Все Круги Ада. Освобождение

      Освободившись, Граф, против ожиданий бывшего хозяина, не ушел из города. Он держался неподалеку от имения Сеида, и чифликчи усилил свою охрану из опасения, что тот вернется по его душу. Но Граф не приближался к его дому, кочевал из одной опиумной курильни в другую, затевал ссоры и драки, всегда веселый, шальной и злой. Ага был этим недоволен, он надеялся, что раб иначе распорядится своей свободой. Он закупает опиум для целой компании разорившихся курильщиков, неотступно следующих за ним, и удивляет всех щедростью и количеством употребленного зелья. Едва придя в себя, он спешит снова погрузиться в опиумные сны, а в минуты просветления устраивает жестокие забавы. "Он бешеный, - шептал Сеиду дервиш, - в него вселился злой джинн. Достаточно заглянуть в его лицо, чтобы увидеть это!.." Его слова были неудивительны, так как самого старика, случайно подвернувшегося под руку, раздели на улице и выкатали в грязи. Никто и не успел вмешаться, как злая компания исчезла. Это было поведение человека без будущего. Ага поносил этого сумасшедшего и внушал себе, что ему нет никакого дела до его судьбы. Ему надоело слушать о дебошах и поножовщинах, в которых участвовал его бывший невольник, и в конце концов ученый собрался отказаться от услуг старика. Но едва он решился забыть о Графе, как события изменили свой ход. Появился дервиш и сообщил, что Граф совсем лишился рассудка. Он покинул город, нашел уединенное место на берегу моря, выкопал глубокую нору, залез туда и не показывается уже второй день. Услышав это, Сеид сразу понял, в чем дело. Решение оставить невольника в покое тут же было забыто. Ага приказал седлать лошадей, взял с собой аскеров, старика, чтобы показывал дорогу, и поехал искать Графа. Дервиш остановился у полуосыпавшейся дыры в сухом песке. Через несколько дней это отверстие должно было совсем исчезнуть, занесенное песком. - Вот. Он там, Сеид-ага. Видишь, нет даже следов, что он выходил назад. Он обкурился опиумом и, конечно, сошел с ума. - Помолчи, - оборвал его Сеид. - Он хорошо знает, что делает. А ну-ка, - обернулся к одному из аскеров, - полезь и вытащи его сюда. Только осторожно, если он станет сопротивляться, лучше его не трогать. Но если это то, что я думаю, сопротивления не будет. Аскер лег на землю и скрылся в норе. Скоро, пятясь, он за ноги вытащил Графа. Произошло то, о чем и подозревал ага: тот находился под действием кестека. Турок тут же снял с него цепочку. - Что там еще в норе? Полезь посмотри. В норе нашли только испанский кинжал с распятием, некогда подаренный Сеидом рабу. - Граф, вставай, - позвал турок и потребовал, чтобы все отошли подальше. Через некоторое время Граф пришел в себя, приподнял голову. Заметив Сеида, отшатнулся. - Спокойно, спокойно, - усмехнулся ага. - Я отдам тебе кестек, как только успокоишься. - Затем протянул ему кинжал. - Значит, играем с ножом? А я ведь предупреждал, что кестек не позволит тебе делать глупости. Сколько ты так пролежал? - Не знаю, - буркнул Граф. - Думаю, дело шло к концу, когда ты вмешался. - К концу? - засмеялся ага и подозвал дервиша. - Сколько он тут лежит? - Второй день, Сеид-ага. Сеид заплатил старику и отпустил его. - Второй день, ты слышал? И это тебе показалось вечностью. А ведь чем дальше, тем хуже. Не советую пробовать это еще раз. - А что мне делать? - Я же говорил тебе: жить. Спокойно и счастливо. Слава Аллаху, ты можешь делать это очень долго. - Я не могу. - Почему? - Потому что я урод. - Ты сверхчеловек. - Нет, я калека. А кроме того, если я попаду к кому-нибудь в руки вроде тебя и ему станет известно, кто я на самом деле, он начнет делать подобных мне. А я хорошо знаю, я один на свете знаю, что это такое. Каждый день я рискую быть узнанным. Я не могу этого допустить. - Да как ты можешь даже думать, что на свете существует ученый вроде меня? - Если есть ты, почему же не может быть других? - Дорогой мой, никто кроме меня не сможет сотворить подобного тебе. - Зачем ты пришел? Хочешь забрать меня? - Нет. - Ага бросил ему цепочку, все еще надеясь, что его удастся уговорить. - Я этого не сделаю. Ведь я тебя отпустил. Но отпустил не для того, чтобы ты хоронил себя живым. И не хочу, чтобы