Bones. Хрупкорождённый

Big Plans — Why Don't We

Три глубоких вдоха и три таких же выдоха. Свежий весенний воздух наполняет лёгкие и отрезвляет, давая понять, что то, что сейчас происходит с Чонгуком, взаправду. Начало нового семестра, и он стоит перед воротами школы. Спустя столько лет, он наконец-то добился своего, уговорив маму доучиться в школе как обычные дети, не на домашнем обучении, и стоило ему это немалых трудов. Он не злился на неё, ведь достаточно взрослый, чтобы понимать её чувства, конечно, она переживает, ведь её ребёнок родился больным настолько, что каждый день может стать последним из-за нелепой случайности. Несовершенный остеогенез, как его называют — повышенная ломкость костей. И, на самом деле, Чонгук большую часть жизни проходил в гипсе, с каждым разом избегая расстроенных глаз мамы. Начальную школу Чонгук помнил отлично, тогда его болезнь ещё не столь спрогрессировала, и он даже мог ходить на физкультуру и бегать с другими ребятами, мог просто жить, не оглядываясь на триста шестьдесят градусов каждую минуты, дабы избежать с кем-то или чем-то столкновения. В средней школе всё резко стало ухудшаться. Чон старался быть осторожным, но даже от сильного чихания его рёбра могли сломаться, особенно в том возрасте, когда у подростков бушуют гормоны и выстраивается иерархия в классе. Чонгук становился всё более закрытым и застенчивым, начал стыдиться себя и до смерти ненавидел свою болезнь. Не пересчитать, сколько ему давали прозвищ, как нарочно пугали, заставляя упасть от неожиданности, отчего ломались пальцы рук или кисти. Эти глупые дети ведь не понимали, что боль, которую чувствует Чонгук каждый раз — настоящая, ничуть не слабее, чем у любого другого человека. В один из таких дней, старшеклассник, который итак был на грани отчисления из школы, заперся с Чонгуком в туалете, макая его головой в унитаз, он просто хотел отобрать его карманные деньги, не зная даже о его болезни. Он, конечно, слышал, что в их школе есть «хрустальный мальчик», но до младших ему не было дела. Так он и сломал ему пятнадцать костей в пальцах и кисти за раз, когда грубо сжал ладонь, пытавшуюся защититься хоть как-то. После того случая его всё-таки выгнали из школы, а Чона перевели на домашнее обучение. Никто даже не слышал, как он кричит, потому что весь звук уходил под туалетную воду, уходил в себя. Чонгук тогда и вправду решил, что умрёт. Это был очень тяжелый период для него. Когда он пытался убедить себя, что ему лучше дома, что люди гнобят «не таких», что все люди злые. Пытался забыть эти насмешливые улыбки, и забыть хруст собственных костей. Но спустя год он начал скучать по традиционной учёбе, ему нравилось находиться среди сверстников, он скучал по этой жизни обычного ученика, каким был в начальных классах, он просто хотел почувствовать себя живым. А не как гусеница спрятавшая в свой кокон, который защитит от мира. В свои восемнадцать лет у него был всего один друг, с которым они общались с начала средней школы, он даже не уверен, почему парень к нему так относился. Они иногда переписывались и рассказывали о своих жизнях, ночевали вдвоём в комнате Чонгука, обсуждали глубинные темы и смеялись от мелочей. Его друг — Юнги, в основном отправлял смешные видео с котятами, и за это Чонгук ему очень благодарен, когда сидя на продцедуре очередной капельницы, он мог отвлечься на милые мордочки. Потому что это хоть как-то радовало его на фоне остальных обстоятельств, наверное Юнги был его единственным другом. И сейчас Чонгук наконец-то снова стоит перед школой, оценивая новый ремонт. Аккуратно шагая по лестнице, смотря под ноги, также открывая двумя руками тяжёлую дверь и проходя внутрь. Чон уверен, что пришёл раньше всех, так безопаснее, спокойно дойти до класса, минуя пустые коридоры, шкафчики с учебниками, здороваясь с уборщицей. В такую рань в школе практически никого, никто не носится сломя голову, опаздывая на урок и сшибая людей с ног. Чонгук почти ощущает этот запах новых учебников, которые уже разложены на партах в его классе, звук чиркающих ручек вспоминается в голове, скрип мела на доске, от которого всех скорёживает. Чонгук проходит за последнюю парту к окну, снимая с себя плюшевую бежевую кофту, которую он носил вместо плащей или пальто весной, он чувствовал себя в ней чуть более защищённым. Он поправил красный галстук новой формы, улыбаясь собственным ощущениям, и всё-таки он скучал по этому. Серые классические штаны и белая выглаженная рубашка ему невероятно шли, хоть и были чуть великоваты, потому что остались от старшего брата, что уже давно учится в университете. Хотя он не так уж и часто носил её, пренебрегая школьными правилами, оттого и выглядит форма как новая. За окном поднимается солнце, согревая ещё голые ветви деревьев, вынуждая птиц петь свои песни о начале нового