Все Круги Ада. Освобождение

      Однажды ранним утром Сеид зашел в лабораторию поработать над своими бумагами. Хранились они в сейфе, а сейф стоял в клетке, подключенной к высокому напряжению. Защита была надежной, но в тот раз именно она его и подвела. Когда ага вошел в эту клетку и склонился над сейфом, железная дверь позади него внезапно защелкнулась. Турок резко обернулся и увидел перед собой пожилого мужчину, высокого, широкого в плечах, с длинными седыми усами. Этот человек был на несколько лет старше чифтчи, но выглядел много бодрее и моложе его, представляя собой олицетворение силы и здоровья. В лаборатории находился Сулейман-паша. Спустя несколько лет после разрыва с Графом ему удалось вернуть свое положение, имение и богатство. Из Ахмеда он опять превратился в Сулейман-пашу, с огромным влиянием и властью, но множеством врагов. И скоро такая жизнь, полная интриг и заговоров, стала тяготить его. Посланные Махаммедом убийцы ошиблись и зарезали гостившего у него в то время вельможу, дальнего его родственника. Ахмед же, видя в этом удобный повод, выдал погибшего за себя и вернулся к своему прежнему образу жизни. Странствующий философ, борец, неизвестно какими путями он узнал о занятиях Сеида-аги. Определение характера его деятельности, по Ахмеду, вкладывалось в одно слово - преступление. Он сразу разгадал ту огромную опасность, которая содержалась в научных исследованиях аги. Тысячи рабов, тысячи несчастных, - и новый вид рабства, в сотни раз худший, чем существовавший до сих пор. Он знал, что Сеиду пока удалось применить свою идею лишь на одном человеке. И вот, пока существование открытия зависело от жизней только двоих, - самого чифтчи и невольника, Ахмед решил уничтожить его, не дав заразе распространиться по свету. Для этого он здесь и был. Запертый в клетке Сеид оказался в ловушке. Стенки клетки были под напряжением, но оно представляло опасность только при касании к стенкам. Достаточно было повернуть одни из рычагов на стене, - а Ахмед продемонстрировал, что он прекрасно ориентируется, во всяком случае, в этой части лаборатории, - чтобы разряд уничтожил все, что находилось внутри клетки. И вот под страхом такой смерти пришелец стал требовать у Сеида выдачи раба и всех документов, связанных с открытием. Ага понимал, что так или иначе жизнь ему не сохранят, и эта мысль добавляла ему сил в сопротивлении. Их спор затянулся. Чифтчи все так же сидел в клетке, а Ахмед стоял перед ней, когда дверь открылась и вошел Граф. Увидев Ахмеда, вдруг замер на пороге, растерянно глядя на него широко открытыми, изумленными глазами. Но вот выражение радости разлилось по его лицу, глазам, губам... - Муа... Ахмед! - чуть слышно воскликнул он. - Ахмед! Ты жив! И тут Сеид узнал, что у его невольника могут быть счастливые глаза. Граф улыбался и протягивал к своему муаллиму руки. - Ты жив! Ахмед... А мне сказали, что тебя убили. Я даже не верю, что вижу тебя... А ты жив!.. - Ему, очевидно, доставляло огромное удовольствие повторять эти слова, смотреть в лицо паше. Он шагнул к нему. - Не приближайся! - враждебно остановил его Ахмед. - Отойди за стол. Граф послушно исполнил приказание, совершенно не замечая его враждебности. - Ахмед... - шептал он. - Мне так нужно было увидеть тебя... - Молчи, - перебил его турок, - и отвечай: это тебе всадил в мозг кестек этот человек? - Ахмед указал на клетку. Только теперь Граф заметил, что ага в плену, и растерялся. - Господин... Что здесь?.. Но Ахмед опять перебил его: - Не обращайся к нему и отвечай на мой вопрос! - Да, муаллим... Прости, я забыл, что ты запретил так тебя называть. Да, Ахмед, я раб этого человека. - Кестек запрещал ему говорить о нем с кем-либо, кроме хозяина, и такой запрет был внесен в глубинную память. Это делалось для того, чтобы сохранить тайну. Запрет снимался только в случае, если собеседник произносил кодовое слово - само название кестека. Но он решил не рисковать и поэтому не дал прямой ответ на вопрос. - Кестек в твоем мозгу? - переспросил муаллим. Граф перестал улыбаться. - Да. - И ты должен защищать хозяина? - Да. - Сеид! Если ты скажешь ему хотя бы слово, я опущу эту ручку и убью тебя! - Затем опять обернулся к Графу. - Ну, так слушай и отвечай: где бумаги, чертежи, планы этого шайтанского открытия? - Я не знаю, где все, но часть... - Он вытянул руку, указывая на сейф, и шагнул вперед, но был остановлен окриком: - Ни с места! - Ахмед положил руку на рубильник. - Иначе, клянусь Аллахом, я сейчас же сожгу твоего господина! Только тут Граф догадался о цели его прихода. - Я... должен умереть? Да, Ахмед? - спросил чуть слышно. Он так покорно принял это, что Сеида передернуло. - Я поклялся разорить и сжечь ваше проклятое гнездо. Граф шагнул вперед. - Вернись на место! - Тебе нечего бояться меня. Ты знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда. И ты прав, как всегда. Я виноват, я не должен был позволить сделать со мной это. Но я не хотел этого, клянусь! Прости меня. Я боролся, как мог. У меня просто не хватило сил... Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня, когда будешь убивать. - Граф! - обозвался из клетки Сеид. - Подумай, что ты говоришь! - Если ты скажешь ему еще слово, я сожгу тебя! - Ахмед не без основания боялся, что ага даст невольнику приказание броситься на него. Потом обернулся к Графу и увидел, что тот, бледный и несчастный, стоит на коленях, протягивая ему кинжал. Паша не решался подойти к нему, опасаясь, что это ловушка. Тогда он бросил нож к ногам Ахмеда. Тот поднял его. Сеид подошел к передней стенке клетки и увидел такую преданность в глазах раба, неотрывно следящих за муаллимом, такую растворенность в стремлении исполнить любое его желание, что казалось невероятным, что это тот же вечно замкнутый, враждебно настроенный Граф. Сатана не был способен любить, но, считая себя человеком, пытался вести себя как человек. Единственное, что ему удавалось, - выбрать объект, по отношению с которым он смог бы вести себя как с дорогим, любимым человеком. Но это не было ни дружбой, ни любовью. Он всегда впадал в крайности. Ему или глубоко наплевать на жизни людей, к тем же, кого он выбирал, относился с таким фанатическим самоотречением, что не верилось, что такое возможно. Может быть, дело было в том, что инстинктивно он чувствовал опасность, которую нес Властитель Смерти тому, с кем находился рядом, и ставил настолько прочную преграду своей агрессии, что не был способен защититься. Оберегая своего партнера, Князь Тьмы вынужден был обращать свою силу внутрь, на себя и только на себя. Как только пытался с кем-то сблизиться, тут же становился беззащитным перед ним, пытаясь любить, он просто уничтожал себя. Ахмед был его избранником, к тому же он олицетворял в его глазах силу, которой следовало поклоняться и служить безоговорочно - Творца. Без символа этой силы Сатана, сам того не сознавая, существовать не мог. И теперь оказался беззащитным перед муаллимом. - О, Ахмед, Ахмед... - бормотал он поспешно, и кто знает, чего было в его голосе больше - отчаянного счастья при виде живого паши или неприкрытого горя. - Прости меня за все... Ахмед, лучше бы ты убил меня тогда же... Сеид видел, какая неистребимая любовь к этому человеку царит в сердце Графа, и он понял, что ему никогда не занять места Ахмеда, а он так хотел его занять! - Сулейман-паша... Ахмед... - сказал он. - Постой, не убивай его! Ну да, ты считаешь, что я преступник, ты убьешь меня, сожжешь лабораторию, но его-то - за что? Его вины нет, он защищался до последнего! Посмотри на его шрамы... - Если ты не замолчишь... - А мне все равно. Ты, так или иначе, убьешь меня. Но Графа оставь! Это - жертва. Он ждал тебя как спасения, а что ты несешь ему? - Ага заговорил быстрее, видя, как Ахмед стал медленно и осторожно приближаться к Графу. - Он готов для тебя на все! Хочешь, я отдам тебе кестек, забирай его, он будет твоим верным рабом. Ты сожжешь все, но Граф... Он же любит тебя! - закричал Сеид, когда Ахмед ударил невольника под сердце ножом. - Это было несправедливо по отношению к нему. Ахмед ударил еще раз и обернулся. - Несправедливо? А вот это все, - он повел вокруг рукой, - Справедливо? А то, что вы собирались калечить людей, - это... - Граф ни при чем! - Он участвовал в твоих исследованиях, значит, помогал тебе. - Да что ты об этом знаешь! - Так значит, все, относящееся к кестеку, в лаборатории? - прервал его Ахмед. - Это хорошо, оно отсюда и не выйдет. - Он направился к рубильнику. Было неоткуда ждать спасения, и Сеид закричал, сам не веря в успех, скорее, даже уверенный, что делает глупость - Граф должен был умереть, ведь убивать Ахмед умел. - Граф! Помоги, убей его! Граф!.. И произошло чудо. Гибкое тело перелетело через операционный стол и сзади обрушилось на пашу. Ахмед все же сумел провернуться в его тисках и стал быстро наносить ножом удар за ударом. Стычка заняла меньше минуты. Графу, послушному приказанию, удалось дотянуться до его шеи, хрустнул позвоночник, - и оба рухнули на пол. Сеид подождал еще немного, - ни один из них не шевелился, - и стал звать на помощь: пока было включено электричество, выйти из клетки он не мог. Но слуги не шли. Ага был уверен, что они подкуплены Ахмедом, как иначе объяснить его осведомленность во всех делах и тайнах аги? Рано или поздно, аскеры, конечно, должны были заявиться в лабораторию, хотя бы