Те самые моменты

      Как я чувствую себя после нескольких недель в аду? Бывало и хуже.       Единственный плюс пребывания здесь – мне больше не нужно принимать эти чертовы таблетки.       Парни уже ждали меня на первом этаже. Одаривая их коротким взглядом, я двинулся к выходу. Внимание привлекло лицо Нила. Сделал заметку в голове: узнать, в какой мясорубке побывал этот парень.       Оказавшись на улице, первым делом я направился к мусорным контейнерам, чтобы избавиться от одежды, купленной Бетси для этого места. Моим желанием было сжечь вещи нахрен, но сейчас у меня нет настроения устраивать поджог. Единственное, чего хочется – свалить подальше отсюда как можно скорее.       Ники и Аарон подошли к моей машине и сели назад. Я открыл дверь со стороны водительского места. Без таблеток больше не нужно сидеть сзади, что несомненно радовало меня. Или должно было радовать. Хотя, какая к черту разница. Я только вышел из ада и сразу сажусь за руль своей машины. И это, черт возьми, законно. Впервые за долгое время. Впрочем, не то, чтобы меня сильно волновал закон.       Я стоял возле машины, оперевшись на открытую дверь, и смотрел на приближение нападающих. У Кевина был синяк на лице. Как он его получил? Кто это сделал? Неужели меня не было так долго, что все забыли одно важное правило – мое трогать нельзя? Разберусь с этим позже, синяк не выглядит смертельно. Джостен сдержал обещание, Кевин еще жив.       Я щелкнул пальцами, давая Дэю понять, что он свободен. Мне хотелось посмотреть на Нила, он выглядел ужасно. Что с ним, черт возьми, произошло? Но этот искатель приключений уже сел в машину, не дав мне возможность разглядеть его. Ненавижу.       Сел на свое место и протянул руку назад за ключами. Нил положил мне их на ладонь. Краем глаза я заметил, как Ники сжал запястье Джостена, и последний зашипел от боли. Видимо, лицо было не единственным местом, которое пострадало от неизвестного мне идиота. Или же этот идиот очень даже знаком мне. Моих людей трогать нельзя. Неужели это так сложно запомнить?       Ники начал извиняться, на что Нил вновь повторил свое гребаное «в порядке». У этого парня явно проблемы с определением своих ощущений. Если его расчленить, уверен, он скажет то же самое. Возможно, Нил уже заказал себе памятник на могилу с этими словами.       – Нет, не в порядке, – начал спорить с ним Ники. – Я имею в виду, господи, Эндрю, ты что даже не спросишь…       Я включил радио, не желая обсуждать это сейчас. Последние минуты мне больше была по душе мысль лично поговорить с мистером «Я в порядке».       Когда мы доехали до Лисьей башни, я даже не успел закрыть дверь, как передо мной оказался Нил. Он достал свою папку с секретами из-под водительского сиденья. Я даже не заметил, как приблизился к нему. Мы стояли на минимальном расстоянии друг от друга, его лицо в шрамах было так близко, что возможно было рассмотреть каждую деталь. Что у него под пластырем? Что может быть хуже? И почему он теперь рыжий? Почему перестал носить линзы? Слишком много вопросов. И Нил стоит слишком близко. Почему он не отходит, твою мать?       – Все уходят, – сказал я, делая шаг назад, подальше от Нила. Посмотрел на Ники: – Ты остаешься.       Я хотел спросить кузена о Ниле, но у меня были и другие вопросы. Лицо Кевина. Судебное разбирательство Аарона. Вороны.       Мое решение поговорить с Нилом лично не изменилось. Я сказал Ники, чтобы тот позвал его, а сам остался ждать на лестнице. Мне хотелось пойти к нему в комнату и заодно пару раз ударить Мэтта за то, что посмел оставить свой след на лице Кевина. Но это могло подождать.       Нил подошел ко мне, протягивая мои повязки. Блять, как же я скучал по ним. И по ножам. Я отвернулся и надел повязки так, чтобы Нил ничего не увидел. Хотя, он, конечно, уже все видел. И даже больше.       Я поднялся наверх, вышел на кровлю, уверенный, что Нил пойдет следом. Джостен встал рядом и зажег две сигареты. Я взял одну и сделал затяжку. Нил не курит, но ему, кажется, нравится вдыхать дым.       Я повернулся к нему:       – Готов выслушать твое объяснение.       Нил начал жаловаться, что можно было выбрать место для разговоров потеплее. Удивительно, что он переживал сейчас только об этом. У меня ножи, а он выглядит так, словно последние дни прожил в качестве эксперимента для новичка-маньяка.       