Happy death day

      Суд. Наручники сковывали руки Джисока, и он не мог ничего поделать, просто слушая приговор, вынесенный ему. Родители смотрели, не веря собственным ушам. Джисок также рассказал о том, как именно все произошло, но мать Хвана Менсу не верила, что Джисок не знал, где находилось тело ее сына. Парень не мог сказать все, как есть, понимая, что все его слова будут походить на бред сумасшедшего. Его сиреневые волосы сбрили, надели на него издевательскую форму и посадили с наручниками перед судьей и всеми обвиняемыми. Стыдясь смотреть на родителей и прокурора, Джисок выслушивал все обвинения и отвечал на все вопросы. — Суд постановил несовершеннолетнего гражданина Южной Кореи, уроженца Сеула, Квак Джисока виновным в совершении преступления по статье ***, предумышленное убийство несовершеннолетнего гражданина Хвана Менсу, — Джисок готовился услышать приговор судьи и срок заключения, — объявляется заключенным в исправительную колонию строгого режима для несовершеннолетних на десять лет, — прозвучал стук молотка, и это значило, что Гаон сядет на этот длительный срок, — также приговаривается к пяти годам исправительных работ без возможности подать иск, при хорошем поведении и покорности срок заключения гражданина Квак Джисока сокращается на несколько месяцев, — он встал, и его увезли, пока мама кричала ему вслед, как она его любит, несмотря ни на что. Отец даже не смотрел на него, он сожалел, что воспитал убийцу. Мать Хвана Менсу проклинала Джисока, кричала, чтобы тот умер, а родителям парня высказала все, что думала о нём. И вот Джисока посадили, но он не расстраивался по этому поводу, он чувствовал облегчение. Даже если его жизнь не сложится после тюрьмы, он все равно это заслужил. — Джисок! Джисок! — знакомый голос остановил парня и охрану вокруг него, позади за Джисоком бежал Джуен, парень посмотрел на своего друга, видя в его больших глазах сожаление. Ли хотел увидеть своего друга в последний раз, он не знал, когда еще они увидятся. Ему было важно увидеть его и понять, что с ним все хорошо, но его побритая голова, побледневшее лицо и висевшая не его худощавом теле форма говорили о том, что с ним не всё было хорошо. Джисока потащили в камеру, где он пробудет до отъезда в колонию.       Джуен даже чувствовал стыд, но он не мог признать свою вину, которую Джисок взял на себя. Ему не становилось легче, парень смотрел вслед другу и чувствовал, что тот не держал обиды на него. От этого чувство вины нарастало все больше, заставляя Джуена стоять и смотреть ему вслед. Джисок ни о чем не сожалел, он также ни капли не думал о том, что с ним будет в дальнейшем, понимая, что его родители не смогут смириться с этим так просто. Хван Менсу отстанет хотя бы от его семьи, даже если он продолжит преследовать Джисока много лет. Он это точно вытерпит, потому что в том, что случилось, была и его вина, совесть бы ему не позволила спокойно жить с такой тяжелой ношей. Виновным в этом был он сам, и он не смел убегать от того, что натворил. Джисок не хотел сдавать своих друзей, он просто не мог это сделать. Он надеялся, что они сами все поймут и признаются самим себе, а не попытаются забыть. Парни точно пытались сделать вид, что ничего не произошло, но это в корне неправильно, потому что то, что произошло, навсегда останется с ними и они никуда не денутся от своей совести. Даже если Джисока начнут мучать кошмары и заставлять его кричать, то ему будет все равно легче. Признание — это все, чего хотел Хван Менсу, и Джисок это понимал, он понял, что только признания и наказания хотелось уже мертвому Хвану Менсу.

