесь, запустите сами, с семьёй или дорогим сердцу человеком! — завершила она свою речь, и тут же к ней начали подходить люди за фонариками.       Катрина лишь усмехнулась, видя столпотворение : свой-то фонарик, как и все участницы их компании, она давно держала в руках! Отдельно от тех сорока, что были изготовлены для жителей Энканто, было ещё шесть фонарей — они делались первыми, особо кропотливо и с огромным количеством приложенных усилий, и предназначались они для каждой из участниц компании. Она очень хотела запустить своё желание в небо вместе с подругами, и терпеливо ждала, пока толпа, наконец, разойдётся.       Но, увы, у подруг были планы несколько другие : каждая с сожалением сообщила, что хотела бы запустить фонарик одна.       Ну и зачем тогда было Катрине давать такую возможность? Она очень долго была совсем одна, даже и не во время праздников.       Подобрав корзинку с остававшимися там кисточками и красками, девушка отправилась, куда глаза глядели, а именно на второй этаж Каситы. Тут было на удивление тихо и спокойно, но у девушки появилась идея получше.       — Эй, Касита, не могла бы ты оказать мне услугу? — нежно погладила она кирпичную стену живого дома. К счастью, относилась вилла Мадригалей к ней вполне благосклонно, а потому Катрина без труда поднялась на крышу.       Удобно умостившись там, она посмотрела на краски и на фонарь — единственное, что у неё имелось.       — Не запущу тебя, так хоть разрисую, — улыбнулась рыжеволосая своему изделию и принялась открывать краски.       Внезапно она услышала посторонние звуки, обернулась, и увидела на втором этаже Альму Мадригаль, смотрящую прямиком на неё.       Сердце будто остановилось!       — Ой, п-простите, сеньора! — начала судорожно извиняться Катрина. — Вы не подумайте, я сейчас же слезу! — в подтверждение своих слов она начала складывать банки с краской в корзину, как вдруг…       Матриарх семейства Мадригаль прыснула, а затем предстала перед девушкой в облике кудрявого мальчишки.       — Камило, напугал, — с облегчением выдохнула Катрина, а между тем Мадригаль забрался к ней на крышу.       — Ты чего на крыше сидишь? — поинтересовался парень.       — Да так, — ответила Катрина, улыбаясь, но вскоре весёлое выражение лица сошло на нет. — Подруги решили отмечать праздник поодиночке, а я и не в праздничный день могу быть одна — да что уж там, я была одна много лет! Так что нету у меня праздника. Сижу вот, фонарь пытаюсь расписать. А ты-то что тут забыл?       — Не поверишь — фонарь не достался, — пожал плечами Камило, присаживаясь рядом с ней на черепицу.       — Мой разрисуй, — внезапно предложила Катрина, протягивая кисточку.       — Что?       — Что? Их и расписывать можно, и разрисовывать — оповестила Катрина. — Каким цветом хочешь?       — Ну давай жёлтым, — пожал плечами Мадригаль и получил ёмкость с затребованным цветом.       Но была одна проблемка.       — Знаешь, как бы тебе так обьяснить… — начал Камило.       — Что? — подняла Катрина на него взгляд.       — Вообще-то я не умею кисть держать правильно, — хмыкнул он.       — Да это несложно! Что ты первым написать хочешь?       — Ну, имя своё, допустим.       — Ладно, — ответила Катрина, подсаживаясь ближе к нему. — Давай руку сюда.       — Стой, что? — переспросил Мадригаль, будучи немного шокированным.       — Да не съем я тебя. Просто помогу, а дальше будешь сам. Фонарь возьми, — и Камило её полностью послушался. Холодная ладонь легла поверх его, сжимая легонько кисточку.       — Смотри, ничего сложного. Макаешь в краску, потом начинаешь писать… Только фонарик крепко держи. Как обычно пишешь, просто немного аккуратнее… — пустилась в объяснения Катрина, стараясь отвлечься от довольно приятного ощущения, появляющегося от соприкосновения с тёплой рукой парня и совсем не зная, что он пытался делать то же самое.       Вскоре совместными усилиями на фонаре было выведено имя юноши, и оба выдохнули, отстраняясь.       — А если я захочу написать не своё? — смешливо поинтересовался Камило, хитро щурясь. Совсем скоро на фонаре было выведено имя Катрины, хоть и читаемо, но весьма неряшливым образом.       — А если я захочу написать не своё? — таким же тоном ответила Катрина, отбирая у парня фонарь и с ухмылочкой вырисовывая его имя и своё заодно — её фонарь всё-таки!       Но у владелицы он оказался бессовестно перехвачен.       — Ах ты! — с притворным возмущением воскликнула Катрина, видя весёлое лицо парня. Вскоре эти двое надругались над несчастным фонарем так, что он был вдоль и в поперёк исписан их именами — но, надо отдать им должное — брали фонарик они аккуратно, не растягивая, не пытаясь порвать и не задевая уже сделанные надписи.       — А знаешь, что? — заявила вдруг Катрина, захваченная соревновательным духом.       — Что?       — Вот что! — написала она на фонаре дразнилку «Печка», явно адресованную Камило, и пририсовала там же ехидную злобную рожицу, протягивая ему.       — Ах так, значит? — притворно возмутился Мадригаль. — Ну тогда ты вот кто! — совсем по-детски отреагировал он на поддразнивание, написав дразнилку в ответ. Теперь на фонаре красовалось ехидное «Ледышка» и не менее веселая улыбающаяся рожица.       Солнце!       Рыжик!       Лицедей!       Очкарик!       Но вскоре обмен дразнящими кличками утомил подростков, и они прекратили передавать друг другу фонарь, вместо этого закрыв краски, поставив фонарь на крышу и начав смеяться.       — Да уж, надругались над бедным фонариком мы будь здоров, — отсмеявшись, наконец, прокомментировала ситуацию Катрина. А Камило при взгляде на, наконец, счастливую девушку пришла в голову идея.       — А давай запустим?       — Что?       — Говорю, фонарик давай запустим? Сегодня что? Праздник. На праздниках веселятся и смеются. Что ты делала сейчас? Правильно, именно это. Ну так давай! — привёл он аргументы, почему всё же стоило это сделать.       — Раз так… Касита, не могла бы ты дать нам свечки? — попросила дом Катрина, и вскоре они оказались рядом с парочкой. Каждый взял одну.       — Надо одной рукой держать фонарь, второй поджигать топливо, — пояснила рыжеволосая то, как нужно было поджигать фонарик. — Можем каждый держать одной, и одной поджигать?       — Да, давай так и сделаем, — согласился с ней Камило.       Вскоре после проделывания нехитрых манипуляций фонарик зажегся и уже рвался вверх.       — Давай на счёт «три», — предложил Мадригаль. Катрина кивнула, и они начали отсчёт:       — Раз…       — Два…       — Три! — воскликнули они хором, садясь на край крыши. Фонарик взлетал поначалу медленно, поэтому подростки успели комфортно усесться и смотреть восхищённо не только на свой, но и на фонарики остальных. Катрина с неподдельным детским восторгом в глазах смотрела вслед фонарику, протягивая руку, и, увлеченная зрелищем, не заметила, как вторую её руку накрыла чужая, тёплая, согревая.       — Эй, смотри, Сара фонарик запустила, — со смешком Катрина обратила внимание парня на свою подругу. — И написала что-то, гляди! Вот точно уверена, что это очередная её уловка. Закрой уши, — предупредила она Камило, прежде чем закричать :       — Сарита, ты какую рекламу написала на фонаре, признавайся!       — Как есть написала — уникальные фонари, продам дорого! Не переживай, всю прибыль поделим, — заискивающе ответила Сара, а Камило прыснул.       — Интересная у тебя подруга, — усмехнулся он.       — Да, она такая… — задумчиво протянула девушка.       Ещё примерно часа полтора они провели, болтая обо всём и ни о чём, комментируя праздник и обсуждая самые разные темы, до тех пор, пока Катрина не заметила одну деталь.       — Твоя рука… — сказала она, привлекая внимание парня.       — А что с ней не так? — искренне поинтересовался Камило.       — Мою держит, — издала Катрина смешок. — А я-то думаю, почему не мёрзну, меня, оказывается, кто-то отогревал всё время…       — Тебе неприятно? Мне убрать? — обеспокоенно поинтересовался Мадригаль.       — А знаешь… Оставь, как есть. Мне абсолютно нормально, — улыбнулась девушка.

***

      — Катрина, где тебя носит? Мы уже уходим! — звала подругу Доротея.       — Ох… Мне надо идти, пока! — приобняла рыжеволосая парня в знак прощания, слезая с крыши и забирая краски.       Камило молча провожал её взглядом, пока она совсем не скрылась из виду. Интереса ради он приложил руку к щеке.       — Ничего себе, — усмехнулся он. — Не знал, что моя рука может так остыть.