Все Круги Ада. Освобождение

      Прибежав домой, Оксана бросилась к Игорю и сообщила, что его Графа убивают. Но она совсем забыла, что он как раз вынимает пулю у товарища, и не может оторваться. Но и оставить на произвол судьбы друга ему тоже казалось невозможным. Оксана предложила, что вооружится и попробует спугнуть бандитов, ведь это не раз у них выходило. Но брат не позволил идти ей одной. И тут она вдруг вспомнила о своре. Даже не сказав кузену, она взяла волков, отвела их на берег и, натравив на людей, пустила вверх по тропе, навстречу голосам. Сама же спряталась, опасаясь попасться кому-нибудь на глаза. После бегства "волков" Граф перешел из рук одних хищников к другим. Животные не различали, кого им следует защищать, а кого - гнать. Их натравили на людей, и волки бросились за ними. Этот же человек почему-то остался на месте. Значит, его следовало держать. Волчица, нашедшая Графа, не тронула его, но и не бросила, села над ним, возбужденно поглядывая в сторону убежавших, - наверное, ей тоже хотелось бы порезвиться. Но долг говорил в ней сильнее желания. Человек боялся ее, это чувствовалось по запаху; он напрягся от ожидания, что сейчас ее зубы вцепятся в его тело, но волчица, стоило ему пошевелиться, только осторожно, предупреждая, - не двигайся, мол, - брала за лицо, оставляя на нем слюну: запах живой крови все же тревожил ее, заставляя нервно подергиваться ноздри, кончики ушей. А человек томился в неопределенности, он не знал, почему хищница не трогает его, почему, если не считает добычей, не уходит. Кроме того, Граф боялся, что "волки" вернутся, и решил, что волчица - лучший для него выход. - Ну, что же ты? - говорил нетерпеливо и нервно. - Хоть ты не мучай! Давай, или туда, или сюда... Волчица вновь куснула его. - На, на, возьми... - Он запрокидывал голову, подставляя горло, брезгливо отворачиваясь и закрывая глаза. - Бери... Да я же не игрушка! - вдруг закричал, теряя терпение, и рванулся в сторону. - Пошла к черту! Пошла! Убирайся! Его выкрик, а тем более резкое движение испугали волчицу. Чего доброго, он сбежит. Она тоже рванулась, и ее зубы сомкнулись на его шее. Горячая пьянящая кровь потекла по языку хищника, заставляя плотнее сжимать зубы, пробуждая старые инстинкты. Не это ли чувство так воспевал сам Граф? - Гера! Подоспевшая Оксана отогнала волчицу и освободила его. - Я... я не сообразил, что это твои. - Но я же когда-то предупреждала: не двигайся - и они не тронут. - Девушка обняла Геру и отодвинула ее в сторону. - Ну, как ты? - Как видишь... цел, здоров и жив... почти. - Видела... но ты сам виноват. Не мог полежать спокойно. Гера просто так не тронет. Тут она заметила, как он рассматривает свои изуродованные руки, и нахмурилась. - Это они? - Да. Он встал и закашлялся - волчица основательно попортила ему горло. - Тебе надо врача, - сказала Оксана, дождавшись, когда приступ кашля успокоится. - Нет. Все в порядке. Будет лучше, если ты сейчас уйдешь. Она удивилась такому повороту. Ни благодарности, ни даже элементарной радости по поводу спасения. - Мне надо остаться одному и привести тут все в порядок. И себя тоже. - Ты собираешься оставаться здесь? Но они могут прийти снова. И тебе нужен врач. - Я сам в состоянии помочь себе. Пожалуйста, оставь меня одного. Оксана пожала плечом. - Психиатр, во всяком случае, тебе не помешал бы. Ну ладно, я уйду. Но оставлю тебе волков. - Зачем это? - Игорь убьет меня, если узнает, что я бросила тебя одного. - Мне тебя в телохранители не хватало! - Именно я спасла тебе жизнь! - вспылила она, чувствуя, что не способна на такое долготерпение к его капризам, как Игорь. - Но я не вижу, чего ради делала это! Граф отступил. - Ладно, оставь одного. Дай мне ту, первую. Оксана приподняла бровь. - Геру? Чем это она заслужила такую любовь? - У меня была возможность увидеть, на что она способна, - он улыбнулся, пытаясь смягчить едва было не вспыхнувшую ссору. На следующий день "волки'" собрались на своем обычном месте на берегу. Федор тоже находился там и покуривал вместе со всеми. Несмотря на яркий солнечный день, им было скучно, но развлекаться не позволяло не столько отсутствие средств развлечения, сколько лень: наклевывалась весна, и, хотя ночи были еще по-зимнему холодными, дни становились все теплее, снег начинал таять, хотелось спать, и глаза закрывались прямо на ходу. Но дремотный разговор внезапно был прерван. - Граф! - удивленно воскликнул