Все Круги Ада. Освобождение

На фронте Граф встретил не только Оксану. В одном отряде с ним воевал Ганя. Оба делали вид, что не помнят прошлого, но относились друг к другу настороженно. Граф знал, что Ганя дорого бы заплатил за месть, и только ждет случая. Сам же почему-то не трогал его. Но роковой стала встреча с Игорем. Роковой для обоих. Продотряд, в котором находился Игорь, остановился на ночь на одном из хуторов, когда вдруг налетели махновцы. Ночь взорвалась и вспыхнула отблесками пожара крайней хаты. Из темноты с гиканьем неслись всадники с шашками наголо, посылая впереди себя свинец. Продотрядовцы, закрывшись в доме старосты, огрызались одинокими винтовочными выстрелами, готовились при первой же возможности отойти к лесу. Их застали врасплох. Часовых сняли бесшумно и ворвались на хутор настолько внезапно, что пулемет остался перед крыльцом. Махновцы пытались подобраться к нему, но их отбрасывали от дома, изо всех окон ощерившегося винтовочными дулами. В один из коротких перерывов Студент рванулся к двери. - Я возьму его. Прикройте меня. - Сдурел? - попробовал подать голос Семен, но Игорь был уже снаружи, кубарем скатился с лестницы и нырнул под защиту щитка пулемета. Пустил пару очередей в сторону противника и, прикрываясь "Максимом", поволок его к дверям. Но тащить вверх по ступенькам тяжелое оружие было очень неудобно, и он высунулся, подставился под огонь. Жгучая плеть хлестнула его по ногам, отбросила в сторону. Игорь прокусил губу от неожиданности, но, не обращая внимания на то, что ноги вдруг стали чужими, зная, что это единственная возможность спастись, прыгнул к пулемету и одним рывком втащил его вверх. Лишь за дверью он по-настоящему почувствовал боль. - Ранен? - Да. - Игорь выругался. - Но пусть теперь сунутся. После следующей атаки перед домом осталось лежать достаточное количество трупов, чтобы нападавшие задумались. У махновцев не было с собой тяжелой артиллерии, крепкие стены и маленькие окна не позволяли достать продотрядовцев издалека, а поближе подойти не получалось. Игорь лежал рядом с "Максимом", выставившим свое рыло в приоткрытую дверь, и помогал пулеметчику. Наскоро наложенная повязка мало удерживала кровь, от слабости перед глазами плыли круги, пулемет трещал, и почти теряющий сознание продотрядовец пришел в себя, лишь когда "Максим" внезапно замолчал. Повернувшись, Игорь успел только заметить, что поникла голова Артема, на станок фонтаном хлынула кровь, как вдруг чьи-то сильные руки схватили его за подбородок, оттянули голову назад. Сверху, как в тумане, возникло пьяное от крови, с сузившимися безумными зрачками, лицо Графа, лицо самой смерти. И вдруг руки разжались, лезвие удалилось от горла Студента. - Ты?.. - растерянно спросил махновец. - Ты!.. - выплюнул Игорь и попытался вырвать у него нож. Но Граф быстро пришел в себя, распластал его на полу, заломил руки. Несколько секунд они яростно дышали друг другу в лицо, потом в стену над ними ударила пуля, вниз отскочила щепка: последний из оставшихся в живых продотрядовцев, обратив внимание на внезапную тишину, оторвался от окна и сообразил, что происходит. Но изумление его было таким, что он не попал в обнаглевшего врага даже с такого близкого расстояния. Нажать на курок во второй раз ему уже не удалось - бандит метнул нож, и Игорь остался с ним наедине. Каким-то образом Графу удалось подобраться к осажденному дому и взобраться на крышу. Бесшумно спустившись с чердака, он за несколько минут вырезал весь продотряд. Красные, слишком занятые тем, что происходило снаружи, не ждали