Ложь с терпким привкусом самообмана

«Извини, что ушёл без предупреждения, возникли срочные дела. Не переживай за меня, иди на учёбу, я напишу, когда всё разрешится» Чимин перечитывает смс и, вздохнув, отправляет. Шесть утра — не самое лучшее время для сообщений, и он надеется, что не разбудит Юнги своим извещением. Но лучше написать сейчас, чтобы Юнги не чувствовал себя брошенным по пробуждении. Или чувствовал, но очень недолго. Ещё минуту Чимин смотрит в потухший экран, разглядывая в нём своё отражение, — красив, как и всегда, вот только сегодня это совсем не радует, — а после убирает в карман и торопливым шагом минует пешеходный переход. Перейдя, замирает у витрины, в прозрачном нутре которой стоят, красуясь, разные безделицы, за которые иные люди готовы полсвета отдать. Мазнув пару раз взглядом по стеклу и тому, что за ним, Чимин поднимает глаза к красно-золотой вывеске, что сложными иероглифами сообщает, что это китайский антикварный магазин. Старая полуперегоревшая неоновая вывеска гласит, что заведение работает двадцать четыре часа без выходных. Чимин усмехается горько. Кто бы мог подумать, что последний шанс выглядит вот так. Демон подцепляет ручку, тянет дверь на себя и заходит, оглядываясь. Негромко звенит колокольчик, этот звук утопает во мраке помещения, порождая где-то в глубине невнятное копошение. В полумраке очертания вещей другие, странные, и совершенно отличаются от самих себя при свете дня. Совсем как в комнате Юнги. По слуху режет скрип старых половиц, и сухой старческий голос насмешливо приветствует: — Ну надо же, кто удостоил нас своим визитом. Чимин оборачивается на слова, встречаясь глазами с цепким взглядом древнего старика, что замер в нескольких шагах напротив, разглядывая внезапного гостя. Он выглядит старым, почти древним, но несмотря на это, на лице не видно морщин, а возраст выдают лишь седи́ны и глубоко впавшие глаза. Немощное тело тяжело опирается на стойку, но Чимин не обманывается этим: он чувствует исходящую от старика силу. Чимин сглатывает, чуть склоняя голову в приветственном жесте. — Ёнсу. В ответ ухмыляются. — Чимин. Какая честь. Старик склоняет голову набок, скользит оценивающим взглядом, точно по одному из своих товаров. Чимину неприятно от этого, но он сжимает губы, стараясь не показать недовольства. — О тебе много слухов ходит в последнее время, — с деланой задумчивостью тянет Ёнсу, оглядывая гостя с головы до ног. Чимин вздёргивает бровь. — Правда? Не слышал ни одного. Он дышит через раз, тщательно следит за своими эмоциями, ступает по тонкому льду, стараясь не выдать больше, но и не дать меньше, соблюдая баланс между видимой открытостью и отстранённостью. Получается плохо. Чимин отвык настолько себя во всём контролировать. — Так слухи на то и слухи, что говорят их за спиной, — ухмыляется в ответ демон, явно забавляясь, медленно ступая в освещённое предутренним светом пространство. Чимин разворачивается к нему всем корпусом, сглатывает и подавляет нервную дрожь. — И что говорят? — напряжённо спрашивает, внимательно следя за чужими движениями. Ёнсу безмятежно пожимает плечами, ухмыляясь хитро и опасно. — Что-то о том, что ты с человеческим отродьем связался. Говорят, за тобой даже Сухён приходил, — бросает невзначай, и Чимин вздрагивает от воспоминаний. — И вот вопрос, — старый демон стремительно шагает вперёд, и Чимин не успевает среагировать, оказываясь зажат между чужим телом и деревянной стойкой с антиквариатом, — Что демон из слухов забыл в моей лавке? — шепчет сиплой змеёй, взглядом цепко впиваясь в глаза напротив. Чимин сглатывает. Сердце колотится в груди, дыхание испуганно застревает в горле. Прийти сюда уже не кажется удачной затеей. Этот демон сильнее — он чувствует, — и случись что, он вряд ли сможет ему противостоять. И он почти даже хочет