Все Круги Ада. Освобождение

      Все было очень просто. На этой планете уживались два разумных вида - хизраки, змеи, и ариты, похожие на гуманоидов, а на самом деле - земноводные, далекие родственники змей. Это были две древнейшие расы динозавров, каждая из которых избрала свой личный путь. Ариты жили в лесных болотах, издавна занимались охотой и рыболовлей, именно они открыли огонь. Хизраки занимали равнины и жили за счет скотоводчества и, в меньшей степени, - охоты. Они первые начали создавать постройки, приручать животных. В древности обе расы враждовали и охотились друг на друга. Ариты по сравнению с хизраками казались просто дикарями, и все же считали змей изуверами, извращавшими мир своим противоестественным способом жизни. Но время шло, обе расы развивались, и настал день, когда для двух враждебных станов стало мало места на одной планете. Могла возникнуть война на истребление, но расы избрали иной путь: занялись торговлей, стали мирно сосуществовать. На взаимное поедание было наложено табу. Ариты давали хизракам мясо диких животных в обмен на скот, как самые искусные кузнецы - металлические изделия. Кроме того, в их болотах рос спассу - злак, ценившийся на вес золота, так как обладал не только питательными, но и лечебными свойствами. Хизраки имели ткани, молоко, множество мелочей цивилизации, которые можно иметь лишь при оседлой жизни, несвойственной аритам, кочующим по лесам и задерживающимся на одном месте не более нескольких сезонов. Ариты не были земледельцами и муку, корнеплоды смогли получать, лишь приняв мирное сосуществование со своими древнейшими врагами. Было у них и еще кое-что общее - их корни. Они произошли от одного древнего вида и, несмотря на то, что долгие годы эволюции в разных условиях жизни развели их в разные стороны, могли скрещиваться. Отсюда и происходили шарки - ящеры, гибриды аритов и хизраков. Правда, как и всякий плод скрещивания разных биологических видов, когда каждый из них считает себя людьми, а других - животными, шарки были вне закона как мутанты. Их производили на свет в знак упрочнения мира и тут же уничтожали. Но не всех.       Дело в том, что на этой планете в корне разрешили вопрос преступности. Там, где оба основных биологических вида были хищными и агрессивными, чрезвычайно неуравновешенными, любой прецедент преступности мог привести к весьма плачевным результатам, и особенно - если эта агрессия была направлена против другого вида. Но с природой не поспоришь, здесь не прижилась бы мораль, религия ненасилия и смирения. И поэтому агрессию не подавляли, а удовлетворяли. Любой всплеск отрицательных эмоций, начиная с расистских предубеждений и заканчивая обычными семейными ссорами, требовал выхода, иначе, накопляясь, агрессия рано или поздно вырвалась бы наружу, что могло превратить мирное сосуществование двух хищных видов на одной планете, а то и размеренную жизнь внутри одного вида, в ад. Потому часть самцов шарки оставляли в живых и содержали в специальных резервациях. Только самцов, чтобы шарки не могли самостоятельно размножаться. Единственным их предназначением было служить удовлетворению агрессивных наклонностей аритов и хизраков. Как только где-нибудь создавалась напряженная ситуация, туда доставляли шарки и на него изливалась природная жажда крови. Убитым ящерам отсекали голову и отсылали ее назад в резервацию: это значило, что можно допустить появление еще одного шарки - таким образом поддерживалось необходимое количество потенциальных жертв. С этой целью едва вылупившемуся из яйца ящеру надевали ошейник. Детеныш рос, и этот знак жертвы становился ему впору, со временем, когда шарки созревал для выполнения своей миссии, ошейник действительно можно было снять лишь с головой. Запускали ли его на еще живой жертве, или пилили шею уже трупу, но голова всегда должна была быть доставлена по назначению - это значило, что использовавшие шарки уже успокоились и не представляют опасности для общества. Тело же, как правило, съедалось.       