дня для людей, и начале нового этапа жизни для Чонгука. Он следит, как в школу идут группы студентов, толкаясь и шутя, кто-то чуть ли не плачет от неохоты вновь приступать к учёбе после каникул, и парень смеётся себе под нос от собственных мыслей. У всех такие разные жизни и лица, его переполняет эта атмосфера, он ведь и правда последние четыре года видел не больше пяти человек. Это и были мама с отчимом, брат Хосок со своим другом Намджуном, а ещё собственный лечащий врач. Вот и всё его окружение. А, ну ещё Юнги, он любил поздравлять с праздниками и погостить пару дней. Просто мама Чонгука и Юнги старые подруги, поэтому и парни с детства знают друг друга, только дружить начали в средней школе. Они никогда не были одноклассниками, но уроки учили часто вместе. Чонгука вырывает из раздумий звук открывающейся двери, он переводит глаза на двух подруг, заходящих в класс, они с удивлением смотрят на новенького, неловко кивая будущему однокласснику и садятся за первую парту, на ряд ближний к выходу. Чон, кивнув им в ответ, утыкается в мобильный телефон, отвечая на очередное видео с котятами от Юнги, пока сердце бешено стучит от нетерпения и волнения. Чонгук любил хорошо учиться. Ему не столь нравились сами предметы, как нравилось то, что он мог решать различные задачи, разбирался в физике и мог получать чёткие ответы по выверенным формулам, с корейским у него тоже не было проблем. На домашнем обучении он учил материал до тех пор, пока не поймёт его на сто процентов. Ему нравилось видеть радость в глазах отчима и матери, когда очередной тест был успешно сдан. Будь то восемьдесят или сто процентов правильных ответов, мама радовалась одинаково, не требуя быть лучше, не совершая ошибок. Она вообще была доброй и умной женщиной, говоря о том, что совершать ошибки — нормально, и что каждая ошибка способна принести какую-то пользу. Так она говорила и о родном отце Чонгука, что бросил их с мамой в роддоме, узнав, что ребёнок болен редкой болезнью. Родной отец не хотел сына тряпку, неспособного даже помочь тот же диван перетащить, поиграть в мяч, не говоря уже о довольно дорогих лекарствах для него. Мама говорила ему, что хоть родной отец и был её ошибкой, она безумно благодарна ему за то, что он подарил ей Чонгука, она любила его всем сердцем и душой. И Чонгук её тоже. Когда Чонгуку было десять лет, мама снова вышла замуж за мужчину, чья жена погибла при родах, оставив его одного с сыном, тогда же Чон и познакомился со своим старшим братом — Хосоком. Его всё устраивало, ведь мама была счастлива, а значит и он тоже. Да и отчим был хорошим человеком, он знал о болезни Чонгука и подбадривал его, узнавал про новые разработки в сфере лечения подобного рода болезней. Тем временем, класс уже полностью был заполнен учениками, обнимающимися девчонками и дающими друг другу братские «пятюни» парнями, что не могли видеться часто на каникулах. Звонкие голоса и смех, звук перелистывания новых тетрадей и чей-то шёпот, который Чон не смог бы разобрать при всём желании. — Класс, тишина! — в помещение зашёл классный руководитель, и все замолкли, усаживаясь на свои места, — надеюсь, вы все хорошо отдохнули, потому что выпускной год самый важный в вашей жизни, давайте как следует постараемся в этом семестре, — средних лет мужчина поправил очки, оглядывая ребят и заостряя свой взгляд на Чонгуке, — также давайте поприветствуем нашего новенького Чон Чонгука, подружитесь с ним, потому что на данный момент, — учитель насупил взгляд, — его успеваемость почти самая лучшая в вашем классе! Чонгук ссутулился от столь пристального внимания от класса, от этих липких взглядов и пробирающих слов: — Хрустальный мальчик! Это ведь ты? — парень с растрёпанными волосами, сидящий на соседнем ряду на уровне Чонгука, склонился ближе, разглядывая парня, но Чон ничего не ответил, лишь капля пота скатилась по виску. Он ожидал, что кто-то со средней школы окажется с ним в классе, но надеялся, что этого всё-таки не произойдёт. — Так, всё! Ведите себя хорошо, поняли? Начнём урок, открывайте учебники тригонометрии на странице восемь. Чон подрагивающими руками листал страницы, всё ещё не поднимая взгляд на одноклассников, сейчас же всё иначе, всё-таки люди почти взрослые, должны понимать больше. — Чонгука-а, — парень с соседнего ряда окликнул его тягучим шёпотом, — ты чего так напрягся, я просто рад видеть кого-то знакомого, расслабься, мы ведь уже не дети. Чон поднял облегчённый взгляд на рыжего парня, что улыбался виновато и, улыбнувшись в ответ, кивнул. Вот так пронесло. У Чонгука аж слабость по телу расплылась, он словно с плеч скинул целую гору. Вытерев пот с виска рукой, он принялся записывать тему за учителем и наслаждаться новой жизнью. Прошлое и правда осталось в прошлом. А он здесь, в настоящем, готовый становиться счастливым.

