Ложь с терпким привкусом самообмана

Пока они едут в такси, они молчат. Юнги смотрит в окно, следит за сменяющимся пейзажем улицы. Чимин чувствует, как подрагивает его рука, что он держит в своей. Юнги нервничает. Чимин его понимает, у самого внутри буря ломает деревья и сносит крыши домов. Никогда ещё ему не было так страшно, так волнительно и предвкушающе от ожидания. А ещё неловко. Обычно ему чуждо это чувство: он не стеснялся даже когда тащил очередную жертву в туалет через весь танцпол, когда каждый посетитель клуба провожал их насмешливым или полным зависти взглядом. И только сейчас, мягко сжимая в руке слегка дрожащую чужую, Чимин сам дышит через раз, как будто совсем ничего не знает, как будто нет у него тысячелетнего опыта в совращении и соблазнении человеческих душ. Но он держит себя в руках, успокаивая бешено колотящееся сердце и готовые в любой момент задрожать руки. Юнги нервно облизывает пересохшие губы, тяжело сглатывает, и Чимин, заметив, выдыхает рвано, малыми дозами процеживая воздух в лёгких. Юнги оборачивается, кидает на него обеспокоенный взгляд. Чимин улыбается уголками губ, ободряюще поглаживает чужую ладонь. Рот наполняется слюной, он быстро сглатывает и отворачивается. Нужно успокоиться. Ради Юнги. Для него это первый раз, надо сделать всё, чтобы он о нём не жалел. Пока они заходят в дом и поднимаются по лестнице, пока Юнги ведёт его в свою комнату, Чимин успокаивающе сжимает минову ладонь в своей. Он чувствует, как она вспотела, стала скользкой и влажной, но всё равно не отпускает. Он будет с ним до конца. Когда они оказываются в уже знакомой до мелочей комнате, и замок с тихим щелчком запирает дверь, отрезая их от всего остального мира, Юнги нерешительно поворачивается к Чимину. Заглядывает в глаза, подходит ближе. Демон улыбается, протягивает руки и делает то, что давно хотел: берёт такое родное лицо в ладони, гладит большими пальцами щёки, оглаживает брови, проводит пальцем по спинке носа, останавливаясь на кончике. Юнги смотрит внимательно, моргает медленно, становясь похожим на обласканного ленивого кота. От нежных прикосновений он расслабляется, льнёт ближе, подставляясь под ласки. Чимин улыбается, склоняясь ниже, ласково тычется носом в чужой — и в этот момент Юнги подаётся вперёд, ловя его губы своими. Чимин с радостью отвечает и улыбается в поцелуй, когда парень начинает осторожно наседать на него, толкая к стене. Он поддаётся, хватая за предплечья, притягивая ближе. Юнги целует аккуратно, исследуя осторожно, явно боясь причинить боль или сделать что-то не так. Чимин понимает и не торопит, обнимает, устраивая руки на чужих выпирающих лопатках, притягивает ближе, охотно отзываясь на пока неумелые ласки. Ему не приходится изображать: странным образом прикосновения Юнги вызывают в нём гораздо больше волнительной дрожи, чем даже с более умелым партнёром. У Чимина мурашки по коже и слабость в ногах, когда Юнги осторожно оставляет его губы и опускается, чтобы медленно поцеловать тут же доверчиво открытую шею. Губы скользят так же медленно и осторожно, как и целуют, а Чимина просто разрывает на части от истомы, и почему так, ему совершенно непонятно. Наверное, потому, что это Юнги. С Юнги Чимин всегда чувствует себя особенно. В один момент Юнги странно выдыхает, обжигая кожу нетерпеливым дыханием, и обнажает зубы, слегка царапая чиминову кожу — и демон выдыхает протяжно, весь напрягается, сжимая пальцами ткань. Под кожей от чужих действий зарождается электричество, яркий огонёк, пока ещё маленький, но горячий и нетерпеливый. Руки простреливает тягучей, болезненно-сладкой слабостью, когда он поднимает их, чтобы зарыться пальцами в рыжие волосы. Юнги всё чувствует. Ловит кожей чужие вздохи и опускается ниже, целует, посасывает и покусывает. Чимин выдыхает рвано, ёрзает и просит задушенно: — Сильнее… Юнги кусает, коротко облизывая место укуса, — и Чимин срывается на