Черным снегом

Стоит им почти добраться до «Табу», как Джинкс чувствует, что мужчина несет ее из последних сил. Он все чаще пытается удобнее перехватить ее на руках, и ей становится неловко. Она хочет попросить, чтобы он поставил ее на ноги, но тот лишь отмахивается и поджимает губы. Впрочем, через десять или чуть более минут они уже находятся у здания. — Пожалуйста, поставь меня. Я не хочу выглядеть совсем беспомощной. Силко раздумывает лишь несколько мгновений, но аккуратно опускает ее; продолжает придерживать за талию, пока девчонка пытается совладать с ногами. В итоге, та все же цепляется за его локоть и предплечье и находит точку опоры, прежде чем мужчина коротко стучит в дверь. — Камилла может показаться строгой, но... это не так, — Силко встречается взглядом с настороженной Джинкс и продолжает: — и она очень хотела с тобой познакомиться. — Я не знаю ее. Брови девчонки сдвигаются к переносице, и она пытается вспомнить, но тщетно. Темная зона памяти пугает; она бы хотела пересилить себя и шагнуть туда, но не может. — Ты и не должна. Дверь открывается раньше, прежде чем Джинкс успевает задать следующий вопрос. Она вмиг переводит взгляд с мужского лица и старается не подать виду, но женщина перед ней действительно пугает; холодно проходится по худой фигурке Джинкс, словно решает, достойна ли та вообще переступить порог этого заведения. Однако буквально через секунду отходит в сторону. Силко поддерживает девчонку, когда та делает неуверенный шаг, но все же идет, и они входят в тускло освещенный коридор, а дверь за ними закрывается. — Джинкс. Девчонка молчит, будто растеряла все свои слова; может лишь кивнуть и несмело поднять глаза на высокую, худую женщину. — Я не помню вас. Простите. Голос у нее тихий, а еще ей страшно и неуютно. Инстинктивно она вжимается в мужчину, потому что ощущает от него защиту, и опускает глаза в пол, на носки своих потрепанных ботинок. — У Джинкс... — Силко прерывается на полуслове, будто ему больно об этом говорить, — частичная амнезия. Они трое стоят несколько секунд в полной тишине, а потом на плечо девчонки ложится элегантная женская кисть. — Меня зовут Камилла. Ты не знаешь меня и никогда не знала. Но я очень рада с тобой познакомиться. Вскинув взгляд, Джинкс не чувствует более холода. Женщина мягко улыбается, чуть поглаживает ее худое плечо, а в глазах вместо того льда, который показался поначалу, виден теплый свет. И Джинкс может лишь кивнуть. — Ты голодна, детка? Вопрос застает врасплох, и она теряется. Прислушивается к себе, но голода или усталости совершенно не ощущает. — Тогда, пожалуй, я приготовлю тебе ванну. Женщина вновь улыбается, склоняет голову вбок, так что копна ее собранных, черно-угольных волос спадает на плечо, и, развернувшись, уходит. — Идем. Силко продолжает поддерживать, и они медленно движутся следом. Он ждет от Джинкс вопросы, но та молчит, лишь хмурит брови, а лицо ее сосредоточено. — Кем Камилла приходится тебе? Они доходят до лестницы, когда Джинкс наконец задает первый вопрос, волнующий ее, и Силко останавливается, задумавшись. — Женщиной, которая вырастила меня и дала власть. Он смотрит на девчонку, ожидая следующего вопроса, но та молчит. Потом отпускает его руку и хватается за перила, занося ногу над лестницей. — Я сама. Силко уступает ей, но поднимается позади, чтобы, если что, подхватить. Однако Джинкс медленно, но преодолевает все двадцать ступеней. И лишь на последней он подхватывает девчонку, когда ноги у нее подгибаются. — Отвратительно. Она почти рычит, но цепляется до боли в мужские предплечья и отворачивается, потому что глаза обжигает от слез обиды. Все же справляется с ними, смаргивает и зло через нос выдыхает. — Джинкс, Джинкс. Силко привлекает ее внимание, а когда та устанавливает с ним зрительный контакт, кивает. — Это нормально. И она верит ему, жмурится и подается вперед, утыкаясь в мужское плечо. Его руки сразу окольцовывают ее, останавливаясь ладонями на острых лопатках. Силко замирает, когда сквозь ткань одежды