нападения изнутри, с тыла, того, кто принес смерть, успели заметить лишь двое - Студент и Семен. Семена больше не было. Махновцы, увидев, что из окруженной хаты прекратили отстреливаться, стали осторожно подступать ближе. Это был небольшой отряд банды и в этой стычке они потеряли довольно людей, чтобы теперь осторожничать. Граф, видя это, занялся своим пленником. Быстро провел рукой по его телу, обыскивая, но наткнулся только на рану. Поднял к лицу измазанную в крови руку, прищурившись, перевел глаза на лицо Игоря. - Собака... - с ненавистью выдавил тот. Бандит, усмехнувшись, связал ему руки, заткнул рот и взвалил на плечо. По дороге, не останавливаясь, вытащил свой нож из горла трупа и подтянулся наверх, на чердак. Там, выглядывая в щель, подождал, пока махновцы, подступавшие со стороны леса, не войдут в дом, бесшумно спрыгнул вниз и пополз прочь от хутора. Игорь вырывался, насколько это позволяли его недействующие ноги и стянутые за спиной руки, но быстро понял, что это бессмысленно. Оказавшись в лесу, Граф чуть слышно свистнул. Послышался тихий топот копыт и на опушку вышел черный как смоль жеребец. Вытянув шею, он подошел, встал над ними. Граф что-то произнес, заглядывая ему в глаза, и животное послушно легло, позволило привязать Игоря к седлу. Потом, повинуясь такой же непонятной команде, встало и направилось в лес, Граф же пошел назад, к хутору. Переброшенный через седло Игорь видел только бок лошади и тропу под ее копытами. Стикс мерно трусил в одном ему известном направлении, лишь изредка приостанавливаясь, чтобы захватить зубами клок травы. Студент некоторое время напрасно пытался ослабить ремень на руках или хотя бы выплюнуть мешающий кляп. Его ерзанье, видимо, раздражало жеребца, и Стикс повернул голову, чувствительно куснул его за плечо. Игорь сдался. Ему было слишком плохо, чтобы сопротивляться, даже освободившись, он не смог бы уйти далеко и так или иначе пропал бы тут, в лесу. Но он надеялся, что это случится до того, как Граф найдет его. Впереди послышался топот лошадей, голоса, и Стикс, встряхнув головой, свернул с тропы. Хозяин отдал ему приказ прятаться от кого бы то ни было, кроме него самого. И так было надежнее, если бы он просто спрятал продотрядовца в лесу, то, учитывая, что тот не способен передвигаться, кто-нибудь мог наткнуться на него. Стикс же сумеет укрыться или просто унести свою ношу и рано или поздно откликнется на зов хозяина. Неслышно ступая по сухой траве, жеребец отошел в заросли и залег в углублении. Но, ложась, он навалился боком на раненные ноги человека, и Игорь, застонав от нахлынувшей на него острой боли, потерял сознание. Придя в себя, Студент прежде всего увидел темный бревенчатый потолок с выглядывающим из щелей мхом. Он уже не был связан, лежал в постели и, осторожно повернув голову, увидел Графа. Тот стоял у грубо сколоченного стола и возился с повязкой на руке. Снял ее, щелкнул ножом и полоснул по запястью. Нацедив крови, он ловко перевязал рану и, с кружкой в руке, направился к Игорю. - А, ты уже очухался? Игорь молчал. - Заставил же ты с собой повозиться. Знаешь, сколько ты тут уже лежишь? - Где я? - Думаю, не там, где хотел бы быть. Ты у меня, так сказать, дома. - У махновцев? - Да. Поэтому веди себя потише. Иначе мне опять придется заткнуть тебе рот. - Хочешь сказать, что обо мне никто здесь не знает? - Мне некогда объяснять тебе все. Лучше выпей это. - Что? - Выпей. Она быстро портится. - Я не буду этого пить! - Будешь. Ты выжил только благодаря этому. Пей. Он поднес кружку к Игорю, собираясь напоить его, и