Испорченные вещи принято выбрасывать

      Вваливаться в свою комнату следует с неуверенною улыбкой, ведь Альбедо наверняка будет переживать, если подать неверный признак жизни.       На этот раз трюк не сильно спасал ситуацию. Альберих был похож на облезлого кота, бездушно выдворенного на мороз, где его не пощадили соседские кошки. А в голове стоял дым-дым-дым. В который раз сероглазый не поленился чертыхнуться, завидев не на шутку обеспокоенный взгляд сожителя. Да, было бы определённо лучше, если бы он сейчас злился, покрывал благим матом Кэйю и как нибудь прокилинал. Ну, из за того, что его разбудили, естественно. — Кэйа.. — Алхимик потянулся к Альбериху, в попытке хотя бы оценить нанесённый ущерб бедному телу, — Ты уходил в чёртов клуб, где тебя уже успело потаскать? Говорить не хотелось совершенно. Так что вместо ответа сероглазый небрежно забросил рубашку в ближайший угол и достал сигареты. Он вообще слабо соображал, что толком делает, но где то далеко отстреливал, что курить хотелось немыслимо. По пути в ванную он неоднократно пытался зажечь чёртову бумажку с табаком, но как назло колёсико лишь попросту прокручивалось, изредка соизволив одарить Кэйю парой искр. Парень так и застыл на месте в безуспешных попытках вызволить огонь из глубин капризной зажигалки, а на, наверно, двадцать седьмом разе она резко вспыхнула, так что молниеносно была отброшена на пол. — Она меня укусилааа, — Кэйа жалостливо шмыгнул носом, так правда показалось, что он вот вот заплачет. Блондину оставалось только устало вздохнуть и подойти ближе. Он вырвал из зубов Альбериха сигарету, поднял злосчастную зажигалку и демонстративно медленно, не прикладывая особенных усилий, зажёг. После чего небрежным движением всучил её обратно.       Всем своим нутром Кэйа чувствовал, как по ту сторону двери Альбедо бросил на него сочувственный взгляд, а судя по отдаляющимся шагам, потоптался немного у двери и пошёл досыпать свое законное перед сдачей долгов. Я настолько жалкий.. Холодный кафель не приводил в чувства, а, скорей напротив, усугублял нарастающее беспокойство. В груди противно сдавливал смутно знакомый ком, все похолодело и, кажется, тошнило. Но двигаться с места никто и не собирался. Белая плитка напротив не давала свести с неё взгляд. Она гипнотизировала, выворачивала наизнанку, но Альберих решил, что именно из за неё ему так сложно пошевелиться. А зрелище то воистину жалкое. И сам Кэйа здесь, на полу, весь грязный и помятый, тоже жалкий.       Прошлое накатывало яркими нежеланными красками. Для того, чтобы избавиться от него, Альберих заплатил огромную цену. Но сансара, похоже, все таки делает свое дело, поэтому все затраченные усилия растворились вчера в тех будь-они-прокляты-синих глазах.       Неправильно со всех сил бросаться в объятья своего личного ночного кошмара, который будет медленно, по маленьким-маленьким кусочкам убивать тебя изнутри и выпивать досуха, чтобы позже раствориться в сознании и раз за разом, словно не давая правильно жить, всплывать в памяти особенно тёплыми воспоминаниями. Кэйа прекрасно знал, что Чайльд - яд, к которому нельзя прикасаться. Но ещё Кэйа знал, что он никогда не сможет жить правильно, поэтому с другой стороны, а какая вообще тогда разница? Своим существованием Альберих сеет в сердцах людей одиночество и боль, олицетворением чего, походу, сам и является. Зачем же париться о губительных отношениях, когда в противном случае, гибель вершит он сам, но уже для другого человека?

Чем он тогда лучше Аякса?

