Роль мамы в исполнении ледяного принца

Изначальная идея была в том, что Кэйа просыпается в теле Наны прямо в момент родов, когда идут схватки, но я решила, что это слишком жестоко для бедного мальчика. Так что у него есть немного времени на подготовку (и не только моральную), а также осознание своего положения. И да, я не так жестока (сомнительно), чтобы оставлять его без моральной поддержки (которая еще более сомнительна). Кэйе приснился странный сон. Нет, не подумайте, что ему никогда не снились сны. Снились, конечно. Именно поэтому он так часто, будучи ребенком, выкинутым в странный, опасный и непривычный для себя мир, приходил спать к Дилюку, когда его мучали ужасные кошмары. Конечно, со временем, когда он стал старше и воспоминания о жизни в Каэнри’ах притупились, он стал лучше спать. Ну, как лучше… Кошмары не приходили к нему так часто, как раньше, но он не мог полностью избавиться от давления со стороны своей родины и своего проклятия. Да, кошмары стали реже, но они превратились в ночи ада на земле, подстегнутые воображением взрослого человека. К счастью, у него все еще был Дилюк и Крепус, и хотя Альбериху (тогда он еще был Рагнвиндром) порой было стыдно приходить к ним, учитывая, что он был уже взрослым, его никто никогда не прогонял. Разумеется, после смерти отца и ссоры с братом, кошмары усилились и стали хуже, особенно когда Дилюк пропал на четыре года, устроив себе непрерывный тур по Тейвату в поисках мести (или желании самоубиться). Мужчина слишком переживал за красноволосого, который пропал в неизвестном направлении без единой весточки. У него, конечно, была причина так поступить, но мог бы и дать знать, что до сих пор жив. Капитан рыцарей (который стал таковым лишь по просьбе Джинн, так как та одна не справлялась с работой) буквально места себе не находил от волнения, постоянно удерживая рядом с сердцем чужой глаз Бога, который свидетельствовал о том, что его брат жив. Так что да, ему снились сны, но в основном это были кошмары. Именно поэтому сегодняшний сон был настолько удивителен. Кэйа просыпается от тошноты. Он удивлен и ошеломлен странной тяжестью в своем теле, а также головокружением и общей слабостью, но его тело будто бы без его участия действует на автомате (его качнуло, потому что центр равновесия значительно сместился с последнего момента, который он помнил). Мужчина и сам не до конца знает, зачем вскакивает с кровати и куда бежит, но он не сопротивляется. Его разум все еще плавает, и он чувствует себя очень странно. Почему-то Альберих знает это место, как и расположение комнат в доме (он уверен, что это именно дом), хотя он определенно никогда раньше не бывал в этом месте. Капитан рыцарей подходит в небольшую комнатку, которая освещается ярким светом (он краем сознания отмечает щелканье включателя; он знает, что это такое и зачем нужно, хотя уверен, что такого просто не может быть — в его мире такого нет) бросается к унитазу (опять-таки странное чувство узнавания и отторжения одновременно) и открывает крышку, чтобы его туда стошнило. Кажется, что с момента, когда Кэйа проснулся и дошел до ванной комнаты, прошло практически полчаса, хотя на самом деле эти действия не заняли даже минуту. Просто его разум, который обычно стремительно обрабатывал всю поступающую информацию, мгновенно выстраивая логические связи у даже на первый взгляд между совершенно несвязанными событиями, сегодня был очень медленным и неторопливым, словно почему-то не справлялся с привычным (непривычным?) наплывом информации. После того, как мужчина исторг из себя все, что только мог, он устало уткнулся лбом в сидушку, пытаясь справиться с очередным наплывом усталости, а также обработать все то, что вокруг вообще происходит. Его взгляд уперся… Он чувствовал себя так, словно вчера напился слишком сильно, что уже года два как не случалось после того, как он помирился с Дилюком и они наконец-то наладили их общение. После того, как его простили, у него больше не было поводов так сильно пить. Так почему же он себя так чувствует? Почему он находится в странном помещении, которое ему знакомо и незнакомо одновременно? Почему у него… Мысли с трудом ворочались в голове тяжелые, неторопливые. В голове непривычный Туман и пустота, будто ему в принципе физически сложно думать. Альберих