Все Круги Ада. Освобождение

И он пришел. Даже раньше намаза. Сеид случайно увидел, как он, стоя за кустами, смотрел в сторону восхода. Граф прощался с солнцем. "Я рахим!" - подумал ага. - "Что должен чувствовать этот человек, ожидая такой ужас? И все же он не просит пощадить его. Лишь готов благодарить, если я облегчу его мучения. Он действительно выбирает самую мучительную смерть! Что же он должен чувствовать, называя меня господином, становясь передо мной на колени, подставляя спину под плеть? Что должен он чувствовать, если жизнь для него мучительнее смерти от кестека? Что же это за человек? И неужели тысячи и тысячи рабов будут такие же? Если да, то лучше бы мне и не начинать всего этого. Впрочем, что это я? Ни один из моих невольников не ведет себя подобным образом. Только этот - безумец". Едва солнце взошло, Граф спустился в лабораторию. - Я готов. Что я должен делать? - Приготовь активин. Двух обычных доз, я думаю, будет достаточно, чего доброго, не выдержишь. Потом надень пояс и ложись на стол. Вот раствор, замочи в нем это, - ага протянул ему узкие матерчатые полоски, нашитые на оголенные концы проводов, - и зажми под браслетами. Они пронумерованы, крепи по часовой стрелке, начиная с левой ноги. Не ошибись. Да, чуть не забыл. Приготовь кислородную маску, она поддержит, если что... Граф молча взял сосуд и провода, потом, поколебавшись немного, спросил: - Зачем кислородную маску? Ведь... - Мне лучше знать, - оборвал его Сеид. Граф повиновался. Заправил два шприца и положил на столик с инструментами. Активин вводился для того, чтобы Граф полностью давал себе отчет в своих ощущениях, так как после каждого эксперимента он должен был подробно описывать их хозяину. Достал широкий, покрывающий всю грудь и живот пояс и надел его на голое тело, под рубашку. От пояса тянулось множество проводов, уходивших в нутро лабораторной машины. Затем сел в кресло с высокой спинкой и блестящим пластиковым сидением, смочил полоски, засучил штанины и рукава и, обвязав щиколотки, приковал ноги неподвижными браслетами к креслу. Он уже не раз делал это, и здесь помощи ему не требовалось. Потом затянул второй пояс, узкий - этот пояс тоже прикреплял к креслу. Натянув маску, Граф прикрепил голову и замер, ожидая, когда хозяин привяжет его руки. Сеид, окончив подготовку к работе, подошел, ввел его руки в браслеты, нажал на рычаг, и спинка опустилась, приняв горизонтальное положение. Именно этого стола Граф боялся больше всего и даже когда эксперимент проводился не над ним, обходил его стороной. Ничего хорошего от него ему ждать не приходилось. Турок не собирался убивать Графа, он ограничился лишь наказанием Фатимы и теперь проверял предел сопротивления электричеству тела человека, вооруженного кестеком. Он уже не раз, как ему казалось, твердо решался убить его, сам раб своим поведением вынуждал хозяина, испытывал его терпение, но в последний момент отказывался от этой мысли, уверяя себя, что Граф ему необходим для исследований, что он единственный, у кого прижился кестек. Он ни за что не признался бы себе, что просто не может убить его. Позже подобное чувство возникало почти у всех хозяев Графа. Его будут ломать, ненавидеть, но уничтожить не подымется рука ни у кого. Всякий, кто достаточно его знал, оказывался под влиянием его странного обаяния, основанного на напряженном противостоянии, даже ненависти, и восхищении гордостью, силой и парадоксальностью его личности. Вот так в очередной раз Графу отказывали в смерти. Сеид медленно увеличивал напряжение, но в какой-то момент упустил из виду экран, и сердце человека на столе остановилось. Сведенное до этого судорогой тело обмякло, и реанимировать его оказалось не так просто. Лишь взмокнув от спешки и напряжения, ага смог свободно вздохнуть, когда подопытный открыл глаза. Он поднял Графа в сидячее положение и быстро освободил. Граф явно чувствовал перед столом непреодолимый страх и поспешил встать с него. Но ноги его подогнулись, и он опустился на пол, бледный и трясущийся, словно в лихорадке. Его начало рвать. Сеид ожидал подобной реакции и вовремя подсунул посуду, чтобы не нагадил в лаборатории, после чего собственноручно, - боялся, что тот уронит пиалу, - напоил заранее же приготовленной жидкостью. Вскоре Графу стало лучше, рвота прекратилась; он сидел, не снимая пояса. - Ну что? - спросил ага. - Как ты себя чувствуешь? Граф поднял к нему бледное