Все Круги Ада. Освобождение

Не сразу после возвращения Графа Сеид решился поговорить с ним. Он не знал, что ему делать с невольником дальше. А так, как никто помочь ему в этом не мог, то решил обратиться за советом к самому рабу. - Ну, что же теперь будет? - спросил ага, найдя его в саду. - Сиди, - остановил вскочившего Графа, - я пришел просто поговорить с тобой. - Если тебя тревожит, что я буду бунтовать, то не стоит волнения. Я же пообещал, что пока дело касается только одного меня, я сопротивляться не буду. - Ты вернулся. И тебя заберут экзеты. - Знаю. Я жду. - Граф искоса взглянул на хозяина. - Или ты думаешь, что я мог забыть об этом? - Почему же ты вернулся? - Сафар отпустил меня. И я принадлежу тебе. Если у кого-то и есть право на меня, то только у тебя. Ведь это ты сделал меня. - Раньше ты говорил, что я тебя изуродовал. - Теперь я понял. Станислава Пшегодского нет. А я... есть только кестек, его воля, его приказ. Тот Стас умер. А то, чем я являюсь сейчас, существует только благодаря тебе. - Ты опять обвиняешь меня? - Нет. Стасу следовало умереть раньше. В одном теле не должно жить два существа. Я понимаю, ты не пытался искалечить меня. Просто создавал новое явление. Кестек был единственной твоей целью. - Я сожалею, что именно ты попал на мой стол. - В этом не твоя вина. На то воля провидения. - Граф, я не могу тебя отпустить, зная, что это бессмысленно, что ты опять полезешь в нору или что-то в этом роде, а экзеты, не найдя тебя, уничтожат и мое имение, и меня, и моих близких. Они очень мстительны. - Да я и не прошу отпускать меня. Делай то, что ты должен делать. - Но ты же не хочешь и не сможешь принадлежать экзетам. Тем более, что они и других будут делать донорами по твоему образцу. - Господин, что тебя волнует? Свое дело ты сделал. Теперь ты отдашь меня, и на этом твоя функция закончится. Остальное - моя работа. - Они не позволят тебе умереть. - Ты тоже не позволял. Но теперь поздно отступать. Все в порядке, господин. Я даю тебе слово, что пока меня не заберут экзеты, у тебя не возникнет со мной проблем. Я буду выполнять все свои обязанности. И ждать, просто ждать. Постараюсь, во всяком случае... Но тут их прервали. Зная, что это обрадует ученого, явился Сафар сообщить, что Граф жив, он его отпустил. Каково же было его удивление, когда рядом с Сеидом он увидел самого раба! - Где ты его взял, Сеид-ага? - Нигде, - улыбнулся Сеид. - Он сам вернулся ко мне. - Сам? К тебе? Но ведь он же... - Что ты хотел сказать, Сафар-бей? - Ничего. Я не думал, что он когда-нибудь к тебе вернется. - Почему же? - Он тебя боится и ненавидит больше, чем меня. Сеид взглянул на отрешенно потупившегося Графа и решил, что не стоит говорить об этом при нем. - Ступай, Граф. - Да, господин. Сафар проводил его взглядом. - Если бы я не видел своими глазами, как он ведет себя с тобой, никогда бы не поверил, что это один и тот же человек. Где его дерзость? - Ты просто не сумел с ним справиться, Сафар-бей. Что ж ты думаешь, он меня любит? Ого! Чего он мне только не говорил, как бунтовал. Сколько раз грозился меня удавить, сколько раз приходил убивать, а сколько раз пытался наложить руки на себя! Да и сейчас, бывает, еще не слушается. Но его с помощью кестека и плети приучали становиться на колени. Так же как и убивать по приказу, и охранять хозяина. А ты просто не сумел внушить ему, что весь его протест не имеет смысла. У меня он хоть и бунтует, но понимает, что это бессмысленно, от этого и встает на дыбы все реже, оттого и молчит, оттого и рад уже тому, что я не трогаю его. А еще он очень боится, что я в любой момент могу положить его на операционный стол, что я со злости могу приделать ему крылья, жабры, панцирь, он боится, что я опять буду проводить над ним эксперименты. А все то, что делал с ним ты, ему не страшно после того, что ему приходилось переносить. И придется. Я подлечил его - и все. На нем даже шрамов не остается, с новой органикой он может регенерировать. Это раньше он бесился от того, что его пороли, ставили на колени, заставляли целовать руки. А теперь привык, теперь