тот, содрогаясь от отвращения, попытался оттолкнуть тошнотворный напиток рукой. Но Граф успел отдернуть кружку, не разлив ни капли. - Полегче! Не воду разливаешь. - Я не буду пить... этого. - Я уже давал тебе "это", и ты не отравился. - Но это кровь! - А ты не ешь мяса? Если тебе не нравится слово "кровь", называй ее составом для восстановления организма. Тем более, что это так и есть. Ну, давай, мне некогда. - Я не буду. Граф аккуратно поставил кружку на пол возле постели, после недолгого сопротивления придавил Игорю руки и влил кровь в рот. - Терпи, терпи, - сказал, не отпуская, когда Игорь закашлялся и попытался выплюнуть "лекарство". - Ты сам этого захотел. - Зачем ты это делаешь? - Кроме крови, у меня ничего нет. Мне незачем запасаться медикаментами. - Я имею в виду другое. Ты не убил меня. Я думал... Граф встал и отошел в сторону. - Я не хочу говорить об этом. - Ты проклинал меня, когда мы расстались в прошлый раз. - Я ничего не забываю. - Ты лечишь меня, чтобы потом убить? Граф резко обернулся. - Я убью тебя, если ты будешь продолжать. - Чего же ты хочешь? - Не бойся, я ничего с тобой не сделаю. Как только тебе будет лучше, я отвезу тебя к твоим. - Не проще ли было вообще не увозить меня из продотряда? - Тебя бы убили. Твой продотряд уничтожен. - И это сделал ты! Если бы не ты, мы бы отбились. - Это война. И ты, и я - солдаты. И твои друзья были солдатами, для меня - противником. - Ты не имеешь права быть солдатом! Это то же самое, что посылать боевика воевать с детьми. У них не было никаких шансов! - Слушай... - Я ненавижу тебя! Ты убийца. Ты убил их. Перерезал, как мясник. И никто не просил вывозить меня оттуда! - Тише. Тебя не должны слышать. - А мне плевать! Пусть лучше меня пристрелят твои собаки, чем быть тебе обязанным. Думаешь, ты замолишь все свои грехи, если... - Тише! Чего ты добиваешься? Я увезу тебя, и мы больше не увидимся. Но молчи. - Я ненавижу тебя. Все равно, я найду тебя и убью. - Проглоти свою ненависть и молчи. Счеты будем сводить потом. - Ты... - Граф! - послышалось снаружи. - Иду! Слушай, ты, мне некогда заниматься с тобой глупостями. Я ухожу и запираю тебя здесь. Постарайся вести себя тихо, не будь идиотом. Я не могу сторожить тебя. Вот, возьми на всякий случай. Он взял со стола наган и положил на кровать. Игорь сразу же схватил его и направил на махновца. Граф холодно посмотрел на него. -Ну, давай. Ты знаешь, как это сделать - только в голову. Допустим, тебе удастся добиться того, что до сих пор не получалось ни у кого. И что же? Прикончишь меня, а дальше что? Без меня тебе отсюда не выбраться. Игорь выругался и опустил оружие. - Я вижу, у тебя пострадали не только ноги, но и голова, - презрительно бросил Граф, поворачиваясь к двери. Оставшись один, Игорь с отчаянием ударил рукояткой нагана по постели. И тут заметил, что это его личное оружие. Возле нар лежала аккуратно сложенная форма красноармейца и вещмешок Игоря. Видимо, Граф захватил его вещи, когда вернулся на место гибели продотряда. Небольшой отряд махновцев готовился совершить налет на соседнюю деревню. Седлались лошади, несколько человек, не собиравшиеся участвовать в вылазке, не спеша, покуривали у коновязи, слышался смех, в разговорах чувствовалось легкое напряжение, как всегда перед боем. - Гляди-ка! - изумленно выдохнул кто-то за спиной Графа, он обернулся - и не поверил своим глазам. Все взгляды были обращены к его землянке, и оттуда, сжимая в руках наган и шашку, выползал Игорь. Бог знает, как ему удалось открыть дверь, но, мало того, что он, безногий, лез