       Парень спустя мучительно долгий час наконец нашёл в себе силы поднять свою тушу с кафеля ванной. Правда решился взглянуть в зеркало он не сразу. Сначала распустил грязные, естественно успевшие спутаться, патлы и закончил ритуал снятия оставшейся одежды. Ну, да, красавца принца увидеть в стекляшке напротив он, ясен пень, не ожидал. И на что он в таком виде, право, способен? Выйти на улицу и показать, что уже начался зомби апокалипсис? Поразительные амбиции, прекрасно, Кэйа, это будет по истине ценный вклад в общество. — Я не хочу сдохнуть просто так.. Альберих отшатнулся от зеркала, как от прокаженного, с отвращением разглядывая свои руки. Как маленькие девочки, играя в куклы, мечтали стать принцессами, так Кэйа из года в год горел желанием стать чем то значимым и по истине важным, оставить что то после себя. Быть может, это инстинкт. По крайней мере, когда он по настоящему стал пожирать себя мыслью о том, что он так и сгниет, никому не нужный и всеми забытый, оправдывался сероглазый именно так. Это желание, такое сильное, теперь казалось таким же призрачным, как прекрасные ряженные мужики на белых конях в глазах взрослых девчонок. Но оно ещё несло за собой какую то функцию - образовало в груди Кэйи ещё одну дырку. Говорят, голодным должен быть художник или поэт, а вот он Альберих - ни то ни се, а шило в жопе, невесть откуда взявшееся, трахает его так, будто он был рождён для переворота всех фундаментальных вещей в мироздании.       На секунду показалось, что он уже не в первый раз так скачет с темы на тему, а в голове его беспорядок похлеще, чем в комнате, за пределами этой ванной. Может, ему просто нужна постоянная пища для этой самоугнетаюшей процедуры? Ха-ха, поразительно, он жертва снова, на этот раз потому, что ему необходимо быть жертвой. Этот поток прервал настойчивый стук в дверь. — Кэйа, черт возьми, ты там все время так и сидел? — ну конечно, наш Алхимик уже целых несколько дней не перебивался своими излюбленными штучками-дрючками, так что теперь он преобразовывает свою ломку в открытое помешательство на порядке и здравии своего друга. А это интересная интерпретация его прозвища.. — Але, Альберих, я щас дверь выламывать буду, — прозвучало весьма убедительно. Вроде как, попыток самоубийства в ванной Кэйа пока не предпринимал, но походу Альбедо руководствуется установкой "все может быть в первый раз", пришлось прокрутить замок. — Что произошло в том клубе вчера ночью? — вообще то, это был вопрос, но тогда схренали звучало как утверждение? — Абсолютно ничего, что хоть как либо тебя бы касалось, — Кэйа попытался состроить доброжелательную улыбку, но как и полагается в таких ситуациях, лицо перекосил кривой оскал. К сожалению или к счастью, но такого рода запугивание годилось лишь для дрожащих ножек Джинн в качестве непрошенного гостя у бара Дилюка, так что на Альбедо это не отразилось ни коим образом, — И я клянусь, я в порядке. Да убери свои руки! — У меня, — блондин явно был зол, — дела. Если я припрусь назад, а из окна увижу твой труп в сугробе.. — То ничего не сделаешь, потому что мертвецов к жизни способны возвращать лишь поехавшие умом особы, да и только в своей голове. С того света типа вытащишь? Кажется, во всем мире один только Альбедо был способен вывозить весь поток не самой благоприятной информации, адресованной ему, достаточно долго. Кэйа давно пришёл к выводу, что его визави - не человек вовсе, раз он буквально никогда не соизволил реагировать на все выходки сероглазого должным образом. — Часики тик-так, золотце, у тебя столько прогулов, что тебе лучше не косячить на глазах своего дерьмоеда, —миссия успешно выполнена, дверь с явной демонстрацией была громко захлопнута.       