Bones. Хрупкорождённый

Vanessa Campagna, Hidden Citizens — Voices

Слышится приглушённый шум заведённого мотора, порывы ветра, обволакивающие машину и раскачивающие верхушки сосен по бокам от трассы. Чёрное небо над головой не пропускает света звёзд, на улице всё холоднее, но Хосок горит. В ушах громкая музыка, а в голове лишь один голос — кричит о побеге, если сейчас не отступить, то он погрязнет в том, что не считается нормальным, в чём-то абсурдном и, как ему внушали со старшей школы — грязном. — Юнги, отпусти меня, — серьёзно ответил старший, сжимая плед под Мином в кулак. — А не то что? — Юнги улыбнулся дьяволёнком, смотря на нависшего сверху парня, на чёрную чёлку, на такие же чёрные глаза, на серебряную цепочку на шее. Повернул голову, оглядев кольца на длинных пальцах, сглотнул. Юнги точно под кайфом, — а не то что? — повторил, опуская взгляд на влажные губы. Чаще всего один человек целует второго, обычно есть инициатор в первом поцелуе тех, кто любит. Но Хосок вовсе не влюблён. Его дурманит, смотрит и не понимает, будто и не он вовсе навис над парнем, следя за его провоцирующим взглядом. Руки за шеей Чона чуть напрягаются. Хосок не должен его целовать, не должен. Но тогда почему сейчас они голодными до страсти губами впиваются друг в друга. Инициатором оказались оба, одновременно поддавшись вперёд. Хосоку страшно, страшно от собственного бессилия, когда обкусанные губы прислоняются к его собственным. Хосок жмурится, сводя брови, разум борется с обезумевшим сердцем, пытается оторваться, знает, что должен. Но почему сейчас это так сложно? Громко выдыхает через нос от бешенного стука сердца, закладывает уши. Глаза закрыты, но Хосок и без этого знает, как к нему тянется младший, начиная медленно сминать губы, покусывая нижнюю, Хосок не обнимает, не тянется руками к разрумяненному лицу, чтобы прижать ближе. Бледная ладонь касается пряжки ремня Чона, и тот тут же отскакивает как от огня — сгорит ведь. Отпрыгивает от машины, закидывая ноги Юнги подальше в салон и захлопывая заднюю дверцу. Идёт к водительскому сидению, вытирая губы, всё ещё чувствуют на себе чужое горячее дыхание. Сам задыхается. От страха, от возбуждения и от Юнги, окунувшего его в своё безумие. Садится за руль, нарочито ворчит: — Демон! — злится, пытаясь как можно скорее забыть всё, он не гей такой. Просто не ожидал так внезапно, убеждает себя. Но ведь не сразу оттолкнул, а наоброт, прижался плотнее, подхватывая и искренне наслаждаясь. Нет. Не было такого, сам себе никогда не признается, должно быть, заболел. — Сладко, — бормочет Юнги, облизываясь, видимо, Чон до этого жевал черничную жвачку, вкус которой сейчас заполняет рот. Юнги отворачивается, замолкая и отрубаясь тут же. Хосок оглядывает спину, быстро вздымающуюся, через зеркало заднего вида, в горле начинает першить, пальцы крепче сжимают руль, а педаль добавляет скорости. Отвезти домой, зайти в магазин и отрезвить парня — такой план. Хосок старший, и, хоть ненавидит этого пиздюка, бросить тут он его не сможет. Спустя пятнадцать минут они подъезжают к магазину, недалеко от дома Юнги. Хосок знал, где тот живёт, не первый раз довозит, как по поручению родителей обычно требуют. После ночёвок, он часто отвозил мелированного к его дому. Ещё через пять минут, щёки Юнги касается холодный стаканчик с кофе, от чего он вздрагивает и просыпается: весь мокрый, пропотел, температура постепенно опускается, а сознание приходит в ясность с каждым последующим глотком. Он так и сидит с открытой дверью машины, Хосок стоит спиной, выкуривая сигарету, о чём-то глубоко задумавшись. — Ебучий мужик! — внезапное возмущение за спиной Хосока заставляет повернуться к парню, — что за хренью меня накачали, ничего не помню! — заявляет, нарочито не поднимая глаз на Хосока, просто размахивая руками так, что кофе чуть не выливает в сторону старшего. — Просто больше не пей из чужих рук, а то совсем диким становишься, — Хосок говорит спокойно, не орёт, как в большинстве случаев, выглядит слишком расстроенным. — Сам знаю! Не тупой! — Юнги допивает кофе, выпрыгивая из машины, на что Хосок хмыкает. Ну, да, не тупой, но именно так он и сделал. Юнги делает два шага в сторону дома, после чего разворачивается с глазами безумными, округлёнными и пялится на Хосока, отчего тот молится, чтобы Юнги не вспомнил, что произошло между ними. — Чонгук! — Юнги хватается руками за голову. — Что, Чонгук? — Хосок напрягается. — Чонгук был со мной! А что, если он всё ещё где-то там? Блять! — Юнги торопится сесть обратно в машину, не раздумывая, что надо ехать обратно и спасать друга, только вот Хосок не даёт этого сделать, разворачивая мелированного на сто восемьдесят градусов и отправляя домой. — Я найду и отвезу его домой, просто свали уже! — огрызается. — Я позвоню ему! — гениальная идея только доходит до Юнги, но достав свой телефон, кипит, потому что тот давно разрядился и покинул этот бренный мир. — Разрядился, — шёпотом. Хосок закрывает двери машины и запрыгивает, уезжая. Хватит с него сегодня этого чертёнка. Дом Юнги находится не так далеко от их собственного, поэтому по пути к трассе, Хосок проезжает дворами мимо своего дома, может, брат давно вернулся домой, он знает, что тот беспомощный, но не глупый.