***

      Слухи о том, что Квак Джисока посадили за убийство Хвана Менсу разлетелись со скоростью света по всей школе, и каждый второй не мог не говорить об этом даже в стенах школы. И Джуену было больно слушать то, как его друга называли убийцей, точнее, только его называли убийцей, хотя в смерти Менсу были виноваты все. Парень старался не обращать внимание на все слухи, которые разносились по школе, как и администрация школы, которая старалась заткнуть учеников. С Чонсу было непросто, он не показывал своих чувств, и Джуен не мог понять по его лицу, что он ощущал, они не говорили о Гаоне, и это заставляло Джуена чувствовать себя хуже. — Неужели Гаон оказался убийцей, а я еще была влюблена в него, какой кошмар, — фыркнула девушка, сидящая за соседним столиком в столовой. — И правда, так мерзко, он просто отвратительный, надеюсь, в тюрьме он загниет, — посмеялась другая, сидящая напротив. Слова этих девушек задевали Джуена. Да, его друга обвинили в убийстве. Да, его признали виновным в деле о пропаже и убийстве Хвана Менсу, но это не давало девушкам никакого права вот так говорить о нем, ничего не зная. Джуен сжал кулаки и хотел было встать, но его тут же остановил Чонсу, схватив за руку. — Не надо, — сказал блондин, ковыряя палочками рис, который он даже не ел, а просто брал и ковырял каждый раз во время обеда. Чонсу не хотел привлекать внимание к себе, если Джисок выбрал признать вину, то это его вина, и они тут не причем оставались для окружающих. Чонсу благодарил Джисока за то, что он взял на себя такую ношу за них всех. Ему было сложно молчать, когда Джисока называли монстром, ведь по сути монстрами были они все, включая него, но самым главным монстром был здесь только Ку Гониль. Ребята пытались бежать от смерти Хвана Менсу и не признавали ничего, пока Гониль старательно оттирал кровь на руках чужой кровью.       Смерть Ким Шихен, смерть Хан Хенджуна, заключение Гаона — все это было на совести Ку Гониля. И даже смерть Хвана Менсу было делом рук Гониля, они виноваты все, но большая часть вины лежала именно на плечах этого монстра. Чонсу боялся его, и он бы не пошел против него, потому что это опасно. Джуен, видимо, тоже это понимал. Их отношения оставались непонятными, и после той ночи Чонсу не совсем понимал, что испытывал к Джуену. Он ему нравился, но он не представлял в каких отношениях они могли бы состоять. Эта недосказанность сводила с ума обоих, но Чонсу пока считал, что не время им разбираться в том, что происходило между ними, а возможно просто боялся этого разговора и того, к чему все это придет. — Стоит ли нам поговорить? — спросил Джуен, не глядя на друга, который понемногу ел рис. — О чем? — Чонсу прекрасно понимал о чем именно им стоило поговорить, но искренне пытался сделать вид, что ничего не понимал. — О том, что между нами, — сказал Джуен и отложил школьный обед в сторону, смотря на губы блондина. Он облизнулся и захлопал глазами, глядя на пухлые губы напротив, на которых остался еще острый соус. Парень сглотнул и собрал большим пальцем острый соус с губ блондина, а затем облизал все с фаланги. Тот в полном недоумении смотрел на своего друга и только хлопал глазами, просто опустил голову и сказал, что все хорошо. — Ты правда думаешь, что сейчас время для этого? Давай отложим этот разговор, хорошо? — Ким и сам был бы не против поговорить, но его пугали подобные разговоры. Он не мог открыться перед ним никак, ему становилось слишком страшно перед лицом правды. — Почему? Нам нужно поговорить об этом сейчас. Или назначь время и место, — сказал Джуен серьезно. — Нет, Джуен-а, ты не совсем меня понял: я не хочу говорить о наших отношениях пока что, ни завтра и ни после завтра я не буду с тобой говорить. Я тебе уже сказал, что не собираюсь разбираться с тобой пока все не станет в порядке, — Чонсу сжал палочки и стал ковырять овощи, но аппетита уже не было. — Так ведь все стало в порядке, — Джуен перешел на шепот, — Гаон взял эту ношу на себя, теперь мы вне всяких подозрений, — пояснил брюнет, но другой не считал, что все наладилось. Что-то подсказывало ему, что все идет ко дну. — Нет, Ли Джуен. Дело в том, что ничего не в порядке, — сказал раздраженно Ким и, взяв поднос, пошел к выходу, оставив поднос на столе. Джуену оставалось лишь смотреть ему вслед. Он не хотел терять Чонсу. Тот был не просто его лучшим другом, то, что было между ними, оставило след. Раньше младший считал его своим братом или лучшим другом, он им дорожил и любил искренне как старшего брата, но после того случая он убедился окончательно в том, что влюблен в него. Только старший поддерживал его и беспокоился о нем. Рядом с ним он чувствовал