что-нибудь подобное повторилось. - А что мне делать? - опять спросил Граф, зло оскаливаясь. - Дожидаться, когда я состарюсь и умру? Повеситься? Утопиться? У меня нет ничего, кроме кестека. И вот этой норы, чтобы не нашли. - А ты хорошо подумал? - Да. - Когда? - усмехнулся Сеид. - Под опиумным дымком? Продавцы этого зелья, наверное, возносили Аллаху благодарность за такого покупателя. Ты спустил им целое состояние. - Но у меня действительно было достаточно времени, чтобы все обдумать. - Так может быть, я сейчас уйду, а ты опять полезешь в свою дыру? - Ты сказал, что отпустил меня. И я могу делать все, что захочу. - Идем со мной. Я дам тебе успокоительного или цианистого калия. Чего хочешь. - Правда? Ты меня убьешь? Почему я должен тебе верить? Убей меня здесь. Не надо яда. Твои аскеры вооружены. - Нет. Твое тело нужно мне неповрежденным. И проще, если ты поедешь сам, чем тащить тебя потом. Иди, садись на коня. Или дома, или нигде. Дайте ему коня! - обернулся ага к аскерам. Граф еще медлил, когда к нему подвели жеребца. Встал и пристально посмотрел Сеиду в глаза. Но лицо турка осталось непроницаемым, и он решился, вскочил в седло. Назад ехали не спеша. Граф сосредоточенно смотрел прямо перед собой. Сеид некоторое время осторожно наблюдал за ним, пока он не заметил этого, вопросительно взглянул чифликчи в лицо и опустил глаза. - Не боишься? - спросил ага. - Что ты опять приберешь меня к рукам? - Нет. Умирать не боишься? Граф пожал плечом. - После того, что я выдержал на берегу, цианид - прямо-таки роскошь. - Подумай еще. Ошибки уже не исправишь. Аллах видит, я не одобряю твоего выбора. - Вот как? - хмуро сказал Граф. - Аллаха вспомнил? Нечасто я слышал это имя из твоих уст. - Ты молод. - Я всегда буду молод. - Ты еще не сделал всего, что должен был. - О долгах напоминаешь? - задумчиво протянул тот. - Возможно, ты прав. Хорошо, кое-кто заплатит мне долг. Мы еще увидимся. Столкнув одного из телохранителей, он кувыркнулся на обочину и скрылся в кустах. - Не надо, - остановил Сеид порывавшихся за беглецом аскеров. - У него есть какая-то цель, и ради нее он будет жить. Но если взимать долги явится в мой дом, вы его остановите. Несколько дней прошло без происшествий. Но однажды трапеза Сеида была прервана. Ага выглянул на шум в окно. По дорожке, ведущей к дому, шел Граф. Со всех сторон, на ходу вынимая оружие, к нему бежали аскеры. Он остановился, помахал руками и что-то сказал. Его окружили, перегораживая дорогу к господину, но трогать не решались. Он что-то говорил, смеясь, и в ярком свете солнца казался бы счастливым, если бы не кровь на рубашке. Наконец, достал нож, бросил его на дорожку и поднял руки. Его обступили теснее, повели к дому. Сеид вышел на порог. - Что это меня встречают, словно ифрита? - так же улыбаясь, спросил Граф. - Я никого не трону. Я пришел за обещанным. - Отпустите его, - приказал ага. - Ты ранен? - Нет, это кровь Махаммеда. - Вот как? Ну что же, он действительно был тебе кое-что должен. - Ты сделаешь то, что обещал? - Идем. Когда они проходили через двор, навстречу им попался человек с перевязанной головой. Граф проследил за ним взглядом и вдруг остановился. Безмятежное выражение исчезло с его лица. - Ты... оперируешь другого? - спросил, обращая к турку сразу ставшие пустыми глаза. - Ты выпустил меня, чтобы покалечить этого? Разве я не старался быть послушным? Разве я не ломал себя, чтобы угодить тебе? Экспериментировал бы надо мной - мне все равно терять нечего. - Ты не понимаешь смысла моего изобретения. А он в том, чтобы людей с кестеком было много. Или ты думаешь, что я собирался оперировать тебя одного и сохранить все в тайне? - И ты позвал меня сюда, чтобы я увидел его? Неужели нельзя было убить меня, не показывая всего этого? Я ведь все что угодно сделал бы, чтобы таких, как я, больше не было, а ты говоришь мне, что калек будет много? - Какое тебе дело? Тебя ведь отпустили, ты свободен. - Я раб, раб кестека! Я вечный калека, урод, нечеловек, - и ты хочешь, чтобы мне, испытавшему все это, не было дела до остальных? - По-моему, тебе всегда не было дела до остальных. - Но не до этого! - Чего же ты хочешь? Чтобы я отказался от опытов? Но ты знаешь, что это труд всей