***

James Arthur, Travis Barker — You

— Не отвечает, — произносит Чон, убирая телефон от уха, — телефон выключен. Хосок просто хотел знать, где парень, но не то чтобы сильно переживал. Юнги в таких тусовках как рыба в воде, он как таракан, никогда не пропадёт, ничего ему не будет, что бы с ним не произошло — выкрутится. — Волнуешься? Может, стоит позвонить в полицию? — предлагает Тэ, медленно идя рядом со скейтом под боком, смотрит на парня в пушистом капюшоне, на его руки, что блокируют телефон, убирая в карман. — Никакой полиции! Я же несоврешеннолетний! Меня родители убьют! Насчёт Юнги, ну, немного. Он, знаешь, — Чон задумывается, — немного безбашенный, но именно поэтому за него не так страшно. — Не злишься, что он бросил тебя в той толпе? — спрашивает Тэ, и Чон задумывается. — Ну, я не думаю, что есть смысл обижаться, он ведь не хотел этого, я уверен, что это вышло случайно, поэтому— нет, — Чон переводит взгляд на парня в шапочке. — Мудрые мысли, — кивает Тэ, смотря куда-то прямо, — это хорошо, глупые ссоры лишь сжирают время, отведённое людям вместе, пустая трата сил и эмоций, — замолкает. Чон опять видит этот пустеющий взгляд. Ощущение, что каждый раз, когда он смеётся или улыбается, то это получается у него с трудом. Неизвестное отчаяние выражает спокойное лицо. — Чонгук, — Тэ поворачивается и видит глаза, что отражают чистый и невинный взгляд, будто спрашивая: «Что такое, Тэхён?» — Я рад, что ты не боишься меня, ты первый за последний год, кто вот так непринуждённо может говорить со мной, это приятно, — закусывает щёку, тормозя возле перехода, где горит красный человечек. Хоть и поздняя ночь, на дороге нет машин, они всё же ждут зелёный, хоть Чонгук и не совсем понимает смысла. Чонгук молчит, что-то запоминая для себя. Кажется, Тэхёну было очень одиноко. Чонгук знал, каково это, когда практически не с кем поговорить. Когда ты один, ты теряешься в днях и собственных сжирающих мыслях. — Можем, — просит Тэ скрипучим голосом, протягивая Чонгуку руку, — мы стать друзьями? Чонгук смотрит на протянутую руку, растерявшись. Редко дружбу вот так предлагают, обычно это происходит спонтанно, за разговорами, за общими проблемами и маленькими случайностями. Вытянутая рука начинает дрожать, из-за чего Чон отвлекается от своих мыслей, обхватывая двумя руками протянутую ладонь. — Буду рад дружить с тобой, Ким Тэхён! — Чонгук отчего-то почувствовал себя гораздо лучше, держа тёплую ладонь, которая перестала дрожать. Тэ облегчённо выдыхает с улыбкой секундной. Всё еще кажется, что она даётся ему слишком тяжело. — Раз теперь мы друзья, — парни идут дальше в сторону дома Чона, — расскажешь о своей болезни? Я просто хочу знать, как могу помочь тебе в случае чего, — Чону кажется, что Тэ схитрил, спросив об этом так сразу, и это немного странно. Тэ вообще немного странный, но ведь и Чон необычный. — Если вкратце, то мои кости как спички, если меня обнять слишком крепко, то рёбра треснут, если упаду на колено — трещина, на руку — перелом и так далее. Поэтому я не могу заниматься на физкультуре или бегать сломя голову. — Оу, — у Тэ внутри что-то сжимается, он сейчас понимает, почему Чон так смотрел на него, когда тот поранился. Жалел не его, а себя, — тогда я буду осторожен в касаниях, — неловкая тишина, — это лечится? Чонгук пинает маленький камушек под ногами. — Нет. — Тэ останавливается. — Пока нет, сейчас есть новое лекарство, помогает не всегда, да и стоит как восемь почек, но я пока пытаюсь сохранять надежду. — Улыбается, закрывая глаза, вроде пытается сделать разговор не таким грустным. — Ты крутой, — комментирует Тэхён, — я верю в тебя! Хочешь, достану тебе восемь людских почек? — Чонгук поворачивается, напрягаясь. — Шутишь? — Чонгук подозревает его. — Может быть… — Тэ пожимает плечами. До дома осталось минут семь, но Чонгуку совсем не хочется спать, ночь пошла не по плану, но он всё равно неплохо проводит время. Тыкается носом в пушистый ворот плюшевой кофты, идя рядом с высоким парнем, что оглядывается по десять раз на дороге, который крепче сжимает скейт, когда редкие машины проезжают рядом. — Пришли, — произносит Гук, указывая на нужный подъезд, — спасибо, что проводил, — уходит и машет ладошкой парню, что поднимает руку в ответ и провожает дальше взглядом, удостоверившись, что друг дошёл. Разница у них два года, но Чон не обращается к нему в особой форме, не ставит между ними барьер или границу, какую ставили прошлые одноклассники Кима. Тэ отходит за угол и кладёт скейт на асфальт, а затем вновь достаёт пачку сигарет и закуривает, убирая полупустую пачку обратно. Наполняет лёгкие дымом, а рука так и трясётся, из-за чего пепел посыпался к ногам. Не от холода, от нервов. Тэхён безумно волнуется, он наконец-то заведёт себе друга, как советовал его психитерапевт. Маленькими шажками, пытаясь вернуться к нормальной жизни, но теперь Тэ думает о редкой болезни, что разрушает парня. Впрочем, в этом они похожи. Тэ тоже болен тем, что разрушает его. Хосок замечает брата издалека, что машет какому-то мужику на прощанье. Странно, и Хосоку это не нравится. Хотя плевать он хотел на него. Злится и разворачивается, сегодня переночует у Намджуна. Домой возвращаться совсем не хочется. Его там никто не ждёт.