напролом, так ему еще хватило ума натянуть на себя свою форму. Это было сумасшествием, но, возможно, он и не верил, что ему удастся пробиться, так же как и ни на минуту не поверил, что Граф собирался просто вылечить его и отвести к красным. От "волка", да еще после всего, что между ними произошло, Студент не ждал ничего хорошего. И он был бы беззащитен, когда тому пришло бы в голову расправиться со своим пленником. Поэтому, воспользовавшись его отсутствием, Игорь решил дорого продать свою жизнь. Выбраться из землянки и убивать, убивать всякого, кто попадется на глаза. Здесь были только враги, а неожиданность его появления, если о нем действительно никто не знал, позволила бы собрать большой урожай. Когда же его убьют, то, по крайней мере, не будет ни допросов, ни издевательств. И Студент, едва появившись из-за двери, открыл огонь. Граф выругался, в несколько прыжков оказался у землянки, втолкнул его внутрь. - Идиот! - закричал, бросая его на землю и беря двери на засов. - Ты что делаешь? Я же сказал... - В дверь ударил первый выстрел, и он оттащил его подальше от них. - Сдавайся, Граф! - послышалось снаружи. - И давай сюда свою красную собаку. Все равно не уйдешь. - Это Ганя. Этого ты хотел? Посмотрим, что с тобой будет, если ты попадешь ему в руки. Лучше бы я тогда сразу перерезал тебе горло. Не было бы всей этой идиотской возни. Граф вдруг успокоился, заходил по землянке, собирая все имеющееся оружие. - Будем отстреливаться. Шансов, что мы выберемся отсюда, конечно, маловато, но так просто они нас не возьмут. Взять их оказалось действительно непросто. Накат землянки был сделан из мощных бревен, окна, по которым можно было бы вести огонь, надеясь зацепить запершихся внутри, отсутствовали. Зато имелись узкие щели, из которых яростно отстреливались осажденные. Вначале махновцы не очень и напирали, выжидая. Деваться из землянки было некуда, и вряд ли в ней имелся склад боеприпасов. Так и вышло. Под вечер осажденные прекратили огонь, и уж тогда начался настоящий приступ. Но и здесь осаждавших постигла неудача. Им удалось выбить двери, но проход был слишком узок, чтобы позволить ввалиться туда толпой. Граф же, вооружившись ножом и прикрываясь стеной, уничтожал проникавших внутрь по одному, по два, а трупами закрывал проход. Простреливать же дверной проем не имело смысла: "волк" подтащил Игоря к передней стене, и огонь их не задевал. Даже брошенная внутрь граната не помогла - перевернутый на бок стол, грубый и массивный, как и вся мебель в землянке, хорошо защищал от осколков. Наконец, было решено покончить разом. Ганя протестовал, уговаривая подождать еще, попробовать другой способ. Ведь не может же быть, чтобы двое безоружных людей, один из которых и вовсе беспомощен, были неуязвимы. Ему было плевать на красноармейца, но Графа он хотел получить живым. Все время, с той самой минуты, как они встретились в этом отряде, Ганя ждал, когда тот оступится, когда можно будет, не рискуя, заполучить его в свои руки. Но для остальных ожидать не имело смысла. Идти в землянку, чтобы тебя прирезали, и ради чего - чтобы все-таки расстрелять их? Не проще ли уничтожить сразу, не рискуя? - А вот теперь - финал, - сказал Граф, видя, как махновцы разворачивают в их сторону артиллерийское орудие. - Занавес опускается. Я думаю, тебе не стоит беречь свой последний патрон. Он вырвал наган из руки упрямо державшегося за оружие Студента и, уже не скрываясь, хладнокровно подстрелил первого попавшегося. Затем бросился к Игорю, и в следующее мгновение, с грохотом и гарью, к ним пришло небытие.