Ложь с терпким привкусом самообмана

Чимин ничего не слышит, не чувствует. Звуки исчезают, пространство сужается до одиноко лежащего на асфальте тела. Он бежит как будто вечность, никак не приближаясь к цели, а подбежав, падает рядом, тянет дрожащие руки, приподнимает и кладёт на колени встрёпанную рыжую макушку. — Юнги… — зовёт негромко, выдыхая рвано, не слыша почти, как дрожит собственный голос. Глаза человека закрыты, изо рта стекает струйка крови. — Юнги, ты меня слышишь? Открой глаза, пожалуйста, посмотри на меня! Ну же, открой глаза! — зовёт, срываясь на отчаянный вскрик. В груди болит так, что нечем дышать. Юнги морщится тяжело, и Чимин шумно втягивает воздух, замирая. Сердце стучит испуганно, неуверенно. Парень открывает глаза, смотрит мутным взглядом на склонившееся над ним лицо. — Чимин? — выдыхает хрипло, хмурится. Демон кивает отчаянно, пальцами убирая слипшиеся от крови волосы с лица. — Да, да, это я! Всё будет хорошо, слышишь? — шепчет, трясясь всем телом. Голос тоже дрожит. — Всё будет хорошо, только не закрывай глаза! Не закрывай, слышишь, Юнги? Пожалуйста, не закрывай глаза! Юнги моргает тяжело, смотрит расфокусированно, он будто хочет спать. Чимин дрожит крупно, почти физически ощущая, как сквозь пальцы просачивается человеческие жизнь и тепло. — Мне холодно, — хрипит Юнги тяжело, смотрит на Чимина из-под полуопущенных ресниц, моргает медленно, будто вот-вот уснёт. — Я умираю, да?.. Чимин мотает головой часто и отчаянно. — Нет-нет, не умираешь! Всё будет хорошо, тебя спасут! Сейчас приедет скорая, и… Он озирается по сторонам, пытаясь выхватить чьё-нибудь лицо в безликой взволнованно шепчущейся толпе. — Кто-нибудь, вызовите скорую! — кричит отчаянно. — Пожалуйста, кто-нибудь! — Чимин. Демон замирает от этого голоса, опускает глаза на лежащего на коленях парня. Тот медленно поднимает подрагивающую руку, проводит по щеке, нежно убирает влагу из глаз, и только тогда Чимин понимает, что плачет. — Ты плачешь. Чимин до всхлипа втягивает воздух, хватаясь за чужую руку, как за последний оплот, прижимает к своей щеке, находит в себе силы улыбнуться дрожащими губами. — Это ничего, лисёнок, — говорит, мягко поглаживая пропитавшиеся кровью волосы. — Я просто волнуюсь, но когда тебя вылечат, и всё снова будет хорошо, я больше не буду плакать, обещаю. Ты только!.. — Чимин, — тихо зовёт Юнги, и демон замирает, склоняясь ниже, вслушиваясь в затихающие слова. — Забери мои… — сглатывает и дышит тяжело, слова даются с трудом, — стихи и граммофон… Не хочу, чтобы… чтобы достались отцу. Чимин отшатывается от этих слов, точно его ударили, неверяще смотрит на Юнги. — Нет-нет-нет, ты что такое говоришь! — частит он, крепче сжимая чужую руку. — Выздоровеешь и сам заберёшь, если захочешь, тебе ещё столько написать предстоит, ты ещё так много не сыграл!.. — Чимин, — тихо, на грани слышимости, заставляя замереть испуганно и склониться ниже, ухом почти касаясь чужих обветренных губ. — Небо… такое красивое… Посмотри… Чимин хмурится непонимающе, дёргано и нерешительно поднимает голову наверх. Небо и правда красивое. Голубое, безоблачное, всей своей глубиной оно отражается у Чимина в зрачках, грозясь затопить его всепоглощающей волной безмятежности и тепла. Чимин улыбается робко, чувствуя, что бескрайняя высь забрала часть его тревог. — Ты прав, очень красиво, — выдохнув, отвечает он, опуская голову. И сталкивается с пустыми остекленевшими глазами. Только теперь чувствует, как неестественно ослабла в его руке чужая. Сердце пропускает удар. Медленно, словно разучившись пользоваться конечностями, Чимин протягивает руку, останавливает её около носа и рта. Затем склоняется, отчаянно прислушиваясь. Юнги не дышит. Чимин понимает, что кричит, когда собравшаяся толпа испуганно отшатывается в стороны. Но Чимин не обращает внимания, подаётся вперёд, кончиками пальцев оглаживает неестественно бледное лицо. — Нет-нет, так не может быть! — шепчет неверяще, потрясённо, дрожащими руками расчёсывая спутавшиеся волосы. — Юнги, хороший мой, посмотри на меня! Не уходи сейчас, не надо! Скажи, что не хочешь со мной в ад. Скажи, ну же! Скажи, Юнги! — кричит, срывая голос. — Ч-чёрт! Скажи же, ну! — Он мёртв, Чимин. Знакомый жар опаляет его, и демон вздрагивает, резко оборачиваясь. — Сокджин! — вскидывает голову, смотрит умоляюще, со слезами на глазах. В груди зарождается искорка надежды. — Сокджин, спаси его! Отмени контракт! Я что угодно