***

Звонок на большую перемену прозвучал спустя четыре урока. Чонгук не был особо голодным, потому что в его желудке постоянно находились различные виды лекарств и литр воды, кальций, рыбий жир, магний, ещё какое-то серьёзное лекарство, подаваемое через капельницу внутривенно каждый месяц. Благодаря этому всему он спокойно может ходить и стоять самостоятельно, тормозя развитие болезни. Чонгук, прихватив свой телефон и подождав, когда основная толпа уже рванёт к столовой, выходит из класса. Идёт вдоль стены, не торопясь, настороже. Когда кто-то пробегает рядом — сердце замирает на мгновенье, но после отпускает. Он в столовой, страшное позади. Риск опасности снизился. Взяв на обед тарелку фруктов, мясо с рисом и персиковую булочку, он сел за самый дальний столик, тот самый «тихий угол», как ему показалось. Проведя рукой по непослушным русым прядям, принялся за еду. Аппетита не было, впрочем, как это часто бывает, но в мясе есть необходимый белок его организму, в рисе— углеводы для энергии, а в фруктах — витамины. А булочка? Ну, она для души, она идёт сразу в сердце, а не в желудок. Чон обожал персики и бананы, поэтому когда был младше, думал, что окажись он на необитаемом острове с фруктами, то смог бы жить там всю жизнь, но то было раньше. В свои восемнадцать он прекрасно понимает, что с его болезнью он и на здоровой сбалансированной пище может не дожить до тридцати пяти, оказавшись полностью беспомощным на последней стадии болезни. Это его пугало, он старался не думать об этом, ведь медицина не стоит на месте. Не так давно с его родителями связались из больницы, дабы предложить экспериментальное лечение нового лекарства. Его действенность уже доказана, но в силу стоимости компонентов, не доступен широкой аудитории. Учёные врачи согласились сделать скидку, но даже так родителям приходится работать каждый день, дабы скопить нужную сумму. Чон не остался в стороне, ещё в шестнадцать лет начав искать способы заработка удалённо из дома. В итоге сейчас, свои карманные он зарабатывает сам, монтируя рекламные ролики маленьких частных компаний. У него небольшое портфолио, поэтому за заказ получает не так много, но сто пятьдесят тысяч вон в месяц уже имеет стабильно. Бывало и четыреста, а бывало и всего сорок, тут как повезёт. Монтировать видео ему и самому нравится, накладывать цвет и эффекты, подставлять музыку и биты. Начинал он для себя, редактируя видео своего белого кота Кокоса, выставляя их в ТикТок. Но позже он перешёл на более серьёзные вещи. Ему нравилось видеть картинку на экране и делать её живее. Ведь он не мог далеко ходить довольно долго, а дома много материала не наснимаешь. Так он и стал фрилансером, откладывая часть заработанного себе на лечение. Чонгук дожёвывал последний кусок, как неожиданно рядом с ним бухнулось чьё-то тело головой в стол. По чёрным волосам с белым мелированием и множестве колец на пальцах, Чон уже понял, кто это. — Юнги, и тебе доброе утро! — Чон не удивился нисколько, лежать лицом в стол Юнги умел профессионально. Он был совой и вставать к первому уроку было чем-то неизмеримо сложным, поэтому почти весь оставшийся день в школе, он так и прислонялся к плоским поверхностям в поисках поддержки и сна. — Привет, я рад, что тебе разрешили вернуться, — Юнги поворачивает голову, оглядывая старого друга, он говорил спокойным приглушённым голосом. — Мне стоило это стольких сил, что даже говорить не хочу. Как твои дела в последнее время? Уже решил, куда будешь поступать? — Чонгук наклоняется к другу, подпирая голову рукой. — Ой, только давай без этого, мне родители весь мозг уже этим вопросом вынесли, — Юнги закрывает голову руками, — будто это самая главная цель в жизни: получить высшее образование… — Прости, прости, я забыл, ты у нас хочешь быть коктейльщиком в клубах, — Чон по-доброму посмеялся, ожидая реакции друга, что заводится с пол оборота. — Барменом! Каким ещё коктейльщиком, я