для него это нормальное явление. - Неужели он так тебя боится? - Да нет, наверное, даже уже и не боится. Просто смирился. Ведь он ничего не сможет изменить. Я слишком хорошо знаю, как с ним следует обращаться. - Тогда я понимаю, почему он согласился, чтобы ты продал его мне. - Еще бы! Если бы ты сейчас предложил ему снести голову, он бы в ноги тебе поклонился. Для него это самый легкий и лучший выход. Хотя, нет. Возможно, нет. Без моего согласия он бы не позволил тебе этого сделать. Сафар насупился. - Я хочу получить его назад. - Что? - Ты продал его. Значит, он принадлежит мне. - Ты сам его отпустил. - Он сбежал. - Неправда. Ты прекрасно знаешь, что он не мог сбежать от тебя. - Я заплатил за него деньги. - И ты покалечил его. Ты знаешь, сколько лет у меня ушло на то, чтобы сделать его таким? - Так или иначе, он принадлежит мне. И будет лучше, если мне не придется прибегать к закону. Вряд ли ты захочешь, чтобы стало известно, чем ты занимаешься. Лицо ученого потемнело. Эта угроза была серьезной, ее игнорировать он не мог. - Оставим этот разговор, Сафар-бей. Извини, но мне надо отлучиться. Сеид нашел Графа в его комнате. Тот стоял у окна и задумчиво наблюдал за сидящим в саду Сафаром. С появлением хозяина склонился. - В чем дело? - спросил ага. - Я хочу знать, что происходит. - Я не понимаю, о чем ты, господин. - О том, что ты рад видеть его! - У меня нет причин радоваться ему. - Действительно. Но, тем не менее, ты рад. Посмотри на себя! В чем дело? Тебе здесь так плохо, что ты согласен вернуться к нему? После всего? - По-моему, я ни о чем тебя не прошу. Я нахожусь здесь и здесь останусь, пока меня не заберут те, для кого ты меня сделал. - Я сам вижу, что ты здесь. И мне не в чем тебя упрекнуть. Но меня интересует, почему ты рад видеть Сафара. Я считаю, что это ненормально. - Допустим, я радуюсь, что уже к нему не попаду. Это выглядит нормально? - Ты пытаешься мне дерзить? - Нет, господин. - Граф опустился на колени. - Я твой раб. Но я не понимаю, в чем виноват. - Ни в чем. Просто, у меня неприятности. Сафар хочет получить тебя обратно. Уверяет, что ты сбежал, а я укрываю беглого невольника. - Я не сбежал, господин. Он сам меня отпустил. - Встань. Я знаю, что ты не мог сбежать. Но больше этого не знает никто. Официально ты принадлежишь ему. У него на тебя все права. Он угрожает подать на меня жалобу, и можно представить, что будет, если о моей работе станет известно. Поэтому решай ты. - Я должен подписать себе смертный приговор? Хорошо, отдай меня Сафару. - И для тебя все начнется с начала? - А что для меня начнется, если я достанусь экзетам? - Это ужасно. Но прости, я не могу просто отпустить тебя, зная, что ты прибегнешь к кестеку. Я не могу этого. А убить тебя, пусть даже легко и быстро, у меня не подымется рука. - Я понимаю. Отдай меня Сафару. Это лучше, чем кестек. - Он ужасный человек. - В этом не его вина. Он болен. - Что ты хочешь этим сказать? - Я наблюдал за ним. Это садизм. И поверь, он сам от этого страдает. Я хотел просить тебя помочь ему. Ведь если это болезнь, ты смог бы вылечить его. - Зачем это тебе? Хотя, правильно. Он не стал бы так истязать тебя. - Даже безотносительно ко мне, даже если меня уже не будет, помоги ему. Прошу тебя, господин. - Почему? Он... - Он нравится мне. - Нравится? Тебе? После того, что он с тобой сделал? - Ты попробуешь? - Если пробовать, то сейчас, пока он не наложил на тебя руку. Есть один способ... Я не ручаюсь, что удастся, но другого не знаю. Я ведь никогда не занимался этим. Ему надо внушить отвращение к насилию, крови. Это можно сделать путем пресыщения. Я возьму раба и засеку при нем. А Сафару дам большую дозу активина. Если он чувствует при виде чьей-то боли удовольствие, то с помощью активина оно станет настолько большим, что вызовет отвращение. Я добьюсь, что у него будет шок. Граф вдруг вспыхнул. - Ты не сделаешь этого! После такого он будет вообще бояться крови. - Именно этого я и добиваюсь. - Но ведь Сафар - воин. Ты испортишь ему карьеру. - Мне приходится выбирать между его карьерой и тобой. - Ему