ощущает бугры шрамов. Хочет огладить, но боится, что принесет боль. Колба с адренохромом, что передал ему Синджед, жжется, поэтому он не представляет, как будет наносить тот ей на спину. Когда в конце коридора распахивается дверь, которая ведет в ванную комнату, и озаряет помещение неярким светом, то Силко осторожно отстраняет девчонку от себя. Та бросает на его лицо странный взгляд, а затем упирается рукой в стену и медленно, но сама бредет вперед. Там ее уже встречает Камилла, и они обе скрываются за дверью, погрузив коридор обратно в сумрак. Силко стоит еще несколько секунд, потом разворачивается и быстрым шагом спускается, проходя в пустую кухню. На столе лежат сигареты Камиллы, и он вытаскивает сразу две штуки; достает бурбон, плеская в стакан, и отпивает. Алкоголь обжигает горло, но мужчина лишь выдыхает и прикуривает, следом глубоко затягиваясь. Приваливается бедром о кухонный гарнитур и прикрывает здоровый глаз, замирая. Он надеется, что Джинкс вспомнит. Или что хотя бы что-то помнит. Потому что если нет... Когда до его плеча дотрагивается женская рука, он вздрагивает, распахивая глаз. — Не хотела тебя пугать. Силко трясет головой, прогоняя внезапно накатившую усталость, и проходится рукой по волосам, зачесывая те назад. — С Джинкс все нормально? Женщина хмыкает, глядя на выкуренные сигареты и стакан с бурбоном, стоящий рядом. Слышит в голосе Силко волнение, но утвердительно кивает. — Конечно. Но она хочет, чтобы ты пришел к ней. — Зачем?.. — хмурится, а Камилла же смотрит снисходительно. Так, будто он задал самый глупый вопрос из всех возможных. — Это ты у нее узнай. Он отмирает только по истечении минуты. Обходит ухмыляющуюся Камиллу, но та внезапно перехватывает его за узкое запястье. Смыкает пальцы — крепко, так что не вырваться. Силко думает, что у нее всегда была хватка, как у питбуля. Он вопросительно приподнимает одну бровь, задавая немой вопрос. — Ты лучше реши сейчас, кто она тебе, — Камилла кривит тонкие губы в усмешке, когда видит замешательство на мужском лице, — дочь или... любовница. — Не говори чушь, — чуть ли не шипит в ответ. Она разжимает пальцы ровно в тот момент, когда он собирается выдернуть руку, нервируемый ее пронизывающим насквозь взглядом и острыми словами. Отворачивается и спешит покинуть кухню, ощущая, как неприятное чувство колет где-то по центру грудины. А когда оказывается перед дверью, ведущей в ванную комнату, замирает, не донеся пальцы до ручки. Сцепляет челюсти до скрежета зубов и делает несколько вдохов и выдохов, пока слова Камиллы эхом разносятся в голове. И лишь после этого стучит, прежде чем войти. Его взгляд тут же бросается к исхудавшей фигурке Джинкс, сидящей в большой ванной, что стоит на резных позолоченных ножках. Вокруг много пены, и девчонка буквально утопает в ней. Только синие волосы, которые сейчас кажутся тусклыми, и бледное лицо выделяются. — Джинкс. Девчонка неловко улыбается ему, будто вообще разучилась. — Да. Я хотела… чтобы ты… — она стушевывается и мнется, а на щеках расползается розоватый румянец смущения, что кажется сейчас болезненным, — чтобы ты помог мне. Силко ведет плечами, а затем закатывает по локоть рукава. — Конечно. Сейчас, после слов Камиллы ему кажется это... странным. Но раньше Джинкс всегда просила разобрать ее спутанные волосы и привести те в порядок; шампунь, кондиционер для расчесывания, спрей для гладкости — он занимался ее волосами. Хотя она могла и сама. Просто ей нравились его размеренные, умиротворяющие движения, от которых она засыпала прямо в ванной, пока он плел ей косы. Сейчас плести было нечего. Он видит, что Камилла успела сравнять ей волосы до одной длины — до лопаток. Распутала их и привела в порядок. Видимо, на большее Джинкс не решилась. Потому, ее слова вводят его в тупик. Когда Силко подходит к ванной и опускается рядом на корточки, упираясь ладонями в бортики, Джинкс кусает губы. Протягивает ему мягкую, пористую губку, что уже вся в сладко пахнущей пене, и поворачивается. Силко застывает, снова видя