же просил не называть эту профессию так, — возмутился парень, хмуря брови. Он и правда хотел работать в клубах, а желательно в самом крупном в Сеуле — «FREEDOM». А если быть точнее — самом крупном ГЕЙ-клубе. Юнги совершил каминг-аут ещё в четырнадцать, то бишь пять лет назад. Но не было какой-то сильной шумихи. Родители, да и большинство одноклассников, отнеслись к этому без особого интереса. Были, конечно, те, кто оскорбляли и пытались сделать его объектом насмешек, но Юнги был не промах и мог поставить на место любого хулигана. Чонгука он тоже защищал пару раз, но нехотя, потому что «ты должен уметь сам постоять за себя». Чонгук и не просил защиты в средней школе, он просто был благодарен Юнги за эту дружбу. Пока Юнги в тайне от родителей воровал алкоголь из серванта отца и мешал невообразимые коктейли, травясь не раз, но что-то записывая себе в заметки, Чонгук понял, что если Юнги чего-то захочет — он этого добьётся. — Я шучу, не злись. Куплю тебе зефир попозже в знак извинений, — на этих словах сердитое лицо Юнги превратилось в милую завороженную улыбку. Чонгук знал его слабое место, его любимые привычки и пищу, также он знал всех парней Юнги и их типаж. Выслушивая иногда довольно романтичные, но заканчивающиеся разрывом, истории, где Юнги был инициатором по ряду разных причин. — Зефир, — Юнги удовлетворённо закрыл глаза, снова укладываясь на стол. С Чонгуком ему было комфортно. Остальные люди раздражали его, все такие шумные, чешут языком о всякой ерунде, пустышки современности — как он их называл. А Чонгук умел говорить на глубокие темы и размышлять, не болтал попусту, да и вообще был тихим. С ним, конечно, не попрыгаешь со скалы в море, не покатаешься на американских горках, не поднимешься на самую высокую гору, потому что это не только травмоопасно, но и попросту Чонгук физически не выдержит. Из-за остеогенеза он не мог нормально заниматься спортом и нарастить хорошую мышечную массу. Только лёгкая зарядка по утрам помогала держаться в тонусе, а большее — лишь навредит. — Придёшь на ночёвку на выходных? Хосок недавно купил новую игру для приставки, какой-то хоррор, но ты же такое и любишь, верно? Ничего не поменялось? — Чон заинтересованно рассматривал лицо друга, которого довольно давно не видел, словно пытаясь удостовериться в реальности. — Буду! — резко открыл глаза, вставая из-за стола, меняясь из спокойного состояния на взбудораженное, — размотаю сначала тебя, а потом твоего брата как нехуй делать! — вскинул подбородок, скрещивая руки на груди и откидывая чёлку. Материться Юнги тоже умел профессионально, как и играть в игры, только вот не всегда подбирал удачное место для такого. — Мин Юн Ги! — грозный голос за спиной Мина мигом согнал с него высокомерную улыбку, заставляя съёжиться. — Я сказал как «нефиг» делать, профессор Ча, честно! — он развернулся, стараясь мило улыбаться и прикрыть свой провал, на что профессор лишь разочарованно покачал головой и ушёл. На этот раз пронесло, хорошо, что это был профессор Ча, их биолог, он был более понимающим, чем математик или директор. Если бы те услышали от Юнги нечто подобное, то могли бы и наказание назначить и родителей в школу вызвать, после чего те заставили бы его сидеть дома без гаджетов всю неделю, что равносильно смерти для парня. Хоть он и любил тишину и спокойствие, он столь же сильно любил экстрим и опасность. Частенько мог свалить куда-то, никому не сказав, прыгнуть с парашютом или отправиться на дайвинг. У него всегда было какое-то периодическое шило в попе. Чонгук улыбнулся, отмечая про себя, как же он скучал по этому всему и, встав следом, пошёл относить поднос с недоеденным рисом и мясом. Впереди ещё три урока, а потом можно и домой. В первый учебный день дополнительных занятий и кружков нет, но надо будет зайти в библиотеку за справочниками подготовки к экзаменам. Но торопиться ему всё равно некуда, да и торопиться нельзя. Опасно.

