Все Круги Ада. Освобождение

      До появления экзетов оставалось чуть больше суток. Сеид пошел проведать Графа и нашел его в ужасном состоянии. Запертый в подвале, он медленно сходил с ума. Ужас перед экзетами был слишком силен для него, и в то же время он не смел ничего предпринять для того, чтобы это отвратить. Граф, не смотря ни на что, заставлял себя выполнять обещание ни в чем не противится воле Сеида. После просьбы замкнуть кестек, он ни разу не заикнулся о своем страхе перед инопланетянами. И он ломал себя, заставляя послушно ожидать прилета насекомых. Но чего это ему стоило, Сеид понял, лишь когда подслушал его шепот под дверью. Граф молился. Ага знал, что он не делал этого еще со времен своей первой попытки самоубийства, и никакие обстоятельства не могли заставить его обратиться к богу с мольбой. Сейчас он молил избавить его от экзетов. Граф давал обет, что если это случится, он посвятит ему свою жизнь. Сеид знал, что все беды Граф вынес только потому, что во всем винил Его, во всех своих несчастьях видел его злую волю и не позволял себе склониться перед ним. Вся его жизнь представляла собой постоянную конфронтацию с богом, именно поэтому он смог простить и Сеида, и Сафара. Сейчас же Граф сломался, он обещал при первой же возможности уйти в монастырь, если только экзеты не смогут получить его в свои руки, и принадлежать ему так, как принадлежать мог только он один. Сеида передернуло. Он испугался даже больше, чем когда невольник попросил замкнуть кестек. И поспешил войти, чтобы поскорее прервать это самоистязание. С его появлением Граф сразу замолчал, поднялся с колен. - Хочешь, я посажу тебя на цепь? Тебе так будет легче. - Да, я хочу на цепь. - Я дам тебе наркотики. Сеид позвал Ибрагима, и тот надел на раба ошейник. - Я оставляю тебе руки свободными. Но поклянись, что ты не попытаешься сломать себе шею с помощью этой цепи. - Да, господин, клянусь. Я буду ждать и ничего не стану делать, пока они не заберут меня. - Поверь, мне очень хотелось бы, чтобы на твоем месте был другой. Но ты сам не позволил мне сделать второго. - Я не жалею об этом. Но скажи... Если мне не удастся у них умереть, я сойду с ума? Кестек позволит мне это? У Сеида мороз побежал по коже от выражения надежды в его голосе. Он поспешил уйти. И сразу же пошел в лабораторию. В его ушах все еще стоял голос невольника, произносившего имя господа. Граф пошел в подвал к Сафару, просил замкнуть кестек прежде, чем отчаялся настолько, что смог произнести это слово. Сеида ужаснуло это самораспятие. Он вошел в лабораторию и огляделся по сторонам. Здесь стояла мертвая аппаратура. И сам он был среди нее мертвым механизмом, действующим по ее законам, ее требованиям. Он смог ради этого металла, пластика, стекла уничтожить - не убить, а именно уничтожить, растоптать, - живого человека, возможно, самого живого из всех, кто ему встречался. Человека, который и ненавидя, и мучаясь, сумел научить его любить и сострадать. Сеид ударил кулаком по экрану прибора. Тот выдержал, и ага разозлился. Он схватил стул и с размаху опустил его на аппарат. Раздался звон, взрыв, и по проводке побежал огонь. От него вспыхнул другой прибор. Сеид смел со стеллажа пробирки с препаратами. В углу лаборатории разгорался пожар. Ага побежал в подвал. Увидев его, Граф побледнел и вскочил. - Уже? - Нет. - Сеид спустил его с цепи и повел в лабораторию. - Идем со мной. Идем, не бойся. Граф смотрел на пламя стекленеющими, широко распахнутыми глазами, и краска медленно сходила с его лица. - Вот и все, - сказал он сдавленно, - все мои муки никому не нужны. Ошибка... - У него закружилась голова, и он отошел, схватился за косяк. Сеид лучше владел собой. Внешне он был спокоен и, более того, даже равнодушен, словно не его был колоссальный труд, вложенный в эти бумаги, чертежи, препараты. Как загипнотизированный, ага не мог