морщится, тщетно пытаясь осознать себя и свое окружение. И это очень сложно сделать, от чего собственное состояние вызывает еще больше вопросов. Почему он не помнит, как оказался в этом месте? Может быть, его похитили и накачали наркотиками? Это бы объяснило его состояние, как и возможные галлюцинации, потому что довольно крупный беременный живот (опять эта странная уверенность, что у него уже месяц седьмой-восьмой), туго обтянутый ночнушкой в горошек, на который Капитан рыцарей уже несколько минут пялился абсолютно пустым неподвижным взглядом, мог привидится только под наркотой. Ну, или в крайне странном сне. Кэйа с трудом приподнял руку и ущипнул себя за запястье, хотя сомневался, что это ему как-то поможет. Все же, если он действительно находится под наркотиками, то щипки вряд ли помогут. Но в нем все же теплилась надежда, что он просто спит (ага, а недавно он проснулся в своем же сне, да?), которая разбилась в дребезги, как только он почувствовал острую боль. Впрочем, еще в момент, когда его выворачивало наизнанку, можно было догадаться, что это все же не сон. А может, это все же действительно очень реалистичный сон, и он заснул, утомившись, после того, как они с Дилюком и остальными закончили очередную битву с хиличурлами или магами бездны? Да, наверняка это так, и сейчас старший брат находится неподалеку от него и охраняет его сон, давая ему возможность отдохнуть. Сам-то совушка спит так мало, испытывая свою выносливость на максимум, что мужчина (хотя судя по всему он все же женщина, учитывая наличие у него беременности?) удивлен, почему он еще не грохнулся в обморок от недосыпания. Все же, деятельность Полуночного героя — еще та головная боль для всех, кто волнуется за Рагнвиндра. Кэйа выдохнул, думая, когда ему начали сниться настолько бредовые сны, где он оказывался беременной девушкой (интересно, как бы отреагировал Дилюк, если бы узнал про возможного будущего (ую) племянника или племянницу?). Это вышло его потаенное желание о настоящей семье, где он станет любящим родителем и где его будут любить несмотря ни на что собственные дети? Не то чтобы Альберих прямо был против становления отцом (он ведь и так практически всех детей в Мондштадте опекал (правда, скорее как заботливый старший брат, а не родитель), да и не только в одном регионе), но все же почему так внезапно? Он ведь никогда не планировал становиться родителем, учитывая, что никогда не мог точно сказать, когда и как именно погибнет (учитывая, что в нем содержалось Сердце Бездны, его скоропостижная кончина была предрешана задолго до того, как он даже попал к Рагнвиндрам), а бросать ребенка на произвол судьбы было бы слишком жестоко (у него перед глазами было много таких примеров). Именно поэтому он совершенно не понимал, почему же ему в итоге приснился именно такой странный сон. Да, может, где-то в глубине души он и хотел стать родителем (где-то очень-очень глубоко, куда просто боялся заглядывать, опасаясь стать излишне эгоистичным), но он определенно не собирался становиться беременной женщиной, а затем и рожать ребенка. Максимум, на что он был готов, это поспособствовать его появлению, но не настолько… включенно. Кэйа устало вздохнул, подумав, что он слишком устал для всей этой фигни (тем более, это всего лишь странный сон), и принял решение выпить воды, для чего ему пришлось сходить на кухню и взять чашку из странного шкафчика с вертикально открывающейся дверкой, а потом просто отправиться спать. Заснет, а потом проснется уже в своем теле. Фатуи поблизости не наблюдалось (как будто Аякс позволил бы кому-то из своей организации покуситься на лучшего друга; им бы даже Царица никак не помогла), как и каких-либо опасностей. А если заснуть (заснуть во сне, забавно)… Наверняка ведь проснется в палатке рядом с Дилюком, который ворчливо спросит о том, выспался ли он и какое у него самочувствие. Да и, в конце концов, какая только хрень в свое время Альбериху не снилась. Ну, сон про утро, когда он беременная девушка, еще никогда не посещал его, но всякое бывает. Ему недавно вообще снилось, как Чайлд отплясывает ламбаду со своим этим Архонтом, а еще как дети играют в мяч, роль которого исполняет хохочущая голова Дотторе, и что? Так что сегодняшний сон определенно был не самым странным. Удивительным, пожалуй, но не странным.

