Все Круги Ада. Освобождение

      Крио не видел их очень давно, но однажды встретил в столовой. Они сидели в углу, за отдельным столом, и Ахмед как раз набирал на аппарате-раздатчике комбинацию второго. Граф не ел, сидел, уставившись в стол, и молчал, слушая хозяина. Когда Крио приблизился к ним, поднял глаза и тут же отвернулся, стараясь не показать, что увидел подошедшего. Все же хозяин заметил испуг на его побледневшем лице, обернулся и тоже увидел гостя.       - А вот и зулл, - сказал, как-то странно улыбаясь. - Ты очень вовремя. Мы недавно говорили о тебе.       Граф медленно пополз под стол, но Ахмед схватил его за руку, не позволяя стать на колени у всех на виду.       - Сиди.       - Все, что хочешь, господин, - прошептал тот. - Все, что хочешь...       - Ты знаешь, чего я хочу.       - Уйди, Крио! - вдруг с ненавистью произнес Граф. - Тебе нечего здесь делать.       - А вот это уже против правил. - Ахмед оттолкнул его руку. - Ты прекрасно знаешь, что ему дело найдется.       - Пожалуйста, господин... Все, что прикажешь...       Зулл с недоумением слушал их, не понимая, о чем речь. Между хозяином и Графом определенно что-то происходило, они совершенно не были похожи на счастливую пару.       - Я буду тебя звать. Ты согласен?       - Да, - с облегчением вскочил тот.       - Подумай лучше. То, что я тебе предлагаю, намного легче и даже приятнее.       - Все, что хочешь, господин. Я буду благодарен за все.       - Хорошо. Иди домой и найди что-нибудь покрепче - поломанные душ или мебель мне не нужны. - Ахмед положил перед Графом свой электронный ключ-пропуск и деньги. - Зайдешь в аптеку, купишь активин. И достань наручники. Сколько времени тебе понадобится?       - Через полчаса я буду готов.       - Я дам тебе час. Не перебери дозу, я не хочу за тебя отвечать. Иди.       - Спасибо, господин. - Граф взял деньги, ключ и, не оглядываясь, пошел из столовой.       - Смотри, только оставь двери незапертыми! - крикнул ему вслед Ахмед.       Крио рассчитывал не на такой прием. Поэтому догнал друга, забежал спереди. Граф отшатнулся, наткнувшись на него.       - Что происходит? Чего он от тебя хочет?       - Уходи, мне некогда.       - Я же слышал. Наручники, активин... Он хочет привязать тебя и звать? За что? Про это надо сказать руководителю проекта, и он запретит... - Крио попытался было взять его за руку, но тот вырвался.       - Не прикасайся ко мне! - Прошипел, с опаской оглядываясь на наблюдающего за ними турка. - Уходи! И никогда не смей подходить к нам или являться к Ахмеду домой. Никогда!       - Но он же издевается над тобой, этому надо помешать.       - Помешать? Я благодарен ему за то, что он согласился звать меня. И ты не должен вмешиваться.       Граф направился в аптеку, и Крио не отставал от него, семенил рядом, не замолкая ни на минуту. Ему казалось, что друг так отчужденно держит себя с ним, будучи не в состоянии простить измены, когда зулл вытащил его из пансионата и выдал Центру. Но тот молчал, не обращая на него внимания. В безлюдной комнате отдыха охраны взял наручники, потом купил несколько пачек активина. Этот препарат научились создавать по его ментограмме и теперь использовали для развлечений. Он не вызывал привыкаемости, как наркотик, но зато был неповторим в удовольствиях, на вечеринках и в виртуальных играх.       Только когда Крио попытался проскользнуть за ним в комнату, Граф отреагировал на его присутствие.       - Нет. Сюда ты не войдешь.       - Я не позволю...       - Уходи. По-хорошему прошу. Не заставляй меня применять силу. Я не должен этого делать. Иди. Мне некогда.       - Граф...       - Ты не понимаешь. Не вынуждай меня выталкивать тебя. Если я начну, то, возможно, уже не сумею остановиться.       В его голосе был такой холод, что Крио отступил назад. Определенно, Граф, некогда бывший его другом, теперь возненавидел его.       - Мне не хотелось причинять тебе вреда, - сказал растерянно. - Я просто не мог позволить, чтобы тот садист истязал тебя.       - Уходи. И пообещай, что не войдешь, когда я буду уже не способен тебе помешать. Я не могу запереть двери. Не вмешивайся! - крикнул он, теряя терпение. - Чем ты дальше, тем легче для меня и безопаснее для тебя. Уходи, пожалуйста.       Граф хлопнул дверью, и зулл, постояв немного, пошел прочь.       Освободив Графа, Ахмед прежде всего спросил:       - Ну, что ты надумал? Теперь ты согласен?       Граф смотрел в пол.       - Прости, я не могу согласиться на это.       - Хочешь сказать, у тебя было мало времени на то, чтобы выбрать? Дать тебе еще?       Тот молча взялся за наручники.       - Нет. - Хозяин схватил его за руку и показал ссадины на запястье. - Я не хочу, чтобы умники из лаборатории спрашивали меня, где ты получил это. Следов быть не должно. Иди к стене. Повернись к ней лицом. Вот так. А теперь стань на колени и стой так, пока я не позволю тебе шевелиться. Стой и думай. Когда будешь согласен на все, скажешь мне. А тогда ты пойдешь, джаным, и сделаешь все, что я захочу. Потому что у меня тебе жизни не будет.       Ахмед подошел к нему только через сутки.       - Хочешь лечь?       - Да, - сказал тот, не оборачиваясь. - Если позволишь. - Тогда ложись. Раздевайся и ложись. - Граф медлил, и он прикрикнул на него. - Это приказ! Раздевайся.       Когда все было кончено, турок отпустил его.       - Ну все, отдохнул, теперь становись. Давай, давай! Скажешь, когда захочешь передохнуть снова.       Следующие два дня они не сказали друг другу ни слова. Ахмед ел, спал, уходил, и лишь изредка бросал косой взгляд на коленопреклоненного Графа. У того уже дрожали ноги, но он стоял, упрямо уставившись в стену. Хозяин не выдержал первым.       - Почему ты молчишь? Ты что, не устал? Можешь лечь.       Граф ответил после некоторой паузы.       - Я еще могу выдержать.       Его голос звучал глухо, и Ахмед обошел его, поднял голову за подбородок.       - Можешь?.. - И тут, увидев его в кровь искусанные губы, ударил по лицу. - Свинья! Ты что делаешь? Я же сказал, что не должно быть следов.       - Прости, господин. Больше этого не повторится.       - Не сегодня-завтра за тобой придут из лаборатории, и что я скажу, когда они спросят, что у тебя с лицом?       - Это быстро заживет. Утром следов уже не будет.       - Я спросил, хочешь ли ты лечь.       - Если прикажешь.       - В чем дело? Я тебе так отвратителен, что ты готов стоять, пока не упадешь? Разве я тебе предлагаю не любовь?       - Я сделаю так, как ты прикажешь.       - Я могу приказать все, что угодно. Меня интересует, чего хочешь ты.       - Служить тебе. Я хочу заслужить твое прощение, ты знаешь.       - Это ты уже говорил. - Ахмед отошел от него. - Вставай и иди сюда. Не бойся. Я хочу, чтобы ты просто сел здесь, в кресле, и поговорил со мной. Можешь что-нибудь выпить. Ты постоянно повторяешь, что счастлив служить мне, но я не вижу этого счастья. Ты ожидал другого? Думал, что будешь просто мальчиком на побегушках, выполнять мелкие поручения, и на том все кончится? Но мне не нужна прислуга.       - Ты поступаешь так, как хочешь, господин. Я не собираюсь жаловаться.       - А я хочу, чтобы ты жаловался! Ты молчишь, а мне нужно, чтобы ты заговорил.       - Что я должен сказать?       - Все, что ты думаешь, чувствуешь. Я хочу знать, насколько тебе плохо.       Граф крутил в руках бокал, рассматривая вино. Пальцы у него дрожали.       - Я могу выдержать все, что ты со мной делаешь.       - Говори!       - Я не понимаю, чего ты хочешь. Да, я виноват, и твое право наказывать меня так, как тебе угодно. Я хочу этого. Но объясни, что я должен делать, чтобы ты был доволен? Я не понимаю. Когда-то ты пришел убивать меня, потому что мое существование несет опасность. Потом тебя возродили, и ты снова обвинил меня в том, что я нахожусь здесь, в Центре, что я допускаю, чтобы меня исследовали, что я все еще жив. Я хотел умереть, но ты запретил мне. Я ушел из Центра по твоему желанию, но ты приказал вернуться. Когда там, в пансионате, ты потребовал сдаться и отдать кестек, это было предательство, самое страшное предательство в моей жизни. Ты предал не только меня, но все, о чем столько раз говорил мне, что защищал. Но я сдался, сделал так, как ты хотел, я вернулся в Центр. И теперь ты опять ненавидишь меня и обвиняешь в том, что я позволяю исследовать себя. Я не понимаю, чего ты хочешь!       - Ты знаешь.       - Да, тебе нужно просто причинять мне боль. Поэтому, если я попытаюсь снова уйти или умереть, ты мне не позволишь. А если останусь, ты и это поставишь мне в вину. Хорошо, это твое право. Ты можешь делать с моей жизнью все, что угодно. Но зачем впутывать сюда других? Ведь то, что делают со мной в лабораториях, не просто заставляет меня страдать. Это действительно опасно для всего человечества. Почему ты не думаешь об этом? Найди другой способ, пусть это касается только нас.       - Но ведь ты мучаешься и от того, что несешь в себе опасность, разве не так?       - Мне всегда было мало дела до людей.       - Но только не в том случае, если речь идет о кестеке.       - Поэтому ты готов пренебречь всем, лишь бы помучить меня? А Крио? При чем тут он? Неужели тебе мало только моей жизни?       - Я хочу посмотреть, что с тобой будет, когда ты раздавишь его.       - Я сделаю все, что хочешь, но только не это.       - Сделаешь! Хватит. Иди в ванную, я замкну кестек. Однажды рано утром, выходя из своей комнаты, Крио наткнулся на Графа. Центр еще спал, и он сидел на корточках у дверей, неподвижно уставившись в пол.       - Что ты здесь делаешь?       Граф встал, повернул к нему бледное, осунувшееся лицо. Зулл нахмурился, когда увидел запекшуюся ссадину и порванную губу, сменил вопрос:       - Что он с тобой делает?       - Ахмед хочет, чтобы ты взял меня. - Он протянул кестек.       Услышав имя турка, Крио вспыхнул.       - Что значит "хочет"? Ты ползаешь перед ним, так он решил, что вправе распоряжаться и мной? Пойди к нему и скажи, что я уже не раб, чтобы выполнять его приказания. - Это было что-то странное. Раньше Крио никогда и ни с кем не говорил так резко и зло. - Возвращайся к нему.       - Я не могу. Ахмед не хочет больше меня видеть. Он приказал отдать кестек тебе.       - Кестек не у него, а у тебя. Ты не обязан слушаться его.       Граф не ответил, опустил глаза.       - Уходи. Ты знаешь, что я не могу иметь раба.       - Извини... Я... не хотел оскорбить тебя.       Зулл смотрел, как он идет по коридору, и с досадой хлопнул дверью.       - Почему ты опять здесь? - спросил Ахмед, когда Граф вернулся.       - Крио не хочет меня брать. Он зулл, ему нельзя иметь раба.       - Не хочет? Дай сюда кестек. - Турок спрятал цепочку в карман. - И ты вернулся после всего? Вернулся и отдаешь мне кестек?       - Но ты же сказал, чтобы я отдал его тебе.       - Сказал. А тебе ведь известно, что все будет по-прежнему. Не боишься, что я буду опять заставлять тебя пойти к зуллу? - Значит, мне предстоит это выдержать. Но я не трону Крио. Прости, я не могу этого сделать.       - Сделаешь. И он возьмет тебя, даже после того, как ты его раздавишь. Ему придется взять, мы заставим. Ты заставишь. Пошли!       Граф опустился на колени.       - Пожалуйста, господин... Я все равно его не трону. Заставляй меня здесь. Крио незачем смотреть на это.       - И я заставлю. Ты выполнишь все, что я захочу.       - Только делай это здесь, пожалуйста. Не при нем.       Ахмед схватил его за ворот и ударил лицом о стену. Граф послушно стоял, прижимаясь к ней, уткнувшись взглядом в узор ее покрытия, положив руки на ее гладкую, холодную поверхность, пока хозяин истязал его тело. Он брал его жестоко, стараясь унизить как можно сильнее, причинить боль. Наконец, отпустил.       - Ты сделаешь это, или повторить еще?       - Как хочешь, - сказал Граф, не оборачиваясь.       - Хочу? Ты знаешь, чего я хочу!       - Я не трону Крио.       - Придется. Рано или поздно ты все равно не выдержишь, и все сделаешь.       - Я не говорю, что способен выдержать все. Я тоже испытываю боль, испытываю страх. Я боюсь кестека и того, что ты со мной делаешь. Но только, если почувствую, что уже не могу сопротивляться, уже не выдерживаю, то убью его прежде, чем он заметит, прежде, чем посмею осквернить его тело и душу.       Он не двигался, но Ахмед схватил его за волосы, снова ткнул в стену. Все повторилось с начала. Турок явно использовал активин.       - Я все равно люблю тебя. - Граф прижался щекой к пластику, закрыл глаза.       - И сейчас?       - Я отдал тебе свою жизнь еще в Турции, когда согласился жить. И я виноват перед тобой. То, что ты делаешь сейчас, отвратительно и тебе. Но я понимаю, что ты просто хочешь причинить мне боль. Если тебе это приятно слышать, то да, мне больно, мне плохо, я страдаю, я хочу умереть. Но делай это, пусть будет еще хуже. Если ты этого желаешь, то желаю и я. Спроси, и я скажу, чего боюсь больше всего, я все сделаю. Раздави меня. Я хочу прощения, и согласен на все. Но только меня. Зачем тебе зулл?       - Одевайся.       Ахмед отпустил его и отошел в сторону. Слова раба подействовали на него как холодный душ.       - Ты так его любишь?       - Да, я люблю его. За него я вынесу все. Так же, как когда-то был готов вынести за тебя.       - Это не помешало тебе убить меня. И ты сам говоришь: "когда-то". Сейчас ты сопротивляешься мне. И сопротивляешься из-за зулла!       Граф обернулся, посмотрел ему в глаза.       - Я готов заплатить за это.       - Чем ты можешь заплатить? - Турок взял егоза руку, обнажил место вживления провода и мимоходом удивился его способности регенерировать: на месте раны уже не осталось следа. - Помнишь, когда я вытаскивал провод? Тебе было больно, но ты не попытался сопротивляться, даже рефлекторно не отдернул руку. Здесь речь уже не о твоей воле, твоем нежелании вырваться. Даже не ты, а твое тело не может противиться мне. Я держал тебя, не напрягаясь, как вещь. И после этого ты говоришь о плате? Хорошо, я отведу тебя в ванную, буду рубить тебе пальцы, уши, ноги, распорю живот... И что же? Ты будешь той же послушной вещью в моих руках. С таким же успехом я могу разобрать на части видеофон.       - У меня нет свободы, но осталась воля. Именно то, что ты можешь ее ломать, придает всему этому смысл. А кроме того, когда ты вынимал провод, кестек был еще у меня. И видеофон не чувствует боли.       - Настоящую боль ты почувствуешь, когда расправишься с зуллом.       - Я не могу этого сделать.       - Именно поэтому я этого так хочу. Ты его любишь.       - Крио мой единственный друг.       - Нет, не так. Ты хочешь его, как когда-то хотел Сафара. Именно поэтому ты чувствовал себя несчастным, ложась со мной в постель. Даже тогда, когда я был с тобой ласков. Ты не любишь меня, потому что не можешь думать ни о ком, кроме своего зулла.       - Какая тебе разница? Ведь тебя все равно не тянет ко мне. Для тебя это только способ мучать меня.       - Да, я тебя не хочу. Но мне не нравится, что ты не хочешь меня. И кто в этом виноват? Твой зулл! Даже не человек, существо, не имеющее с тобой ничего общего! Пошли!       - Не причиняй ему вреда. У тебя есть я. Со мной делай все, что хочешь, а он ни в чем не виноват перед тобой.       - А я тобой и занимаюсь, до зулла мне дела нет. - Турок наклонился над ним. - Просто, мне надо, чтобы ты остался один, чтобы у тебя не было ни одной близкой души.       - Если хочешь, я никогда не буду видеться с ним. Но не делай ему зла.       - Что толку, что ты станешь от него прятаться? Зулл по-прежнему будет бегать за тобой. Нет, я сделаю так, что он тебя возненавидит. У тебя никого не останется, кроме Центра, кроме биологов, что копаются в тебе, кроме лаборатории. Пошли. Не бойся, я просто хочу отдать тебя ему. Так или иначе, став твоим хозяином, он возненавидит тебя. А если ты будешь вести себя хорошо, тебе не придется трогать зулла.