лицо. - Почему ты не убиваешь меня? Ведь это было совсем не то... не кестек. - Электричество, - подсказал ему Сеид. - Скажи мне, что произошло? Мы не дошли до порога даже обычного человека. Ты должен был выдержать. - Я не знаю. Когда ты ввел активин, я почти сразу перестал чувствовать что-либо. - Что? Этого не должно быть. - Ага еще раз просмотрел записи показаний, и тут ему в глаза бросилось то, на что следовало обратить внимание еще перед экспериментом. - Твое давление и пульс... - Он обернулся и, заглянув Графу в лицо, встретился с неестественно расширенными зрачками. - Да ты явился сюда по уши напичканный наркотиками! Турок, было, взорвался, но поспешил взять себя в руки. То, что раб попытался заглушить свой страх зельем, было вполне понятно - хозяин угрожал ему кестеком. - Ну, ладно, - вздохнул ага, - повторять сейчас не будем, это не так уж и важно. Боли не чувствуешь? - Нет. Только гадко очень. - Хорошо. Придешь в себя - свободен. - Свободен? - у Графа хватило сил на удивление. - Да, иди. - А... когда мне прийти сюда? Сеид, ставивший приборы на места, остановился, потом подошел и присел рядом с ним на корточки. - Ты что, сумасшедший? Иди и радуйся, что так вышло. Ты мне нужен живым. - Господин... - Иди! - взревел ага, вскакивая. - Иди, пока я не передумал. Иначе опять окажешься на столе! Граф тоже поднялся. - Я и пришел на стол. Ты обещал. Сеид вспыхнул. - Да ты никак требуешь? Как ты смеешь! Я тебя пожалел, простил. Ты просил - и я отказался от одного из величайших экспериментов. Но мое терпение не вечно! Все! В течение трех следующих дней ага готовил раба к операции. Ему было запрещено есть, вместо воды он получал рвотное. Организм требовалось предварительно очистить. Все это время Граф уже не требовал, он делал лишь робкие попытки просить. Но Сеид сразу же отсылал его. Срыв произошел перед самой операцией. В лабораторию раб явился бледный и дрожащий и сразу же бросился к господину. - Я понимаю, тебя просить бесполезно... Но послушай! Я клянусь, что никогда не подыму на тебя руки, не скажу слова против, забуду, что где-то можно жить иначе, забуду прошлое и свободу, издевайся, как хочешь, - я буду самым верным твоим рабом. Но оставь мне надежду, что когда-нибудь все это кончится!.. - Граф опустился на колени. - Я не стану посягать на свою жизнь, пусть через пятьдесят, семьдесят лет, но всему этому придет конец!.. Сеид перестал его слушать, кивнул на стол: - Раздевайся и ложись. Эксперимент занял не один день. Это была даже не операция, а полная перестройка организма. Ага, применяя химию и облучение, изменил состав крови и органику Графа. Когда все кончилось, Сеид отпустил раба со стола и, как всегда, спросил: - Ну, как? Граф смотрел под ноги и молчал. - Как ты себя чувствуешь теперь? - Повторил вопрос Сеид. Но ответа не дождался. - Слушай, что я тебе скажу, - вздохнул он. - Мне нужен был этот эксперимент, но так, как ты очень просил, я от него отказался, решил попытаться с другими. После этого ты испортил мне исследование с электричеством, да еще стал что-то требовать. Имей в виду, если ты попытаешься опять что-нибудь выкинуть, я могу придумать кое-что получше. На лицо Графа стало страшно смотреть. - Я испортил исследование? - Голос его звучал неестественно тихо, он захлебнулся от злости. - Я... Ты угрожаешь мне? Ты делаешь это постоянно! Чем же я провинился? Я не был послушен? Я не пришел умирать и не сам, вот этими руками, приготовил все для пытки? Разве я виноват, что не могу избавиться от ужаса перед кестеком? Это ты дал мне испытать его, ты расписал, как долго и страшно он будет меня убивать. Но и этого мало, ты запрограммировал меня бояться его действия больше всего, ты внес это в сам кестек! И после этого потребовал, чтобы я сам пришел и лег на стол! Ты выискиваешь минуты, когда я хоть немного могу быть счастлив, и угрожаешь мне расправой; когда же я готов к ней, когда прошу, ты насмехаешься надо мной. Я не могу ни отказать, ни защититься. Чего же тебе еще надо? Я испортил эксперимент? Да, я накурился опиума, ведь я не знал, что тебе потребуется мое сознание. Ты же сказал, что просто хочешь убить меня. Я не виноват в этом, но бери меня, истязай, наблюдай, вот он я, твой, никуда не денусь! Но что же ты угрожаешь мне? Мне!.. Он рванул ворот, открывая увитый проводами пояс. "Валлах! - думал Сеид, глядя в его лишенные смысла глаза. - Где я допустил ошибку? Во время