***

Paris Shadows Paris Shadows — Enough's Enough

Чонгук выходит из школы с рюкзаком и пакетом полных различными учебными пособиями. Он устал за этот первый день, с непривычки столько активности телу нелегко принять. Но эта усталость была приятной, кости целы, а настроение приподнятое. Оранжевое солнце стремительно двигалось к линии горизонта, отражаясь в окнах зеркальных многоэтажек, создавая солнечные коридоры. Так красиво, что Чонгук не мог не запечатлеть это, так как уверен, что это понадобится для какого-нибудь ролика, а если и нет, тот видеть прекрасное в обычном, или на первый взгляд даже отталкивающем, он умел. Быстрым движением он достал телефон, открывая камеру и начиная запись. Он медленно шёл по тротуару, следя за изменением ракурса. Неожиданный шум со стороны отвлёк его. Повернув голову, он увидел лишь как что-то огромное движется на него с бешеной скоростью. Чон клянётся, что уже хотел было распрощаться с жизнью, когда некто резко извернулся, объезжая. Но уже было поздно, Чонгук стремительно откланялся назад, падая. Лишь надеясь, что перелом будет несерьёзным. Всё случилось настолько быстро, что он и не заметил, как чья-то рука поймала его, вернув равновесие, а низкий мужской голос извинился. Ни секунду не тормозя и уезжая дальше под коридоры лучей. Чон стоял с закрытыми глазами и безумно бьющимся сердцем. Разве не упал? Кажется, нет. Он открыл глаза, будто ничего и не случилось, стоит себе один посреди вечернего бульвара. Вокруг лишь небольшие ларьки сладкой ваты и мыльных пузырей. Он увидел только удаляющуюся спину на скейтборде, грациозно выполняющую трюки на бордюрах. Человек был одет в лёгкий анорак, а на голове красная кепка козырьком назад. Чон не прекращал снимать, оказывается, так что и сейчас поднял камеру на спину того, кто чуть не убил, и того, кто спас. «Охуенный кадр» — произнёс про себя Чон. Вид был действительно словно из какого-то клипа. Чон тут же вдохновился подобным. Эта свобода движений, эта скорость, немного безумные трюки. Так бесстрашно тот человек выполнял их, Чонгуку такое и не снилось, ведь даже просто ходить по улице ему было небезопасно, он бы хотел попробовать нечто подобное, когда если выздоровеет. Сейчас же ему стоило торопиться домой, чтобы привести себя в порядок, сделать домашку и как следует потусить с Юнги, играя в новую игру про самурая и сражения в Японии. По крайней мере, он на это рассчитывал.

