Все Круги Ада. Освобождение

      Ольга пришла в восторг, просмотрев ментограмму.       - Послушай, но ведь это одна из величайших находок! Если этот кестек действительно помнит все, если дает такую четкую ментограмму, то его можно запустить в биопроектор Центра!       - И что же это дает? - Смотри, до сих пор все виденные мной записи оказывались смазанными и нечеткими. Они больше похожи на сон, на линию непосредственного материала постоянно наслаиваются побочные впечатления и сведения. А кестек ведь помнит не только события, но и органическое состояние Стаса в каждый момент жизни. – Она указала на колонки цифр и символов в углу экрана. - Это даже больше не ментограмма, а компьютерная запись. Стоит только дать проектору соответствующий материал, и он создаст новое тело, возродит Стаса. Ведь по такой ментограмме можно воссоздать любой предмет. Почему бы ему не дать программу на воссоздание творца этой записи?       - Ты же сама говоришь, что необходим материал. Это, как я понимаю, органика, то, из чего состояло тело Стаса, его кровь, мозг и так далее. Но ведь его органика существенно отличалась от обычной человеческой. Это не человек, более того, это не представитель расы, изучить которого можно по его собратьям. Он уникален. Откуда вы будете знать, из чего творить его тело?       - Это не проблема. Проектор сам дает запрос. Ты представляешь себе, что это такое? Для управления биопроектором требуется всего два человека - оператор и химотехник. Оператор запускает программу и потом просто считывает с дисплея данные, а химотехник поставляет материал, уже руководствуясь этими показателями. Требуется столько-то кальция - дают кальций, столько-то железа - дают железо. Чисто техническая работа. В результате в контейнере формируется заданный предмет. Может - и человек.       - Это будет двойник Стаса?       - Нет, это будет Стас. Ведь речь идет не о создании, а о воссоздании. Представь себе фильм, на котором человек умирает, разлагается, от тела остается один скелет. И вот, если этот фильм запустить в обратном порядке, то из скелета мы опять получим человека, причем того же, а не другого. Восстанавливается все - память, мышление, внешность, даже эмоции. Из контейнера выходит взрослый человек, полностью дееспособный, безо всяких особых ощущений и со всей прежней памятью.       - И вы восстановите Стаса? Слепого, безрукого, на грани помешательства? Вряд ли это будет гуманно.       - Нет, это не так. Здесь показано, что память кестека можно комбинировать по желанию, вытирать ненужные куски, резать, словно магнитную ленту. С такой записью проектор сможет работать на любом срезе памяти. Можно задать какое угодно мгновение из его прошлого - и появится человек именно этого мгновения, все абсолютно тождественно. Если он в это время порезал палец, то выйдет человек с кровоточащей ранкой. Правда, все, что было после этого мгновения, он помнить уже не будет. Мы возродим его еще здоровым.       - Что-то я не слыхал, чтобы вы оживляли кого-нибудь.       - Но ведь раньше не было и кестека. Обычная ментозапись не дает полного отчета о состоянии объекта. Это возможно только с кестеком.       Дэвис нахмурился.       - Все равно это будет жестоко. Стас так стремился умереть, и наконец, это ему удалось. А вы снова мешаете ему. Вряд ли он скажет вам спасибо.       - Это частности. Еще никто не обвинял за спасение жизни. Ты подумай только, как ухватятся за него историки! До сих пор была тщательно изучена только та часть истории, что охватывается ментозаписями. А это всего пара веков. Теперь же мы сможем проникать назад вплоть до средних веков прошлой эры! Смотри на эти цифры в углу записи - это данные по его личному состоянию: давление, пульс, даже эмоциональная шкала. А вот здесь, справа - та же информация о предметах, которые становятся объектами его внимания. Возможно, благодаря кестеку через проектор мы сможем достать не только самого Стаса, но и других, с кем он общался, предметы древности, тексты, которые он читал...       - И превратите его в подопытного кролика? Я не согласился бы на это, но не могу допустить, чтобы после моей смерти кестек просто пропал.       - Я думаю! Ведь это открытие века. Переворот в истории, биологии... Подумай, с его помощью, изучив его биологию, мы сможем стать вечными, решим проблему памяти...       - Такую память дает только кестек. Осторожно, вы сотворите рабов.       - Рабов не будет. Человечество давно покончило с рабством.       - А как же с ним? - Дэвис кивнул в сторону зулла, сидящего на своем месте в углу. - Конечно, это не люди, а раз не люди - то животные. Поэтому это называется не рабством, а одомашниванием. Но ведь и Стас - не человек.       - Глупости!       - Это не глупости! Я же сказал - возьми неофициального гида и посмотри на Зулл. Ты увидишь, что люди способны на все. Все их идеи демократии, гуманности - пустые слова. Их придерживаются только до тех пор, пока это выгодно. А нет - достаточно назвать вещи другими именами, и сразу все перевернется. Когда на страну нападает противник и убивает людей - это не гуманно. Когда страна мстит этому противнику, она убивает уже не людей, а врагов. Когда преступник убивает кого-то, это наказуемое зло, убийство, ведь что может быть священнее человеческой жизни. Когда казнят преступника - это не убийство, его жизнь не священна, потому что он не человек, а убийца. Что такое добро - решает тот, кто сильнее. И если бьют тебя - это зло. А если бьешь ты... Все ваши вечные ценности и идеи всегда функциональны и зависят от обстоятельств, остаются ценностями, пока выгодны. Возможно, именно потому человеку везде удается пробиться.              Вот уже неделя, как она воспользовалась советом Дэвиса и наняла гида. То количество боли и крови, которое ей довелось увидеть, бродя по этой дикой, сумрачной планете, привели ее в состояние почти транса. Самое страшное, что при всем, происходящем здесь, нигде, ни со стороны людей, ни от зуллов, не было слышно упоминания о геноциде. И теми, и другими это воспринималось как нечто совершенно естественное, так, словно иначе и быть не может. Но слыша убежденные предупреждения и от Оксандора, и от Дэвиса о том, что она не должна предпринимать что-либо, с чем бы ей ни довелось столкнуться, она старалась быть осторожной и ни во что не вмешиваться. И все же это удавалось не всегда.       Ее очень заинтересовали белые зуллы. И вот, наконец, проводник пообещал показать ей одного из них. С раннего утра они устроили засаду у Института Научных Исследований Зулла, - наверное, единственного многоэтажного здания планеты. Его серые стены отвесно уходили в небо и строгие, безликие формы казались особенно чужеродными по сравнению со всем человеческим на Зулле.       Часа через полтора узкие двери Института открылись, и четверо людей вывели белого зулла. Он действительно был белым. Неестественно светлая матовая кожа, длинные белые волосы, свободно спадающие по плечам. Только огромные круглые глаза были желто-серыми, словно затемненными. Белые зуллы оказались почти человеческого роста, и издали их было бы трудно отличить от человека. Но такого цвета волос больше ни у кого быть не могло.       Люди шли недалеко. За несколько шагов от выхода они отпустили туземца, а один подтолкнул его, показывая, что ему можно идти. Но, видя, что он не двигается, скрылись в нутре своего бетонного Института.       Зулл, в последнее время повсюду сопровождавший хозяйку, быстро зашептал про себя, сжав в руках листья травы. Он молился.       - Что такое, Крио? - спросила Ольга.       - Белый, госпожа.       - Что же тут страшного? Разве ты никогда не видел таких, как он?       - Его надо убить, госпожа.       Ольга растерялась и вопросительно взглянула на проводника.       - Ты, скотина! - обрушился он на зулла. - Как ты смеешь говорить такие вещи своей хозяйке? Плети давно не пробовал?       - Что происходит, Майк? - оборвала его девушка. - Почему его отпустили?       - Видите ли, мэм, этот зулл - наше своеобразное биологическое оружие. Институт отлавливает белых, и тем, кого из них удается сохранить, прививают особый вирус, нечто вроде бешенства. Но это бешенство избирательное, оно передается только туземцам и реагирует только на туземцев. Привитый таким образом зулл превращается в берсеркера, истребляющего своих соплеменников. План таков: выпущенный зулл бежит домой и уничтожает или заражает, если противник сможет взять над ним верх, всякого туземца, попавшегося ему на пути - бешенство передается с кровью. Ну, а главное - белых, не пускающих нас в леса. Идея хороша, ведь просто истребить их нельзя, они скрываются в лесах очень и очень ловко, и отряды, отправленные против них, как правило, никого не находят или вообще не возвращаются. Если же случайно удается поймать одного из них, разумнее не убивать его, а использовать таким вот образом. Сообразительные твари. Они едят мясо, в отличие от серых, и, наверное, поэтому ближе к своим предкам. А может потому, что живут в лесах и их дерево не так свято для них. Это серые видят одно Древо на много километров, трясутся над ним. А вокруг белых - множество деревьев, они не так религиозны. И ведут партизанскую войну против нас. Вот мы и ухищряемся. Да что толку! Сначала, возможно, вирус и срабатывал, но они очень быстро смекнули, что означают эти прививки. А до умников из Института никак не дойдет, что, выйдя отсюда, белый не побежит сразу домой. Он вообще туда больше не попадет, а направится прямо к Черным скалам. И постарается никого не тронуть при этом. Все это знают, всем известно, что значит, если на дороге вдруг попадается белый, один Институт ослеп, словно никогда и не слышал о Черных скалах.       - Черные скалы? Я тоже не слышала о них.       - Мэм, давайте договоримся. Если я буду все так рассказывать, какой смысл нанимать меня и платить мне за экскурсии? Я проводник, я должен вам все показать, а объясни я все сейчас, разве вы оплатите мне поход в скалы? Поэтому я молчу. Вы все увидите сами.       Белый, между тем, сдвинулся с места. Низко опустив голову, видимо, боясь наткнуться на какого-нибудь соплеменника, он пошел прочь от Института. Достаточно удалившись от него, свернул на обочину и сел в высокой траве. Долго молился, обратившись лицом к ближайшему Древу. Молясь, он то и дело подымал голову к солнцу - видимо, религия белых и в самом деле несколько отличалась от верований серых. Затем оторвал от своей одежды длинную широкую полосу и туго завязал глаза. Уверившись, что повязка нигде не просвечивает, завел руки за спину и замкнул браслеты.       - Откуда у него браслеты? - шепотом спросила Ольга проводника - она знала, что эти штуки надевают только зуллам, имевшим хозяина.       - В Институте надели. Чтобы отличать от остальных белых зуллов во время облавы. Это единственная метка, которую они не могут сорвать. Но сами видите, на что белые их употребляют: теперь, даже если он не сможет бороться с вирусом, причинить кому-либо вред ему не удастся.       Тем временем зулл вышел на дорогу и опустился на колени на самой середине. Некоторое время никто поблизости не появлялся. Затем показался паланкин с человеком. Четыре серых зулла несли носилки. Еще четверо сменных шло за ними. Поравнявшись с зуллом, человек достал плеть и, широко размахиваясь, стал стегать его по плечам, крича, чтобы он убирался в лес. Но зулл не сошел с дороги, а лег наземь, безмолвно перенося побои. Когда человек удалился, снова встал на колени. Мимо проследовал еще один паланкин, и сцена повторилась. Наконец, на дороге показалась зулл-самка. Она несла какой-то мешок, за ней бежало двое сыновей. Но, увидев белого с завязанными глазами, она тут же отдала мешок детям, и они потащили его дальше, а сама приблизилась к белокожему, взяла его за локоть и повела по дороге.       - Ну вот, - сказал проводник, - мы могли бы сесть на моноцикл и без лишних проблем были бы там, но так можем пропустить много очень интересного. Ведь он, - гид кивнул на дорогу, - даром, что не видит, все равно, достаточно и сознания, что рядом с ним идет зулл, чтобы привитая ему реакция на уничтожение сработала. Он всю дорогу будет бороться собой. Бывают и такие, что не выдерживают. Убить ее, конечно, он не убьет, - связан, но интересно посмотреть на его реакцию. Ведь для них и мысли подобные - грех.       - Что они собираются делать?       - Мэм, - воскликнул проводник, - я же сказал, что это против правил. Это то же самое, что рассказать сюжет фильма до его показа.       Ольга стиснула зубы и молча пошла за зуллами. Проводник, хоть в этом, возможно, и не было его вины, страшно раздражал ее.       Под вечер они достигли гор. Камень здесь действительно был черным, безжизненным. Над горами стояла чуть заметная желтоватая пелена, и чувствовался странный запах, показавшийся Ольге чем-то знакомым.       - Что это? Какие-то испарения?       - Да, - сказал Майк. - Я не знаю, что это за газ, но лучше будет, мэм, если вы прикроете лицо шарфом.       Ольга последовала его совету, но запах слышался даже сквозь материю, и чем дальше, тем сильнее. Девушку начало подташнивать, когда проводник остановился.       - Все, дальше идти опасно. Но и отсюда все видно.       Действительно, чуть ниже виднелась узкая тропа, по которой медленно двигались две фигурки. Тропа упиралась в гладкую, словно отполированную площадку, в дальнем конце которой из щели в камне вырывались густые желтые клубы газа и подвижным столбом уходили в небо. На площадке валялось множество костей, было даже несколько не таких уж древних тел, не успевших окончательно разложиться.       Зуллы остановились у конца тропы, и самка на какое-то мгновение опустилась перед белым, обхватила его ноги. Потом повернула его лицом к площадке и быстро побежала прочь. Белокожий осторожно шагнул раз, второй, и медленно пошел к желтому столбу. Не дойдя нескольких метров до него, лег на землю и замер.       - Ну вот и все. Вот на что уходят все усилия мудрецов из Института. Оригинальное решение, правда? Идеальная смерть для проклятых. Зуллы поят священные Деревья своей кровью. Грешные считают, что не имеют право на это, такая кровь осквернит святыню. А здесь - ни капли крови, и даже плоть никогда не попадет на землю: под ним много метров камня. Больше смотреть не на что, очень неприятное зрелище. Через пару часов зулл умрет, но мы ждать этого не будем - газ опасен даже на этом расстоянии. Надо спускаться.       Ольга подтолкнула беззвучно молящегося Крио и пошла вслед за проводником. Только внизу она настолько овладела собой, что смогла подать голос.       - Но если известно, что все так кончится, зачем все это? Не проще ли было бы сразу убить этого зулла? Да и вообще, зачем все эти истязания, почему бы не оставить белых в покое?       - Из-за белокожих наши леса совсем не освоены. И они не одомашниваются, как серые, поэтому мы их истребим. Просто, ничего лучшего, чем эти прививки, еще не придумано. В лесах эти зуллы практически неуловимы, те, что попадаются, были просто неосторожны и высунулись из своего убежища.       - Ну, так и убивайте их, если не можете иначе. Зачем же так издеваться, делать их проклятыми, заставлять накладывать на себя руки?       - Ну, есть надежда, что кто-нибудь из них не выдержит и поддастся влиянию вируса. Один, два - это уже что-то, и лучше, чем ничего. Большего мы пока сделать не способны. Истребить белых можно только вместе с лесами. Но нам нужна древесина, да и как это сделать? Их не сожжешь и бомбу не сбросишь - здесь на огонь табу... Самое удивительное, что эти твари вооружены только большими каменными ножами, но они налетают неизвестно откуда и так внезапно, что за несколько минут нашего отряда как не бывало.       - Белые зуллы тоже говорят на лингве?       - Только некоторые. Они много умнее серых, но не хотят учиться нашему языку.       - А где бы можно пообщаться с кем-нибудь из них поближе? Поговорить, рассмотреть... Ведь этого зулла мы видели только издалека.       - Ну, мэм, где же вы его достанете? Пойманный белый на вес золота, в Институт вас не пустят, а в лес я вас не поведу, не сошел еще с ума. Хотя... За хорошие деньги я вам это устрою. Тут один сэр держит у себя белокожую. Об этом знает весь город. Он очень богат и может себе позволить купить ее. Но за то, чтобы увидеть такую редкость, придется заплатить кое-кому. Иначе к ней не пустят.       - Хорошо, веди меня туда.       - Мэм, а вы не устали? Уже темнеет, а мы весь день на ногах.       - Веди. Я хочу увидеть эту белую.