***

Georgi Kay — Scary People

С утра в школе Чонгук появляется раньше остальных, как и всегда. Безопасность превыше всего. Он садится за свою парту, предпоследнюю возле окна, раскладывает учебники, ровняя тетради, проверяет необходимые таблетки в таблетнице уже третий раз. Проводит рукой по русым волосам, откидывая чёлку чуть назад. Через два дня ему снова идти на капельницу, от которой потом жутко мутит, зато через три дня он почувствует в себе больше сил, чем до неё. Хрупкие кости ненадолго насытятся необходимыми веществами. Каждую секунду он борется с мыслями, что топят его в размышлениях о неминуемой смерти. Чонгук не мечтает сидеть в старости с милой старушкой под руку, не мечтает видеть внуков и посещающих его детей. Его мечты заканчиваются в возрасте тридцати пяти, где рядом пушистый любимец уже совсем старенький, может, пара книг под рукой, красивые фильмы в телевизоре и фотография любимого человека рядом. О любви Чон не думает, как о чём-то вечном, не хочет привязать к себе кого-то, после чего покинуть его. Не хочет причинять боль своим уходом, оставляя после себя лишь болезненную пустоту. Класс заполняется, до звонка остаётся совсем немного. Последним вбегает Тэхён, садясь за свою парту и здороваясь с Чоном, получив тихое «привет» в ответ. Класс переглядывывается. Неужели Чонгук подружился с убийцей? На парня стали бросать неоднозначные взгляды презрения. Ведь всем известно школьное правило — кто дружит с изгоями, сам становится им. Чонгук не слышит их, лишь немного тревожно на сердце, он слишком погружён в себя. Думает последующие уроки о своей жизни, думает, что было неплохо, если бы Юнги был рядом, когда не станет его. Хотя бы друг, с улыбкой провожая, пообещает встретиться на другой стороне и заберёт к себе уже постоянно спящего Кокоса, что в последний раз лизнёт руку своего хозяина, грустно промурчав. Попрощался. Раздаётся очередной звонок, выводя Чонгука из омута, в который его снова затянуло. Тэхён кладёт руку ему на плечо, а во взгляде виднеется искреннее беспокойство за нового друга. — У тебя всё хорошо? — спрашивает, смотря в блестящие глаза. — Да, — Чон опомнился, не заметив, как слеза стала стекать по щеке, быстро стерев её, — пообедаем вместе? — Только собирался предложить, — Тэ делает вид, что не заметил слёз парня, — пойдём? Чон выглядывает в коридор, смотря на столпившийся народ. — Через пару минут, когда большинство пройдёт, — Чонгук встаёт, опираясь бёдрами о парту, — такой он — мой мир, — поясняет, какого это, жить будучи как фарфор. Сам по себе форму держит, но любое неловкое движение и разобьётся вдребезги, не склеить. — Без проблем, — Тэ улыбается, поддерживая, — просто подожду с тобой. Позже они доходят до столовой и берут по подносу горячей еды, а затем садятся в «тихий уголок». Но вот слишком уж много взглядов в них мечут, почему, Чонгук не понимал, а Тэ и вовсе не замечал всего этого. Проходя рядом, один из одноклассников нарочно проговорил оскорбление, чтобы парни слышали: — Фрики, — тут же, удаляясь к раздаче. Тэхён крепче сжимает ложку в руке, что снова начинает трястись, разливая куриный суп обратно в тарелку. Чон касается его ногой под столом, отвлекая. Чонгуку не привыкать, он знает, что такие ублюдки только и ждут ответной реакции, позабавиться. — Просто забей, многие люди слишком погрязли в своём дерьме, выплёскивая его на других, — перекладывает в его тарелку маринованный чеснок и кусочек мяса. Забота со стороны, но на самом деле, Чонгук просто не любит чеснок, да и к мясу не особо любовь питает. — Спасибо, — отвечает Тэ, кладя в рот кусочек мяса, горячее, греет изнутри. За спиной Чонгука раздаётся громкое: — Умоляю! Чонгук, прости меня! Как ты добрался домой? — парень садится рядом, ставя поднос. Протягивает две персиковые булочки, обнимает, прижимаясь лбом к плечу друга. Будто даже не замечая, что за их столом теперь сидит ещё один человек. — Тэхён проводил меня, всё в порядке, я не злюсь, — Чон кладёт руку Юнги на голову, принимая его искреннее раскаяние. — Тэхён? — Юнги поднимает взгляд на Чонгука, а тот кивает на место напротив. — Спасибо! — Юнги хватат его руку и жмёт, — я Мин Юнги, отбитый друг этого парня, — кивает на Чонгука, — надеюсь, мы тоже подружимся, — активно трясёт рукой, отчего Киму неловко становится. — Д-да, — отвечает Тэхён, проглатывая кусочек пищи. — А ты сам-то как добрался? Что вчера произошло? — Чонгук открывает персиковую булочку и откусывает, любопытствуя. Юнги на секунду замолкает, вспоминая безумный сон, в котором они с Хосоком вцепились друг в друга, нещадно наслаждаясь вкусом чужих губ и черничной жвачки. Юнги не уверен, что было вчера, поэтому просто убедил себя, что это бред от неизвестного порошка. Стараясь отстраниться от мыслей о том поцелуе, он отвечает простое «я не помню», однако под чёрным лонгсливом пробегают мурашки. Хотя он так и не смог нормально поспать ночью, дыхание то и дело сбивалось, в мозгу яркой вспышкой мгновение, как парень, что нависал сверху, касется губ. Снова и снова, Юнги не мог не вспоминать сквозь дымку те зажмуренные глаза. Ясно он помнил только кофе, купленный Хосоком, и как зашёл домой. На этом всё. Его безумные фантомные воспоминания глушились простым: «Это невозможно. Это же Хосок». Тэхён же не понимает, как этот шумный мелированный парень так легко записал его в друзья. Но Юнги таким и был, открытый, плюющий на какие-то нормы и правила, живущий душой, наслаждающийся. У него всё просто: друг Чонгука — его друг.