стон, затылком упираясь в стену. Руки ерошат волосы, оглаживают напряжённую спину, демон выгибается, жмётся ближе к тёплому рту. Он опускает руки, пальцами пробирается под чужую толстовку, тянет вверх, пытаясь снять. Юнги понимающе отстраняется, задирает руки, и вскоре толстовка летит на пол, обнажая бледную кожу, покрытые кляксами синяков и изъеденные рубцами туловище и руки. Чимин смотрит на них, и хочет поцеловать все, огладить и потрогать каждую отметину на этом прекрасном драгоценном теле. Он обхватывает Юнги за плечи, толкает назад, ведя к кровати. Укладывает, нависая сверху. Заглядывает в глаза — всё в порядке? Юнги сглатывает и кивает, отвечая на молчаливый вопрос. Тогда Чимин опускается, мягко касаясь пальцами шеи, ведёт вниз, к покрытому синяками торсу. Останавливается на одном из них и припадает губами, слыша сорвавшийся с губ судорожный вздох. Невесомо целует, обводит языком и переходит к следующему, повторяя то же самое, распаляясь от рваных вздохов и коротких стыдливых стонов, срывающихся с чужих губ. Рукой слепо шарит в поисках чужой, а найдя, сплетает пальцы, вдавливая сцепленные руки в матрас. От ощущения Юнги в своих пальцах и под губами внутри всё раскаляется и жжётся, скручивается в узел и в то же время распускается жгучим пламенным цветком. Он целует шрамы на теле, старые и новые, проводит языком, спускаясь ниже. Он слышит, как утяжеляется чужое дыхание и нагревается кожа, как тяжело сглатывает собирающуюся слюну Юнги, и его самого это безумно возбуждает. Подобравшись к ширинке, он отпускает чужую руку, чтобы сразу же опустить ладонь на пах, чувствуя, как разом напрягается до того блаженно расслабленное тело. — Пожалуйста, будь аккуратен, — глухо просят сверху, и Чимин поднимает голову, сталкиваясь с подёрнутыми поволокой глазами. Юнги краснеет, смотрит в сторону. Дышит тяжело. — Я слышал, что это больно, так что… Чимин секунду смотрит непонимающе, а потом нежно улыбается. Сердце сжимается в умилении. Юнги такой доверчивый. Такой открытый. Беззащитный. И только его. — Мы обязательно попробуем это с тобой в другой раз, если захочешь, — говорит, улыбаясь, водя пальцами в опасной близости от кромки штанов. — Но сегодня, — поднимается выше, склоняется к самому уху, шепчет, вкрадчивыми интонациями пуская мурашки по коже. — Я хочу, чтобы ты взял меня. Говорит — и резко переворачивается, меняя их местами, оказываясь снизу. Юнги смотрит широко открытыми глазами, такой открытый и испуганный. Чимин улыбается, ощущая, как чужое тяжёлое дыхание щекочет лицо. Их тела так близко, он смотрит в лисьи глаза, что взволнованно разглядывают его и находятся всего в паре сантиметров. Смотрит — и не может насмотреться. Он полностью в плену у этого робкого, нежного, доброго человека. И совершенно не имеет желания из него выбираться. Чимин ободряюще поглаживает парня по щеке, в то же время приподнимая бёдра, чтобы потереться своим возбуждением о Юнги, показывая, насколько он желанен. Юнги задыхается, этот контраст пошлости и невинности в глазах искрами взрывается, Чимин видит это. — Ты такой красивый, — шепчет демон, поглаживая мягкую щёку, отводя от лица чуть слипшиеся и растрёпанные волосы, кончиками пальцев очерчивая синяки и ссадины. Юнги стремительно краснеет, то ли от комплимента, то ли от прикосновений, а может от всего разом. Он резко опускает голову, пряча её в сгибе чиминовой шеи. Чимин мягко смеётся, приобнимая, невесомо выводя узоры на чужой спине. — Ну чего ты, лисёнок? — спрашивает, успокаивающе гладя по плечу. — Ты уверен, что хочешь этого со мной? — слышит он глухой хриплый голос, отдающийся вибрацией по всему телу. Юнги отстраняется, заглядывая в лицо, и Чимин видит его полные сомнения глаза, в которых застыли неуверенность и страх. Демон в который раз жалеет, что не может лечить. Тогда он бы взял эту красивую, бесценную, израненную душу, обнял, забирая все сомнения, даря спокойствие и