кто-то. - Живой! Действительно, вдоль по берегу мягко передвигалась стройная фигурка Графа, считавшегося было уже мертвым. Он шел у самого прибоя, так, чтобы его можно было легко заметить, и когда увидел, что на него уже обратили внимание, помахал рукой. Не прячется, не убегает, а направляется к ним! У его ног, отставая на полшага, как обычно ходят за начальством, трусила Гера. Кого-кого, а этого телохранителя совершенно не беспокоила неожиданность их появления. Граф из осторожности остановился в десяти шагах от группы, прищурясь против солнца и настороженно ухмыляясь углом рта, - он пришел сюда не как жертва. Ганя, согласно должности предводителя, вышел навстречу. - Ну? - Несмотря на очевидное преимущество в силе и количестве, он не решался подать команду к нападению - еще свежа была в памяти их стычка на берегу из-за Оксаны. - Ты вчера снял с меня брелок. - Допустим, - кивнул головой вожак. - Я хочу выкупить его у тебя. - Он золотой, - заметил Геннадий, обдумывая столь странное предложение: чего ради надо подвергаться такой опасности из-за какой-то вещицы, пусть даже и драгоценной? И тем более, покупать ее. Обычно бывший вожак применял другие методы. При желании ему бы ничего не стоило подстеречь Геннадия одного и отнять нужную ему вещь. И жизнь в придачу. - Золотая только цепь. Отдай ее мне, и вот эти деньги, - тут Граф достал небольшой завязанный мешочек и встряхнул его, заставляя звенеть. - Вот эти деньги, - а это все золотом, - будут твои. "Ай, Моська! Знать, она сильна..." Цепочка тоненькая, самая простая, на каких обычно носят кресты; она не стоит и десятой части предлагаемых денег. Но если такую сумму дают сразу, без торга, то, значит, за нее можно сорвать еще больше. "Он сумасшедший, - подумал Ганя. - Раз бросается так золотом, то выходит, у него его много. Как же мы не нашли?" А вслух сказал: - Мало. - Это много. Много даже для вас всех. - Мало, - уперся Геннадий. - Я не отдам брелок. Граф долго молчал, размышляя, потом предложил: - Хорошо, я дам тебе еще половину этой суммы, но с условием: ты отдашь мне одного "волка". Совсем: его судьба тебя больше не касается, он принадлежит мне. - Никто не пойдет за тобой! - рассмеялся Ганя. - Пойдет. А нет - я поведу. - Зачем тебе "волки"? Уж не собираешься ли ты опять стать вожаком? - Значит, у меня есть на то основания. - Ах, ты хочешь в отместку и его поджарить? В таком случае, меня повести за собой тебе не удастся. По лицу Графа тенью проскользнуло странное выражение. - С тобой, Ганечка, мы поговорим в другой раз. Мне нужен Рыжий. Отдай его мне, и я обещаю, что больше никого не трону. У Федора перехватило дыхание. Неужели он виноват больше других? Хотя, это именно он привел "волков" к логову Графа, и именно он стоял между ним и Оксаной. Протестовать он не осмелился, да это было и бессмысленно. Единственная его надежда на спасение теперь заключалась лишь в том, что вожак не согласится отдать его. Но Ганя думал недолго: - По рукам. Принимая в руки медальон, Граф еще раз напомнил: - Ты теряешь всякие права на Рыжего и не будешь его искать. - Искать? - снова засмеялся Ганя, на этот раз натянуто. Он даже побледнел: на руках Графа не было никаких следов вчерашней пытки! - Я не могильщик. Торг состоялся. "Волки" подтолкнули Рыжего к палачу, тот кивнул ему, давая знак следовать за ним, и сам пошел вперед, сопровождаемый волчицей. "Волки" так и не осмелились напасть на него, два человека и животное беспрепятственно ушли с берега. Граф совершенно не стерег свою жертву, шел впереди и ни разу даже не оглянулся. Почему он был уверен, что Рыжий не сбежит? Видеть страх всегда доставляло ему удовольствие, и еще будучи вожаком, он не раз выказывал презрение по адресу отваги Федора. А сейчас - полная уверенность, что тот следует за ним. И Федор шел. Он понимал, что бежать просто некуда. "Волк" всегда нашел бы его, кроме того, непоследовательность, странность поведения Графа заставляли и окружающих поступать так же непоследовательно. А главное – чувство вины. Ведь действительно это именно Федор отдал его в руки «волков». Действовал ли в этом случае гипноз, так подвластный "волку", или просто непоколебимая воля человека, верящего в свои силы? Оксана не подошла бы к Гане и на сотню шагов, а Граф почему-то вызывал у нее доверие, пусть настороженное, робкое, но доверие; преступник, аморалист, сумасшедший, он стал лучшим другом кристально честного Студента и вызывал