себя счастливым, но Чонсу отталкивал его своими словами или действиями. Теперь Джуен ничего не понимал, хотя старался потянуться к нему своими руками, но тот ускользал от него, становился холоднее льда и не позволял коснуться себя. Это чувство неопределенности и незнания душили его, словно лианы сжимались вокруг горла, вытаскивая последние вдохи. Что Чонсу с ним делал, сам того не подозревая, да и сам он страдал от того, что никак понять не мог. И Джуен понимал это, но не понимал, почему Ким так старательно избегал его и делал вид, что ничего не было, хотя между ними было все. — Почему сидишь один? — глаза Джуена расширились, как только перед ним сел Кан Донву, смотря на него с такой же издевательской улыбкой, которая снилась ему только в кошмарах. В школе было сложно его забыть, но Джуен смог наконец-то. — Хочу и сижу, — фыркнул школьник и ушел, даже не убрав поднос. Он только взял сок с чужого стола и вышел со столовой, даже не смотря назад. Этот подонок был последним человеком, которого он хотел видеть вообще. На уроках его как-то еще можно было выносить, но за пределами класса невозможно. Ему хотелось только врезать учителю. Но Кан продолжал забавляться тем, что Джуену было неприятно. Кан Донву явно наслаждался причиненными страданиями, а Ли просто желал избежать разных встреч с ним, но это было невозможно. Ему стоило бы перевестись, лишь бы не видеть Кана, который разрывал по ночам телефон Джуена звонками и сообщениями, в которых говорил, что без него он никому не будет нужен, но младший не велся на жалкие попытки манипуляции.       После обеда Чонсу и Джуен сидели на уроке математики, который вел Кан Донву, что с удовольствием поднимал Ли и задавал ему такие вопросы, ответ на которых нельзя было знать без подготовки ко следующему уроку. Он делал все, чтобы завалить его на уроке, и в конце концов унизил его, говоря, что с математикой у него не в порядке и оставил после уроков. Но школьник не думал оставаться здесь ни на минуту. Весь урок он ловил на себе эти хищные взгляды со стороны старшего и лишь старался не смотреть в его сторону. — Я выйду, — сказал Кан Донву и, взяв телефон, направился к выходу, по пути проведя своей рукой по руке Джуена, от чего по телу второго прошли мурашки, но скорее от презрения. Ли посмотрел вслед учителю, который оставил на лице ухмылку, смотря на парня. Тот сглотнул и повернулся обратно, ткнувшись в книгу. Сидевший рядом Чонсу все видел и точно понимал, что между ними что-то произошло, как бы Джуен старательно это не скрывал, но это явно что-то нехорошее. Неужели их связывали иные отношения, чем учителя и ученика? Чонсу догадался практически сразу, какие именно отношения их связывали. Ким посмотрел на друга, тот сразу же улыбнулся, делая вид, что все хорошо, но Чонсу все понимал. Все, что ему оставалось, это вздохнуть и продолжить решать задачи. После урока Джуен предложил пойти покурить. Тот не стал отказываться, и школьники вышли на заброшенную сторону школы. Джуен предложил сигарету, и тот принял, сказав «спасибо». — Ли Джуен, — их беззаботный разговор закончился серьезным тоном Чонсу. Блондин закурил и выдохнул дым, парень посмотрел в глаза другу, — что-то происходит между тобой и Каном Донву, — Чонсу был намерен узнать все и поддержать друга, если учитель давил на него. По его напуганным глазам все было понятно: между ними правда что-то было. — С чего ты это взял? — Джуен отвел глаза в сторону, что значило, что правда между ними что-то серьезное. — Если хочешь встречаться со мной, то тебе нужно быть честным со мной, — Чонсу не хотел давить, но иначе никак нельзя было вытянуть ни слова из него. Между парнями повисла тишина. Ли не мог ничего сказать, словно боялся Чонсу, хотя доверял ему на все сто, но ему было сложно. — Да. У нас были отношения, — признался Джуен, смотря на Чонсу, но тот не стал реагировать, как ожидал первый. Ким сам по себе спокойный парень, но почему-то Джуен ожидал, что тот будет кричать и осуждать его, но он просто кивнул и сказал, что все хорошо. — Но ты его боишься, значит, ваши отношения отличаются от нормальных, — сделал вывод блондин, словно все знал, — не бойся рассказать мне, я все равно буду на твоей стороне, — и Джуен ему доверял, он видел, что тот его поддержит в любой момент. — Не беспокойся ни о чем, — помотал головой Джуен, — я все решу сам, — он лишь улыбнулся, но в этой улыбке была только боль, которая ранила Чонсу тоже. Он видел, что его другу тяжело, но если тот не хотел говорить, то он не настаивал, боясь оттолкнуть от себя Джуена. — Когда-нибудь все кончится, — сказал Чонсу со вздохом, да, всему этому придет конец рано или поздно. Все закончится.