операции, повредив ему мозг кестеком, или гораздо раньше, когда выбрал для эксперимента безумного? Во всяком случае, ему становится все хуже. Когда-нибудь он не придет в себя и останется вот таким, взбесившимся зверем". Он схватил Графа и подтащил к столу, привязав только за руки, закатал рукав и сделал инъекцию. Граф еще бился, пытаясь вырваться, но ага потушил свет и ушел обедать. Когда он вернулся обратно, раб лежал уже спокойно, хоть, увидев господина, и попытался встать, забыв о наручниках. Но ему это не удалось, и он со стоном отвернул мокрое от слез лицо, закрыл глаза. Сеид остановился у него в ногах и долго молчал. - Ну? - спросил, наконец. Граф ответил тихо и спокойно. - Убей меня, господин. Иначе будет хуже. Ты можешь качать в меня какие угодно жидкости, - не изменится ничего. Я не хочу жить. - В его словах чувствовалась усталость и скрытая боль. Это уже не был бешеный зверь, как назвал его Сеид про себя, это был беззащитный раб. И все же он угрожал. - Не хочешь? - так же тихо, но зловеще переспросил Сеид. - Ты не имеешь права чего-либо хотеть или не хотеть, ты обязан исполнять приказания хозяина. - Я никому не хочу принадлежать, - упрямо повторил Граф. - Ну что же, - с угрозой произнес ага, - мне иногда жаль тебя... - Тут Граф чуть заметно усмехнулся. - Да, да, жаль. Ты родился свободным и честно борешься за свои права, твоя гордость достойна уважения, а страдания - сожаления. Я понимаю, что тебе трудно согласиться с тем, что ты можешь кому-нибудь принадлежать. Но это так, и теперь от тебя ожидается только смирение. Иначе я буду наказывать. А теперь выслушай меня внимательно. У тебя новая кровь. Ее клетки размножаются в несколько раз быстрее, чем у обычного организма, поэтому теперь тебе не стоит бояться потери крови. Напротив, опасаться следует ее избытка. Если ты ее не теряешь, она накапливается, давление будет подниматься и в конечном счете начнутся внутренние кровоизлияния, что может привести даже к параличу. Поэтому ты должен время от времени сбрасывать лишнюю. Было бы неудобно периодически пускать тебе кровь, к тому же, при твоем упрямстве, я уверен, что ты попытаешься использовать это во вред себе. Я сделал тебе клапан, который станет срабатывать автоматически, как только давление подымется до определенного уровня. Он незаметен снаружи и кровопотери будут выглядеть вполне естественно. Поэтому не пугайся, если у тебя вдруг пойдет горлом кровь. Ничего страшного, то, что ты теряешь, лишнее. Боюсь только, что такие кровотечения будут возникать каждый раз при сильной нагрузке или внутреннем повреждении. Но кровь быстро восстанавливается, да и вообще, думаю, ты теперь сможешь регенерировать при любом повреждении. Не очень быстро, конечно, но время тебе теперь не страшно. Граф упрямо молчал, и Сеид вышел из терпения. - Чего ты хочешь? Неужели ты не понимаешь, что возврата нет? Ты раб, и раб навечно. Кестек нельзя убрать, не убив тебя. Твои хозяева будут меняться, времена будут идти, а ты останешься рабом. Уже ничего не изменишь. И ты мне нужен, я не собираюсь убивать тебя. Ты должен понимать все это. Чего же ты хочешь? - Если я действительно тебе так нужен, избавь меня хотя бы от сознания, кто я такой. Ты забрал у меня свободу, но оставил волю. Зачем мне что-то желать, зачем ненавидеть, стремиться, страдать, если я все равно не в состоянии ничего сделать? Сделай так, чтобы я ничего не хотел, чтобы мне было все равно. Забери у меня и это. И я буду твоим послушным орудием. И тебе будет легче со мной. Сеид подошел ближе и заглянул ему в глаза. Лицо его стало хмурым и задумчивым. После долгого молчания заговорил. - Ты предлагаешь сделать тебя живым мертвецом? Ведь тогда погибнет твоя личность. Но это жестокость, и бессмысленная. - Жестокость! - воскликнул Граф. - Так значит, дать наркоз во время пытки - жестокость? Задумчивость быстро слетела с господина. - Я не могу лишить тебя воли, не разрушив твой разум. Просто не умею. Но даже тогда, - кто сказал, что ты будешь послушен? Лишенный разума, ты даже не поймешь приказа кестека. Мне придется учить тебя простейшим командам, как собаку. Ты превратишься не в послушного слугу, а в животное, причем безумное животное! А мне нужен человек. Лучше я тебя продам, а себе сделаю другого. Чифликчи Махаммед ищет убийцу. Он, конечно, это скрывает, но при тех целях, которые стоят перед ним... Тебе нравится убивать? Думаю, ты подойдешь ему.