Все Круги Ада. Освобождение

Открыв глаза, Игорь сначала подумал, что последний бой ему приснился. Сверху над ним чернел такой же грубый потолок. Но теперь вместо мха в щели заглядывал свет. Он находился не в землянке, а в каком-то пустом сарае. Руки были связаны за спиной, а голова раскалывалась так, что в глазах мутнело. Во время взрыва Граф прикрыл его своим телом, поэтому из этой переделки он вышел без единой царапины, если не считать контузии. Землянка строилась основательно, Граф чувствовал себя неуютно среди хрупких стен и больших светлых окон. Когда-то, заметив это, Студент смеялся над ним, говоря, что он просто привык к пещерам, казематам и глухим кельям монастыря. Но сейчас это спасло ему жизнь: мощный накат, получив прямое попадание, просто обрушился вниз. Находившихся внутри не разнесло в клочья, а засыпало бревнами. Игорю хватило бы и этого, но Граф принял удар на себя. Контузия помешала ему сразу осознать, что в сарае что-то происходит. Осторожно повернув звенящую голову, Студент увидел, что в противоположной стороне возятся люди, слышались тихие восклицания, ругань вполголоса. Сначала он ничего не мог разобрать, но вот словно пружина разогнулась в том углу, два человека отлетело в сторону, один упал на Игоря. Выругавшись уже во весь голос, он закричал: - Ну, подожди! Держи собаку! - И бросился назад. Там был Граф. Ему стянули и ноги, и даже рот завязали, скорее, просто из ненависти, чем из опасения, что это поможет ему вырваться. После недолгой возни его все же скрутили, Ганя наклонился к самому его лицу и что-то тихо, быстро заговорил. Граф рванулся и вдруг затих, не пошевелился, когда тот стал пинать его ногами. Через несколько минут они ушли, даже не обратив внимания на второго пленного. Игорь с опаской всмотрелся в темноту и, не заметив никакого движения, с трудом пополз в тот угол. Но Граф был жив. Остановившимся взглядом всматривался в темноту и не реагировал на приближение товарища по несчастью. Голова, лицо, ворот рубахи - все было темным от засохшей крови. Может быть, его успели так избить, ведь Игорь не знал, сколько провалялся без памяти. Но, скорее всего, голову ему разбило бревном наката во время взрыва. - Граф, с тобой все в порядке? - Игорь уже не опасался его. Последний бой доказал, что "волк" действительно просто пытался помочь, а не собирался мстить. Теперь Студент понимал, какую глупость сделал, выдав свое присутствие. Он погубил и себя, и своего спасителя. Граф рассеянно взглянул на него и чуть заметно покачал головой. - Повернись, я попробую развязать тебя. Студент попытался зубами освободить ему руки, но это оказалось не так просто. В отличие от Игоря, которого не опасались, и если и связали, то, наверное, именно для того, чтобы он не освободил "волка", Графа постарались надежно обездвижить. Было известно, что он способен сделать голыми руками. Туго затянутые узлы не поддавались, грызть же жесткую кожу вожжей было мукой, да и не приносило результатов. - Не могу больше... - простонал Студент, сплевывая кровь из разодранных десен. - Ничего не удается. Чуть-чуть только надорвал. Граф опять кивнул головой, изогнулся, напрягся, и поврежденные путы лопнули. Дальше он освободился сам и развязал красноармейца. Но на этом и успокоился, вопреки ожиданиям Студента, уселся в том же углу и опять уставился в потемки. - Нам надо убираться отсюда, - напомнил Игорь. - Я думаю, стоит ли это делать. - Да что тут думать?! - Есть над чем. Ганя... - Что "Ганя"? Он прикончит тебя, если ты останешься. И меня тоже. - Дело не в этом. - В чем же? Граф замялся. - Скажи слово. Ну, ты знаешь. Игорю было известно, что Граф не мог говорить о кестеке с человеком, который не являлся его хозяином. Но если его собеседник первый произносил слово "кестек", сохранение тайны теряло смысл. Он сделал то, что просил "волк". - Ганя забрал кестек. - Это ужасно, но он уже делал это, и ты вернул его. Ему неизвестно, что это такое. Он просто хочет золото. - Да. Но в этот раз он пришел именно за ним. Прежде всего снял его. - Это еще не значит, что он знает, что это такое. - Какая разница! Он может просто спросить. И как мне бежать, если здесь мой хозяин! - Но он не знает об этом. - А если знает? - И ты предлагаешь сидеть здесь и ждать, пока нас расстреляют? - Если мы сбежим, а ему все известно, то он легко может