моей жизни. Граф отвернулся. - Идем. Дай мне яда. - Я введу тебе успокаивающее, и ты поймешь, что молол чушь. - Нет. Дай мне цианид, и я больше не буду мешать тебе работать. - Но почему бы тебе просто не подлечить нервы? - Если ты не убьешь меня, мне придется умереть с помощью кестека. Сеид поморщился. - Мне не приходилось видеть второго такого осла, как ты... - Значит, ты не согласен помочь мне? - перебил Граф с явным намерением уйти. - Подожди. Куда ты так спешишь? Я сделаю тебе инъекцию. В лаборатории они опять встретили человека с перевязанной головой. Он мыл пол, и когда вошел Сеид, оторвался от работы, вопросительно посмотрел на вошедших. - Иди, - сказал ему ага, - сегодня ты мне не понадобишься. Человек поклонился и бесшумно вышел. - Он немой? - спросил Граф, глядя ему вслед. - Нет, - покачал головой Сеид, озабоченно подходя к сейфу с лекарствами. - Иди ложись на стол. Граф то ли слегка ухмыльнулся, то ли скривился. - Хочешь резать труп? - На твоем месте я не говорил бы этого так просто. Этим трупом собираешься стать ты, - нервно сказал ага. - Ну и что? Он не станет кричать и не попытается слезть со стола. Так что тебе-то что волноваться. - Ты веришь в бессмертную душу. - А вот о ней не беспокойся. Ее тебе не достать. Сеид посмотрел на него и устало вздохнул. - Ложись. Но Граф не лег сразу: следил из-за плеча турка, что именно он готовится ему колоть, и лишь убедившись, что ага достал цианистый калий, лег на стол. Воспользовавшись тем, что за ним уже не наблюдают и что Графу не видно за его спиной, что он делает, ага быстро подменил шприц на другой, заранее заправленный и спрятанный тут же - ученый предусмотрительно приготовил все для наркоза. Потом подошел к столу и протер Графу сгиб руки. - Собираясь колоть цианид, обычно не боятся заражения крови, - сказал тот, отводя другой рукой шприц в сторону. - Забери руки, ты мешаешь. - О, Сеид-ага, - печально вздохнул тот, отпуская руку и отворачиваясь. - Ты ошибаешься. Я не мешаю тебе. Делай, что делаешь. Чифликчи поспешно ввел иглу в вену. Когда Граф уснул, подключил его к капельнице, снял кестек и надел его на себя. Он появился на пороге кабинета Сеида абсолютно бесшумно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, потом Граф сказал тихо и необычайно спокойно: - Ты опять обманул меня. Напрасно старался. Если бы ты сказал, что хочешь снова сделать меня своим, я бы не защищался. Я ведь и не уходил далеко, ждал, когда ты пожелаешь вернуть меня. И пришел сюда, и принес кестек. Или ты думаешь, что я явился бы с ним на шее в твой дом, не будучи готов к этому? - Да? - только и смог произнести ага. - Да. Существует проклятый листок, подписанный мной. Я навсегда твой. Ты отпустил меня, но так же мог и приказать вернуться. В противном случае я бы проследил, чтобы ты не подменил шприц. - Значит, из-за этой бумажки ты и не хотел уходить? Ты действительно безумен. И что теперь? Хочешь, я отдам тебе кестек? - Если дашь кестек, то дай и яд. Сеид задумчиво передвинул какие-то свитки, потом поднял глаза и вздохнул. - Иди, выполняй свои обязанности. Подготовь лабораторию, я хотел проверить состояние кестека у Махмуда. У него вот-вот должна начать расти вторичная нервная система. Будешь мне ассистировать. Граф побледнел. - Тебе мало меня одного? - Он сговорчивее тебя. - Я буду послушен. - Ты обещал это много раз. - Увидишь, я буду послушен. Я ведь старался. - И ты позволил вернуть тебя только для того, чтобы я отказался от Махмуда? Тебя мне мало. Пойми же, весь смысл изобретения заключается именно в том, что вас будет много. - Я понимаю. Но... - Твои "но" интересуют только тебя! - оборвал его ага. - Иди и работай. Граф ушел. Но направился не в лабораторию. Когда он вошел в его комнату, Махмуд спал и Графа заметил не сразу, тот успел подойти к нему очень близко, и наблюдал за ним. - Мне надо поговорить с тобой, - сказал, когда Махмуд поднял голову. Турок кивнул головой и сел, собираясь слушать. Граф быстро вернулся к двери и закрыл ее. - Я не хочу, чтобы кто-то мешал нам, - объяснил в ответ на его удивленный взгляд. - Сеид тебя оперировал, да? - Да. - Заместитель первого невольника был на удивление малословен. - И уже два раза? Второй - не