***

Call Me Karizma — Float

Оставшиеся уроки проходят быстро. Тэхён погружен в чтение своей книги, перелистывает как можно тише страницы на уроке, разлёгшивсь на парте, подперев одной рукой подбородок и хмуря брови. Волосы то и дело лезут в глаза, мешая увидеть строчки. Чонгук перед ним пишет какое-то определение, что диктует учитель, скребя бумагу гелевой ручкой. Тэхён изредка бросает на него свой взгляд, сам не зная, зачем, возможно, боится, что парня нет, а, значит, и друга. Может, Тэхён просто выдумал его себе. Хочется курить, сильно, но сюжет книги помогает отвлечься. Учитель бьёт учебным пособием по своему столу, тем самым будя всех засонь. — Домашнее задание сегодня будет творческое! Разделитесь на пары и нарисуйте картину по любой прочитанной вами книге, после чего вы должны будете представить и пересказать прочитанное. Всё, все свободны, картины попрошу принести через три дня в актовый зал. Староста! — воскликает учитель, и Мина с первой парты подскакивает на ноги. — Да, учитель?! — стоит по струнке. — Завтра занеси мне список, как вы разделитесь. — Хорошо, учитель! — Мина была дочкой офицера, неудивительно, что отвечает так. Все начинают активно переговариваться и ходить по классу в поисках партнёра для домашнего задания. Чонгук настороженно смотрит по сторонам. Пока не видит перед собой серые брюки, ведёт взглядом выше, по белой рубашке, красному галстуку и останаливается на лице друга. — Будешь моим партнёром? — голос звучит низким тембром, заставляет вновь всех замолчать, потому что он никак не вписывается в общий шум класса, слишком выделяется. Чонгук кивает, он рад, что теперь кто-то помимо Юнги с ним общается, кто-то, кто не издевается. Тот, кто таит в себе что-то болезненное, но Чон не будет лезть в душу, знает, как больно может быть. Сам не желает помнить издевательства, ужасные грубые слова, что пропитывали его мысли в средней школе, обидные до того, что Чон задумывался о прекращении страданий раньше себе положенного. — Посмотрите, каменный и фарфоровый сдружились. Кто бы мог подумать, — в класс заходит Соджун из параллели, наверняка к своей новой девушке Минджи, что лишь хихикает с первой парты вслед Соджуну. Тэ медленно разворачивается, смотря исподлобья, пробирает до ужаса. — Ух ты, не смотри на меня таким жутким взглядом! Хочешь и меня убить? — когтями царапает незаживший шрам в душе Тэхёна, отчего руки того начинают снова дрожать, и он сжимает их в кулаки. Чонгук чувствует возрастающее напряжение, чувствует, как кипит Тэ. — Хочу, — отвечает, и улыбка уже пропадает с лица Соджуна, его девушки, да и всех в классе. Тэхён прорычал. — Минджи, пошли уже в караоке, — он хватает девушку, что только дособирала свой рюкзак, и они уходят. Потому что парень испугался. Во взгляде он ясно увидел, как ему перерезают глотку. В классе повисает еле различимый шёпот, слышится «монстр», «как страшно», «маньяк». Тэхён бросает взгляд от одной парты к другой, ему становится душно, а кулаки, плотно сжатые, не помогают. А вот рука, хватающая его за левый кулак, аккуратно заглядывающие глаза, и слова: — Пошли домой? — успокаивают. Это помогает. Дышать становится чуть проще. Чонгук помог не сорваться, кажется, оставалось совсем немного. Но увидев неподдельное волнение, не за себя, а за Тэхёна, Ким смягчился. Стало теплее, и они, не торопясь, вышли вместе из класса, идя рядом. Встречают Юнги по дороге, который рассказывал, что у него не получилось взять номер Чимина, ибо тот слишком стеснительный и закрытый. Тэ смотрел внимательно по сторонам, загораживая плечом и подходя ближе к Чону, если кто-то слишком быстро и невнимательно шёл по коридору. Защищал. — Поэтому его надо зацепить как-то по-другому! Хочу сделать ему мой авторский коктейль! — Юнги уже представлял, что туда добавит. Тэ и Чон посмотрели скептически. Тэ не понимал, о чём говорит Юнги, а Чон удивлялся, что Юнги хочет отравить старосту. — Думаешь, он пьёт? — Чон поднимает одну бровь. — Да я и безалкогольное так-то умею! Можем зайти в маркет по дороге домой? — Юнги переводил полные надежды глаза с Чонгука на Тэхёна и обратно. — Я «за», — говорит Тэ, всё также прижимая к себе неотъемлемую часть — свой скейт. — Тогда пошли! — Чонгук с радостью соглашается, потому что погулять после уроков с друзьями — это ведь то, что делает его обычным подростком. И опасного в этом ничего нет, по крайней мере. По дороге Чонгук объясняет Тэхёну, что Юнги хочет стать профессиональным барменом, поэтому разбирается в алкоголе от А до Я, но вот смешивает не всегда удачно. — А ты любишь выпить, Тэ? — спрашивает Юнги, устремляя взгляд вверх, на Кима. — Раньше пил очень много, сейчас стараюсь контролировать количество, — отвечает спокойно, а самого потряхивает от воспоминаний. Когда ужирался чуть ли не до смерти, запивая горе, пытаясь не видеть крови на своих руках, пил в одиночестве у себя в однушке, сидя на полу и крича, не слыша в ответ никого и ничего. Лишь вина, всепоглощающая и топящая его в себе. — Прекрасно! Ты мне нравишься всё больше! Тогда надо будет как-нибудь выпить вместе! — Юнги быстрым шагом направляется к стеллажам с напитками, что выше него самого в полтора раза. Такой резвый, озорной, глаза безумные, у них с Чоном сильный контраст характеров. Чонгук катит перед собой тележку, осматривается расторопно, а Тэ идёт рядом, не торопится. Хотя привык ходить быстро, скорее мчаться на скейте вдаль, быстрее и быстрее. — Обменяемся контактами, — спрашивает Чон, — надо договориться насчёт творческого задания. — Да, конечно, — Тэ достаёт телефон и вбивает себе номер Чонгука, добавляя в конце смайл плюшевого мишки для себя. Потому что Чон идёт неизменно в своей плюшевой бежевой кофте, уже растёгнутой, ведь на улице теплеет. Ещё неделя и можно вовсе снимать ветровки и куртки, ходить в обычных футболках и рубашках. Юнги уже оторвался от друзей, стоя напротив стеллажа с альтернативным молоком. Он берётся за кокосовое, а потом за банановое. Выбирает тщательно, чтобы Чимин сразу прыгнул к нему в ручонки. Поэтому, когда Чонгук доходит с тележкой к мелированному, в ней оказывается целый набор: клубничное и кокосовое молоко, карамельный сироп, пакетик кокосовой стружки, ананасовый сок. И, если честно, глядя на всё это, уже становится приторно сладко и плохо. Бедный Чимин, ведь ему придётся это попробовать. — Что у вас с лицами? — злится Мин, — это будет вкусно! Я уверен! Вы первыми попробуете. Чонгук с Тэ обречённо переглянулись. Завтра в школе они попробуют первыми, перед тем, как Юнги отдаст напиток Чимину. Возле магазина Тэ расходится с парнями, отправляясь на свою площадку тренировать очередной трюк. Юнги с Чонгуком идут, обсуждая проект, заданный всей параллели, и Мин злится, что ему придётся выполнять работу одному, ибо его партнёр заболел. А Чимин вообще в паре с девчонкой. Сейчас Чонгуку чуть лучше. Он раслаблен, ощущения прогулок с друзьями и непринуждённые беседы заставляют отбросить в сторону мрачные мысли, о которых подростки не должны думать. Они должны думать о жизни. Не о смерти, как Чонгук.