для того, чтобы узнать, что сделали с их господином, но это могло случиться очень нескоро. Сеид мог бы подождать, если бы не заметил, что Граф все еще жив. Он почти не дышал и лужа крови под ним неумолимо росла, но все же, если его сейчас же положить на стол, может быть, удастся спасти ему жизнь. - Граф! - позвал Сеид. - Граф! Встань и выключи электричество. Слышишь? Граф! Это был приказ, и Граф медленно, но приподнялся, на четвереньках, оставляя на белом мраморном полу темную влажную полосу, пополз к стене. - Левее, левее... Так... Прямо... - подсказывал чифликчи, видя, как он беспомощно тычется в аппаратуру. - Дальше... Не смей терять сознания! Держись. Это приказ. Ну, дыши. Давай, раз, два... Вперед. Вперед! - Невольник, судя по всему, агонизировал. Но кестек все еще слышал хозяина и поддерживал в теле жизнь, заставляя выполнять приказания. Ага благодарил Аллаха за то, что Ахмед заколол раба, а не отрезал ему голову: тогда кровь перестала бы поступать в мозг, и кестек не мог функционировать. Но то, что кестек действовал, а сам Граф был почти мертв, даже помогло хозяину: он сомневался, что удалось бы заставить невольника убить пашу, будь он в полном сознании. - Ползи, ползи. Все. Граф привалился к стене. Но рубильник находился на уровне человеческого роста, и подняться до него было куда труднее, чем доползти до стены - раба удерживала в жизни только сила приказа. Он потянулся вверх, но мокрые от крови руки скользили по гладкому мрамору, на расстоянии какого-то десятка сантиметров от цели. Рядом, с левой стороны, стояла клетка Сеида и Граф протянул руку к ней, намереваясь опереться. - Не двигайся! - нечеловеческим голосом завопил Сеид. - Не трогай решетку! Раб остановился, не понимая его, - очевидно, он действовал вслепую и клетку даже не видел, просто помнил, что слева что-то должно быть. - Опусти левую руку, - приказал ага, - и вставай. Вставай. Граф оскалил зубы и рывком поднялся на ноги, всем телом припадая к стене, схватился за первый попавшийся рубильник. К счастью, это оказался именно тот, что нужен, и раб тут же опустился на пол. Сеид выскочил из своей клетки, оступаясь на скользком полу, взвалил Графа на операционный стол и снова почти двое суток не отходил от него, пытаясь вернуть ему жизнь. В удачный исход операции ага сам не верил - в одном сердце было три ножевые раны, не говоря уже о легких, кровопотери... Но именно Граф спас ему жизнь, и Сеид боролся до конца, колол себя, чтобы не упасть во время операции от усталости, даже не подозревая, что шепчет над рабом самые нежные слова, какие когда-либо произносил. Он отвлекся только один раз, когда оттащил за двери тело Ахмеда, чтобы не мешало под ногами, и резал, сшивал, менял капельницы... И он действительно сделал невозможное - Граф выжил. Сеид вытер руки и, пошатываясь, отправился в соседнее помещение - спать, пока Граф отойдет от наркоза. Он так устал от работы и переживаний, что не было даже злости на телохранителей, впустивших к нему Ахмеда. Разбираться и наказывать он будет потом, позже. Когда Сеид проснулся, Граф уже пришел в себя. При операции использовалось ускоренное заживление, и раб смог сразу подняться. Очнувшись, он, видимо, решил выйти, но наткнулся на тело Ахмеда: оно все еще лежало за дверью, - ученый забыл приказать, чтобы его убрали. Граф стоял у трупа на коленях, гладил его руку и раскачивался из стороны в сторону. - Ахмед... Ахмед... Прости меня, муаллим... Ага подошел к нему, с сочувствием сжал плечо. - Можно мне похоронить его в твоем саду? - глухо спросил Граф. - Да. Я скажу, чтобы выкопали могилу. Ты будешь его хоронить по-христиански или... - По его обычаю. - Хорошо. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? - Нет. Голова только кружится. - Это от слабости. Ты едва не умер. - Лучше бы я умер. Ага, направившийся было назад, быстро обернулся и наотмашь ударил Графа. Тот пошатнулся и схватился за косяк двери. - Ты, щенок! Подумай, что ты говоришь! - А что? Я только доказал, что Ахмед был прав во всем. Я такой же преступник, как и ты, - дерзко ответил невольник. - Ты опять за свое? - с угрозой спросил Сеид, и раб сразу осекся. Он уже давно не осмеливался противоречить хозяину. - Прости, господин... Но разве он не прав? - Продолжаешь дальше? - Я буду молчать, господин... Турку вдруг стало совестно - как-никак, а этот человек спас ему жизнь. Он опять положил руку ему на плечо. - Ну, хорошо. Вставай. Ты должен выспаться, я тебя еще осмотрю, а затем уберешь в лаборатории. Больше я не хочу пускать сюда посторонних. Завтра утром мы закопаем... похороним, - быстро поправился он, - твоего Ахмеда. Но я не хочу больше слышать от тебя ничего подобного.