сделаю, только спаси его, прошу! Но ангел лишь медленно качает головой, смотря на демона неясным взглядом. — Я не могу этого сделать, Чимин. — Как это не можешь?! — Чимин срывается на крик, бьёт кулаками землю рядом с собой, пуская по асфальту трещины. Слёзы льются, застилают глаза, жгут лицо, или же это присутствие ангела на него так влияет, Чимин не знает. — Ты же ангел, чтоб тебя! Сделай хоть что-то! Я отменяю все контракты, все свои силы тебе отдам, если хочешь! Просто сделай это! Спаси его! — кричит, срывая голос. Ангел остаётся недвижим. Демон выдыхает, его плечи опадают без сил. Искорка надежды внутри тихо затухает. — Молю… — на грани слышимости выдыхает Чимин, давясь всхлипом. Боль искажает его лицо, он отворачивается, обхватывает человеческое тело, целует в лоб, мягко баюкает в своих руках. Всё кончено. Больше ничего не исправить. Больше нечего исправлять. Неслышные шаги приближаются, и Чимина опаляет божественным присутствием. Он отворачивается, игнорируя. — Чимин, — зовёт голос, и демон вздрагивает. Это не Сокджин. — Чимин, посмотри на меня. Пересилив себя, он оборачивается, поднимает голову, подставляет заплаканное лицо под опаляющий жар. Искорка надежды вспыхивает вновь под этим мягким успокаивающим теплом. — Намджун, — выдыхает благодарно с нотками бессилия, заламывая брови, — Ты спасёшь его? Но Намджун поджимает губы и качает головой, и взгляд демона моментально потухает. Он отворачивается, бросает бесцветное: — Тогда уходи. Сверху усмехаются мягко, слышится шорох одежды, и Чимин чувствует, как ангел присаживается рядом. — Чимин, посмотри на меня, — просят мягко, но тот больше не двигается. Раздаётся вздох. — Хотя бы выслушай, — Чимин хмыкает безразлично. Можно подумать, у него есть выбор. Но ангел это, видимо, воспринимает за согласие. Он продолжает, мягкими интонациями обволакивая слух: — Я не могу спасти его… Потому что это и не нужно. Чимин вздрагивает и вскидывается, резко оборачиваясь к Намджуну. В груди вскипает ярость вперемешку с иррациональной надеждой. — Что ты?.. — Скажи мне, — перебивает его Намджун, кладя палец Чимину на губы, — какие условия для заключения контракта? Он убирает руку, и Чимин непонимающе хмурится. Он что, издевается? — Я не намерен играть в эти игры с тобой, — отвечает грубо, собираясь отвернуться, но его останавливают. — Просто скажи, — просит Намджун. Чимин стискивает зубы, готовый закричать. И всё же отвечает: — Обоюдное согласие человека и демона. Намджун улыбается, кивая. Чимин чувствует себя ребёнком, которому говорят простые вещи вновь и вновь. — Обоюдное, — выделяет Намджун, и Чимин непонимающе хмурится вновь. — Ты хотел, чтобы Юнги попал в ад? Слёзы вновь подступают к глазам, Чимин сжимает губы и мотает головой, сведя брови. Нет, не хотел. Он не хотел… Намджун успокаивающе поглаживает его по плечу. — Именно. Ты не хотел. И не сделал. — Он заглядывает Чимину в глаза, будто пытаясь взглядом вложить ему в голову смысл сказанных слов. — Ты не сделал этого, Чимин. Ты не отправил его душу в ад. Чимин замирает, неверяще смотря в глаза напротив. Огонёк иррациональной надежды в груди разгорается всё больше, но червоточина сомнений мешает ему разгореться сильнее. Он смотрит в карие глаза напротив, и спрашивает тихо, словно боясь, что лишний шум может задуть его надежду: — Правда? Ты уверен? Откуда ты знаешь? Напротив усмехаются по-доброму, ямочки играют на смуглых щеках. — Уверен, — отвечает Намджун. — Со мной было точно так же. — Чимин смотрит непонимающе, и ангел задорно подмигивает ему: — Ты же помнишь историю о человеке, спасшем демона? Чимин смотрит непонимающе. За спиной у Намджуна Сокджин подходит ближе и кладёт руку ангелу на плечо. Божественный свет от этих двоих безумно яркий, но почему-то совсем не жжёт. Чимин переводит взгляд с одного ангела на другого — и только теперь понимает. Дыхание застревает в горле, глаза распахиваются потрясённо. — Вы… — шепчет неверяще. Намджун кивает, по-отечески улыбаясь. — С возвращением домой, — произносит не он, а Сокджин, протягивая ему руку. Чимин нерешительно тянется, чтобы сжать чужую ладонь, но вздрагивает, обращая беспомощный взгляд к телу Юнги. — Всё в порядке, — успокаивает Сокджин. Чимин впервые слышит мягкость в его голосе. — Он уже ждёт тебя там. И Чимин верит. Протягивает дрожащую руку и сжимает ей ангельскую ладонь. А в следующую секунду взмывает в небеса, оставляя на земле всё былое. Прежним на землю он не вернётся.