у него не отвращение, а желание помочь. То, что в других выглядело ужасным и отвратительным, в лице Графа казалось вполне приемлемым, естественным, словно он и не мог действовать иначе. Чувствуя, как подгибаются ноги, Федор поднимался за ним на его площадку, не смея ни свернуть, ни отстать. Его продали, им откупились, он должен расплатиться за всех издевавшихся, а сомневаться в жестокости "волка", да еще и обозленного, жаждущего мести, ему не приходилось. Когда они пришли на место, Граф кивнул: - Разведи огонь. - А сам скрылся в гроте. Рыжему стало плохо, но он выполнил приказание и сел на камень у костра. Ему никогда не приходилось усомниться в том, что мужеством он не блещет, снова и снова внутренний голос обвинял его в трусости, не позволившей когда-то ему отказаться стать "волком", заставлявшей терпеть все преступления, совершаемые бандой, а теперь - парализующей всю его волю. В сравнении с блестящим и бесстрашным вожаком степень своей ничтожности в его глазах увеличивалась до необозримых размеров. Вот и в эту минуту он вспомнил Графа на костре, представил себя на его месте, и волна мучительной тошноты поползла к его горлу. А тот вышел совершенно спокойный и задумчивый, в руке его поблескивал чайник. Взглянул на позеленевшего Федора и удивился: - Ты что это? Федор поднялся. - Ты меня свяжи, - сказал он слабым голосом, - я так не могу... Граф долго всматривался в него, потом расхохотался. - А-а, понял! Так ты думаешь... Ты думаешь, что я собираюсь истязать тебя? Садись. И ты с таким мыслями шел сюда? Ты болен, mon ami, нормальные люди так не делают. Рыжий ожидал чего угодно, но не этого. Он побледнел сильнее и опустил голову, ожидая, что еще взбредет в голову Графу. А тот, все еще посмеиваясь, но уже не так весело, как раньше, поставил чайник на огонь. - Я хочу поговорить с тобой. - Он сел рядом на камень, подкладывая дрова. - Я... да только не трясись так! Есть тебя никто не собирается. Я просто задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь. Ну? - Ты здесь хозяин. Федор был зол и хмурился. Граф выражался как-то туманно, задавал неожиданные и бессмысленные, как казалось, вопросы, вдруг вздумал поить его чаем. Гость обжигался крепким кипятком, а хозяин все расспрашивал и расспрашивал. Рыжему так и не удалось понять, чего же от него хотят. - Ну, ты свободен, - услышал он, в конце концов. - Свободен? - в голосе Федора ясно звучало недоверие, ожидание подвоха - он все еще не верил, что его так просто отпускают. - Голова ты осиновая! - Граф рассмеялся снова. - Я же сказал, что не дотронусь до тебя. Кроме того, ты теперь не "волк" - я купил тебя, дал тебе возможность беспрепятственно уйти от них. Ведь ты этого хотел? Ну, понял? Впрочем, если тебе их компания по сердцу, ты волен возвратиться. - Значит, ты хочешь, чтобы теперь я опять зависел от тебя? - Да нет же! Ты свободен. Иди, куда хочешь, и делай, что хочешь. - А деньги? Я должен их вернуть? - Это подарок. - Мне? - Нет, не тебе. Оксане. Иди же. Федор встал и послушно направился прочь. Но, пройдя несколько шагов, обернулся. - Граф, - сказал решительно, - ведь это я привел к тебе "волков". Вопреки его ожиданиям, тот оставался равнодушным. - Да, я знаю. - И ты отпускаешь меня просто так? А месть? - Месть? За что? Не произошло ничего неожиданного. - Но ведь они же издевались над тобой, пытались убить. А виноват я. Почему ты отпускаешь меня? - Почему? - Граф положил в костер еще одну веточку и немигающим взглядом уставился на огонь. - Я хочу, чтобы ты был с Оксаной. Ты злился, когда мы тут с тобой беседовали? Да, я действительно хотел узнать всю твою подноготную. Ты не совсем то, что мне хотелось бы, но она сама выбирает. А что касается твоей вины... Кроме меня, в этом не виноват никто. От тебя я ничего другого и не ожидал. Ты не можешь убить меня сам, но убить чужими руками тебе не кажется слишком страшным. Так думают и поступают большинство людей. Добавь сюда ненависть. Так что, сам видишь, ты рано или поздно должен был выдать меня им. Просчитать это не трудно. - Почему же... - Я не помешал этому? А это моя игра. Такая игра. С такими вот правилами. И все в ней выверено и налажено, она работает безотказно, пока в нее не попадают посторонние вещи. Брось в работающую машину камешек - и она сломается. Ты, Оксана оказались такими вот камешками. Вы не из этой игры и только мешаете, поэтому я вас удаляю. Вы уходите, а игра продолжается.