Снег бился об оконное стекло. Если бы Кэйа не осозновал чётко, что сейчас зима - наверняка бы влез на подоконник и думал, что же твердят капли дождя на каком нибудь морзе, которого парень, конечно же, не знал. Какой то неправильный друг.. Вечно всем дерзит и поливает грязью, а главное, все для того, чтобы потом почувствовать себя пиздатой мразью. Так кажется, или это какой то спорный метод доказывания всем, что он не просто бездумно намаляканная надпись на заборе? — Эй, куда прешь, шлюшка? — "чтобы мысли не плясали вокруг одного мужика, надо выцепить где нибудь второго" - чтож, аргумент весомый. Один мужик у нас в стриптизеры пошёл, а второй алкашам спирт мешает. Значит, судьба наша - рассматривать потрясающие узоры на деревянных стенах бара. Ну надо же, в прошлый раз здесь вроде не было дырки.. — Я к тебе обращаюсь, красавица, — прямо перед носом Кэйи внезапно вырос какой то бомж. Если честно, Альберих опешил, едва встретился с ним глазами. Неужели Дилюк вот такую челядь пускает на порог бара, а его, Кэйю, через раз чутли не веником прочь гонит? — Коли ты на мусорке забыл свою куртку, убожество.. То с местом поисков шкурки явно ошибся, зая. Если денег наскребешь, пожалуй к окулисту, глаза не мозоль, — кажется, эта манера речи приелась поболее "рабочей", что же, видимо помимо зрения этот несчастный был обделен ещё и умом, так что явно не врубился в смысл сказанного. — Ты.. ты че несешь вообще? — от него за километр несло перегаром, Альберих был в этом уверен на все сто. И ему было откровенно противно находиться рядом с этим бомжеватым представителем рода людского в радиусе этого самого километра. — Пошёл вон из заведения, чертила, — где то сзади ясно слышался недовольный Дилюк. Он всегда так басил, когда его что то раздражало. Время от времени Кэйа даже находил слова, чтобы поднять это на смех. Вообще странно, что он в принципе был чем то недоволен. Обычно он таким вот несчастным на улице здоровья желает, а тут то что... или алкоголики не считаются? — А ты тут.. — его глаза по пять копеек стоили места в телефонной галерее Альбериха, честное слово, — Так, ясно. Собирай манатки, поднимай свою продажную шлюшью задницу и вали в припрыжку с этим богатеньким дяденькой. — Ты ахуел? — так искренне и от всего сердца этот вопрос с его губ никогда не слетал. Кэйа таращился на своего сводного брата как на чудо, только что с могилы вылезшее. Хотя нет, ходячим мертвецам он бы уделил гораздо меньше удивления. Дилюк среагировал как положено и даже раньше самого Альбериха. Он отошёл на приличные два метра, но тормозов в себе, увы, не обнаружил. — Я рад, что ты нашёл себя хоть в каком то слое общества, даже если это шлюханство. Только не подходи ближе, а, как представлю сколько на тебе заразы, аж тошно становится.       Не мудрено, конечно, что на него будут бросать взгляды, на Кэйю то, в его излюбленной откровенной одежде. Природа явно не обделила его фигурой, глядя на которую можно от зависти обделаться, причём независимо от пола. Естественно, Дилюк не затрагивал бы такие темы, будучи уверенным в смене вектора жизни брата, так что они оба знали, что сейчас он просто ищет повод задеть последнего. Или.. — Хэй, а ты случайно ничего не попутал? Милый, — его тон предсказуемо переделался в угрозу, — А ну, расскажи тогда, каково это - дрочить на продажную задницу перед сном? Знаешь ведь себе цену, раз за своей "шлюшкой" из года в год гоняешься, как за спасательным кругом, — Рагнвиндр застыл в процессе обработки информации. Так вот как эта шмара интерпретирует происходящее, да? — Ну конечно, о, спасательный круг. Говорят, говно не тонет. Наверно, жалко видеть себя именно в таком свете, когда тебе перевалило за двадцатку, а все, что ты можешь - это вертеть задницей