Ложь с терпким привкусом самообмана

Предрассветные сумерки окутывают город своей мягкой неотвратимостью. Вдали понемногу занимается рассвет, гаснут фонари, уступая своё место утреннему мареву, робко запевают свои песни птицы. Доживает свои последние минуты спокойная утренняя тишина. Начало нового дня Чимин встречает на скамейке в парке неподалёку от университета Юнги. В том парке, где Юнги впервые сказал больше к нему не подходить, и где потом они валялись в траве, рассматривая небо и проплывающие на нём облака. А сейчас Чимин сидит здесь один, не в силах совладать с бушующими внутри эмоциями. Удивительно, как быстро и ловко меняет акценты жизнь. На часах пять утра. Вот уже несколько часов Чимин не может принять одну простую в своей неотвратимости мысль. Он действительно влюблён. Понять это в той же степени сложно, как и принять. Это как сесть за руль без объяснения принципов вождения. Всю жизнь — если это можно так назвать — Чимин жил с осознанием, даже не так — с отличным пониманием и принятием того факта, что он ограничен в своих эмоциях. Что он демон, у него не может быть чувств — таких, как у людей, точно. Всё, что ему доступно — страсть, похоть и обман. Вот его инструменты. Он не дружит, он манипулирует, не любит — привязывает. Такова его натура. И просто не может быть иначе. Так, может, всё это ошибка? И все эти чувства в нём — лишь иллюзия, обманчивая обёртка, как и он сам? И ничего этого нет на самом деле, просто потому что быть не может? Чимин вздыхает, зарываясь пальцами в волосы. Он хотел бы думать так, очень хотел. Хотел бы наврать самому себе, переложить вину, уйти от ответственности. Он поступал так всегда, почему бы не поступить и сейчас? Но что-то мешает. В этот раз он не может так просто уйти, чувствует отчаянное сопротивление, что появляется от этой мысли в груди. Может, это как раз те самые чувства разрывают ему грудную клетку, давят на неё изнутри? Те самые чувства, которых нет и быть не может? Чимин стонет, сдавливая голову пальцами, сжимая и дёргая волосы на голове. Голову обжигает болью, но он её почти не чувствует, сгибаясь пополам, утыкаясь лицом в колени. Как ему быть теперь? Со всеми изменениями, он просто не сможет вернуться к прежней жизни, не сможет снова соблазнять души. Как ему спать с кем-то, если ему противна даже мысль об этом? Какой же он демон, если не сможет больше принести Люциферу ни одной души? Чимин снова стонет, а после чувсвует, как всё тело обдаёт волной знакомого потустороннего жара. Демон замирает. — Надо же… Впервые вижу тебя таким потерянным. Чимин не вздрагивает, поднимает голову, смотрит почти безразлично. — Посмеяться пришёл? — спрашивает бесцветно, смотря ангелу в лицо. — Давай, сейчас самое время, — говорит, вяло кивая на место рядом. Но Намджун, хотя и улыбается привычно дружелюбно и мягко, совсем не выглядит торжествующим, как положено бы выглядеть ангелу, одержавшему победу над злейшим врагом. Впрочем, Намджун и сам на ангела в привычном понимании не очень-то похож. Слишком приветлив, слишком человечен, если такое вообще возможно. Наверное, поэтому он, подумав недолго, принимает приглашение, присаживаясь на скамейку рядом с Чимином, отодвигаясь как можно дальше, чтобы демона не слишком опаляло жаром. Чимин фыркает от такой странной заботы. — Я ведь говорил, что парень сложный, — говорит ангел, но совсем без укора, а со странным пониманием, с сочувствием даже, будто всё изначально к этому и шло. Чимин кидает на него мрачный взгляд и не отвечает. Ангел только усмехается, облокачиваясь на спинку. — Что теперь делать будешь? — А должен что-то? — без особого энтузиазма отвечает Чимин. Сейчас у него даже огрызаться сил нет. В ответ — пожатие плечами. — Не должен, — отвечают спокойно, почти покладисто. — Но ведь всё равно сделаешь, — замечают после паузы. Чимин фыркает. Проницательный какой, вы посмотрите. — Даже если и буду, ты всё равно не сможешь вмешаться, — бросает, поднимаясь со своего места, направляясь прочь. Он ступает несколько шагов к выходу, когда: — Такое уже случалось однажды, — Намджун не повышает голоса, но Чимин замирает, слышит каждое слово. — Ты ведь знаешь историю о человеке, спасшем демона? Чимин ненадолго оборачивается. Смеряет ангела безразличным взглядом. — Я ещё не настолько в отчаянии, чтобы верить райским сказочкам, — кидает презрительно и всё-таки уходит, кажется, слыша за спиной снисходительный смешок. — Как пожелаешь, — прилетает тихий шелест ему в спину, но в этот раз Чимин не оборачивается. Когда демон покидает парк, уже вовсю занимается рассвет. Ранние пташки-люди пробегают мимо, спешат на остановки, несутся по своим делам. Чимин провожает их взглядом. Раньше он с лёгкостью ломал их жизни, навсегда преломлял привычное течение, оставляя людей с последствиями своей, казалось бы, мимолётной слабости. Раньше, смотря на людей, он видел лишь добычу. Теперь же думает совершенно о другом. Что не позволит, чтобы кто-то так же сломал жизнь Юнги. Да, для Ада, как и для Рая, Чимин потерян. Он сломал тысячи жизней, загубил сотни душ, и, хотя больше не сможет этого делать, сделанного уже не исправить. Но одну, самую драгоценную, самую лучшую, он способен уберечь. Душа Юнги всё ещё обещана ему, а значит он позаботится, и больше ни одна адская тварь и близко к нему не подойдёт. Осознав эту мысль, Чимин горько усмехается. Что ж, что бы там ни говорил этот крылатый, в одном он прав: Чимин сделает. Сделает всё, чтобы оставаться рядом с Юнги, оберегать и защищать его. Он не позволит, чтобы кто-то разбил эту хрустальную, драгоценную душу.