вернуть меня. Я не хочу принадлежать ему. Кому угодно, но не ему. Игорь раздраженно покачал головой. Была дорога каждая минута, а Граф словно не понимал этого. - Если Ганя знает, что он может сделать с тобой, то не позволит так просто расстрелять. Он постарается получить с тебя все, что возможно. Но ты можешь уйти, а потом забрать кестек. - Как? Опять купить? У меня нет шансов вернуть его. Я не хочу ему принадлежать, - повторил Граф. - И что же ты собираешься делать? - Я думаю. - У нас нет времени! Граф сжал ему руку. - Хорошо. Я попытаюсь сделать это. Но поклянись мне, что если нам удастся добраться до красных, ты сразу сдашь меня им. - Граф! - Ты будешь молчать обо всем, что здесь произошло. Свяжешь меня и скажешь, что взял в плен. Остальное сделают они. - Ты сошел с ума! - Но ты же не хочешь сделать это сам. И поэтому поклянешься. Я не хочу принадлежать Гане. - Я понимаю. Но... - Не понимаешь! Ему нужно не только мое тело. Ты помнишь, что он жег меня, резал, и думаешь, что это все. Но он хочет мою душу. Ганя пытается растоптать меня как... человека. - Хорошо, но ты собираешься действовать? - Поклянись. - Не могу. Но я знаю, что ты меня сюда притащил, и ты должен вытащить. В отличие от тебя, я хочу жить. - А если не получится? - У тебя - получится. Ты все можешь. - Хорошо. - Граф встал и подошел к двери. - Я это делаю только ради тебя. Кричи. Только не очень громко. - Что? - Все равно. "Помогите". - Ну, що у вас там таке? - спросил часовой, услышав невнятные стоны, и открыл дверь. Звуки слышались в противоположном конце сарая, поэтому он смело просунулся в середину. Из темноты выступил Граф, вдернул его внутрь и мгновенно сломал шею. Потом выглянул в приоткрытую дверь. - Пока что нам везет, - сказал, заметив неподалеку тачанку. - Пошли. Подхватив Игоря на руки, он кинулся к тачанке. В одном прыжке положил свою ношу у пулемета, столкнул с козлов возницу и с гиком стегнул лошадей. Под клекот пулемета тачанка рванулась прочь из деревни. Пролетая мимо коновязи, Граф позвал Стикса. Конь взвился, рванул привязь. Наперерез тачанке, стреляя на бегу, спешили махновцы, уворачиваясь от копыт взбесившегося Стикса, обрывающего узду, вскакивали в седла. Игорь косил их из пулемета, молясь, чтобы не заело ленту. Они выскочили за околицу и в облаке пыли понеслись среди неубранных полей. Граф оглянулся. Они оторвались, но позади росло еще одно облако - вслед им летела погоня. - Береги патроны. И поосторожнее, не подстрели Стикса. - Но он остался там. - Стикс будет здесь. Главное, будь внимательнее. Действительно, вскоре от группы преследователей отделился вороной жеребец и стал постепенно настигать тачанку. Лошадь была без всадника. - Граф, взгляни, это он? - Стикс. Я же сказал, что он будет здесь. - Но я не могу отстреливаться, твоя лошадь прикрывает их. Граф обернулся назад и что-то крикнул на арабском. Жеребец послушно свернул в сторону и поскакал в отдалении, по целине. Но упряжка тачанки уже выбивалась из сил. Роняя пену, лошади стали спотыкаться все чаще, преследователи приближались. А у Студента кончились патроны. - Посмотри под сидением, - посоветовал Граф, когда Игорь сообщил ему об этом. - Мыкола всегда был запасливым. Под сиденьем оказалось всего лишь две гранаты, но сейчас и это казалось роскошью. Игорь дождался, когда преследователи почти поравнялись с тачанкой, и метнул гранаты одну за другой. Махновцев разметало в стороны, уцелевшие сразу же повернули назад. Но взрывной волной его отбросило на жесткое сидение, один осколок вонзился в плечо. - Граф... Тот оглянулся, и все понял. - Сейчас. Потерпи. Через полчаса он загнал тачанку в лес и пустил лошадей шагом. Найдя небольшое озерцо, соскочил на землю, подошел к Игорю. - Как ты? Давай, я сниму тебя. Ночь они провели здесь же. Граф развел костер, перевязал Игоря. - Завтра мы будем на месте. - Граф, я не могу сделать то, что ты хочешь. Тот кивнул головой. - Я оставлю тебя в тачанке, версту-то ты сможешь провести ее сам? - А ты? - У меня есть Стикс. У меня есть нож. Я вернусь и попробую забрать кестек. Жеребец, услышав свое имя, подошел к хозяину, наклонил голову к его плечу. - Стикс, Стикс, - погладил его тот и что-то добавил на арабском. - Хороший конь. Где ты его взял? - Снял с поезда. Года три назад. Он мне понравился. - Он очень умный. Видно, каждое