оторвать взгляда от огня. Вся жизнь его была в этом костре. Ему только перевалило за двадцать, он еще лишь начинал заниматься наукой, когда его нашли экзеты и сделали заказ. Про Сеида все говорили, что это необыкновенно способный молодой человек, но денег, не было у него денег, не было имени, а значит - и доступа к большой науке. Экзетам нужно было сделать донора, человека-раба, послушного безотказно, они хотели иметь их сотни, тысячи. Сеид не верил, что сможет сотворить такое чудо, но ухватился за возможность экспериментировать. И вот что вышло. Из этого состояния его вывел Граф. Он вдруг упал на колени, схватил хозяина за руку. - Господин, оставь меня здесь!.. Я ведь не нужен тебе больше, привяжи меня к столу... Ты ведь позволишь мне умереть, правда? Оставь меня здесь. Тебе ничего не придется делать самому. Я сгорю с твоими бумагами, и никто никогда не сможет узнать... Позволь мне, пусть не остается ни следа... Ага смотрел на него сверху вниз пустыми глазами, и лишь последние слова заставили его откликнуться. - Не останется ни следа? - жестко спросил он. - А ты подумал о моей жизни? - А ты подумал о моей жизни, господин? - как эхо повторил за ним Граф. - Вся моя жизнь поломана ради того, что оказалось ненужным уже и тебе. Позволь мне остаться. Ага отрицательно покачал головой. - Это не лучший выход. - Это лучший выход, господин. Как бы я ни умер, всегда остается возможность, что кестек сохранится. А огонь уничтожит все. Оставь меня здесь. - Я дам тебе свободу. - Все равно, я мертвый человек. Ты не сделаешь меня прежним. И я хочу быть уверен, что никто никогда не найдет мою голову и не сделает по ее образцу новый кестек. Мне лучше сгореть без следа. Оставь меня здесь, господин. Сеид задумчиво смотрел на него и хмурил брови. Но размышлять не было времени: огонь наступал, лизал стены и прыгал по полу угла с сейфом, высыпанных бумаг уже не было видно за пеленой дыма. Становилось трудно дышать. Ага схватил Графа за руку и подтолкнул к операционному столу, закрепил его запястья. Лаборатория была большой, стол находился довольно далеко от огня, и турок надеялся, что пока он дойдет до Графа, тот уже успеет задохнуться. - Прощай, - сказал, уже оборачиваясь по пути к выходу. - И прости меня. - Прощай, господин, - чуть слышно среди треска пожара откликнулся Граф. Сеид направился к дому и прежде всего поднял на ноги всех домочадцев криком "Пожар!". Мотивировать это было не трудно: в саду из-под земли поднимался большой столб черного дыма. За полчаса имение опустело, его семья, прислуга были отправлены в другое поместье, забирать же имущество было некогда. Сам чифликчи задержался: бежать без денег он не собирался, кроме того, и в кабинете было необходимо уничтожить некоторые документы, чтобы не достались экзетам. Входя в дом, еще раз оглянулся: огонь наверху еще не появился, лаборатория находилась глубоко под землей и пламя появится лишь тогда, когда подойдет к выходу, сожрав все внутри помещения. Но тогда рухнет крыша. Граф не мог выбрать лучшего способа умереть, скрыв все следы. Он всегда боялся, что рано или поздно появятся ученые, способные по его останкам создать подобных ему. Сеид спешил: он знал, что до прилета корабля у него остается всего часа полтора, а надо было собраться и успеть уйти. Войдя в кабинет, он переоделся в дорожное платье, взял деньги и стал перебирать бумаги. Некоторые, пробежав глазами, бросал на пол. Тут же многое сжигал на свече. Пепел уже лежал высокими бугорками вокруг подсвечника, когда ученый наткнулся на договор о пожизненном рабстве Графа. Кое-где буквы на документе поплыли - Граф плакал, подписывая, и турок вдруг с удивительной отчетливостью вспомнил ту ночь и то утро, и принесшего кестек раба. Он совсем позабыл об этом. Так вот почему Граф всегда возвращался к нему, почему отдавал кестек. Дело не в том, что он не был способен