перед грязными мудаками, — он видел, до чего доводит Кэйю. Он понимал, что играть на нервах явно душевнобольного человека - пагубно, для себя же самого. Но к сожалению или к счастью, у Рагнвиндра в такие ситуации напрочь отлетали тормоза, а включались они уже, увы, после инцидента. — На мою задницу все смотрят и текут, солнце, она хоть бабла стоит. А в тебе ни кожи ни рожи, так что единственное говно, что что то здесь вякает - это ты. Но самое жалкое в происходящем - это то, что твой милипиздрический мозг даже не способен понять и обработать всю ущербность ситуации. Кэйа сделал ещё один шаг по направлению к бармену. Он не отдавал себе отчёт в действиях, как и положено в принципе при таких раскладах. Нормы морали? Дык для кого они вообще писаны? Сказано идиоту, что палка стрельнет, так он все равно ею наиграться не может. Дилюк, кажется, все таки учуя опасность в действиях брата, тотчас же позаботился о превращении обыкновенной пустой бутылки в розочку. Он с опаской следил за движениями Альбериха, понимая, что отводить взгляд опасно, но последнего, кажется, действия Рагнвиндра не заботили. Напротив, заметив суету и настороженность, Кэйа был польщен такой реакцией, что сказалось на настроении, естественно. — Покинь заведение, Кэйа. Уходи, пожалуйста, — на развернувшийся спектакль сбежалась посмотреть львиная доля посетителей, хотя некоторые долой от греха подальше смылись. — Какой же он кусок дерьма, — нет, ну разве поступают так с людьми, а? Прежде чем придти во что то, хотя бы отдалённо напоминающее эмоциональную стабильность, Альбериху пришлось спустить гнев на ничем не провинившийся фонарный столб, опорочить всю чистоту и непорочность нетронутого снега, а потом унизить окно ближайшей заброшки камнем, который проделал в нем уже не первую дырку. Стоит отметить, что находясь вне отношений, Кэйа никогда не поднимал руки на Дилюка. Что, к слову, он сам находил странным. Идти домой не хотелось совершенно. А что там? Он один уткнется в стену и будет гложить себя до самого утра. Может, Альбедо вообще решит накидаться сегодня, отмечая какую нибудь сдачу и то, что он не вылетит к завтрашнему дню. Так что первое место, которое пришло на ум - тот самый вчерашний клуб, а точнее, вчерашняя находка в том самом клубе. Нет, ну а что? Раз сегодня все Альбериха приписали к этой незамысловатой теме, почему бы не провести там чуточку больше времени?       Вся эта поблядовка совершенно не соответствовала хоть какому то состоянию комфорта Кэйи. Мало того, так ещё и мысль о том, чтобы навестить своего излюбленного рыжего психа уже не казалась такой сногсшибательной. Он не видел его нигде, хотя не то, чтобы Альберих испытывал неистовое желание прошмандоваться вдоль всего заведения в поисках какой то проститутки. — Хэй, как мне тебя звать этой ночью, милашка? — Аякс, — в ответ где то далеко, но, что удивительно, весьма отчётливо промурлыкал Чайльд. Так, ясно. Злость где то на подкорке сознания уже начинала отплясывать жаркое танго. Действительно, на что он, Кэйа, надеялся здесь? Явился в клуб, ожидая увидеть совершенно свободного и трезвого старого друга, который непременно кинется к нему в объятья и забьёт на весь оставшийся мир? — Какая я идиотина, ради всего святого..