Все Круги Ада. Освобождение

- Махаммед посылал тебя убивать неугодных ему вельмож, да? Чистил себе путь к власти? Граф посмотрел на него, но ничего не сказал. За все время Сеиду не удалось добиться от него ни одного слова, кроме решительного "нет". Этим и объяснялась его попытка заговорить на более-менее отвлеченную тему. - Признаться, - говорил Сеид с усмешкой, - я опасался, что когда-нибудь ты появишься и в моей спальне. Ты ловко работал. Сулейман-паша - это твоя последняя жертва? Я удивился, почему ты не пришел к нему ночью, как всегда, а убил днем, в саду. - Убил? - задохнулся Граф, страшно бледнея. - Ты сказал "убил"? - Да что с тобой? - Сулейман-пашу убили? - Разве это не твоя работа? Его погребли в мавзолее в его конаке. - Сеид с удивлением наблюдал за пленником. - Что с тобой? - Сеид, Сеид! - Граф вдруг схватил его за руку и упал на колени. - Отпусти меня, отпусти, пока я свободен. Мне надо попрощаться с ним! - Что?! - Такого турок не ожидал, это не входило ни в какие рамки. - Ты с ума сошел! - Отпусти! Поверь, я вернусь сюда, на это место, и ты прикуешь меня снова, все будет так же, как сейчас. Если ты перенесешь свою операцию на несколько часов, ничто ведь не изменится. Позволь мне попрощаться с ним, пока я свободен, пока ты не сделал меня опять своим. - Как ты не понимаешь, что для тебя же будет лучше, если ты скажешь мне, где старый кестек? - перебил его ага. - Ведь операция сама по себе опасна! Но Граф отрицательно покачал головой. - Я не скажу. - Иначе я не смогу тебя отпустить. Ты сбежишь. - Я вернусь, Сеид! - Тогда я позволю тебе сходить туда после операции. Если это для тебя действительно так важно. - После операции? Я не смогу показаться туда рабом! Он никогда не простил бы мне, что я позволил сделать с собой такое. Ага отвернулся к окну. Просьба Графа была слишком нелепа, чтобы видеть в ней попытку обмануть его. - Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, полагаясь только на твое обещание? - спросил он, наконец. Граф встал. - Клянусь, до наступления ночи я буду здесь. - Чем ты можешь гарантировать это? - Ничем. У тебя действительно не оснований верить мне. Но я вернусь. - Хорошо, - решился после некоторой заминки турок. - Я буду ждать тебя здесь, в этой комнате. Сеид позвал слуг и приказал освободить пленника. Они были удивлены: ловить с таким трудом, жертвовать людьми, чтобы потом отпустить? Но в доме Сеида-аги было принято только повиноваться, и через полчаса Граф вышел из комнаты. Один из телохранителей знаками предложил проследить за ним, но господин отрицательно покачал головой. Граф вернулся осунувшийся и бледный, быстро взглянул на Сеида, сидевшего у стены, и молча опустился на кровать. Ага позвал слуг, приказал опять его заковать. Когда они ушли, спросил: - Кем тебе приходился Сулейман-паша? - Я считал его отцом, - сказал Граф, не подымая головы. - Он хорошо относился к тебе? - Когда-то - да. - Что же ты не рассказывал о нем мне раньше? Продавая, я мог предложить тебя не Махаммеду, а ему. - Тогда я не знал, что он здесь. И потом, Ахмед когда-то отрекся от меня. Турок больше не стал расспрашивать его, видя, в каком он состоянии. Они помолчали. Сеид почему-то всегда чувствовал непривычное для него уважение к Сулейман-паше. Он не знал, кто такой Ахмед, но понял, что это и есть паша. Как видно, Махаммед все же нашел необходимого убийцу, а принуждать раба к послушанию продолжал только из принципа. Все самопожертвование Графа пропало зря. - Ну, и что же ты станешь делать теперь? Будешь продолжать свои нелепые попытки освободиться? - прервал молчание ага. Неожиданно Граф покачал головой. - Нет. - Решил остаться здесь? - Нет, - ответил он еще решительнее. - Тебе не удастся умереть. - Я прикажу кестеку, и он убьет меня. Сейчас я его хозяин. Сеид рассмеялся. - Я вижу, джаным, ты не умеешь считать. Кестеку, для того, чтобы тебя убить, потребуется не меньше недели. Я же сделаю операцию завтра утром, твой мозг будет настроен уже на мой кестек, а твой превратится в никому не нужный камешек. Ты только напрасно промучаешься столько времени. - Что же мне делать? - Но ведь несколько часов назад ты собирался жить? Неужели смерть какого-то человека могла тебя так изменить? Поэтому ты вернулся - свобода тебе уже не нужна? - У меня больше никого не было. Ага повел плечом. - Это все пройдет. Ты у меня займешься научной работой, все забудешь... - И буду твоим рабом и лабораторной крысой? - перебил Граф. - Им ты будешь так или иначе. - Нет. - Ты ничего изменить не сможешь. Я сделаю тебе инъекцию, и все время до операции ты будешь находиться в заторможенном состоянии. Попробуй тогда вырваться. Граф посмотрел на него исподлобья и