жить, не имея хозяина, просто он никогда не считал себя свободным. Невольник не мог уйти, потому что, в отличие от Сеида, никогда не забывал об этой бумаге. И не нужен был кестек, не нужно было цепи, страха, чтобы держать его в рабстве. У Графа ничего не осталось, кроме его личного кодекса, его слова, его нечеловеческой гордости. Это было намерение избежать полного порабощения с помощью закабаления себя еще одним законом. Вот почему не удалось его отпустить. Пока есть этот документ, Граф мог освободиться, только умерев. Схватив бумагу, ага выскочил из дома и побежал к лаборатории. Высокая температура и угар ударили ему в лицо, когда он появился на пороге. Но, преодолев в себе желание повернуть назад, кашляя и вытирая с ослепленных глаз слезы, Сеид шагнул вперед, почти ощупью нашел стол. Спинка и ножки его уже нагрелись, расплавленная пластмасса подтекла под него пылающей лужей, но Граф был жив и отшатнулся, когда ага дотронулся до него рукой. - Не надо! - закричал он, видимо, оглушенный треском окружавшего его пожара. - Оставь меня, господин! Сеид не слушал и старался как можно скорее освободить его. Но что-то заклинило, он действовал почти вслепую, один браслет не раскрывался. Наконец, щелкнув, он сдался. Турок схватил Графа за руку и силой поволок прочь из лаборатории. Когда они отошли на несколько шагов, отпустил. Но не успел сказать и слова, как Граф рванулся и прыгнул в проем дверей лаборатории, вниз по ступенькам. - Куда? - закричал Сеид, растерявшись. - Стой! - Потом ринулся за ним. Граф лежал тут же, под лестницей - его остановил кестек. Сеид привел его в себя и опять вытащил наверх. Но уже не отпускал, придерживал рукой. Граф сразу сел на землю, сжимая голову ослабевшими, дрожащими руками, и закашлялся - он угорел. - Сумасшедший! Первый бы потом об ожогах плакал. - Я не хочу к экзетам. - Я решил, что тебе все же не стоит умирать. Да еще и такой смертью. - Эта смерть избавит меня от всех страданий. - Я хочу, чтобы ты жил. - Но я не хочу этого. - Чепуха, ты просто боишься попасть к экзетам. - А ты хочешь откупиться мной у своих хозяев? - Идем, я хочу тебе счастья. - Мое счастье осталось в лаборатории. - Вставай, - дернул его Сеид. - Сейчас не время спорить. Вот, смотри, - он достал договор о пожизненном рабстве и порвал его. - Ты свободен. Понимаешь? Совсем свободен. Я отдам кестек, и ты никому не будешь принадлежать... Я не отдам тебя экзетам. Тебе незачем умирать. - Я все равно останусь тем, кем был. Я уже не человек. - Если ты свободен, это дает только преимущества. Ты можешь... Смотри! - вдруг закричал ага. Высоко в небе появилась светящаяся точка. Она быстро увеличивалась и за несколько минут оказалась на высоте деревьев. Чифликчи опомнился, когда Граф, не сводя глаз со света, опустился на колени, готовясь к передаче новым хозяевам. - Прекрати, я же сказал, что не отдам тебя им. Пошли! Они кинулись в кусты, но добежать до ворот не успели. Корабль сел перед домом и из него появились инопланетяне. Пришлось залечь тут же, в зарослях. - Все, - сказал Сеид тихо. - Теперь мы отсюда не выберемся. - Может, не найдут... Сеид просто всем телом чувствовал, как Граф боится, он даже в темноте видел свет его глаз загнанного зверя, неотрывно следящих за тенями в саду. - Нет, - покачал ученый головой, - они на тепло реагируют, это лучше запаха. Граф опустил голову на руки и замер. Сеид продолжал внешне спокойно смотреть в темноту и размышлял над тем, что скажет экзетам, когда их найдут и спросят, почему он разрушил лабораторию и уничтожил все документы. Он не ощущал страха, его жизнь все равно была кончена, но Граф... Ага был слишком виноват перед ним, чтобы так просто бросить его, он был причиной всего, что произошло и что должно было еще произойти. - Они поймают нас. - Если экзеты меня возьмут, то потом, когда корабль взлетит, ты позовешь меня? Ведь