***

Arizona Zervas — Litty

— Ха, лох, не можешь даже «небесный удар» сделать как следует! — вопит Юнги, держа джойстик в руках и наклоняясь из стороны в сторону, в неизмеримо быстром темпе нажимая кнопки и делая комбо ударов катаной. В рваных чёрных джинсах и полосатом лонгсливе с какой-то пошлой фразой на английском, он выглядел чуть старше своих лет. — А как тебе такое, шкет? — Хосок выполняет танец гнева и побеждает, поднимая руку с джойстиком вверх, — выкуси, малявка! Не дорос ещё до меня! — Хосок с ехидным лицом приближается к лицу Юнги, сидящему рядом в кресле-подушке, чтобы как следует разглядеть эти глаза полные гнева и разочарования. — Как ты меня назвал?! — Юнги отбрасывает джойстик в сторону, накидываясь на Хосока с кулаками. Хоть Юнги и был невысокого роста, особенно в сравнении с Хосоком, но силы хоть отбавляй. — Ой, кажется кто-то не в силах принять поражение, — Хосоку прилетает первый удар и из губы стекает капелька крови от перстней на пальцах, удар становится ещё больнее. И если эта кровь запачкает его серое худи, то Хосоку придётся копать маленькую могилку для одного надоедливого друга младшего брата. — Кажется, ты не понял, что открывать свой рот будешь на уровне моей ширинки! — победоносная фраза, как казалось Мину. Юнги и правда зверь, и отношения с Хосоком у них ужасные, они не раз дрались. Юнги всегда начинал это, а Хосок заканчивал. — Эй, успокойтесь, прошу! — Чонгук стоял рядом, пытаясь хоть что-то изменить, но вмешаться не мог и парни это знали. Однажды Гук хотел их также разнять, а в итоге Юнги, невзначай, сломал ему нос своим локтем. Хосок опешив от столь быстрого удара, переворачивает и придавливает Юнги собственным телом, держа обе его руки в своей ладони, в чёрных глазах ярость и собственный кулак уже замахивается на мелированного паренька под собой, что даже не попытается закрыться. Он из тех, кто после удара подставит другую щёку. Хосок секунду смотрит в эти дерзкие маленькие глазки и смеётся, заставляя Юнги опешить. — Чё ржешь, дебил? У нас тут драка вообще-то! — Юнги чуть привстаёт на локтях, пока Чон так и продолжает сидеть на нём. — Больно надо. С пиздюком драться не по-пацански, — Хосок даёт жёсткий щелбан и встаёт, уходя к себе, кидая на последок, — как научишься играть, зови на реванш, — не оборачиваясь, и дверь закрывается. Юнги сидит весь красный и переводит взгляд на Чона, что так переживал и всё ещё стоял рядом. — Я его ненавижу всей душой, господи, как же он меня бесит! И весь его зефир я сегодня съем! — Юнги вне себя, — я убью его, я тебе обещаю, он заслужил! — Чон немного расслабляется, понимая, что всё в порядке. Хоть они и раньше дрались, Чон никогда не мог понять, нормально ли это, потому что драки были серьёзные, а потом это выглядело будто шутка, и всё относительно в порядке, будто ничего и не было. — Хорошо, убьёшь его попозже, можешь пока что списать тригонометрию, я уже знаю эту тему, так что быстро сделал. Тем временем в комнату вальяжно заходит Кокос, запрыгивая на ноги к Юнги и начиная тереться, прося ласки, в чём Юнги никогда не мог бы отказать ему, начиная тереть за ушком и тискать пухлые щёчки котика. — Спасибо, Чонгуки, будь проклята тригонометрия и слава святому Чонгуку, — Юнги поворачивает лицо к Чону и довольно улыбается, демонстрируя красный от щелбана лоб. Гук улыбается в ответ, вставая с корточек и направляясь на кухню. — Я сейчас лекарства выпью и вернусь, тебе что-нибудь принести перекусить помимо зефира Хосока? — стоит у приоткрытой двери, глядя, как Юнги играется с белой шёрсткой кота. — Бутылочку ликёра ты мне вряд ли принесёшь, так что и зефира хватит, спасибо, — не отрывая взгляда от милого зверька, произносит. — Хорошо, — Чон уходит, прикрывая дверь. А Юнги, бросая на неё настороженный взгляд, подносит свои руки к носу, втягивая приятный аромат одеколона, чертовски пробирает от запаха. И когда старший брат друга сидит рядом, Юнги тоже наслаждается им, хоть и не показывает, есть то, что знать должен только он. Единственное, что Юнги нравится в Хосоке, это его вкус на выбор парфюма, в остальном — Хосок тот ещё мудак.