— он уже встал и собирался уходить, но что то не дало ему это сделать. Может быть, виновниками были сочувственные взгляды прочих "сотрудников", по крайней мере так думать было проще. Было страшно. Страшно, больно, глухо и одиноко. Кэйа совершенно не представлял, что ему нужно здесь. — На хую я вертел эту шлюху, — он все таки прошёлся вдоль стены, в поисках барной стойки. Любимый братик ведь так и не позволил напиться, — Это так мерзко, какие отношения, Кэйа? Ты и в прямь рехнулся? М-да, ступая на порог такого развратного монастыря, надеяться на какого либо рода "чистые" уставы - глупо. И тем не менее Альберих опрокинул следующую рюмку. Черт, этот ублюдок хотя бы руки моет? Ради этих грязных бумажек приходилось становиться подобием грязи и, похоже, контактировать с этой самой грязью. — А как же.. Может, сначала прилюдия, а, золото? — К черту, начинай то, ради чего я вообще тебе деньги отстегиваю, — кажется, святой отец и впрямь был прав, когда посоветовал выучить хотя бы пару молитв. За что я вообще люблю свою спорную работу? Интересно.. Если я решу исповедаться, возможно ли смыть мои грехи? Чайльд старался следовать давно установленному для самого себя плану - абстрагироваться. Да, убожеств матушка-Земля в самом деле носит на себе уж овердохуя, так что в сегодняшней нашей программе походу церковь. Тип, имя которого Аякс даже не потрудился запомнить, был одарен измученной рожей среднестатистического офисного работника, пашущего двадцать четыре не шесть, а седьмой день, походу, справляющего в празднистве похоти среди смазливых мальчиков. Если хоть что то среди этой информации можно было выделить как "правильно-священную", так это то, что воскресенье это чмо чтит как нерабочее. Чайльд с плохо скрываемым отвращением зажмурился, когда клиент запустил свои грязные лапы под резинку его чулок. Кажется, от такой продажности отмываться придётся ой как долго. Кэйа со скепсисом бегло окинул взглядом помещение клуба и к своему удивлению отметил, что эти ребята умеют свести суету на нет в кротчайшие сроки. Вчера здесь стоял погром, а менты насиловали мозги как управляющему, так и прочим работникам, тогда как сегодня такое ощущение, будто ничего и не было. Ну конечно, такая дрянь здесь наврядли происходит редко, не мудрено, что у них рука набита. — Мм, котенок, — чьи то пальцы небрежным движением взяли в захват плечо Альбериха, — не хочешь поиграть в привате? — Кэйа рывком смахнул с себя цепкие культяпы какого то мужичка, с явным интересом его разглядывающего. Второй раз за день, кажется, пора начинать вести дневник. Сероглазого с головы до ног обдало отвращением, эти слова прозвучали настолько же отрезвительно, как если бы его окатили ледяной водой. — Не твой уровень, лапуля, — с удивлением для самого себя, это слетело с уст Кэйи весьма весёлым будничным тоном. Вот же.. Конец света обычно не с таким усердием ждут, как невесть что посреди клуба. Ночные заведения по определению обречены на потрахушки со страховыми компаниями. Как только солнышко ретируется с небосвода и передаёт свои полномочия луне, происходит любая дичь, но только не та, что поддавалась бы логическому объяснению в трезвом виде. То ветер подует на три сантиметра левее, чем было предусмотрено фатумом и здание пойдёт под откос, то вывеска накренится под внезапно неестественным углом и какой нибудь выродок расшибет себе всю мордашку за неё. Обычно владельцы либо проклинали все существо мироздания за такие подарки, либо наперевес с нервным смехом не могли перестать поражаться стебу вселенной. Иногда оба этих варианта являлись вытекающим одного из другого. Ну, сегодня видимо снова луна разошлась надвое и слилась воедино, если едва вышедший на порог клуба с курткой в руках Кэйа стал свидетелем нового набега малолетних пиздюков на других подобных себе.       На показушных драках по любому найдутся крысы, бегущие с корабля при любой течке. Такие вот крысы и вызывают мусоров всяких да скорую, пока деру дают. А у нас заведено как: виноватых отмажут, а не виновных повяжут, не дураки же тут все - упекать за решётку гандонов при бабле? Зато причина на пары не идти, а приписанное обвинение и голая стенка напротив сойдёт за весомый аргумент для Альбедо.