жить. - А тебе - умирать. И мне не все равно, каким образом это случится. - Сафар твой племянник. Ты подумал, как он будет страдать? Ведь он садист, и каждый раз, когда ему захочется... - Ему не будет хотеться. - Ты внушишь ему отвращение не к садизму, а только к крови. - Я не уверен, что вообще что-нибудь получится. Но хуже не будет, не сомневайся. Что бы там между вами ни было, не волнуйся. Я не желаю зла своему племяннику. - Ты уверен, что он не будет мучаться после этого? - Моли Аллаха, чтобы я мог сказать то же и о тебе. - Тогда возьми меня. - Ты с ума сошел! - Я не хочу, чтобы ты истязал кого-то ради этого. Ведь это нужно мне. Возьми меня. - Мне понадобится много боли и крови. - Я выдержу, ты же знаешь. Я не хочу, чтобы ты брал другого. - Я не могу сделать это с тобой. - Господин, я прошу тебя. Если это буду не я, то лучше не надо ничего. - Все же, в чем дело? - Он мне нравится. - Он тебе нравится, а меня ты ненавидишь? Ведь это так? Сафар прав? Граф потупился. - Я хочу знать правду. Не бойся, я не накажу тебя. - Я давно уже не чувствую к тебе ненависти, господин. Нет смысла тебя ненавидеть. - Только поэтому? Но это обидно. Ведь я хотел, чтобы ты чувствовал себя как можно лучше. А ты просто смирился, потому что не надеешься вырваться? Скажи мне. Только поэтому? - Я принадлежу тебе, господин. Я стараюсь быть послушным. Дело не в том, вырвусь ли я или нет. Я твой, и кестек здесь ни при чем. Я не раз отдавал его тебе, потому что уже отдал душу. - В рабство. Но это не любовь. - Ты требуешь невозможного, господин. И ненужного. Я только раб. Разве тебе не достаточно моей преданности? Если потребуется, я умру за тебя, с кестеком или без. Я верен, я давно потерял к тебе ненависть. - Что толку в твоей готовности умереть за меня? Ты готов умереть за любую мелочь! И если ты вбил себе в голову, что в любых обстоятельствах должен оставаться моим рабом, то это результат твоего сумасшествия, а не любви. Я давно считал тебя своим сыном. Граф побледнел. - Ведь это ты создал меня, - сказал жестко. Ага ударил его по лицу. - Не смей! Тот снова стал на колени. - Хорошо, я возьму тебя. Но мне нужно еще уговорить Сафара участвовать в экзекуции и принять активин. Сам, под видом активина, примешь какой-нибудь наркотик, обезболивающее. Сеид явился к бею и предложил пройти на задний двор. - Ты при мне пытался посадить Графа на кол. Теперь моя очередь показать тебе, как я его наказываю. Ничего особенного, просто выпорю. Если он действительно сбежал, его следует наказать. Граф явился на задний двор, неся поднос с заправленными шприцами. - Что это? - спросил Сафар. Он никогда не видел подобных инструментов. - Это активин. Обостряет ощущения. Сейчас он сделает себе инъекцию, - Граф, двойную дозу! - а тогда ты можешь ущипнуть его, а ему покажется, что ты оторвал у него руку. Ну, и наоборот. Усиливает удовольствие. Полезная вещь в серале. Хочешь попробовать? Это совсем не опасно. Сафар заинтересовался, наблюдая, как Граф вводит в вену активин. - Ну, попробуешь? - опять спросил его ага. - Тебе понравится. Поколебавшись, бей согласился. - Граф, уколи Сафар-бея. Не бойся, он не причинит тебе вреда, - сказал Сеид, видя, как гость отступил, когда тот подошел к нему со шприцом. - Он хорошо умеет, ему это не впервые. Вот так. А теперь надо подождать. Они отошли в тень и опять поспорили, кому же принадлежит невольник. Наконец, осторожно ступая, он сам приблизился к ним. - Я готов, - сообщил, глядя под ноги. Ага присмотрелся, как он двигается, и кровь ударила ему в голову. Чифтчи и без того был зол на него после их разговора, теперь же и вовсе озверел. - Иди сюда. Отведя Графа в сторону, заглянул в его расширенные зрачки, попробовал пульс. - Свиной щенок! Я же приказал тебе принять обезболивающее, а не активин, - прошипел в бешенстве и ударил раба по щеке. Двойная доза активина уже действовала. Граф отшатнулся и поднял руку к лицу, но тут же отдернул. - Господин, я виноват, но для меня это слишком важно. - Для меня это тоже важно. Но, тем не менее, я все же взял тебя. - А другому ты тоже дал