***

Резкий шум раздаётся на всю комнату и Чон соскакивает с кровати в панике, не понимая, что происходит. — Подъём, школота! Мать сказала отвезти вас, пиздюков, в школу, а у меня ещё много дел, так что поторопитесь, — Хосок ворвался в комнату с мощной колонкой на которой играл его любимый метал, который так ненавистен Юнги. Мин спал на полу у кровати и, проснувшись в миг, как и Чонгук, видя над собой злорадного старшего, кусает его за ногу, да до того больно, что Хосок аж вскрикивает. — Хосок, убавь громкость, ей богу, сейчас соседи жаловаться будут! — слышится крик отца из дальней комнаты. — Айщ, больной! — Хосок хватается за укусанную щиколотку, — давайте, резче! — убавляя громкость и уходя на кухню, где его мачеха уже приготовила сытный завтрак. Юнги с Чоном переглядываются и падают обратно на кровать синхронно, потому что выспаться им так и не удалось. Всю ночь они разговаривали о глубоком и простом. Смотрели смешные видео с Кокосом, которые попали в рекомендации в ТикТоке, а потом Юнги поведал, что завтра на физкультуре он собирается подкатить к старосте класса Чимину, потому что тот танцевал на Хондэ недавно, и танцевал так, что Юнги прокручивал движения в своей голове целую неделю напролёт. Потому что, как говорит Юнги, как человек танцует — так он и трахается. Чонгук принял это как факт, и сменил тему. Ведь в отличие от своего друга, был слишком далёк от всей этой эротической части жизни. Собираясь по-быстрому в школу, парни благодарят Миссис Чон за вкусные вафли на завтрак и бегут к машине Хосока. А точнее к машине отца Хосока, своей у него ещё нет, но это его мечта. Надо поторопиться в школу, первым уроком снова тригонометрия, надо быть готовым к мозговому штурму. Юнги залезает на переднее сидение, начиная пристёгиваться, но слышит ненавистный голос сбоку: — Не, не, ты попутал, малыш, твоё место сзади, чтоб я не мог видеть ваши тупые лица, — Хосок с неприязнью осматривает парней и сурово смотрит на Юнги, — иначе, ты у меня нахуй пешком топать будешь, — Юнги с секунду помолчал, осмысливая и понимая, что Хосок, видимо, сегодня ещё более мудак, чем обычно, поэтому пересаживается назад к Чонгуку, насупившись. — Ну что, зефирные воры, — с натянутой улыбкой произносит, — пристегните ремни, мы вылетаем! — машина резко трогается с места и парней вжимает в сидения. Теперь понятно, почему Хосок такой злой, дело в зефире, но сам виноват. Юнги шептал гадости про него себе под нос, а Чон повторял новую тему. Всё идёт так, как должно быть, не смотря на злобного старшего брата, он снова едет в школу, быть обычным учеником, быть как все и жить нормальной жизнью.