отвернулся. - Ты будешь есть? - спросил его ага. - Нет. - Ну что же, тогда начнем. С именем Аллаха на устах, - усмехнулся Сеид и позвал аскера. Вошел слуга с заправленным шприцом на подносе. С его появлением Граф вскочил, его зрачки расширились - он приготовился защищаться. На это никто не обратил внимания. Ага взял с подноса шприц и подступил к нему. Но слуга не смог скрутить Графа, тот ударил рукой по шприцу, он раскололся и лекарство вылилось на ковер. Сеид внимательно посмотрел на пленника, потом рассмеялся. - Ты думаешь, что с этим все кончено? Но у меня есть еще не один. Принеси другой, - обратился он к слуге. - Лучше два сразу, там лежат готовые. И приведи кого-нибудь еще. Аскер вышел, и они опять остались одни. Граф сидел в том же положении, как его оставили - на полу у кровати, поджав ноги под себя. И ага тоже вернулся на миндер. - Вот так, - насмешливо покачал головой он. - Но брось это детское упрямство, умей смириться, когда сопротивление бессмысленно. Ты все равно будешь принадлежать мне. - Это бесчестно. Я сдержал свое слово, но ты... - Я слова не давал, - быстро ответил Сеид. - Ты с первой нашей встречи бесчестен. У тебя нет сил бороться честно, но ты побеждаешь. Сеид перестал улыбаться и хотел что-то ответить, но тут в комнату вошли слуги с новым шприцом на подносе. Граф еще раз метнул взгляд на турка, потом закрыл глаза и сам запрокинул голову назад, на кровать. Он сдавался. Тем не менее, слуга со свободными руками бросился держать его - Оставьте, - неожиданно приказал ага. - Унесите все. И сам вышел с ними, не взглянув в сторону пленника. Сеид сидел за столом и при свече - электричество было проведено только в лабораторию, - что-то писал, когда в окно по-кошачьи мягко впрыгнул Граф. Единственным его оружием был обрывок цепи, оставшийся на руке, но он, не раздумывая, двинулся на турка. Ага понимал, что противник не сомневается в победе. Сам же он был совсем другого мнения: истязание и голод у Махаммеда измотали силы даже этого человека, а после некоторых лекарств, впрыснутых ему после поимки, он в любую минуту мог свалиться. - Постой, - остановил его Сеид. - Ты же видишь, я закрыл дверь, и слуги сюда не ворвутся. Я ждал тебя - нам надо поговорить. - Нам не о чем говорить. Я убью тебя. - Но он все-таки остановился, напряженно следя за предполагаемой жертвой. - Ты ошибаешься, - натянуто улыбнулся турок и заговорил мягко и вкрадчиво: - У нас есть общая тема. Тебе не кажется, что твоя борьба слишком затянулась? Пора кончать. Или ты другого мнения? Граф молчал и наблюдал за его руками, тщательно присыпавшими песком только что исписанный свиток. - Ну так вот, если ты со мной согласен и так волнуешься о честности правил игры, я предлагаю тебе такой вариант: мы будем драться наравне, и пусть победитель диктует свои требования. Ты, если я не ошибаюсь, намерен убить меня... - Я уничтожу не только тебя, но и все твои бумаги. - Да? Это уже серьезнее! Но бумаги в сейфе. - Ты дашь мне ключ. - А если нет? - Тогда я не соглашусь на твои условия. Сеид поколебался - жизнь он ценил много меньше своих трудов и не мог ими рисковать даже в малейшей степени. - Хорошо, - согласился он в конце концов. - Вот ключ. Ага снял с шеи ключ. Граф потянулся было к нему, но турок быстро отдернул руку. - Ты получишь его, если победишь. Все это время он будет лежать здесь, на столе, рядом вот с этим документом, который, в случае поражения, ты обязан подписать. - Но... - Подожди, я ведь не сказал, что собираюсь тебя убивать. Ты хочешь меня уничтожить, но сам нужен мне живым. Я хочу, чтобы ты признал, что побежден, как только у меня появится бесспорный шанс убить тебя. Согласен? - И ты уверен, что я остановлюсь? - Я жду твоего согласия. Терять ведь в данном случае мне нечего. А ты остановишься, я знаю. Так же, как и вернулся. По той же причине, что слушаешь меня сейчас вместо того, чтобы просто свернуть мне шею. И по этой же причине ты будешь выполнять то, что написано в документе. Граф думал. Он обоснованно искал ловушку в этом предложении. - А что в бумаге? - спросил осторожно. - Ты хочешь освободиться. А я хочу тебя. Но мне тоже надоел твой постоянный бунт. Сколько это может длиться? Я предлагаю покончить с этим раз и навсегда. В документе говорится, что ты отказываешься от всяких попыток освободиться, и будешь принадлежать мне, а после моей смерти - моему наследнику. Ты будешь передаваться по наследству, как имущество, не предъявляя никаких претензий к своему владельцу. И больше никакого бунта. Короче говоря, ты признаешь свое пожизненное рабство. - Но я вечен! - Значит, вечное. - Я не подпишу. - Неужели ты слабее меня? Или тебе не приходилось убивать? Мне нужно