браслет тоже убивает? Сеид покачал головой. - Им известно о кестеке. Они заберут его. Я не смогу позвать. - Если они не найдут тебя, то не получат и его. - Они найдут нас обоих. - Я их отвлеку, а ты беги. - Ты хочешь сдаться? - Это лучше, чем попасться им с кестеком. - Я не отдам тебя экзетам. С кестеком или без него. - Сеид достал нож и положил перед собой. - Я не хотел этого делать. Но ты все равно не сможешь жить у них, а они не позволят тебе легко умереть. Подожди, - сказал он, видя, как Граф стал освобождать шею. - Оставим это на последнюю минуту. Экзеты, тем временем, обыскивали имение. Они обнаружили сожженную лабораторию, покинутый дом и поняли, что Сеид сбежал, прихватив с собой Графа. Они обеспечили человека всем, то, чем стал Сеид, было полностью их заслугой, их средствами, их знаниями, их могуществом. Когда же ученый создал столь необходимого им донора, когда у них, наконец, появилась надежда на выживание, ага все разрушил. Вполне понятно, что им было необходимо выплеснуть свою ярость и разочарование. Сеид и Граф увидели, как из корабля вырвался яркий луч, и вдруг огромным факелом вспыхнул дом, одно за другим запылали деревья сада. Стало светло и жарко. - Мои лошади! - закричал ага и, забыв обо всем, сорвался с места в сторону испуганного, панического ржания. Лошади, помимо Графа и науки, были единственной привязанностью Сеида. Он успел добежать до конюшни и распахнуть ворота прежде, чем его подмял под себя экзет. Ага вырвался и бросился бежать, надеясь добраться до потока лошадей, несущегося из ворот конюшни, и вскочить на одну из них. Он уже не думал о том, что его наверняка затопчут испуганные животные, лишь бы не попасть в руки к монстру. Но экзет достал оружие и таким же лучом, только поменьше, полоснул его по ногам. Сеид вскрикнул от обжигающей боли, упал. Инопланетянин наклонился над ним и протянул лапу. Ага закричал, пытаясь отползти. Но тут из огня вышел Граф, медленно приближаясь к насекомому, сказал мертвым, лишенным эмоций голосом: - Не трогай его. Вам нужен я. Это я - донор. Я сдаюсь. Сеид все еще оставался его хозяином, и он шел защищать его жизнь, потому что в его обязанности входило оберегать господина. Увидев его лицо, ага ужаснулся и на мгновение забыл даже о боли. Но тут же спохватился. - Что ты делаешь! Убей его! Убей! Граф мгновенно наскочил на инопланетянина и сбил его с ног. Они покатились по земле, освещаемые заревом пожара и разрядами электричества, этого природного оружия экзетов. Граф зашипел, когда тот применил его в первый раз, но разряда, достаточного, чтобы свалить с ног лошадь, для него было мало. Донор не отрывался от его тела, чтобы насекомое не могло использовать против него свой смертоносный луч, бил его ножом в глаза, по лапам, наконец, добрался до шеи, самого тонкого и слабого места. Но нож скользил по гладкой, скользкой броне, и он отбросил его, схватился руками. Стычка пришла к концу. Граф посидел над трупом экзета, приходя в себя, оглушенный электричеством и нечеловеческой силой противника. Потом подполз к Сеиду. - Господин, с тобой все в порядке? - Ноги... - простонал ага. - Беги, они нашли нас. Экзеты умеют общаться на расстоянии, этот наверняка связался со своими, пока ты убивал его. Граф вскочил и побежал в темноту. По саду с ржанием носились перепуганные кони, и вскоре он вернулся, ведя за гриву неоседланную лошадь. - Ты сможешь ехать? - Нет. Уходи один. Быстрее, пока они не сбежались. Возьми кестек. Граф погладил лошадь, успокаивая, потом взял Сеида на руки и положил на круп. - Все будет в порядке. Мы уйдем. Должны уйти. - Экзеты! Со стороны сада к ним действительно спешили инопланетяне. Но при всей их силе и могуществе эти существа были слишком медлительны. К тому же, он ни могли стрелять, опасаясь, что убьют бесценного донора. Лошадь со всадниками скрылась в бликах огня и пелене дыма.