любовь, и вернул на место, спокойной и исцелённой. Но он не может так. Зато может по-другому. Смотря человеку в глаза, Чимин приподнимается на локтях, приближая своё лицо к лицу Юнги, оставляет на чужих губах короткий ласковый поцелуй. — Ты единственный, с кем я этого по-настоящему хочу, — в самые губы признаётся искренне, мажет коротким поцелуем по щеке. — Но если ты не хочешь, мы можем остановиться, — предлагает, отстраняясь и внимательно заглядывая человеку в глаза. Юнги секунду смотрит в ответ, а после опускает голову, ужасно краснея. — Хочу тебя, — выдыхает он тихо, почти не дыша от своих слов. Чимин улыбается, чувствуя, как от этих слов в груди и паху мучительно приятно тянет. — Так давай, — предлагает, призывно потираясь о бёдра. Дыхание Юнги замирает, улыбка Чимина становится шире. — Потому что я хочу тебя тоже, — шепчет соблазнительно, опуская руку ниже, к чужой ширинке и коротко оглаживая кончиками пальцев пах, слыша, как дыхание Юнги сбивается, грозясь сорваться в стон. — Давай же, лисёнок. Сделай это, — выдыхает жарко, почти с мольбой, шире раздвигая ноги. Юнги смотрит на него секунду, вглядываясь в лицо в поисках отрицательных эмоций. Чимин видит, как борьба отражается на испачканном синяками лице перед тем, как он решается. Склоняется ниже, к самому лицу, опаляет губы жарким дыханием. Его рука медленно ведёт по бедру, вызывая мурашки даже через толстую ткань джинс. Чимин замирает, в ожидании даже не дыша, весь превратившись в концентрированный комок нервов, ловящий каждый вздох, каждое прикосновение. Когда большая рука соскальзывает на внутреннюю сторону и ложится на пах, Чимин упускает стон и тянется вперёд, преодолевая ничтожное расстояние, просяще прижимаясь приоткрытым ртом к чужому. Юнги отвечает на поцелуй гораздо смелее по сравнению с их первым разом, сразу опускает язык в жаркую влажность чужого рта. И всё равно делает это аккуратно, чутко ловя любые реакции. Чимин целует рьяно, одной рукой запутываясь в волосах, другой касается спины, вызывая прикосновениями волнительную дрожь. Рука Юнги забирается под футболку, оглаживая живот и забираясь выше, Чимин приподнимается, льнёт к прикосновениям, всем своим поведением подталкивая и давая понять, что можно действовать смелее. Он чувствует, как Юнги колеблется, и всё-таки оставляет его губы, чтобы спуститься к шее и припасть к ней ртом, втягивая кожу, один за другим оставляя засосы. Чимин стонет громко, запрокидывая голову. Возбуждение скручивает невыносимо, а они ведь даже ещё ничего не делают по сути. То, что можно возбуждаться вот так, ещё до, а не в процессе, Чимин узнаёт впервые. И опять благодаря Юнги. Чимину жарко. Он весь в огне, как будто вернулся в ад или же, наоборот, странным образом попал в рай и теперь сгорает заживо, во всяком случае, кожу пощипывает точно так, будто рядом находится что-то божественное. Он весь плавится, водит руками по чужому телу, изнывая. — Раздень меня, — просит он, топя пальцы к рыжих волосах на затылке, поглаживая кожу. Юнги отстраняется, смотрит в его подёрнутые туманом желания глаза, а после отстраняется, садясь. Чимин садится следом, упираясь ладонями в кровать. Юнги протягивает руки, мнёт в руках белую ткань футболки и наконец тянет вверх, заставляя Чимина поднять руки и избавиться от ненужной вещи. Когда это сделано, и футболка летит на пол, Юнги долгим взглядом смотрит на тело демона. Чимин знает, что красив, но именно голодно-восхищённый взгляд Юнги, то, как дёргается его кадык, заставляет его чувствовать себя самым прекрасным существом во вселенной. Чимин улыбается сладко, придвигаясь к Юнги. Смотрит в глаза, когда накрывает рукой топорщащийся пах, оглаживая его, расстёгивая пуговицу и молнию на штанах. На лице у парня целая гамма эмоций, и демону безумно приятно, что именно он их вызывает. Он лезет руками под резинку трусов, оглаживает чужое возбуждение пальцами и ловит губами в коротком