***

— Какого хрена?! — эмоционально рявкнул Кэйа, делая большой глоток воды с валерианкой, которую ему подсунул под руку суетящийся Аякс (который теперь имеет невысокий рост, фиолетовые волосы и глаза, детское тельце, а также отзывается на имя Скалл (то есть Череп)). Тот успел добраться до друга до того, как Альберих полностью осознал свое положение и впал в истерику (не то чтобы он ценил излишние эмоциональные проявления, предпочитая держать все в себе, но учитывая положение, в котором мужчина (девушка, вернее, скорее девочка) оказался, на это можно было наплевать), так что сейчас активно отпаивал его водой и валерианкой, от которой Капитану рыцарей становилось слегка спокойнее. — Какого, простите, хрена?! — Не переживай, это вредно для ребенка. — отмахнулся Чайлд, который сейчас старательно обмахивал его взявшимся из ниоткуда веером, а также успокаивал, ласково поглаживая по голове. Он, в отличии от Кэйи, сейчас был образцом спокойствия и невозмутимости (я очнулся в этом теле восемьдесят лет назад, Кэйа, у меня уже было предостаточно времени и на истерику, и на осознание всей ситуации). — Да как не переживать-то?! — стукнул по столу кулаком Альберих, но потом сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Истерикой он все равно ничего не добьется, а значит нужно принять ситуацию (это весьма сложно), в которой он оказался, и начать выживать (с этим у него никогда проблем не было). Но картина, надо признать, складывалась преотвратная… У него уже никаких цензурных слов, чтобы описать весь ее ужас, нет совершенно. И ему хочется банально убивать. Если бы он сейчас не носил под сердцем ребенка (да, у него уже были сутки, чтобы смириться с этим фактом (но он все еще его не принял до конца)), а крио глаз Бога, видимо, остался в другом мире рядом с телом, как и его меч, то он с удовольствием добрался бы до Иемитсу, который и был главным виновником всей этой ужасной ситуации, пешком и с удовольствием прирезал бы падлу. Впрочем, он все равно сделает это, но чуть позже. Жил-был амбициозный юноша, который очень хотел занять солидный пост (с не менее солидной зарплатой) в мафии (в этом мире эта организация выполняет примерно ту же роль, что и Фатуи в Тейвате, разве что топят за равновесие и бла-бла-бла), и ради этого готов был на любые грязные поступки. Кого-то он предал, кого-то подсидел, кого-то (по слухам) и вовсе тихонько убрал, но в итоге желанный пост Внешнего Советника Вонголы (да, именно так называется местная королевская мафиозная семья) он-таки получил. Но ему, конечно, было этого мало. Он поспособствовал тому, что в итоге два из четырех сыновей Девятого Босса Вонголы были убиты (еще один был приемным, а значит наследовать не мог; а первый и вовсе умер в младенчестве, не прожив и года, при каких-то весьма мутных обстоятельствах). Также он продолжал свои интриги ради одной цели. В общем, уже было понятно, что чувак Иемицу не перед чем не остановиться, лишь бы заграбастать себе власть (интересно, на хрена она в итоге кому-то нужна? Типа чтобы тебя все боялись и ценили? Чувствовать себя выше, чем мелкие людишки-букашки у себя под ногами? А зачем?). Чем-то все его поступки напоминали Кэйе про Каэнри’ах, от которого он благополучно свалил не без чужой помощи. Но если на его родине подобные поступки можно было оправдать сумасшествием, которое являлось следствием проклятия, то здесь только жаждой власти. Потому что мудак действительно делал все, чтобы самому занять желанный трон (как же, деньги, влияние — никто (даже те, кто брезгливо кривились ему в лицо) не сможет смотреть на него сверху вниз, если он станет Десятым Боссом). Все же, по линии матери он действительно мог бы претендовать на главенство, но вот Пламенем не вышел. Оно было слишком слабым и слишком мягким, совсем не таким, какое должно быть у следующего Босса, о чем Тимотео (Девятый Босс) не преминул ему сообщить. Но и тут у хитрого змея нашлось решение: он найдет себе девушку с нужными генами, заделает ей ребенка, а потом с нуля будет растить себе послушную марионетку, чтобы как только его ребенок займет трон мафии, Иемицу мог бы стать Десятым Боссом, пусть и из тени. И тут ему попалась Нана — милая и наивная девушка (хотя скорее девочка, учитывая, что на момент их первого знакомства ей было всего пятнадцать лет), которая сразу же поверила, что Иемицу — ее принц на белом коне. Разумеется, выбрана девушка из захолустья была не просто так (ну, за исключением ее общей наивности и розовые очки по отношению ко всему), а потому, что она была потомком Джотто Вонголы (Первого Босса этой великомученической организации), который имел самое сильное Пламя за всю историю мафии (Шаманы не считались). В общем, этот