***

Открытое окно пропускает лучи закатного солнца и наполняет комнату свежим вечерним воздухом, развевая занавески, с которыми то и дело норовит сцепиться Кокос. В углу комнаты располагается стол, со стоящим на нём компьтером и стопкой книг, над ним полка с упаковками из-под лекраств, рядом мусорное ведро, заполненное уже опустевшими блистерами. Напротив стоит мягкая белая кровать со скрученным одеялом, Чонгук использует его как барьер, чтобы случайно не упасть ночью с кровати и не сломать плечо, как это было в тринадцать лет. Хотя после того случая, он уже как-то приспособился спать практически неподвижно. На полу лежит пушистый серый ковёр с серой мышкой-игрушкой. Рядом с кроватью шкаф из светлого дерева, внутри которого на дверце распечатаны и приклеены множество фото, что Чон сделал сам: высокие здания в темноте, одуванчики в макро-съёмке, мордочка любимого кота, их фото с семьёй и Юнги с его шестнадцатого дня рождения, на котором Хосок и Юнги отвернулись от камеры и друг от друга, потому что опять поссорились и подрались. Чонгук с тортом, на руках матери Кокос, а отчим смотрит с любовью в глазах, на принятого им сына. Эти воспоминая навсегда сохранятся в памяти Чона, он и видео монтировал с этого праздника, чтобы всегда можно было пересмотреть и окунуться в то время. Чонгук сам не до конца осознавал, что копил видео и фото, пытался запомнить как можно больше всего. Он глубоко в сердце хранит секрет, для чего ему всё это и почему настолько ценно. Он готовится открыть этот файл на ноутбуке, когда уже не сможет ходить самостоятельно, когда не сможет даже рукой пошевелить, чтобы последний раз вспомнить свою счастливую жизнь и покинуть её без сожалений. Но это всё потом, поэтому и заталкивает эти мысли в самые недры своего сознания. Чонгук открывает мессенджер из-за нового уведомления, Тэхён написал. ТэТэ: Привет, Чонгук. Насчёт проекта, ты не против делать его у меня? У меня даже мольберт есть, и все необходимые краски. Тэхён оглядывает угол своей студии: высокий стул, что похож на барный, деревянный мольберт, стоящий рядом, краски в коробке под ним, всё стоит нетронутым. Матрас, лежащий прямо на полу с серым постельным бельём, комод возле, на котором стоит фоторамка. Кухня совмещена с этой же комнатой, небольшая, но Тэхёну хватает. Квартира-студия, что досталась ему от друга, чьё фото стоит в фоторамке, то, что Тэ будет хранить, заглядывая в прищуренные от улыбки глаза на плоской бумаге. Здесь он живёт последний год, не готовый расстаться с вещами того, в чьей крови омыты руки. Мама навещает Тэхёна вместе с младшей шестнадцатилетней сестрой Рюджин, принося иногда маринованный кимчи и свежие овощи. Переживает за сына, но радуется, видя его прогресс, расстраивается, видя пепельницу, заполненную выкуренными до фильтра сигаретами, переживает. Но знает, что Тэхёну так лучше, нужно время наедине с собой, чтобы бороться со страхами, и именно в этой квартире постепенно осознавать, что жизнь продолжается, избавляясь постепенно от старых вещей. Чонгук 🐻: Да, так даже лучше, а то у меня дома много отвлекающих факторов. Чонгук кидает взгляд на белого котика, что крутит своей пушистой попой перед носом, ходит по клавиатуре и требует внимания. Отвлекается на шумные басы из комнаты Хосока, который опять слушает что-то дьявольское. ТэТэ: Хорошо, тогда завтра днём увидимся? Я скину тебе адрес, а вечером мне надо будет сходить на площадку, потренироваться, если хочешь, пойдём вместе? Тэ присаживается с влажной салфеткой, обтирая рисунок тигра на обратной стороне своего скейтборда. Чонгук 🐻: Хорошо, приду к двум часам дня, а потом на площадку :) ТэТэ: Буду ждать :) Чонгук сидит, улыбается, сам не зная с чего. Может, потому что он впервые переписывается с кем-то, кроме Юнги или семьи. Приятное ощущение сближения с новым человеком, с другом, о котором ты хочешь узнать больше, которому интересно узнать о тебе в ответ. С тем, с кем можно построить планы на день и повеселиться.

