Happy death day

      Джисок привык к распорядку дня в тюрьме, но собравшийся здесь контингент не радовал его. Он оказался слишком нежным и домашним для местных преступников, которые ничего из себя не представляют. Джисок буквально смирился с нахождением в тюрьме с этими парнями. Джисок мог похвастаться своим миловидным лицом, по сравнению с другими потными заключенными, не знавших что такое гигиена, он был самым красивым здесь. В тюрьме, где девушек видят только в журналах и по маленькому телевизору в общей комнате, часто домогались до новеньких или слабых заключенных, которые не могли дать отпор бывалым. Джисок тоже мог оказаться одним из тех, кого насилуют буквально по кругу каждый день, если бы не Ким. По тюремной иерархии, которая показалась Джисоку довольно примитивной и простой, Ким стоял наверху и держал под собой половину тюрьмы. Благодаря своей дурной славе о драках и его статье, никто не хотел связываться с Кимом, поэтому Джисок отделывался только присвистами позади, пошлыми шутками в свою сторону и подмигиваниями даже от надзирателей. Джисок старался не ссориться с Кимом, он старался не делать ничего, что могло бы расстроить его просто ради выживания. По сравнению с остальными, Ким был более-менее адекватным, хоть и выскакивали его тараканы время от времени. Джисоку сравнительно повезло, поэтому он не жаловался на свое положение. Во время очередной прогулки, Джисок, как всегда, строил дома из песка. Это стало его единственным развлечением здесь, он просто строил замки из песка, не видя смысла общаться с другими заключенными, которые не пошли дальше начального класса по уровню развития. — Эй, че ты нас игнорируешь? — послышался чей-то голос, и Джисок поднял голову, видя перед собой толстого парня с наколками на рукавах, набитые здесь иглой, которой набивали татуировки всем желающим, и длинного лысого парня с растянутыми мочками ушей после колец, вставленных в них. Джисок не хотел общаться с подобными людьми, поэтому продолжал строить замки из песка. Молчание Джисока взбесило парня, и тот решил наступить на этот замок, разрушая хрупкую конструкцию одним своим ботинком, и песок рассыпался с треском маленьких крупиц. — Просто я не вижу смысла общаться с такими, как вы. Все равно вы со своим крошечным мозгом ничего не поймете, — Джисок говорил спокойно, зная, что последствий не будет. Парень, схватив Джисока за ворот униформы, поднял кулак, замахиваясь, но его кулак тут же его массивный кулак с наколками схватила знакомая рука, и между парнями встал Ким. — Эй, булыжник, ты смотри на кого руку подымаешь? Совсем ослеп? Глаза пошире раскрой, не то раскрывать тебе больше нечего будет, — Ким оттолкнул парня от Джисока и смачно харкнул на землю между ними. — Да ладно тебе, Ким, че ты это начинаешь. Просто поделись Белоснежкой, таким сладеньким кусочком делиться надо, — сказал парень, спрятав руки в карман, но Ким был абсолютно непоколебим. — Ты, кажется, берега попутал. Ну так вот, пыжик ты мой отмудоханный, слышь сюда: таким пыжикам как ты, хуй оторвать мне ниче не стоит, сразу же окажешься под землей, усек фишку? Ну так вот, забрал своего чижика, и оба, с хуем в жопе, почесали отсюда, пока я ваши яйца камнями не обтер, а мою шлюху не трогать, — помотал головой Джисок и подмигнул. Те, что-то бормоча, ушли, оставляя недовольные взгляды. — Спасибо большое, — поблагодарил Джисок и поклонился парню. — Не за что, Белоснежка, только вот я не джентльмен, поэтому требую поцелуй, — Ким указал на свою щеку, и Джисок поцеловал его указанное место. Для него это было обычным делом, он именно так благодарил Кима за все, что он делал для него. — Белоснежка, — позвал Ким, и Джисок поднял голову. Сглотнув комок в горле, парень решил сказать все, что думал, — ты ведь понимаешь, что я не просто так крышую тебя? — Джисок понимал, что Ким защищал его не потому, что жалел Джисока, а совсем по иной причине. — Скажу сразу, я не даю им жмахнуть тебя, только потому что берегу тебя для себя, но пока ты не созрел еще, совсем малявка, — Ким схватил Джисока за подбородок, смотря в его удивленные глаза., — и если посмеешь взять чужой хуй в рот, то знай, вставлять в использованную дырку я не буду, поэтому дам команду «фас», чтобы не втыкал, понял меня? — получив кивок, Ким отстал от Джисока.       Хоть Джисок не хотел стелиться под кого-либо, но Ким был лучшим вариантом в тюрьме. У него было симпатичное лицо, соблюдал гигиену, от него дурно пахло, в принципе, с ним лишиться невинности не так страшно, как с теми потными беззубыми парнями, от которых несло потом и чем-то неприятным. Джисок считал дни, когда сможет выбраться отсюда. Ему хотелось, чтобы все эти года прошли со скоростью света, но от начала его заключения прошло всего полгода, ему осталось отсидеться еще девять с половиной лет. Родители присылали Джисоку кое-какие вещи, еду, они приходили на свидания с ним, и каждый раз Джисоку становилось стыдно за то, что он сделал. Он никого не убивал, но тем не менее, ему было просто стыдно оставаться здесь, они уж точно не хотели, чтобы Джисок попал в тюрьму, и чувство вины за себя перед родителями поглощала его целиком. Джисок отсиживал в тюрьме этот срок за то, что был плохим сыном, он не оправдал ожиданий, он чувствовал себя недостойным своих родителей, которые столько работали для него, которые делали для него все, они никогда не отказывали своим детям ни в чем, старались дать ему все самое лучшее, не покладая рук, но они никогда не потыкали этим единственного сына. Они не требовали ничего в обмен, просто хотели воспитать его достойно и вырастить его хорошим человеком. Джисок сожалел и просил прощения у родителей каждое свидание, но они только говорили, что любят его любым, и если весь мир будет против Джисока, то они будут единственными, кто окажется на его стороне. Только в тюрьме Квак понял, что сильнее родителей его никто не полюбит.       В тюрьме под голодными взглядами беззубых, потных, грязных и грубых заключенных Джисок чувствовал себя вещью, объектом, но не человеком. Его рассматривали в столовой, на прогулке, пока он спал, словно зверушку, и каждый стремился высказаться в сторону парня не очень приятными словами. Только Ким видел в нем человека, а не красивую безделушку, которую можно лапать и присвистывать следом. А сколько человек смотрело на него, пока он мылся. На него смотрели, а кое-кто и вовсе, смотря на него, трогал себя за то, что давно уже не функционировало как надо из-за наркотиков или гигиены. Джисок чувствовал себя грязным от этих хищных взглядов в его сторону. Квак старался не поднимать головы и не отходить от Кима, который мог защитить его, встать между ним и этими грязными заключенными, но все же за все нужно будет платить, он Джисок уже смирился со своей судьбой.