Я потянулся к его лицу, в последнюю секунду останавливая себя. Его голубые глаза продолжали смотреть на меня без страха.       – Это результат того, что я нарушил свое обещание, или того, что ты сдержал свое? – спросил я.       – Ни то, ни другое.       Сука, если он сейчас скормит мне очередную ложь, я скину его вниз. Я доверил ему Кевина. Думаю, мы уже перешли на новый уровень в наших невероятных отношениях, в которых мне ежечасно хочется убить его.       – Провел каникулы в Эверморе, – ответил Нил.       Твою мать. Рико. Пластырь на лице, на том же месте, где у Кевина его чертова татуировка. Нил скрывает под пластырем не очередной шрам, а… Я сорвал к чертям эту гребаную штуку.       4       Да он, мать вашу, издевается?       – Это новый уровень дна даже для тебя, – удивительно спокойным голосом сказал я.       – Я не соглашался на это.       – Ты согласился поехать в Эвермор.       – Но я вернулся.       – Только потому, что Рико отпустил тебя.       Естественно, Вороны не были такими уж тупыми. Каждый раз, когда Нил сталкивался с Рико, то начинал в мельчайших подробностях и невероятно ярких красках описывать, каким же мудаком является Морияма. Никто бы не поверил, что за две недели они смогли решить свой конфликт и остаться лучшими друзьями. Не после того, как все фанаты экси месяцами дискутировали об их вражде.       Я вернул пластырь на место и продолжил свой допрос.       – Ты не должен был оставлять Кевина. Или ты забыл?       Однако у Нила и на это был ответ: он обещал мне безопасность Дэя, а не собирался становиться его телохранителем.       Но я что-то упускал. Кевин не был причиной, по которой Нил поехал на недельные пытки. Тогда кто? Это я и спросил у Джостена, который сразу изменился в лице. Ему понадобилось время, чтобы наконец ответить:       – Рико предупредил, что если я не поеду, доктор Пруст…       Я быстро зажал его рот ладонью. Не хочу слышать, что ему там сказал этот сраный Рико. Пруст – пройденный этап. Просто как-нибудь убью его, потому что обещал, а обещания я сдерживаю. В любом случае, Пруст труп, даже несмотря на то, что сейчас мне известно, как абстрагироваться от всего происходящего с тобой. Никто больше не сможет причинить мне боль. Я слишком привык к ней. Мы с болью практически чертовы лучшие друзья. Она такая же часть меня как руки, ноги или ножи.       Сейчас меня больше бесит Нил и его тяга к самопожертвованию. Я отпустил его. Не стоит касаться его так часто. Хотя, мои ладони на его губах, когда он говорит, или руки, сжимающие его шею, или пальцы, обхватившие подбородок, – это становится опасно обыденным. Я продолжаю ненавидеть парня, особенно за его мысль о том, что он может защитить меня.       – Ты совершаешь серьезную ошибку, если считаешь, что я нуждаюсь в защите, – сказал я.       Нил начал оправдываться, прикрываясь своим чувством вины, словно меня волнует его ранимая психика. Впрочем, и правда волнует. Однако я обещал ему, что он переживет этот год, но Джостен все время весьма умело старается умереть.       – Всё свое время ты приглядываешь за нами, – сказал Нил. – А кто присмотрит за тобой? Только не надо говорить, что ты сам с этим справляешься, потому что мы оба видим, насколько херово у тебя получается.       Возможно, какая-то часть меня – та, которая уже давно похоронена в глубине моего сознания, убита всеми теми людьми, которые считали, что трогать детей нормально, – хочет довериться Нилу, принять тот факт, что кому-то есть дело до моей безопасности. Однако эти мысли настолько глубоко, что я их не слышу. Вместо этого говорю:       – У тебя серьезные проблемы со слухом. Возможно, слишком много мячей прилетело в голову. По губам читать умеешь? – показываю ему на свой рот и четко проговариваю: – В следующий раз, когда кто-нибудь придет за тобой, просто отойди в сторону и дай мне спокойно решить эту проблему. Ты понял меня?       – Если это означает потерять тебя, то нет.       Да мать твою, какой упрямый.       – Я ненавижу тебя, – говорю ему, делая последнюю затяжку и выбрасывая окурок с крыши. – Ты должен был оказаться побочным эффектом моих таблеток.       В какой-то момент я действительно был близок к мысли о том, что Нил лишь плод моего больного мозга, который подсел на таблетки. Даже не знаю хорошо или плохо то, что он все же реален. Если реален он, то реально и все остальное.       – Я не галлюцинация, – говорит Нил.       – Ты мираж.       Моя несбыточная мечта.