***

Kane Brown & Blackbear — Memory

Лапа, тыкающая в нос с родинкой на кончике, заставляет проснуться раньше будильника. Чонгук встаёт, чувствуя себя наполненным силой и энергией. Накладывает Кокосу еды в миску, расчёсывает свои непослушные русые волосы и превращается в наэлектризованного пушистика. Он завтракает, выпивает таблетки одну за другой и начинает собираться к Тэхёну. Тот успел ещё перед сном написать, что хотел бы рисовать по выбранной им книге, а Чонгук не против, он не так уж много их и читает, в отличие от Кима. Тэ обещал рассказать, о чём там повествуется, он только-только дочитал её и хочет дать книгу Чонгуку. Пожелав друг другу спокойной ночи, переписка закончилась. Чонгук надевает светлые джинсы, выглядывая за окно, листва всё больше распускается, деревья зеленеют, солнце теплеет. Кажется, придётся сменить любимую плюшевую кофту на обычное худи нежно-розового цвета. Просидев до выхода за параграфом по английскому, где он то и дело задумывался и отвлекался, решает выйти заранее. Белые кеды Чонгук уже надел, и вышел чуть раньше, потому что мысли переполняли в ожидании встречи. Думал и представлял, как может выглядеть квартира Тэхёна, думал о том, почему он живёт один, хотя он старше и, наверное, это был его выбор. У Чонгука много вопросов копится, но все они постепенно будут исчерпаны, ведь устраивать Тэхёну викторину не хотелось. Чонгук заглядывает в онлайн-карты, выверяя маршрут. Сегодня суббота, днём народу не так много, но он всё же старается выбирать путь дворами, чтобы не столкнуться ни с кем. Спустя полчаса он стоит у подъезда пятиэтажки, набирая нужные цифры домофона, и раздаётся сигнал открытия двери. Чонгук поднимается на лифте на пятый этаж, где всего две квартиры друг напротив друга. Нажимает на звонок, немного волнуясь. Дверь распахивается и перед глазами предстаёт Тэхён с зубной щёткой во рту, серых спортивках и белой футболке, видимо, недавно проснулся, и Чону становится неловко, ведь он пришёл немного раньше назначенного времени, из-за чего создал Киму неудобства. — Прости, я немного раньше, — заминаясь на пороге, произносит Гук, снимая кеды. — Всё в порядке, я рад тебя видеть, — Тэхён улыбается, несмотря на пену во рту от пасты, — можешь подождать меня, где хочешь, я быстро, — Тэ обводит рукой свою небольшую квартирку и уходит в ванную, приводить себя в более божеский вид. Чонгук осматривается, и какое-то пропитанное одиночеством чувство пронизывает каждый угол этой квартиры. У кувшина всего один стакан, на кровати всего одна подушка, одно окно, одиноко стоящий мольберт и книга рядом, видимо, о ней говорил Тэхён. — Я готов, — Тэхён выходит, вытирая лицо полотенцем, что повисло у него на шее. Волосы более светлые, лишь отливают голубо-зелёным, в беспорядке лежат на голове. Небольшие синяки под глазами выдают, что Ким лёг спать позже того, как пожелал Чонгуку спокойной ночи. — Ты живёшь здесь один? А где твоя семья? — спрашивает Чонгук, оглядывая парня. — Мама с сестрой живут ближе к центру города в другой квартире, я не хочу им мешать, мне тут нравится, — Тэ кидает взгляд на фото друга, стоящее на комоде, — эта квартира много значит для меня. — Понятно, — отвечает Гук и берёт в руки книгу, что лежала на подоконнике возле мольберта, — а это… — Да, «Змей и бабочка» — по ней хочу сделать проект, — Тэ смотрит на парня, который пальцами изучает обложку, присаживаясь на высокий стул. — А о чём она, если вкратце? — Чонгук открывает книгу, пролистывая пару страниц. — Ну, если кратко, то о любви двух мужчин, которая их уничтожила, о зависимости, скорее, и одержимости. Они встретились случайно, но в корне изменили свои жизни, грустная история, но очень интересная, и, думаю, что проблема в этой книге довольно актуальна. — Обобщает хозяин квартиры, засовывая руки в карманы, ожидает реакции. — Любовь мужчин? — Чонгук переводит взгляд на Тэ, немного смущаясь. — Да, тебя это смущает? Если хочешь, можем выбрать другую книгу, — Тэхён немного хмурится, о чём-то задумываясь. — Нет! Нет! — восклицает русоволосый, мотая головой, — мне нравится любовь между мужчинами! — Тэ поднимает одну бровь, — то есть, ну, это же любовь, какая разница, что там, кому и куда, — Чонгук краснеет, — ну, я имею ввиду, я поддерживаю ЛГБТ, я не из тех гомофобов, любовь мужчин — это круто! — Чонгук не знает, куда себя деть. Он не ожидал, что Тэхёну такое нравится, не хочется казаться предвзятым и тем более оскорбить парня этим. — Я понял, Чонгук-и, не переживай ты так, я рад, что ты не против, — Тэ кладёт руку парню на плечо, улыбается. А у Чонгука уже дышать не получается, но слова Тэ заставляют остыть. Ким достаёт кисти и краски, протягивая Чонгуку. — Можем рисовать по очереди, я не сильно хорош в этом, но часто видел, как рисует мой друг, выбирай кисть, — Чон аккуратно вытягивает тонкую кисточку из протянутых рук. — Я не знаю, что рисовать, но по названию, может… — Чонгук отводит взгляд на пустой лист на мольберте, — может, бабочку? — спрашивает. Ну, это было не сложно выбрать, судя по названию. — Да, в принципе, я тоже хотел сделать что-то похожее на обложку книги, — Тэхён садится на окно рядом, но так, чтобы не преграждать путь естественному свету. Чонгук выдавливает немного краски на палитру и, подхватив её же кистью, делает первый робкий мазок по бумаге. Голубым цветом небольшие линии вырисовывают очертание бабочки. Тэхён внимательно следит за действиями парня, будто изучая его. — Вот