усыпляя? - Нет. Граф сел. - А ты знаешь, в чем заключается суть этой операции? - Н... нет... он проводит какой-то эксперимент, исследование... Я не знаю, что это такое. - Он не говорил, что именно сделал с тобой? - Но я ведь не разбираюсь во всем этом. - Хорошо. Тогда слушай. Он делает машины - людей, безотказно выполняющих приказы хозяина. В твой мозг он вживил специальный аппарат. Аппарат этот имеет две функции. Во-первых, гарантирует послушание. Во-вторых, запоминает все, что ты видишь, что слышишь, с чем имеешь дело, и тот, кто имеет специальную аппаратуру, может потом сам видеть твои воспоминания... Это вроде книги, которую можно читать тем, кому это нужно... Ты не замечал, что твоя память и реакция улучшились? - Нет. - Заметишь. Очень скоро ты станешь сильнее, выносливее и способнее обычного человека. Ну так вот, Сеид сделает тебе вторую операцию, и ты будешь связан с ним второй частью аппарата - кестеком, как он называет его. Тот, у кого будет находиться кестек, станет твоим господином. Теперь ты раб. Не обычный невольник, которого можно освободить и он станет простым человеком. Ты останешься рабом при любых обстоятельствах, потому что именно для этого предназначен. Ты превратишься просто в мыслящую, исполняющую машину. - Я и так был рабом. Ага купил меня на невольничьем рынке, и я благодарен, что он взял меня в дом и так хорошо относится, вместо того, чтобы морить голодом и тяжелой работой. - Это не простое рабство. Я сильно рискую, говоря тебе это. Мне казалось, что кестек не позволит мне... Но видно, с тобой говорить на эту тему можно. Ведь мы одинаковы. Турок слушал его очень внимательно, не перебивая, но, кажется, не верил. - Откуда ты все это знаешь? Чем ты можешь доказать, что говоришь правду? - Потому что я твой предшественник, твой двойник, я раб кестека, первый экземпляр и первый помощник Сеида в исследованиях. Он проводил эксперименты на мне и вместе со мной. - Зачем ты все это говоришь мне? Ведь Сеид, как я понял, скрывает от меня подробности. - Я хочу посмотреть, как ты отреагируешь на эту новость. - И что? - Тогда я решу, что мне делать дальше. - А что тебе тут решать? Какое я имею к тебе отношение? Ты вмешиваешься не в свое дело. - Нет, это мое дело. Может быть, даже больше, чем твое. - Что же ты собираешься делать? - Посмотрю. Ты занял мое место, а вдвоем быть мы не можем. От того, что ты сейчас скажешь мне, зависит, исчезнуть мне или тебе. - Не понимаю. - Один из нас должен умереть. Турок вскочил. - Да ты что! Граф схватил его за руку и сказал как можно спокойнее: - Да подожди ты, чего паникуешь. Я ведь не сказал, что умрешь именно ты. Лучше ответь, что ты собираешься делать именно теперь? Успокойся, я ведь еще не трогаю тебя. Ну? Так что же? - Н... не знаю, - нерешительно произнес Махмуд. - Может быть, убегу... - Может быть? А может быть, останешься? Тот молчал, видимо, лихорадочно решая, что сказать. Сейчас решался вопрос его жизни, а Граф, он чувствовал это, несравненно сильнее его. И, судя по всему, этот сумасшедший способен на все. Но какой ответ ему нужен? - Отвечай. Мог бы ты остаться? - Ну... если ты говоришь, что я все равно останусь рабом и бежать нет смысла... - Хорошо, значит, умрешь ты. Турок бросился к окну, но не успел: Граф опередил его и заслонил проход собой. - Дурак! Выпрыгнешь в окно, - быстро зашептал, зажимая ему рот, - покалечишься, только лишние страдания. Пойми ты, у меня нет другого выхода. Таких, как мы, уродов, быть не должно, а Сеид хочет сделать армию, тысячи рабов, понимаешь? Первых делает он, потом учит самых способных производить себе подобных. Я уже делал операции на собаках, лошадях. Если бы я видел, что ты сильный человек, я бы честно, даже с радостью ушел бы. Потому что такая жизнь хуже любой смерти. Но ты не сможешь бороться, он сделает тебе вторую операцию, и ты станешь орудием в руках Сеида, послушным орудием. Сбежать тебе не удастся, поверь моему опыту, я принадлежу этому человеку не один год. У тебя только один выход - умереть. Я же избавляю тебя от многих мучений... Сеид мою кровь пить будет, не твою, мне сейчас под плеть идти, мне ползать перед ним, не тебе. Ты умрешь безболезненно, ты умрешь человеком, а со мной все кончено...