слово понимает. - Да нет, не многим умнее остальных. Просто, кестек дает мне способность к гипнозу. Ну, и поработать тоже пришлось. Видишь, я приучил его к арабским командам, чтобы он слушался только меня. Дрессировка, основанная на гипнозе, дает хорошие результаты. Между нами просто психологическая связь. - Все равно, я никогда такого не видел. - Я его никому не отдам. Кроме него, у меня сейчас никого нет. - Но если ты вернешься назад, тебя все равно убьют. - И не проси. Я не отдам его. Стикс мой друг. И я уверен, что этот друг никогда не станет моим хозяином. - Почему бы тебе не взять другое имя и не примкнуть к нам? Твою банду мы так или иначе скоро уничтожим. Ты мог бы... - Опять? Однажды ты уже пытался втянуть меня в свои дела. Хватит. Голова болит. - Как ты себя чувствуешь? Ты спас мне жизнь, а я даже не поинтересовался... - Как можно себя чувствовать, получив бревном по голове? И, кажется, у меня сломано ребро. - Ты же не можешь вернуться после всего, что произошло? - Ложись спать. Я хочу, чтобы завтра ты выдержал поездку на тачанке. Действительно, выдержать ее оказалось не так и легко. Раны болели, в глазах стояла красная пелена, Игорь то и дело впадал в забытье. Граф старался ехать медленно и осторожно, чтобы не тревожить его лишний раз. Он понимал, что в таком состоянии Студента нельзя бросать одного на дороге, и уже решил отдать его прямо на руки красным. Если же его опознают... В конечном счете, тогда уже отпадет проблема Гани и кестека. И вдруг он словно наткнулся на стену, потянул вожжи на себя, останавливая тачанку. От рывка Игорь пришел в себя. Граф сидел впереди, замерев, словно боялся пошевелиться. Что-то в его позе испугало Студента. - Что такое? Что произошло?       "Волк", не оборачиваясь, медленно разогнулся. - Он знает, - произнес чуть слышно, одними побелевшими губами. - Кто? Что ты хочешь сказать? - Он знает. Он зовет меня. Ганя где-то близко. - Что? Так гони, нам уже недалеко. Граф качнул головой. - Я не могу. Он мой хозяин и зовет меня. Прости... Игорь приподнялся, оглядывая окрестности. Далеко позади показался всадник. - Что же делать? - Я возьму Стикса и поеду ему навстречу. Все равно сбежать не смогу, а так он, может, не станет тебя искать. Твои уже близко. - Не стоит. Ганя уже здесь. Граф повернулся, куда указывал Игорь, и лицо его потемнело. Потом медленно слез с тачанки, обошел ее и опустился на колени. Увидев это, всадник сразу же перешел на шаг. Он знал, что Граф уже никуда не денется, если раньше у него и были сомнения, то теперь, при виде коленопреклоненного раба, они исчезли. Беглецы молча ждали его приближения. Игорь отчаянно шарил вокруг себя в поисках хоть одного патрона, но тщетно. Ганя приблизился к ним, спешился. - Ну, ну, - сказал, ухмыляясь, остановился около Графа. - Пощади. Делай со мной все, что хочешь, его пощади. Он тебе не нужен. Ганя рассмеялся. - А я всегда знал, что ты хитрый!.. Да я ведь и без твоих условий сделаю все, что захочу. Граф побледнел еще больше - самоунижение перед человеком, которого он ненавидел, было слишком тяжело для него. - Отпусти его. - Вот, бери, - Ганя протянул ему наган. - Пристрели своего красного. - Нет... - Да. Я так хочу, и ты сделаешь. Ну, бери, стреляй! Граф взял наган. Игорь смотрел на него, зная, что спасения не будет, и все же не веря в это. Но Граф ничем не мог облегчить его участь, в его силах только сделать смерть мгновенной. И все же он сопротивлялся. Отшвырнул оружие в сторону и изогнулся под действием кестека, опустился на землю. Ганя поднял наган и пнул его ногой. - Граф, вставай. Ты что же это, собака, упираться вздумал? Я отдал приказ. - Я не сделаю этого. - Почему бы это? Я твой хозяин, и ты подчинишься. - Нет. Ганя снова попытался заставить его убить Игоря, но с тем же результатом. Граф отказывался выполнить приказ и ложился на землю, даже не дожидаясь, когда его положит кестек. Тогда хозяин применил другую тактику. Приведя раба в себя, он присел около него на корточки. - Вот, значит, как? Такая дружба? Верный приятель, да? Лучше сам сдохну, а на него руку не подыму? Ради него чуть не попал под расстрел, ради него предал своих, ради него сопротивляешься хозяину? Хорош друг! А ты спроси у него, кто мне рассказал о тебе? Откуда я знаю про кестек? Граф поднял на него глаза, потом посмотрел на Игоря. - Да, да. Когда