поцелуе судорожный вздох. Но на этом останавливается, берёт за запястья и тянет на себя, падая назад, увлекая за собой. Юнги послушно падает сверху, пристраивается меж разведённых ног, и Чимин задыхается в предвкушении, когда парень спускается вниз, целует живот, подбираясь к джинсам. У Чимина искры в глазах, его бросает в жар. Он тихо стонет, приподнимаясь, прижимаясь сильнее к чужому рту, мягко исследующему кожу. Когда чужая рука ложится на пах и пытается расстегнуть пуговицу на джинсах, Чимин почти хнычет от волнительного предвкушения. Он дышит тяжело, возбуждён так сильно, что едва может соображать. Тихо щёлкает пуговица, шуршит молния на ширинке, и Чимин приподнимает бёдра, помогая стащить с себя лишнюю, ненужную сейчас одежду. Он смотрит из-под опущенных ресниц, как Юнги стягивает с него штаны вместе с бельём, и тугой плотный жар окутывает его с головы до лодыжек, с которых Юнги сейчас снимает его одежду, до кончиков пальцев ног. Юнги откидывает в сторону чужие джинсы, проходится по смуглым ногам голодным изучающим взглядом. Когда взгляд доходит до капающего смазкой члена, одна мысль приходит ему в голову, и он вскидывает на Чимина испуганный взгляд. — У меня нет ни смазки, ни презервативов, — говорит он, краснея и закусывая изнутри губу. Чимин непонимающе хмурится, приподнимаясь на локтях. Смазка? Презервативы? Ему требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, что это такое, после чего он ласково улыбается. — Нам они не нужны, — говорит он, встречая непонимающий взгляд. — Я знаю, это странно, учитывая, что ты обо мне знаешь, но я чист, и никогда ничем не болел, — он видит, что выражение лица Юнги остаётся озадаченным, и добавляет: — А насчёт смазки… — он колеблется, не зная как сказать, и в итоге отвечает: — Меня можно не растягивать, — снова непонимающий взгляд, на который у Чимина просто не получается не улыбнуться. — Я уже давно ни с кем не спал, но… Ну… В общем, можешь считать это моей особенностью. Ну, он же не обычный человек, в конце концов. Его тело сделано таким, каким нужно для той работы, что он выполняет. Он бы не смог загонять души в ад толпами, не будь у него такого тела. Загонять души в ад… Чимин морщится, коротко вздрагивая, отгоняя от себя неприятную мысль. — Что-то не так? — слышит он напряжённый голос Юнги, и поднимает голову, фокусируя на нём взгляд. Парень сидит на коленях, бледную кожу расцвечивают синяки, а из расстёгнутых джинс виднеется эрегированный член. — Не так, — кивает Чимин. Выдерживает паузу, в которую наблюдает, как непонимающе хмурится Юнги, и заканчивает, лукаво улыбнувшись: — Ты всё ещё одет. Юнги краснеет, поднимается с кровати и быстрыми и нервными движениями освобождается от остатков одежды. Чимин улыбается довольно. — Иди сюда. Юнги забирается на кровать, нерешительно замирая сверху, заглядывая демону в глаза. — Ты уверен, что всё в порядке? — спрашивает, заламывая брови вопросительно. — Я не хочу сделать тебе больно. Чимина топит от нежности и заботы, таящейся за такими простыми словами. Как же так получилось, что такое прекрасное, чистое создание живёт здесь, среди людей, а не ходит среди ангелов? — Ты не сделаешь, — выдыхает Чимин, обняв человека за шею, ласково заглядывая в глаза. Пальцы играют с волосами на затылке, гладят влажную от пота кожу. — Обещаю, со мной всё будет хорошо. Так что просто… Сделай это. Юнги ещё немного колеблется, но безмятежная нежность Чимина в итоге убеждают его. Он поднимается, устраиваясь поудобнее между ног, которые Чимин с готовностью поднимает, перехватив под коленками, и призывно раздвигает, одним своим видом подначивая, подталкивая к действию. Юнги приставляет член ко входу, Чимин предвкушающе задерживает дыхание. — Скажи мне, если что-то не так, — просит парень, заглядывая в глаза, и Чимин поспешно кивает, ободряюще улыбнувшись. Юнги осторожно двигается вперёд, проникая внутрь, и Чимин протяжно