Таким образом, два разных, чрезвычайно агрессивных вида создали идеальное общество, лишенное войн, насилия, преступности, самых обычных конфликтов. И, что самое удивительное, сами шарки были вполне довольны своей участью. Они боготворили своих свободных сородичей с обеих сторон и были искренне благодарны за то, что им позволяют жить до того момента, как наступит их время выходить из резервации. Ведь тем, кто не удостаивался чести послужить своему единственному предназначению, жить не позволялось и дня. Их никогда не обучали никаким работам, не использовали для иных целей, не выпускали из резервации. Вся их жизнь обращалась вокруг их предназначения, по резервации ходило множество слухов, легенд, советов, как лучше исполнить свою роль, как вести себя в той или иной ситуации, как с одного взгляда, с полуслова угадать, чего хочет от них хозяин, в жертву которому их принесли. И они с гордостью и удовольствием носили свои ошейники, потому что, когда их включали, это значило, что пришел конец боли, что они полностью выполнили свой долг и что, когда их голову вернут назад, конфликт уляжется и позволят жить еще одному шарки.       Именно поэтому ящер, посланный пришельцам, так настаивал, чтобы ему отрезали голову. Если бы его убили и не вернули головы, то в селениях началась бы паника, а в панике может случиться все, что угодно, резервации могло бы оказаться и недостаточно. Если бы шарки отпустили живым, кроме всего прочего, его ждали ужасные позор и наказание, ведь это значило, что он не сумел угодить таинственным гостям, не выполнил своих обязанностей. А ведь его отобрали как лучшего. Само собой, высокопоставленным, богатым и могущественным лицам не посылались калеки и увечные, старые шарки. Для этого отбирались ни разу не использованные, самые красивые, сильные, выносливые, достаточно зрелые, но молодые ящеры, достаточно живучие, чтобы удовлетворить любые потребности. Этого же шарки выбрали для могущественных пришельцев, почти богов. И теперь один из них, сорвав с него ошейник и причинив совсем незначительную боль в странном кресле, собирался с позором выгнать его со своего ужасного металлического корабля. А ведь на нем был не зеленый плащ жертвы, которую следовало вернуть живой, и не желтый - знак того, что шарки позволялось нанести увечья. Пурпурный плащ означал, что в резервации ждут только его голову. Было о чем взмолиться. Но, в принципе, шарки не имел права просить своих хозяев о чем-либо, и поэтому он замолчал. Кто знает, может быть, таинственные инопланетяне предпочитают причинять боль именно так, и тогда они просто удивительно изобретательны, а его долг удовлетворять их. И если им достаточно сознания о том, что его ждет снаружи, то он обязан пройти через это.       Но зулл, разобравшись в ситуации, изменил свое отношение к ящеру, отступил от него.       - Значит, он нечистый? Как Аллес Рой?       Граф нахмурился.       - Крио, прекрати это. Я тоже нечистый. Я - гибрид машины и человека. И кто знает, чего еще. Но, тем не менее, ты пошел со мной. Эти "нечистые", как ты их называешь, взяли у рас, породивших их, все лучшее. Посмотри на этого шарки - и ариты, и хизраки ущербны в сравнении с ним. Рано или поздно, но все расы вырождаются, а это кровосмешение дает основу для новой силы и жизни. Если бы эти две расы забыли свое чванство, деление на людей и животных, жили и, если позволяет природа, скрещивались как равные с равными, сколько бед и гадостей можно было бы избежать! Тебя ведь тоже считали животным? И я, в своей прежней жизни, когда знал только землян, тоже думал, что есть лишь люди и животные, которые стоят ниже и должны лишь служить. Но теперь я знаю, что есть зуллы, экзеты, ариты, хизраки, шарки, есть собаки и мыши, вороны и змеи - не люди и животные, не высшие и низшие, - просто живые существа, разные. Просто, одни говорят и строят, воюют и торгуют, а другие в этом не нуждаются. Поэтому забудь про нечистых. Он такой же, как ты и я, не лучше и не хуже. Он просто другой.       - А экзеты? Они тоже не лучше и не хуже?       Граф вздохнул.       - И экзеты. Я их ненавижу. Но это ничего не значит. Просто, я их очень боюсь. И они не лучше людей и не хуже, скажем, вас, зуллов. Это как, например, сладкое. Оно не может быть ни плохим, ни хорошим. Просто, кто-то его любит, а кто-то - нет. И ничего постыдного в том, что у этого шарки отец другого вида, чем мать, нет.       - И что же ты будешь с ним делать? Неужели ты собираешься отрубить ему голову?       - А если я этого не сделаю, они способны со страху вырезать всю резервацию шарки и друг друга в придачу. А этого, - он указал на неподвижного ящера в углу, - так или иначе, убьют. И, скорее всего, - просто замучают. И если то, о чем он рассказывает, для шарки всего лишь работа, то не могу даже представить себе, каково будет наказание. Я же смогу убить его быстро, он ничего и не почувствует.       - Но, Граф...       Тот посмотрел на него долгим взглядом и уступил.       - Ладно, я заберу его в лабораторию и подумаю, что еще можно сделать. А ты, будь добр, не покидай своего поста. Идем, шарки, мне надо кое-что от тебя получить.       Появился Граф только вечером, когда Крио уже перестал всматриваться в экран, так как он стал совсем темным.       - Я запер шарки в лаборатории. На всякий случай, не ходи туда. Мне надо будет выйти наружу.       - Граф!..       - Успокойся, ничего со мной не случится. Я просто прогуляюсь, осмотрюсь и приду назад. Но если вдруг... В общем, идем, я покажу тебе, что и где нажимать, если до рассвета я не вернусь. Сейчас я запрограммировал бортовой компьютер на обратный курс, и он сам вернет тебя на Землю. Не бойся, я вернусь. Поэтому не очень-то спеши улетать. - Он улыбнулся. - Чего доброго, бросишь меня здесь вместо ящера. Значит так, ждешь меня до завтрашнего полудня, не больше и не меньше, ясно?       - Я тебя не брошу.       - Никто тебя не просит меня бросать. Я вернусь еще затемно. А если нет - то бросать, значит, некого. Не беспокойся, я оставляю себе про запас времени более чем достаточно. И у тебя будет попутчик. Только имей в виду, что он питается мясом.       Граф взял лазерный нож и направился к шлюзу.       - Граф...       Тот оглянулся - Крио протягивал ему бластер.       - Твоя растущая кровожадность продолжает меня удивлять, - рассмеялся он. - Все в порядке, мне достаточно ножа.       - Почему? С бластером ведь лучше.       - Ты не поймешь. - Но зулл выжидающе смотрел на него, и Граф попытался пояснить: - Бластер - это случайность, а с ножом выживает сильнейший. Я хочу знать, что еще достаточно силен, чтобы иметь право выжить. Кроме того... мне просто нравится видеть и чувствовать, как я убиваю. Я же говорил, что ты не поймешь, - сказал, увидев гримасу на лице Крио.       Всю ночь зулл не отрывался от экрана, глядя в лишенную луны тьму. Когда же из нее, наконец, вынырнула человеческая тень, бегом бросился открывать шлюз.       - Вот. - Граф бросил на пол сверток. - Наша проблема решена. Открой ящера и позови сюда. - Смотри, шарки, - сказал он, снимая материю со свертка, как только туземец появился в каюте и сел на пол, всячески демонстрируя свое смирение. - Это голова одного из вас?       В свертке действительно оказалась голова ящера. В крови, с обезображенным лицом, она, тем не менее, была совсем свежей. Зулл с криком отскочил в сторону.       - Что ты сделал?!       - Успокойся, Крио. Я просто выяснил у него, где находится резервация и наведался на ее могильник. Не беспокойся, я не тронул ни одного из охранников, просто пробрался мимо них и порылся в этой зловонной яме. Он и так изуродован, да, думаю, никто и не станет особенно присматриваться к сходству. Но, на всякий случай... - Граф взял бластер и пальнул по своей страшной находке, совсем обугливая лицо. - Вот так лучше. Утром мы выбросим ее за борт и взлетим. Тебе же, шарки, хочешь ты того или нет, придется лететь с нами. Для спокойствия твоей же планеты. А теперь я иду мыться - от меня смердит мертвечиной. - На пороге он оглянулся. - Кстати, шарки, у тебя есть имя?       - Имя, хосссяин?       - Да, ну вот: он - зулл, а зовут его Крио, я... человек, а зовут меня Графом. Ты шарки, а зовут тебя...       - Шарки.       - Ясно. Вам не удосуживаются даже давать имена. Действительно, перепилить шею можно и без этого. Ну, Шарки, так Шарки. Хорошая команда подобралась, правда? Три бывших раба.       - О, Граф! - Крио подбежал к нему и обнял. Как правило, он был очень немногословен, Графу обычно приходилось говорить за двоих, и сейчас зуллу не хватало слов, чтобы выразить свою благодарность.       - Да, да, да... - Граф попытался осторожно освободиться - в последнее время он вообще избегал касаться зулла, чем часто обижал его, так как тот думал, что он просто чувствует отвращение к инопланетянину. - Я это делаю только, чтобы не тревожить твои чувства. Сам бы я, честное слово, просто дал бы ему пинка, и пусть бы они перерезали друг друга. Во всяком случае, освободилось бы место для нас и не пришлось бы опять таскаться по космосу. Ну, пусти, я весь в падали.       И снова потянулись бесконечные блуждания по космосу. Правда, теперь их было трое, и у них появилось еще больше поводов не скучать. Граф долго и с малыми успехами пытался отучить ящера от его привычек. Но это было еще труднее, чем в свое время Ольге перевоспитать Крио. У зуллов все-таки имелся более-менее широкий кругозор, он работали, служили, чему-то обучались и являлись вполне обычным народом, быть рабами людям приходилось их учить. А для шарки вся жизнь состояла в подготовке к смерти, больше они ничего не знали, да им и не полагалось знать. Действительно, все, что видел до сих пор Шарки, все, о чем слышал, - предназначалось для причинения боли и умерщвления. И если он не бросался в сторону от самых обычных вещей, от машин, даже мебели, то готовность, с которой ящер к ним приближался, бесила Графа.       - Никто здесь не собирается тебя истязать, - пытался вбить он в голову Шарки. - И у тебя есть все права бояться и защищаться. Если я попросил тебя подать этот предмет, а ты думаешь, что он причинит тебе боль, не надо молча браться за него. Откажись, спроси меня, зачем он, и я объясню, что это просто кофеварка, и предназначена она не для мучения рабов, а для приготовления кофе. Это такой особенный напиток. На вот, попробуй... Это не яд. Видишь, я тоже пью его.       - Я ссслушшаюсссь...       - Не надо слушаться! - кричал Граф и в бешенстве выскакивал вон, а Крио шел его успокаивать и выслушивать проклятия на голову ящера.       Но никогда, ни в какой ситуации, даже доведенный до отчаяния своими педагогическими провалами, Граф не пытался ударить шарки. Возможно потому, что знал из своего собственного опыта, что это такое - постоянно ждать, когда хозяин проявит свою власть над твоим телом и волей.       Правда, ящер знал множество легенд и историй, которые Крио предпочитал не слушать на ночь. Но было в них много интересного о странных обычаях удивительных обитателей влажной планеты, увиденной ими лишь мельком. И вот что как-то раз поведал он о том, как впервые между аритом и хизраком возникли отношения, отличные от вражды охотника и добычи, и о том, как появился первый шарки, залог мира на планете, вечно окропляющий его своей кровью.