только одно условие: ты даешь слово, что будешь вести себя честно. Ну? Ты же столько говорил мне о честности. Давай. Попробуем играть честно. Схватка оказалась на удивление короткой. Ага даже не ожидал такого успеха. Они были вооружены кинжалами, и Граф успел ранить турка, но на этом все и кончилось. Он потерял равновесие и рухнул на пол. Началась рвота, за ней - кома. Сеид быстро достал из шкафа шприц, зарядил его и, с трудом закатав больному рукав, сделал укол. Через несколько минут тот затих, успокоился, и теперь лежал на ковре, спрятав лицо в руки. Сеид не трогал его, давая ему время прийти в себя. Уверившись, что с ним все благополучно, ага перевязал и свою рану, потом тихо отодвинул баррикаду от дверей. В эту минуту он спиной почувствовал в комнате движение и резко обернулся, опасаясь нападения. Но его никто не трогал. Медленно, пошатываясь, Граф подошел к столу, подписал бумагу и остался стоять над ней, неподвижно уставившись на свою подпись. - Ты свободен. Можешь идти спать. Твоя комната ждет тебя, - сказал ага, пряча документ. - Может, сделать тебе еще укол? Ты очень бледен. Нет? Ну, как хочешь. Завтра придешь прямо в лабораторию - все уже будет готово. Граф посмотрел на него потемневшими глазами, вылез на внешний карниз, но не пошел в свою комнату, а спрыгнул вниз. Сеид смотрел ему вслед и видел, как он отошел немного в сад и упал на траву. "Теперь всю ночь будет плакать", - подумал ага, задувая свечу. Он был уверен, что Граф даже без кестека сдержит слово и смирится. Теперь предстоящая операция не являлась такой проблемой, как раньше. Сеид выиграл труднейшую битву, битву за обладание этим человеком, но почему-то на душе его было невыносимо тяжело. Без света, в темноте, он стоял у окна, смотрел на Графа и удовлетворения не чувствовал. Напротив, наедине с собой ему стало как-то неловко. Напрасно он говорил себе, что все было честно, что рабу не в чем его винить... Сам-то он знал, что это не так, ага лично колол ему препараты, что помогли ему сейчас победить. Вдруг Граф поднялся, перепрыгнул через забор и исчез из виду. У Сеида мороз побежал по коже, но тягостное его чувство вины помешало ему вызвать слуг для поимки беглеца. "Пусть будет так", - подумал он, внезапно успокаиваясь, и пошел спать. Рано утром ага, как всегда, работал в лаборатории. Потом явились слуги сообщить, что сбежал Граф. Против ожидания, Сеид не наказал провинившихся, а только равнодушно махнул рукой. Все это время он думал о Графе, но все равно удивился, когда тот вошел, белый, с холодной испариной на лбу. Дрожащей рукой положил перед Сеидом кестек и замер, глядя огромными глазами ему в лицо. - Я сдержал слово, господин, - прошептал, чуть не плача. - Я сдержал. - Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо? - спросил ага, приблизившись к нему. Граф украдкой посмотрел на лежащий на столе кестек и поспешно отвернулся. - Не мучай, господин, возьми его. - Да-да. - Турок спрятал цепочку на груди. - Я не думал, что ты вернешься. - Думал. Иначе не затеял бы всю эту историю с договором. И опять потянулись месяцы, и даже годы. Лаборатория, библиотека, диалоги в беседке и безмолвное размышление. Сеид с удивлением замечал в себе растущую нежность к рабу. Он укротил дикаря, но приручился и сам. Вместо удовлетворения холодное спокойствие Графа привносило в его жизнь тревогу. Он попробовал на некоторое время оставить его в покое. Когда же дела потребовали его присутствия в другом конаке, Сеид не взял его с собой, надеясь, что время, в течение которого он будет отсутствовать, позволит Графу привыкнуть к своему положению и тот перестанет быть ему немым укором. Но и это ничего не дало. Напротив, когда он вернулся, то обнаружил, что раб стал снова стал принимать наркотики. Тот не занимался этим серьезно еще с тех пор, как расстался с Ахмедом. Сеид молчал. Некоторое время даже сам поставлял ему опиум. В отличие от простого человека, этот яд не был способен разрушить его организма, поэтому хозяин не спешил протестовать. Когда же Граф стал употреблять средства из лаборатории, не выдержал. Ему довольно часто приходилось наблюдать, как тот, вооружившись заправленным шприцом, выходил из лаборатории и направлялся в сад. Там, спрятавшись где-то в укромном месте, садился на траву. Легко проводил пальцем по сгибу руки, отыскивая вену, и точным, быстрым движением вводил иглу. Жгут ему не требовался. Видя это, ага кипел от негодования. Все преимущества кестека и вечности, реакция, сила, выносливость, - все шло на эту дрянь. Кроме того, он в огромных количествах расходовал редкие препараты. И вот однажды ученый дождался, когда Граф отправится в свою очередную вылазку, и пошел за ним.