стонет, открыв рот и уткнувшись взглядом в потолок, когда член полностью погружается, заполняя всё собой. Волна истомы прокатывается по телу, блаженный выдох застревает где-то в горле. Он слышит, как глухо стонет над ним Юнги, и это разжигает внутри радость вперемешку со сладким медовым удовольствием. — Ты в порядке? — хрипит Юнги, его голос звучит гораздо ниже привычного, чёрный взгляд блуждает по чиминову лицу. Чимин переводит на него взгляд, кивает, тяжело дыша и улыбаясь. — Поцелуй меня, — выдыхает просяще, тихо и хрипло. Дыхание Юнги замирает. Он склоняется к чужому лицу и коротко целует, осторожно и плавно двигая бёдрами. Чимин всё же выдыхает рвано в поцелуй, тянется руками и обхватывает юношу за шею, льнёт ближе, обнимает ногами за талию. Водит беспорядочно руками по спине, оглаживая выпирающие лопатки, легко царапая короткими ногтями. В один момент движения внутри становится катастрофически мало, огонёк уже давно превратился в пожар, разгораясь опасно, требуя большего. Чимин чувствует, что шагает за грань, когда освобождает чужую талию из захвата, ставя ноги на матрас, и просит негромко, выдыхая на ухо: — Быстрее… И подаётся вперёд, двигая бёдрами навстречу движению, усиливая трение и громко постанывая, когда член внутри задевает чувствительную точку. Юнги ускоряется, тяжело и сбито дыша, и Чимин выдыхает громко, запрокидывая голову. Он прямо сейчас испытывает то, чего ему за все сотни лет не довелось испытать: волны обжигающе-приятного удовольствия, что разгораются в паху, оттуда распространяясь по всему телу лесным пожаром; ласку и нежность, что на коже оседают вместе с пóтом и чужим дыханием; и загадочное, непознанное, мифическое для таких как он единение с другим существом. Он не заслужил всего этого, но так счастлив, пусть и на мгновение, всё это получить. Чимин смотрит в напряжённое лицо Юнги, на тёмный взгляд и подёрнутое пеленой удовольствия лицо, и хочет укутать его в своей нежности, завернуть как в тёплый плед или в ангельские крылья, чтобы никакие тревоги не прикоснулись больше к нему. — Ты такой красивый, — выдыхает он, путаясь пальцами в рыжих волосах. — Такой хороший, такой добрый, — говорит, сбито дыша, не в силах остановиться, подобрать единственное слово, чтобы описать, какой Юнги. Они двигаются навстречу, сбиваясь с ритма, Чимин чувствует, что близок к финалу и по чужому дыханию понимает, что Юнги тоже. — Ты самый лучший, — выдыхает на ухо, жмётся теснее, отчаяннно двигаясь навстречу. Юнги в очередной раз подаётся бёдрами вперёд, и Чимина простреливает с головы до ног оргазмом. Струя спермы выплёскивается наружу, пачкая им животы, Чимин стонет громко, весь напрягаясь, сжимаясь вокруг Юнги, практически повисая на нём, отдалённо слыша и чувствуя, как тот с глухим стоном кончает в него. Они валятся на кровать, тяжело дыша. Долгие минуты слушают тишину, разбавляемую лишь заполошным биением собственных сердец и прерывистыми вздохами. Чимин слышит чужое сбитое дыхание, чувствует кожей раскалённое тепло, а под пальцами — мягкие волосы. Он утыкается носом в рыжую макушку, вдыхая запах шампуня и пота. Юнги возится, отстраняясь, смотрит демону в лицо, и тот не может не ответить улыбкой на этот взгляд. — Я люблю тебя, — шепчет Чимин, приподнимаясь и тычась носом в нос. Юнги фыркает, смешно морщась, и тянется, чтобы оставить на губах Чимина ленивый поцелуй. — Я тебя тоже, — всё ещё смущаясь, но открыто отвечает он. В голосе его серьёзность. — Так сильно, что пошёл бы за тобой в ад, если понадобится. Тудум. Чимину стоит безумных усилий, чтобы, сохранить безмятежное выражение лица. Он улыбается, мягко оглаживая густые тёмные брови, и шепчет ласково, поглаживая по плечу: — Иди в душ. Я устал, хочу скорее лечь спать. И только когда Юнги скрывается в ванной комнате, и оттуда доносится шум воды, Чимин вжимается лицом в подушку, заглушая отчаянный, полный ярости и боли крик. Нет. Нет, нет, нет!