чувак наивную девочку в себя влюбил (не без помощи собственного Пламени) и действительно сделал ей ребенка сразу же, как только они признались друг другу в чувствах (ей на тот момент, на минуточку, было все еще пятнадцать). А потом не женился, как было положено, а просто купил ей дом, куда благополучно сбагрил, оставив ребенка одного ждать другого ребенка, о котором та потом должна была в одиночестве заботиться. Хоть прислугу какую нанял бы, что ли… Именно поэтому у Альбериха никаких цензурных слов нет. Впрочем, как и нецензурных. Был бы его меч с ним… Впрочем, и скалка со сковородкой отлично подойдут, дайте ему только добраться до этого педофила недоделанного. Хорошо еще, что хотя бы деньги присылал, хотя учитывая положение, в котором оказалась Нана (она была сиротой, чей дедушка таинственным образом исчез за пару месяцев до их знакомства), у нее в любом случае не было выхода. И это рыцарь даже уже воздействие Пламени не учитывает. Но дальше больше. Выяснилось, что пока его малолетняя гражданская жена (читай любовница) ждала ребенка в Японии (она очень похожа на Инадзуму, Кэйа, разве что тут все мистическое хорошо прячется), он ничуть не стеснялся круть шашни с женщинами, которых у него было столько, что просто ужас (и откуда у него силы на них всех?). Более того, он планировал себе подыскать достойную невесту, чье происхождение не бросало бы тень на него, а ребенка просто изъять у биологической матери (в случае сопротивления, был даже план ее устранить). А потом на каком-то из обследований плода выяснилось, что тот не обладает каким-либо Пламенем в принципе, и Иемицу, который и так не слишком часто к ним ездил, окончательно забросил ненужную семью. Хотя надо признать должное, из дома не выгнал и даже продолжал присылать деньги (но с каждым разом между ними появлялся все больший промежуток, а сумма из раза в раз сокращалась). И из-за того, что Нана была уверена, что муж разочаровался в ней именно из-за ребенка, она возненавидела его. Иемицу мог бы переубедить ее или сказать, что он занят по работе, но зачем? Его все устраивало, он просто смотался, не пообещав вернуться. Она всеми способами пыталась избавиться от того, кто разрушил ее жизнь, но у нее ничего не получилось. Девочка даже какое-то время в больнице на успокоительных лежала привязанная, чтобы она не навредила себе или ребенку. Заботился о ней не отец ребенка, который по идее должен был это делать, а сострадательные медсестры и даже лечащий врач. Это немного вытащило Нану из круга самоненависти и ненависти к ребенку. После выхода из больницы, она немного успокоилась, принимаясь жить больше на автомате. А потом у нее что-то торкнуло в голове, и она наглоталась таблеток, отправившись на Селестию. И в ее теле проснулся уже сам Кэйа. Откуда он все это знает? Так не зря же Тарталья (ой, простите, Скалл) давно уже является главой семьи Каркасса, которые являются лучшими шпионами и осведомителями в этом мире, так что разузнали они много. И за то короткое время, когда их глава успокаивал истерику и отпаивал рыцаря валерианкой. А еще они чаще всего ведут себя, как клоуны (еще один план Аякса), но это маскировка, типа чтобы их не считали опасными и поменьше обращали внимание. Видимо, привлекать к себе внимание и быть яркой личностью, Чайлду надоело еще в прошлой жизни. Тем более, что он, как каскадер, нашел другие способы справляться со своим гневом и получать адреналин. — Я хочу его прирезать! — мрачно говорит Альберих, который не может не жалеть этого бедного ребенка, который был доведен всем до такого состояния, что просто решил покончить с собой, чтобы больше не было больно. Он чувствует знакомую волну холода, которая прошла по всему его организму, пусть крио глаза Бога в этом мире нет. — Я. ХОЧУ. ЕГО. ПРИРЕЗАТЬ. — Не переживай, Кэйа, не один ты. — зло усмехается Тарталья, что на детском лице (особенно учитывая яркий вызывающий макияж) выглядит странно. Видимо, Аякс не знал раньше, что происходит вокруг, а то бы у Иемицу план по воцарению кончился бы еще на момент проявления первых признаков беременности у Наны. Впрочем, сейчас его жизнь уже подходит к концу, когда он умудрился разозлить двух взрослых, которые не потерпят такое отношения к ребенку. — Знаешь, есть у меня одна идея… Альберих устало вздыхает, рассеянно поглаживая круглый живот. Пусть он не представляет, как заботиться о младенце, и даже боится представить, как будет рожать (это слишком страшно), но… — Я позабочусь об этом ребенке, Нана… — задумчиво бормочет он, смутившись от пристального взгляда Тартальи. — Что? — Нет, просто я помогу. — мягко улыбается тот, ободряюще сжимая его руку в своей маленькой ручке. — Мы справимся, так что не переживай.