бы наркотик? Я не хочу, чтобы Сафар догадался, в чем дело. Он должен запомнить... - Он запомнит! И ты, клянусь аллахом, ты тоже запомнишь на всю жизнь. Я такое тебе устрою... Иди ложись. Сеид подозвал Ибрагима, приказал забить раба в колодки и приступить к экзекуции. Сначала Сафар действительно чувствовал ни с чем не сравнимое удовольствие, но потом, когда истерзанного Графа стали поливать соленым раствором, ему стало плохо. Никогда еще свист бича не казался ему таким резким и громким, а запах крови - тошнотворным. Но только когда раб потерял сознание, Сеид приказал сделать перерыв. Он отправился обедать с гостем, потом показывал свои конюшни, исподволь наблюдая за ним. От него не ускользнуло, что Сафару не по себе после сцены на заднем дворе, и, сочтя это хорошим признаком, подмешал ему в ракию дополнительную дозу активина. Когда же солнце стало клониться к закату, предложил вернуться на задний двор. Граф лежал на солнце и при их появлении даже не поднял головы. Сразу же появился Ибрагим, засвистел бич, под его тяжелыми ударами крошилась соленая корка, осыпалась, растворяясь в крови. Чтобы не забрызгаться этой кровью, Сеид с Сафаром отступили подальше. Подождав, пока на Графе не останется живого места, ага приказал снова облить его соляным раствором. Потом заглянул в ведро. На дне оставалось немного жижи и нерастворенной соли. Сеид посмотрел на Сафара и, видя, как тот побледнел, решил его добить. - А ну, напои его этим, - обратился к Ибрагиму. Графу стало плохо от одного взгляда на раствор, он отвернулся. - Пей, пей, - вкрадчиво сказал над ним господин. Потом все повторилось снова. Наконец, Граф не выдержал и припал губами к рассеченной руке, стал глотать обильно текущую кровь. Сафара едва не стошнило, он подскочил и ударил его по голове. - Дайте ему воды! - крикнул звенящим, напряженным голосом и отвернулся, скривившись. - Что с тобой? - лицемерно спросил Сеид. Бей рванулся к нему с расширенными, побелевшими глазами. - Ты отдашь его мне! - закричал ему в лицо. - Я купил его у тебя! У меня есть купчая, есть свидетели! А что я отпустил его, не подтвердит никто, кроме него самого! Ты укрываешь беглого раба! Сеид отступил под его напором назад. - Да бери его. Он не имеет ничего против. Вот кестек. - И усмехнулся: - Но что тебя так вывело из себя? Кажется, ты делал с ним то же самое. Но спагия его не слушал. Он сказал Ибрагиму освободить невольника, сам набросил на него джеббе и с удивлением смотрел, как тот, перед тем, как его увезли, подошел и поцеловал ученому руку. Потом раба посадили на коня, привязав руки к седлу, и бей с аскерами, не прощаясь, покинул имение Сеида. Кавалькада тронулась рысью. Всадники мчались по дороге, гиканьем и плетью подстегивая лошадей. По пути онбаша догнал лошадь, к которой был привязан Граф, и, подгоняя ее, хлестнул раба камчой. - Давай, давай, не отставай, свинья. Сегодня тебя научат, как сбегать. Граф молча отвернулся, оберегая глаза. И вдруг сзади на аскера налетел сам Сафар и принялся хлестать его по плечам. - Ты, собака! Бить его будешь, когда я приказываю, если сам в подвал не хочешь. Онбаша осекся и в дальнейшем всю дорогу проскакал в хвосте чамбула. Сафар поравнялся с Графом. - Больно? - Нет, - сказал, не глядя на него. - Но он задел тебе щеку. - Бей осторожно прикоснулся кончиком плети к покрасневшему месту. Граф ухмыльнулся и пожал плечом. - Хорошо, если тебе так хочется, то больно. Спагия посмотрел на него и подстегнул коня. - Ш-шайтан, - процедил, выдвигаясь в авангард кавалькады. Во дворе поместья, спешась и наблюдая, как отвязывают раба, Сафар приказал слуге приготовить комнату для гостей, рядом с его собственной, и пошел по направлению к дому. Через несколько шагов обернулся и позвал: - Граф, иди за мной. Следуя за хозяином через коридоры дома, Граф заметил: - Насколько я помню, подвал не здесь. - Ты не пойдешь в подвал. На этот раз ты мой гость. - Зачем тебе это нужно? - Значит, нужно. Как ты себя чувствуешь? Сейчас тебе дадут помыться и окажут необходимую помощь. Правда, у меня никто не умеет лечить так, как Сеид.