так? — Чонгук поворачивается к Киму, не заметив, насколько близко тот находится, замирает. Тэхён переводит взгляд с мольберта перед собой, кажется, ему вовсе всё равно, что между ним и Чонгуком всего пара сантиметров, смотрит в глаза и отвечает: — Мне нравится, сможешь нарисовать ещё парочку таких? — не отрывается, вглядывается в светло-карие глаза. — Ага, — Чонгук отворачивается, не замечая, как сильно его уши горят. За неспешными движениями кистью вырисовывается милое полотно из бабочек, летящих вверх. Парни обсуждают книгу и соглашаются с тем, что любовь бывает разной, а пол человека ничего не значит. Чонгук проговаривается, что Юнги вообще-то открытый гей, и Тэхён вообще-то благодарен за такое доверие, отвечая Чонгуку, что Юнги очень смелый, потому что в этом обществе не каждый способен идти против всех. После речь заходит о том, что Тэхён не знает, какая у него ориентация, потому что никогда не влюблялся, хотя, поправляет себя, шутя, что как-то в детском саду влюбился в одну девочку, с которой они много играли, но позже оказалось, что это мальчик, и у Тэхёна сломался шаблон. После этого они с тем парнем очень долго дружили и смеялись над этой ситуацией. Чонгук же говорит, что ему кажется, что влюбится в того, с кем сердце будет замирать, о ком будет думать перед сном и с утра, тот, кто будет заботиться о нём и даст позаботиться в ответ. В общем, это может быть любой. Постепенно они узнают друг друга всё лучше, Тэ рассказывает немного о младшей сестре, Чонгук рассказывает о брате и Кокосе, о том, что они с Хосоком не очень хорошо ладят, но Чонгук не злится, просто смирился с этим. Внезапно на телефоне Чонгука звонит будильник, что прерывает оживлённую беседу о том, почему кошачьи лапки такие милые. — Будильник? — удивляется Ким. — Пора пить лекарства, — немного расстроено произносит, вставая со стула и доставая из рюкзака, брошенного на входе, таблетницу, — можно мне стакан воды? — просит. — Конечно, пошли на кухню. Тэхён встаёт следом, а затем достаёт из холодильника бутылку с водой себе, а Чонгуку наливает тёплой воды из кувшина. Смотрит, как парень морщится от горького вкуса, и чувствует его нежелание. — Я тоже не люблю пить лекарства, — произносит, доставая из шкафчика свою таблетницу, — давай вместе, — он кладёт две таблетки в ладонь. Чонгук не спрашивает, для чего таблетки, просто видит поддержку в этом парне и кивает. — На счёт три, — Чонгук кладёт в руку оставшиеся три таблетки, — раз, — Тэ следит глазами за Чоном, — два, — они подносят ладони ко рту, — три, — запрокидывают её, запивая водой и проглатывая. Чона немного перетряхивает, когда одна из таблеток чуть застревает в пищеводе, но после ещё одного глотка воды покороно попадает в желудок. — Фе, — Чон высовывает язык, корча смешное лицо. — Аха-ха, — Тэ прикрывает рукой улыбку, посмеивается, — Чонгук-и, что за лицо. Чон не знает, с каких пор Тэ стал его так называть, но ему нравится, определённо, это звучит как-то, мило? — Не знал, что ты тоже чем-то болеешь, надеюсь, твоя болезнь лучше моей… — а так вообще можно говорить? — это серьёзно? — Не настолько, скоро должно стать лучше, — Тэ отворачивается, читая название «Амитриптилин», а затем закидывает обратно в кухонный шкафчик. — Продолжим? Чонгук встаёт из-за стола и идёт к мольберту, начиная брать кисть, но Тэ её перехватывает. — Я вообще-то не раздолбай, чтобы заставлять тебя всё делать за двоих, моя очередь, — Тэ садится на стул, а Чон занимает его место на подоконнике, поджав ноги под себя. Чонгук наблюдает, как Тэхён начинает очерчивать человеческое тело под бабочками. Как крепко сжимают пальцы кисть, что аж венки на руках набухают, обвивая всю руку старшего. Чонгук не сразу замечает, что Тэ стал чаще перехватывать кисть, что мазки становятся всё более кривыми, как сильно дрожит его рука, и в итоге кисть падает на пол под разачарованный выдох Кима. Наверное, от этого Тэ и пьёт лекарства, думает Гук, пока перехватывает кисть с пола. — Всё в порядке, просто говори, что рисовать, и я сделаю это, — холодные пальцы касаются чужого плеча, и Тэ злится на себя, уступая место. — Спасибо. — Выдыхает, отходя к кровати и забирая с неё мягкий плед, накидывает на плечи Чонгука, отчего тому становится теплее в разы, и как-то даже расслабляет. После Тэ показывает пальцем, как должна идти линия и каким цветом, а Чонгук послушно выполняет все указания, ему даже нравится это рисование вслепую. Тэхён немного задумывается, глядя, как парень раскрашивает почти чёрной краской силуэт, и тот кажется ему таким уютным, на душе спокойно, умиротворённо. — Чонгук-а? — отвлекает Тэ. — Да, Тэхён-а? — Чонгук улыбается, передразнив, ему ведь можно его так называть? Тэхён вспоминает мимолётно, как его друг называл также, или более ласково «ТэТэ». — А Юнги всегда такой тактильный? Он тебя так обнял тогда в школе… — Тэ не уверен в своём вопросе, — разве это не опасно для тебя? Чонгук отвечает спокойно, продолжая рисовать: — Ну, я тоже люблю обниматься и доверяю Юнги, он никогда не причинит боль, знает, насколько сильно можно сжимать меня, ха-ха, это звучит неловко, — Чонгук проводит по носу рукой, — он хоть и безбашенный, но очень осторожен, — Чонгук задумывается, потерев бровь, — на трезвую голову уж точно. — Это здорово, что вы так близки, — отвечает Тэ. Вот так просто, даря друг другу тепло, доверие. У него был такой человек когда-то. Они ночевали вместе, смотрели фильмы, закидывали ноги друг другу на бёдра