отшутиться, соврать, как это часто делает, как делал это всегда. Но перед глазами Юнги, его солнечная улыбка и сонное лицо, и Чимин стискивает зубы, твёрдо отвечая на взгляд. Если есть хоть малый шанс спасти его, он обязан попытаться. — У меня к тебе дело, — говорит он. Старый демон вскидывает бровь. — Точнее, вопрос. На который, скорее всего, только ты знаешь ответ. Старик замирает, прищуривается, цепким взглядом скользя по лицу, пытаясь уловить подвох. Но Чимин отвечает ему уверенным взглядом, усилием воли давя в груди испуг. Брови демона изумлённо ползут вверх. Он хмыкает, отстраняясь. Чимин отлипает от стойки, выравнивая сбившееся дыхание и на всякий случай отходя в сторону. — Интересно, — тянет заинтересованно в бóльшей степени, чем настороженно. — И что же это за вопрос? Чимин с ответом не медлит. — О контрактах, — отвечает, смотря в глаза. — Я слышал, ты знаешь, как их разорвать. Демон секунду смотрит не шевелясь — и вдруг разражается высоким каркающим смехом. Чимин вдрагивает. — А, — отсмеявшись, тянет старик с пониманием. — Значит, слухи о человечишке твоём правда. Всё-таки влюбился в кусок мяса, надо же. Чимин стискивает зубы и сжимает кулаки. В груди закипает отчаянная, холодная ярость, почти как у загнанной в угол собаки. Тело напрягается, мышцы наливаются силой, он хочет подойти и вырвать у демона из глотки его поганый язык, чтобы не смел отзываться о Юнги подобным образом. Но он ему нужен. И Чимин выдыхает тяжело, расслабляет руки, спрашивает почти мирно: — Так ты поможешь? — Разумеется, — отвечают с готовностью. — Если меня устроит цена, — заканчивает, погано улыбаясь. Чимин вздыхает полуоблегчённо, прогоняя остатки пульсирующей по венам ярости. Старик поможет, и это главное, а бормотать он может что вздумается. Лишь бы польза была. Главное теперь договориться о цене. — Как насчёт половины? — предлагает Чимин осторожно, внимательно следя за реакцией. Сердце свербит от такой цифры, малодушно просит убавить, но Чимин знает, что на меньшее Ёнсу точно не согласится. Демон даже не раздумывает, сразу отрицательно качает головой. На мгновение у Чимина внутри всё обрывается. — Две трети, — заявляет старик твёрдо. Чимин вскидывается протестующе. — Но… — Или так, — обрывает Ёнсу, подняв руку и сжав в кулак. — Или спрашивать о контракте пойдёшь у Люцифера, — скалится хищно, издевательски. Чимин от досады стискивает зубы. Две трети — безумно много. Это почти его первоначальный уровень, а он от него уже давно отвык. Всё-таки он не был готов, что у него отнимут сразу так много. Впрочем, имеет ли это значение, если рядом будет Юнги? Пожалуй, нет. Даже совсем без всего, без капли сил, он найдёт способ его уберечь. Лишь бы Юнги был рядом. Лишь бы было кого защищать. Чимин стискивает зубы, смотрит в глаза прямо, твёрдо. — Идёт. Ёнсу щерится, издевательски разводя руками. — Плата вперёд. Чимин сглатывает, подходит ближе, неуверенно протягивает руку. И не успевает даже вздрогнуть, когда старик молниеносно хватает его за запястье и тянет на себя, приближая руку к своему лицу и впиваясь в мякоть на предплечье. Тогда уже Чимин вздрагивает, но не от неожиданности — от боли, пронзившей разом, без предупреждения. Тело напрягается, болезненный вскрик застревает в горле, хочется одёрнуть руку, — но Чимин не делает этого, заставляет тело остаться на месте, не применять силу, позволяет старому демону пить свою кровь, вместе с ней забирая демонические силы. Чимин чувствует, как они утекают, как с алыми каплями на чужих губах он теряет то, что так долго собирал, и ему больно, он чувствует, что теряет что-то родное. Но перед глазами всё ещё лицо Юнги, и от этого становится чуть спокойнее. Если такова цена, он заплатит её. Лишь бы с Юнги всё было хорошо. Минуту спустя старик с хлюпаньем отрывается от его руки, небрежно