вас вытащили из землянки, я немного покопался там. Смотрю - вещмешок твоего приятеля. Дай, думаю, гляну, что в нем. Интересно все-таки, вдруг документы, карты найдутся? Ну, карты там не было. Зато была тетрадка. Так, дневничок. Но писалось в нем, почему-то, про тебя. Никогда не читал ничего интереснее. - Ганя достал из-за пазухи засаленную, обгоревшую тетрадь и бросил ее перед ним. - Хорош дружок, правда? Игорь увидел, как изменилось выражение глаз Графа. Не сводя взгляда со Студента, он протянул руку. Ганя мгновенно замолчал и сунул ему наган. - Прости, я не хотел, - прошептал Игорь. - Прости. Граф выстрелил. - Вот так, - сказал Ганя, уверившись, что Студент мертв. - Теперь поговорим о тебе. Мне ни раб, ни любовник не нужен. Я даже отпущу тебя, только без кестека и без желания жить. Я сумею добиться, чтобы свет тебе опротивел, я знаю, что для этого нужно. А сейчас ты пойдешь со мной, к нашим. Ребятам тоже будет интересно позабавиться с тобой. - Он заарканил Стикса, с противоположного конца веревки завязал петлю. - А лошадка будет моя. Давай руки. Граф, казалось, не слушал. Он все еще смотрел на Игоря. Вот что значило оставить прежнему хозяину жизнь. Не зря он старался уничтожать всех, кто знал его историю. Но Студента когда-то считал другом и ради этого всегда щадил. А тот его предал, не раз предал. Сначала - став хозяином, теперь - допустив, чтобы о его тайне мог узнать всякий, кто прочтет эту тетрадь. - Руки давай! "Волк" вздрогнул, оглянулся и дал привязать себя арканом. Но Стикс слушался только его и позволил новому хозяину оседлать себя лишь после привычного приказа на арабском. Но зато, несмотря на все усилия Гани, не трогался с места. - Да сделай же что-нибудь! - закричал тот, стегая лошадь нагайкой. Стикс лишь ржал и переступал ногами. - Он такой же бешеный, как и ты. Скажи ему, чтоб двигался! Граф поднял голову. Он уже пришел в себя. Словно сбрасывая с глаз пелену, посмотрел кругом и оценил ситуацию. Ганя думал, что уже сломил раба, но тот был еще способен на поступок отчаяния. У него имелся приказ заставить лошадь двигаться, и Граф воспользовался этим, чтобы обмануть кестек. Прозвучала короткая команда и Стикс, прижав уши, галопом рванулся вперед. Он не смел ослушаться, и все же сзади был хозяин. Жеребец выгибал шею, оглядывался, но несся вперед, и Геннадий ничего не мог поделать, все его попытки прекратить бешеную скачку оказались безрезультатными. Не сразу ему пришло в голову приказать невольнику остановить лошадь, и Стикс сразу же повернул к распростертому на земле хозяину. Ганя спешился, снял с луки седла петлю аркана и направился к Графу. - Куда же ты спешишь? Изуродовать тебя я всегда и сам успею. - Ганя стал над ним, собирая веревку в кольца. Бросил ее рядом с ним. - Не надо брать на себя чужих обязанностей. Граф молча смотрел на него. - Ты думаешь, я убью тебя? Нет, ты заслужил большего. Ты будешь жить долго, очень долго, но в каждую минуту твоего существования смерть покажется тебе избавлением. Я знаю, чего ты боишься, и чего ты боишься больше всего. Твой приятель позаботился, чтобы я знал это. На спину, быстро. Граф медленно, с напряжением выполнил приказание. Ганя сел ему на грудь, достал нож. Демонстративно подняв его на свет солнца, Геннадий наклонился к самому лицу раба. - Смотри, смотри внимательнее! Это последнее, что ты видишь. Потому что, прежде всего я ослеплю тебя. Ты будешь просить на площадях милостыню, ты, Граф, который не умеет просить, а только приказывал нам, ты, который уничтожал калек! Потом... Впрочем, я еще подумаю, что сделать с тобой потом. Судорога прошла по телу Графа, но он промолчал. Взгляд его оставался привязанным к блестящему на солнце лезвию до самого мгновения, когда кончик его вонзился в глаз. Раб зажмурился, дернул головой: из-под правого века побежала кровь. - Глаза, открой глаза! - приказал Ганя, примеряясь нанести второй удар. Граф покорно поднял ресницы, и с уцелевшего еще глаза скользнула слеза, побежала по щеке. Это остановило карающую руку. - Плачешь? А ведь ты не плакал, когда я ложил тебя на огонь. Значит, я сделал правильный выбор. - Коли же! - прошипел тот. - Нет, погоди. Сначала я посмотрю на твои слезы... Нет, я оставлю тебе этот глаз, ты пойдешь со мной. И я буду смотреть, как ты будешь плакать. А тебе еще придется делать это...