или клали голову на плечо. Его друг не особо любил обниматься, но когда выпивал, мог и целоваться полезть, а утром отрицал произошедшее. Они вместе гоняли на скейтерской площадке, учились делать самые простые трюки вместе, скидывали друг другу ролики с ютуба с новой идеей для приёма. Помогали обработать вечно появляющиеся ссадины на руках и ногах. Не сосчитать, сколько шрамов у них на теле, в одинаковых местах и по одинаковой причине. Как они впервые пробовали алкоголь втайне от родителей, как сбегали прыгать по старым вагонам на вокзале, а ночью слушали мечты друг друга. Пак Богом — так звали его друга. Он был его ровесником, они росли вместе. Один детский сад, одна школа, одна любовь к скейтборду, одна пачка сигарет на двоих, одни секреты. Только вот в какой-то момент его друг влюбился в парня, который использовал его. Тэ был против, но не мог заставить друга разлюбить его, ведь это совсем не так работает. В его глазах всегда будет один и тот же момент, что мелькает в кошмарах. Тэхён сползает на пол, вокруг темно, он закрывает голову руками, теряя ориентир в пространстве. Слышит продолжительный сигнал машины и громкий хлопок, то, как позвал друга перебежать к нему дорогу, то, как его улыбка исказилась от удара, а дальше… — Тэхён! Тэхён! — Чонгук обхватывает ладонями лицо парня, поднимает его и пытается обратить на себя внимание, —очнись, Тэхён! Я тут, мы в твоей квартире, дыши, прошу! Тэхён поднимает красные глаза, наполненные жутким страхом и болью, переживая тот день снова и снова, он не может забыть прошлое. — Чонгук, — еле различимый тихий шёпот слышится, и Тэ обхватывает трясущимися руками розовое худи, тянет на себя неосознанно в поисках поддержки. Чонгук встаёт на колени, прижимая Тэхёна к своей груди, а тот сжимает осторожно, подрагивает. Тэхён казался Чонгуку непроломной скалой, его даже в школе зовут теперь Каменным. На первый взгляд, холодный и суровый, а на деле же — Тэхён сломлен. Скалы тоже разрушаются, превращаясь в равнины. Неизвестно, сколько они так стоят, прижавшись друг к другу, но с течением времени дыхание Кима выравнивается, а хватка на чужой кофте ослабевает. Чон отстраняется осторожно, заглядывая в чёрные глаза. — Тебе лучше? — переживает, — что случилось? — Чонгук стал очевидцем очередного приступа, и Киму, кажется, не остаётся выбора, кроме как рассказать парню всё. Он имеет право знать. Скрывать — нет смысла. — Год назад, — Тэ сглатывает, — мой лучший друг попал в аварию, его сбила машина на моих глазах, в паре метрах от меня. — Тэ делает паузу, а Чонгук слушает внимательно, — он умер на месте, когда я кричал над ним, а он мне улыбался, — Тэ подрагивает, — я не могу забыть ту кровавую улыбку и ласковое «ТэТэ» от покидающего мир Богома, он улыбался, хоть ему было адски больно, умирал и улыбался мне, он умер, Чонгук… — Вот почему ты пропустил год… — Чонгук вспоминает, какой бред выдумывали одноклассники, не зная и доли правды. — Мне так жаль, Тэхён, — Чонгук касается чужой головы, оглаживая, а Тэ ластится, словно котёнок. — Да, я проходил психотерапию за городом, я, я просто не мог тогда думать ни о чём, кроме него, но сейчас я знаю, что Богом хотел бы, чтобы я продолжал жить, поэтому я вернулся. Пытаюсь продолжать, несмотря на то, что я теперь один. Чонгук не перебивает, внимательно выслушивая историю Тэхёна, понимая, почему улыбки его выглядели так болезненно, почему глаза, когда тот смотрит в пустоту, выражают отчаяние. Теперь он понимает, почему у Тэ трясутся руки, откуда эти синяки под глазами. Теперь он его понимает. — Ты молодец, — Ким поднимает глаза, — и ты не один, у тебя есть твоя семья, и я, — улыбается, и Тэхёну кажется, словно Чонгук стал его ангелом-хранителем. — И ты, — повторяет, вновь опуская лицо.— Прости, что тебе пришлось застать это, и что вынудил тебя обнимать меня и успокаивать, я ведь не ребёнок… — Тэ замечает на лице Чонгука чёрную краску, видимо, тот испачкался, когда рисовал. — Я вовсе не против! — Чонгук хмурится, отчего краска на брови создаёт единую монобровь, а на носу чёрное пятно. — Ты очень тёплый, я люблю, когда тепло, — Тэ начинает хихикать, потому что такие серьёзные слова тяжело воспринимать, смотря на Чонгука с разукрашенным лицом. — И, кстати! — Чонгук поднимается на ноги, отбегая к рюкзаку, и вновь что-то достаёт, а затем приносит Киму. Ладонь перед Тэхёном открывается, и он видит брелок с молнией, который обронил где-то, его подарил ему Богом. Из-за этого Тэхён словил ещё один приступ пару дней назад, думая, что потерял его навсегда. — Я нашёл в классе, забыл сразу отдать, это ведь твой, да? — произносит Чон, а Тэ, аккуратно забирая его, подходит к Чону и прижимает снова к себе. — Спасибо, Чонгук, хорошо, что нашёл, — уже тише говорит, пока Чонгук немного смущённо обнимает в ответ, грея руки о тёплую спину. Тэхён отстраняется, всё еще смотря на испачканное лицо, посмеивается, не расцепляя рук на пояснице Чона. — Что такое? — не понимает. — Ты испачкался, — Тэ проводит большим пальцем по носику младшего, показывая палец, измазанный чёрной краской. — Вот, блять! — Чонгук убегает в ванную под самый первый влюблённый взгляд. И Тэхёну кажется, что это Богом послал ему паренька, чей взгляд напоминает оленёнка, а кофта — мишку. Нашёл этого парня и отправил к нему, чтобы спасти от самого себя, от мыслей, которые и приводят к приступам. Он нашёл не брелок, он нашёл Чонгука, рядом с которым каменное сердце постепенно оживает.