отбрасывая её в сторону, и вытирает окровавленные губы тыльной стороной ладони. — Ну слушай теперь, — начинает, ухмыляясь. Чимин замирает, готовясь впитать каждое слово, пальцами стискивая прокушенную руку. — Контракты заключаются между демоном и человеком по обоюдному согласию — или по его подобию, — усмехается. — И разорвать его можно тоже только при общем согласии. А поскольку ни один человек на самом деле не желает оказаться в аду, дело стоит исключительно в желании демона. Чимин хмурится, крепче сжимая раненую руку. Она пульсирует болью, последние алые капли стекают, приземляясь на паркет. Напряжение отступает тяжело, почти нехотя, слова старика ожогом остаются в голове. — Это всё? — уточняет Чимин. — А тебе нужно больше? — усмехается демон, облизывая губы. — Моих инструкций более чем достаточно, — он пренебрежительно машет рукой, прогоняя: — Давай, проваливай спасать свою игрушку, пока я не передумал и не взял больше. Чимин стискивает зубы, яростно процеживая воздух, разворачивается и вылетает прочь из лавки, напоследок звякнув колокольчиком и хлопнув дверью. После затхлого, тёмного и практически беззвучного помещения на улице всё наполнено шумом и дышит жизнью: спешат по делам просыпающиеся люди, шумят машины, предутреняя прохлада пощипывает кожу. Чимин шумно втягивает постепенно согревающийся утренний воздух, выдыхает остатки мрака, что застрял в лёгких тяжёлыми клочьями, пытаясь включить голову и сосредоточиться. Подходит к переходу и замирает, прислонившись к столбу, уставившись в одну точку. Пусть Ёнсу и сказал совсем мало, тут всё же есть над чем подумать. Задумчиво закусив губу, Чимин прокручивает в голове три коротких предложения, стараясь найти в них ключ к решению. Что-то в словах старого демона не сходится… Если бы желания Чимина было достаточно, он уже давно разорвал бы контракт. Меньше всего он хочет видеть бесценного Юнги в аду в окружении адских тварей. А раз контракт всё ещё в силе, получается, Юнги действительно хочет оказаться в аду, лишь бы быть рядом с Чимином? Ёнсу, должно быть, даже не слышал о таком. Чимин нервно усмехается, лицо искажает болью. Он столько людей увёл в преисподнюю, вырывая из уст заветные слова, и лишь один ему сказал их добровольно. Вот только он этого теперь совсем не хочет. Тогда получается, чтобы разорвать контракт, надо разубедить Юнги, сделать так, чтобы он забрал свои слова назад?.. Тогда всё получится? Будет как раньше? Укушенную руку начинает щипать и саднить — естественный аспект ускоренного заживления — и демон шипит от досады, растирая предплечье. Загорается зелёный сигнал — он это понимает по пришедшей в движение спешащей толпе — но не двигается с места, отчаянно трёт ладонью укус. Прокатывается гулкий волнообразный ропот, толпа вдруг начинает суетиться, всё ускоряется под нарастающий странный гул, похожий на рёв, но Чимин не обращает внимания, и потому вздрагивает, когда совсем рядом кричат истерическое: — Берегись! Раздаётся визг тормозов, крики людей, звук удара — Чимин вскидывает голову и видит, как через ярко-красный автомобиль перелетает, с шумом приземляясь на асфальт, что-то большое и чёрное. Толпа вскрикивает. Долгие секунды ничего не происходит, все стоят в потрясении, не смея двинуться с места. Шелестящий ропот прокатывается по толпе. Затем автомобиль даёт по газам, резко разворачиваясь, и стремительно скрывается с перекрёстка. На полосатом переходе остаётся лежать нечто, что изначально Чимин идентифицирует как гору тряпья, и, лишь приглядевшись, замечает бледные руки, а из-под натянутого на голову капюшона виднеются… Чимин вздрагивает крупно, дыхание застревает в горле. Пальцы начинают мелко подрагивать, он неверяще всматривается в лежащее на переходе… Тело. Сердце пропускает удар, он рвёт все силы, опрометью бросаясь вперёд. — Юнги!