Все Круги Ада. Освобождение

      Мария пришла в себя на горе. Она не знала, каким образом очутилась здесь, только помнила, как на нее кинулось ужасное чудовище. Когда девушка подняла голову, рядом с ней пошевелилась смутная тень. Во мгле, окутывавшей ее, нельзя было разглядеть, что она собой представляет, только огромное черное крыло, на мгновение заслонившее ее от Марии, говорило, что это не человеческое существо. Тень не нападала, но таким холодом и ужасом веяло от нее, что Мария в испуге отползла в сторону.       Демон открылся, но мгла вокруг него, скрывая его черты, сгустилась еще больше - Брат усиливал защиту.       - Не бойся, я не причиню тебе вреда.       - Как я сюда попала?       - Это я принес тебя с озера.       - Ты спас меня от крокодила, - догадалась Мария, и ее страх сразу пропал.       Демон промолчал.       Девушка встала, осмотрела себя. На ней не было ни царапины, никаких следов от зубов животного.       - Я забрал ранения, которые тебе были причинены.       - Кто ты?       - Мое имя тебе ничего не скажет. Или скажет слишком много.       Он взмахнул рукой, и в темном небе зажглись огоньки метеоритов, сверкающим дождем пролились вниз.       - Красиво.       - Это тебе.       - Ты бог?       - Нет.       - Почему ты не называешь свое имя и скрываешь лицо? Ты не хочешь, чтобы тебя узнали?       - Те, кто узнал меня, никогда обо мне уже не расскажут. Но со мной так или иначе встречаются все. Охотник, подстреливший дичь, и лев, разорвавший охотника, и охотник, убивший льва, и воин в битве, и старик в постели, и моряк на дне...       - Все это означает одно: смерть. Ты - смерть?       - Нет. Я Властитель Смерти.       Она отступила в сторону.       - Это значит, что настал мой час?       - Да. Я назвал тебе свое имя.       - Но я не хочу!       В ужасе она бросилась прочь, но Брат возник перед ней, заступил дорогу. - От меня невозможно бежать. - Он мягко прижал ее к себе, накрыл крылом. - Не бойся. Мое прикосновение не всегда смертельно.       - Отпусти меня! Пощади! Я не хочу умирать!       - Я тоже не хочу этого. Не бойся, я не заберу тебя. Спи.       Его рука прикоснулась к ее залитому слезами лицу, и она погрузилась во мрак, бездонный покой нахлынул на нее сладко, как истома - блаженный сон, дарованный Властителем Смерти, пришел к ней.       Но это не была смерть. Утром Мария проснулась в своей постели, выглянула на залитую солнцем, шумную улицу, и все, произошедшее вчера, показалось ей сном. И лишь обнаружив на руке бесценный браслет из алмазов, так похожих на вчерашние метеориты, Мария поверила, что не спала. С ужасом сорвав украшение, она бросила его далеко в песок - браслет, дарованный Властителем, говорил о смерти, а она хотела жить.       - Что с тобой? - спросила мать, заметив ее бледное лицо. - Ты больна?       - Нет, я испугалась. Мне приснился плохой сон.       Действительно, спала она после этого плохо, вскакивала в испуге по ночам с чувством страха и опасности. Ей снились кошмары, а днем, как будто это могло чем-то помочь, она старалась всегда находиться среди людей, боясь оставаться одна. Ей казалось, что смерть подстерегает ее на каждом углу, но шли дни, недели, а жизнь продолжалась по-прежнему, и ужас произошедшего отступал, становился призрачным. Как ни странно, никто в селении не помнил о нападении крокодила, и она опять стала верить, что все произошедшее - только сон. Пока не настала эта ночь.       Мария проснулась от странного чувства, тревожного томления, как будто заглянула в пропасть. В комнате кто-то был, темная тень возвышалась у ее постели. Ужас только на мгновение затопил ее. Но потом уступил место покорному отчаянию - не было смысла пытаться бежать, звать на помощь, сопротивляться. Девушка зажгла светильник, и он отступил к стене, заслонился крылом.       - Не надо. Потуши.       - Ты боишься света?       - Огонь враждебная мне стихия, но я не боюсь. Просто, тебе нельзя смотреть в мое лицо, когда я не готов к этому. Я показываю его лишь тем, кого беру.       - Чего ты хочешь?       - Видеть тебя. Не бойся, я не причиню тебе вреда.       Мария потушила огонь.       - Как я могу не бояться тебя? Ты сам говорил, что тот, кто видит тебя, кто знает твое имя, - умирает.       - Я приношу смерть, но при желании способен удержать ее в себе. Если я контролирую свою энергию, то ни мое прикосновение, ни имя, ни взгляд не разрушают жизни. - И повторил, ставшее уже привычным, словно заговор: - Не бойся. Я защищаю тебя от своей силы.       - Зачем же тогда ты здесь?       - Просто, чтобы видеть тебя. Не бойся. Я хочу показать тебе свое Царство, самое прекрасное Царство из возможных. Царствие ночи с ее тишиной и бездонным небом, с ее свободными звездами и холодным телом луны. Я покажу тебе тысячи миров со странными жизнями и диковинными обычаями, прекрасных и ужасных, удивительных в своей неповторимости живых существ. Ты узнаешь то, чего не знает никто, увидишь то, чего не видел никто из живых сотворенного мира. Я принесу тебе россыпи Млечного Пути и покой бесконечного мироздания. Я подарю тебе этот мир и его красоту, я внесу в него твой смех и твои слезы радости. Ты узнаешь, что такое счастье и свобода, все, что есть у меня, я положу к твоим ногам. Только не бойся, позволь мне быть рядом. В моем мире не место жизни, но с тобой я впущу ее. Ты будешь самой яркой звездой, самой бесценной драгоценностью в нем. - Он протянул руку. - Пойдем со мной. Не бойся. Я защищаю тебя.       Его голос звучал настолько призывно, такая нежность и тоска слышались в нем, что Мария, убаюканная, на миг забыла свой страх и подала ему руку. В его прикосновении не было холода смерти и одиночества тьмы. Он действительно оберегал ее от своей власти, поставил непреодолимую преграду ужасной силе, живущей в нем. Властитель подхватил девушку, и вдруг исчезла и ее комната, и селение. Они неслись в пространстве, завораживающем своей красотой и безграничностью. Эту ночь забыть было нельзя, виденное переворачивало ту маленькую, уютную жизнь, что Мария знала до сих пор. Все ее прошлое, все ее волнения и радости казались слишком ничтожными и смешными по сравнению с этим божественным величием, перед которым захватывало дух. Потому, когда Властитель сказал, что пора возвращаться, она запротестовала.       - Ты говорил, что оставишь меня здесь.       - Говорил. Но сейчас вижу, что тебе нельзя оставаться. Здесь слишком пустынно, слишком одиноко. Этот холодный мир не для живых. Тебе здесь не место, ты должна вернуться домой.       - Ты клевещешь на свое Царство. Оно прекрасно.       - Прекрасно, когда смотришь на него недолго. Жить здесь нельзя.       - Но ты ведь живешь?       - Я не живу. Я - Властитель, и жить не способен. Ни я, ни мой Брат, ни Отец. А ты живая. Оставить тебя здесь - значит, лишить жизни.       - Если смерть так прекрасна, то я согласна.       - Смерть не может быть прекрасной. Смерть - это ничто, великое горнило, в котором плавится энергия ушедших жизней, чтобы появились новые. Сейчас ты живая в Царстве смерти. Забрав тебя, я убью. Миг власти этого не стоит. Возвращайся домой.       Он опустил Марию в ее комнате и снова протянул сверкающий звездами браслет.       - Это тебе. Не отказывайся. Я хотел бы тебе что-нибудь дать.       - Ты уже дал мне очень много. Никто не видел того, что видела я.       - Давать я не умею, - печально ответил он. - Я только беру. Прощай.       - Погоди! Я хочу видеть тебя. Покажись мне.       - Смертные не должны смотреть в мое лицо.       - Но ты ведь не убьешь меня?       - Я пытаюсь не убить тебя. Ну, хорошо. - Брат усилил защиту, со вздохом вгоняя в себя смертоносную силу. - Смотри.       Она зажгла светильник, и он опять заслонился от огня черным кожистым крылом, но потом опустил его, медленно повернулся к Марии, осторожно улыбнулся. Это не был человеческий облик. Его нечеловеческая сила и гордость просвечивали в каждой его черте, каждое движение говорило о власти. Голову венчали тяжелые острые рога, возвышающиеся над длинной густой гривой. Почти человеческое тело, словно плащ, укрывали черные крылья. Демон ночи, он был грозен и ужасен, и все же...       - Ты прекрасен.       - Это только облик. Я не такой, как вы, не такой, как что-либо. Чистая сущность, энергия, и не имею формы. Я могу превратиться в человека или любое животное, дерево, камень. И каждое из них будет совершенным, потому что я - Властитель. Но обычно принимаю такой вид.       - Покажись мне таким, какой ты на самом деле.       - Нельзя. Свой истинный облик я не могу показать даже равному, моему Светлому Брату. Моя сущность - это тьма, холод, одиночество, смерть. Если я выпущу их наружу, это разрушит даже его. Так же, как огонь Брата невыносим для меня. На меня может смотреть только мой Отец.       - А кто твой отец?       - Бытие, источник всего, что есть. Вы зовете его богом.       Мария в испуге упала на колени.       - Господи! Прости, я думала, ты просто злой языческий дух. Я не посмела бы, если б знала...       Он отступил назад.       - Я не повелевать и карать пришел к тебе! Какое мне дело до Отца и рода моего! Я просить пришел, о тепле и любви просить. Ужас и смирение у меня и без того всюду на пути, куда бы ни пошел!       Брат взвился в небо и полетел прочь от Земли, навстречу утренней заре. На мгновение встретился с Властителем Света, и тот пришел в недоумение, когда, даже не заметив его, Темный Брат в ярости пронесся мимо, черной стрелой скрылся в пространстве.       Прибыв в Обитель, Брат Тьмы склонился перед Престолом, приветствуя Отца. Сбрасывая телесный образ, поставил преграду, не позволяя раздражению прорваться вовне. У Престола было место только смирению.       - Слышал Я о твоих похождениях.       - Тебе ведомо все, Отец мой.       - Мне казалось, что время этой смертной исчерпалось еще несколько месяцев тому.       - Позволь мне оставить ее себе.       - Тебе и было приказано забрать ее.       - Нет. Забрав, я ее уничтожу, поглощу ее душу.       - Что еще тебе может понадобиться от нее, кроме слияния душ?       - Одно мгновение, после которого я навсегда потеряю ее? Каким бы прекрасным оно ни было, я способен отказаться от него.       - Ты - Властитель, она же - простая смертная. Опомнись!       - Я забираю для Тебя миллионы жизней. Оставь мне одну.       - Она твоя, и ты ее возьмешь. Достаточно и мига наслаждения. Потом будут тысячи других. Она ничто в сравнении с тобой.       - Она не ничто, потому что выбрана мной.       - Ты слышал, что тебе сказано.       - Отец мой...       - Я не позволю! Находясь рядом с ней, ты сдерживаешь свою власть в себе, не позволяешь ей вырваться вовне, а направляешь против себя же. Это разрушает твою сущность, а значит - ослабляет Меня. Чем меньше проявляется в мире твоей власти, тем больше нарушается равновесие. Ты ставишь под угрозу всю Обитель.       Теперь защитный щит вокруг Брата Тьмы сгустился, он принял совершенную форму непроницаемой черной сферы Ничто, не позволяя гневу вырваться наружу и не допуская к себе Отца.       - Тебе нечего опасаться. Смертная не способна нанести мне ущерба.       - Ты себе его наносишь сам! До сих пор тебе было достаточно мига слияния, так же, как и Брату Света - момента рождения.       - Это несправедливо! Мой Светлый Брат, даруя жизнь, видит ее и радуется с ней. Я же теряю все, что беру.       - Ты получаешь их силу.       - Но не имею их! Брат окружен жизнью, а я всегда один, все, к чему я прикасаюсь, гибнет.       - Ты получаешь наслаждение, беря жизни.       - Мне мало этого! Я хочу иметь, я устал быть голодным. Что мне толку в экстазе слияния, если за ними стоят ужас и боль! Я хочу научиться жить!       - Жизнь не твоя парафия. И тебе не быть рядом с живым.       - Я научусь.       - Сущность не изменить. Ты - смерть и одиночество, и все равно не сможешь быть с ней, вечно закрываясь защитным щитом. Ты будешь видеть ее и прикасаться к ней, сам оставаясь за своей стеной. А как только попытаешься избавиться от этой преграды - убьешь жизнь, которую убивать не хочешь. И что может дать тебе смертная женщина? Для них близость означает близость тела. А ты - сущность, тебе нужна только ее душа, ее смерть.       - Я обойдусь без ее смерти. И обрету тело, если оно ей понадобится.       - Безумец! Смертное тело! Ты, чистая сущность, собираешься осквернять себя нечистой плотью? С ее кровью, потом, потребностью питаться и выделять? В телесной оболочке в смертной сфере ты не выдержишь, время будет рвать твою сущность. Ради чего ты обрекаешь себя на это? Глупый каприз! Только высвобождая свою силу, только беря, ты сливаешься с живой душой, только убивая, способен избавиться от одиночества. Дай ей сладкую смерть, и ты получишь наслаждение, то, какое хочешь, без страха и боли.       - Ценой ее жизни?       - Ты властвуешь ценой жизни всего смертного. Сдерживая свою силу, ты разрушаешь и причиняешь боль себе. И Я, Источник и Всевластитель всего, что существует, Создатель твой, приказываю тебе, Брату Тьмы, покориться и исполнять свое предназначение. Я не позволю ввести смертную в Обитель. Возьми любого ангела и успокойся. Уничтожение его бессмертной сущности даст тебе больше, чем миг.       Властитель обернулся и посмотрел в сторону сразу притихших стихий.       - Ты. - Указал на одного из них. - Подойди сюда. - И когда тот в страхе приблизился, спросил: - Как тебя зовут?       - Фаэтон, Властитель. Я угоден тебе?       Брат не ответил. Он расширил сферу защиты, и Фаэтон оказался внутри нее. Стихия рванулась назад, пытаясь освободиться, но перед ней открылась черная бездна, тянувшая, окутывавшая ее, и она растворилась в ней, так и не достигнув дна. Снаружи не было видно, что происходит там, за черной стеной, лик Властителя Тьмы предназначался только для жертвы, но дрожь, пробежавшую по залам Обители, ощутили все. И все вернулось на свои места.       - Все, - сказал Брат Тьмы. - Ты это хотел дать мне? Этим удовлетворить? Но я хочу большего.       - Больше ты получить и не можешь. Возьми смертную и возвращайся к своим обязанностям.       Черная сфера сжалась, стала еще непроницаемее. Брат сопротивлялся воле Отца. Он был слабее своего повелителя, но все же имел достаточно власти для этого. Являясь его сущностью, гнев Властителя был способен разрушать миры.       - Я - Брат Тьмы, Властитель Смерти и Силы, я - тот, кто владеет половиной Бытия, а не раб! И если не она со мной, то я буду с ней! Я уйду в мир смертных, раз нельзя ввести ее в Обитель!       - Ты - вечная сущность, а эта женщина смертна. Последний раз говорю: опомнись! Между вами не может быть ничего общего.       - Я скажу, в чем дело. Ты просто боишься, что смертные, которые для Тебя не больше, чем игрушки, объект Твоей власти, смертные, которых Брат мой для Тебя порождает и чьи жизни я забираю для Тебя, эти смертные станут полубогами, могущественными и вечными, что Ты потеряешь над ними ту власть, которую имеешь, если я или любая другая сущность объединится с ними. Ты боишься, что перестанешь быть таким недосягаемым и всесильным для них, они перестанут дрожать перед Тобой и посвящать Тебе свою жизнь и стремления, Ты думаешь только о Своей власти и силе. Мы все для тебя - только игрушки! Но я ей не буду!       - Ты не смеешь противиться Моей воле!       - Смею!       - Я - центр мира, Я - сам этот мир. Твое дело только преклоняться и исполнять Мою волю. Ты не должен ничего желать, как только Меня и служение Мне. Твои стремления - ничто в сравнении с Моей волей!       - Твоей!.. А моя? Да, Ты сотворил этот мир, сотворил нас всех. Спасибо Тебе. Но разве стоит это вечной благодарности? Кому это принесло счастье? Почему я должен жить только для Тебя? За что? За голод и боль, за одиночество? А мой брат? Чем заслужил Ты его любовь? А смертный мир? За муки жизни и смерти? Каждый из нас имеет право жить и для себя. Вместо того, чтобы дрожать перед Тобой и принимать неправедный суд.       - Мой суд неправедным быть не может. Я - высшее Благо.       - Благо? Для кого? О каком добре может говорить тот, кто не ведает боли? Это добро сильного, того, кто имеет власть диктовать, что все, угодное ему, - благо. А если мне угодно иное? Почему я обязан отказаться от него?       - Потому что это твой долг.       - Долг! Я не хочу знать никакого долга ни перед кем! Я - это я! Посмотри на них, на этих рабов! Пусть они вечно платят свой долг, если не способны существовать и решать сами! Пусть они дрожат! А я свободен и сам распоряжаюсь собой!       Брат Тьмы взмахнул крыльями и исчез. Он ворвался в свой мир, который раньше казался ему столь прекрасным, а теперь таким пустынным и тоскливым предстал перед его взором, что Властитель в ярости разметал попавшееся под руку драгоценное скопление звезд. Тогда, когда он нес Марию по его просторам, да, именно тогда он впервые увидел этот мир таким. Здесь были только одиночество, холод и тьма - его Царство, его судьба. И в ответ на его боль и отчаяние они стали сгущаться, подступать к нему, пока не заволокли единой мглой смертельного покоя, ледяного сна, в который он погрузился с благодарностью и смирением. Его колыбель, в которой скрывалось то, чем он, всесильный, всегда владел, и, бессмертный, никогда не мог иметь - недостижимая смерть и тишина, вечно живущая в нем и вечно бегущая прочь, убийственное оружие, дающее успокоение всем, кроме него самого.       В Обитель Властитель больше не вернулся. Потом, очнувшись, он долго, издалека смотрел на нее и думал. Брат делал тяжелый, немыслимый выбор - шел против воли своего Демиурга. Но иначе он не мог. Гнев, гордыня и непокорность были изначально заложены в нем, духе противоречия, в противоположность смирению Брата. Он восстал не из-за Марии, любовь не была ему дана, он восстал, потому что таким уже был сотворен, потому что всегда желал большего. Было абсолютной случайностью, что Мария оказалась в поле его зрения именно в тот момент, когда он ощутил порыв испытать недостижимое, неизведанное. Мария что-то значила лишь в силу того, что именно на нее пал его выбор. Она была лишь одной из миллиардов возможных, прихоть Брата избрать ее зависела не от ее личных качеств. Так же не волновала его и судьба смертного мира. Как носитель Ничто, Властитель был наиболее иррациональной сущностью в Обители, поэтому стремился к невозможному и, скорее всего, ненужному и даже враждебному для него. Но, как бы там ни было, выбор состоялся, и уже за него Брат был готов бороться со всей своей яростью и алогичностью. Гордыня не позволяла ему отступить. Властитель боролся не за право любить смертных, даже не за право получить от них большее, чем ему положено. Его гордость требовала свободы. Он не хотел служить никому, кроме себя, не хотел принять, что предназначение всего существующего - служить Демиургу и славить Его. Он хотел, чтобы его существование оставалось только его, чтобы он имел право распоряжаться им для себя. Отказаться от бунта Брат, дух гордыни и противоречия, не мог, но не в этом было его главное преступление. Он попытался отнять мир у Демиурга, отстаивая право всего существующего превыше всего ценить себя, а не Его власть. Это не было даже попыткой сместить Всевластителя и занять его место. Борьба за власть не является таким преступлением, как борьба за уничтожение самой власти. Право быть свободным - миф, но его судьба, его голод, положенный ему Демиургом, гнали его вперед, и он шел вслед за ними, не умея отступить.       Когда он явился, Мария не спала, сидела в темноте, боясь спугнуть его огнем.       - Тебя так давно не было, что я думала, ты уже не придешь.       - Нет, уже не уйду. Я останусь с тобой.       - Останешься? Но...       Брат сел на ее постель.       - Я могу принять любой облик, могу вообще быть невидимым для остальных людей. - На мгновение он превратился в огромную черную собаку. - Если хочешь, буду выглядеть как обычный человек. Никто не узнает, кто я.       - А как же твое Царство? И Господь? И ты ведь говорил, что можешь являться здесь только в свой час.       - У меня достаточно силы, чтобы защититься от света Брата. И мне не нужны ни Царство, ни Отец. Я останусь с тобой. - И, спохватившись, спросил: - Ты хочешь? - Ему надо было учиться не забывать, что он пришел сюда не как Властитель, чьей воле покорно все существующее.       Мария показала подаренный им браслет.       - Разве мы не обручены?