***

blackbear, Wiz Khalifa — cheers

Подходя к своему классу, Чон увидел толпу из учеников, которые смотрели сквозь дверь, о чём-то пораженно переговариваясь. Чон не специально подслушал, пока пытался безопасно протиснуться в класс: «… да, говорят, он в банде, убил человека, да и вообще с прозвищем убийцы живёт, поговаривают. Ты посмотри на него, какой взрослый и пугающий, а мне ведь с ним в параллели учиться, как таких вообще берут в школу?» Чонгук не особо понял, о чём речь, пока не дошёл к своему месту, замечая его занятым. А весь класс внезапно затих. За партой Чонгука сидел парень с выцветшими голубыми волосами, в клетчатой рубашке и джинсах, и читал какую-то книгу. Заметив, что кто-то подошёл, он повернулся, оглядывая Чонгука и до того наконец-то дошло, о ком все шептались. За его местом сидел парень, явно старше на пару лет, с густыми и хмурыми чёрными бровями и вообще жутковатым опасным видом. И правда, будто из банды какой. Чонгук весь побелел от страха, когда новенький спросил: — Ты что-то хотел? — голос был низким и хриплым, отчего Чонгуку стало ещё страшнее возникать, что, вообще-то, это его место. — Н-нет, извините, — он поклонился слегка и сел за другую свободную парту, ближнюю к выходу. «Ну что за нафиг? Почему он такой серьёзный? Ему сколько лет вообще? Божечки...» — сердце Чонгука бешено билось, прокручивая слова одноклассниц в голове. Неужели это правда, что о нём говорят? Вскоре начался урок и новенького представили как Ким Тэхёна. Он пропустил один год по личным обстоятельствам и с сегодняшнего дня будет учиться с ними. Чон незаметно поглядывал на него, пытаясь будто увидеть, какой он на самом деле человек. Чонгук ненавидел слухи, ненавидел верить в то, что не доказано. Поэтому сам в себе разочаровался, что так опешил при зрительном контакте и поверил сплетницам класса. Как они могут судить его по обложке? Да и пока Чон наблюдал за ним, пока за окнами школы вставало весеннее солнце, освещая лицо «объекта» — так его назвал Гук, он понял, что тот хоть и выглядит на первый взгляд грозным, но на деле совсем обычный, просто из-за густых чёрных бровей так кажется. Объект что-то читал весь урок, поглядывая иногда в окно, грустно вздыхая. Только потом Чон заметил скейтборд под его ногами и, когда взгляд стал уж слишком пронзительным, Тэхён повернулся, отчего Чонгук испугался, что его раскрыли и неловко улыбнувшись, продолжал писать какую-то лекцию. Этот парень слишком выделялся на фоне «обычных» учеников и «обычной» жизни, к которой Чонгук только-только примкнул. Оттого и любопытство его росло в геометрической прогрессии. Может, потому что Чонгук понимал, каково это — быть изгоем, когда игнорируют и изолирует без твоего ведома. Оттого и чувствовал их схожесть, может, стоило бы с ним подружиться? Потому что чувствовать себя так — просто ужасно, и Чонгук не хотел, чтобы кто-то ещё чувствовал себя также. Он и не заметил, как закончился урок, а следующим шла физкультура, надо поторопиться, пока все не ринулись в раздевалку и не снесли его. Заниматься он не будет, но добраться целым до стадиона, было бы славно, там Юнги ждёт со своим планом по соблазнению, будет интересно понаблюдать. Чон аккуратно встаёт, оглядываясь по сторонам, минуя непонимающего новенького, но тот тормозит Гука за плечо, разворачивая: — Мы знакомы? — спрашивает Тэхён, он не мог не ощутить этого недошпиона, что весь урок его разглядывал. Чонгук не был уверен, как ответить. — Это ведь ты снимал что-то посреди бульвара вчера? Я был на скейте, чуть не сбил тебя, точно! — Тэ словно сам себе ответил и, легонько похлопав Чона по плечу, произнёс, — прости ещё раз, я был невнимателен, — и ушёл в раздевалку, будто ничего и не было. Чонгук стоял, не понимая, что произошло, но уже был уверен, что этот парень на убийцу не похож, больно уж вежливый. Но почему его так прозвали, не мог придумать. Вряд ли это связано только с внешностью. Так в чём же дело? Чонгук вытер капли пота со лба и спокойным шагом пошёл к спортивному полю, ему ещё многое предстоит узнать в этом году. И по крайней мере он понял, что бояться Кима — нет смысла. Видимо, опыт о прошлых хулиганах заставил его так напрячься, но в этом году всё идёт хорошо, разве нет? Переменная облачность вновь использовала зелёный школьный корт для игр света и тени. Чонгук привычным движением закинул порцию витаминов в себя, и, надев свою плюшевую кофту, отправился на трибуны, наблюдать за уроком физкультуры и, если нужно, помогать физруку раздавать спортивный инвентарь. Чон увидел, как Юнги двигался всё ближе в сторону своего старосты Чимина, а взгляд как у дикаря перед добычей. Азарт его подначивал, поэтому разделяясь на команды, Юнги непременно был с Чимином, передавал ему мяч, когда как каждый брал самостоятельно, сделал вид, что у того шнурок развязался и нагнулся завязать, под краснеющие щёки светловолосого парня в очках. Спустя десять минут, начинается разминка с мячом. «Главное, чтобы в лицо не прилетело» — думал Чонгук, как в ту же секунду увидел стремительно летящий шар к нему. А ведь всё так хорошо начиналось.