ее изувеченную огнем спину — на нее будто грим нанесен и это кажется ненастоящим; бутафория. Благодаря синджедовскому адренохрому та зажила в разы быстрее — так, словно прошел месяц. Он бездумно мнет желтую губку в пальцах, пока та пенится сильнее. — Почему не попросила Камиллу? Чуть ли не вздрагивает от внезапной хрипоты, но девчонка не отзывается. Потом дергает худым плечом, и он слышит в голосе обиду, которую она пытается маскировать, но у нее ни черта не выходит. — Я... — запинается, — хотела, чтобы ты... но если тебе неприятно... Блядь. Он спохватывается сразу, дергает щекой и цокает. — Не в этом дело, Джинкс. И она слышит укоризну в его словах, отчего стушевывается еще сильнее, чувствуя себя какой-то лишней; обузой. Злится из-за того, что не помнит, как должна вести себя и кем ей приходится мужчина. — Тогда в чем? Они оба затихают: Джинкс ждет ответа с замиранием сердца, а Силко думает, что он пишет на чистом листе бумаги и от всех его действий, пока не вернется ее память (а вернется ли?), будет зависеть все дальнейшее. — Ни в чем, Джинкс. Возможно, произносит чуть грубее, чем следует. Но обсуждать это у него тоже нет сил. Девчонка молчит в ответ, подтягивает к себе все еще плохо слушающиеся длинные ноги, обнимает их руками и складывает голову на острых коленях. Так, что спина чуть выгибается и проступает каждый позвонок под бугристыми, неровными шрамами. Он осторожно прикасается к ее коже — сначала кончиками пальцев, а затем, удостоверяясь, что ей не больно, губкой; размазывает белоснежную пену и медленными движениями проходится по узкой девичьей спине. Джинкс вздыхает, когда он проходится по плечам, потом локтям и предплечьям; она бы могла уже сама, но не хочет говорить об этом. Ее расслабляют эти движения по коже — осторожные и неторопливые, так что нервное напряжение чуть отступает. Когда он заканчивает, ополаскивая губку от пены, то встречается с Джинкс взглядом. — Сможешь выбраться сама? Девчонка отворачивается и отрицательно мотает головой; вновь вся поджимается, будто опять в чем-то виновна. Силко же на секунды прикрывает здоровый глаз, а потом выдыхает. Понимает, что будет сложно. Кладет ладони ей на плечи и осторожно тянет в свою сторону, чтобы та откинулась спиной на борт ванной. И она нехотя чуть расслабляется, подается за его руками. Он спускает руки под воду и кладет ей на острое колено, встречаясь взглядом с глазами Джинкс. Под оседающей пеной пока еще ничего не видно, но она все равно складывает руки на груди. — Тебе стоит размять мышцы. Возможно, поможет быстрее. Пожав плечом, согласно кивает ему. Силко сам не уверен, действительно ли поможет это, но сделать что-то обязан. И когда начинает пальцами разминать мышцы от колена до бедра, видит, что Джинкс это нравится, хотя сперва она была напряжена. На второй ноге он делает это более уверенно; но стоит ему дойти пальцами до верха бедра, Джинкс рвано выдыхает и прикусывает нижнюю губу. В этот момент он вскидывает на ее лицо взгляд, видя, как щеки и скулы окрасились розоватыми пятнами то ли от стыда, то ли от смущения. Силко не останавливает ладонь, лишь замедляется, и тут девчонка разводит ноги, которые держала до этого момента почти вместе. Так, что он теряется от этого действия. Ему кажется, что он понимает что-то не так. Извращенно. Ведь она не помнит. А он... воспользуется этим? Это... И через секунду, Джинкс почти незаметно снова ведет коленом, разводя сильнее ноги. И он уже не думает, стоит его ладони скользнуть дальше и ощутить под пальцами липкую влагу ее лона. Джинкс оборвано вздыхает, резко откидывает голову на бортик ванной, так что ударяется затылком, но не обращает внимания, когда чувствует, как мужские пальцы неторопливо скользят и гладят ее. Она прогибается в пояснице, всколыхивает остывающую воду, так что та переливается за край, под ноги Силко. Но он лишь пересаживается чуть удобнее, так что оказывается почти за спиной девчонки, а не сбоку. И на очередном ее выдохе, в котором слышится стон, облизывает пересохшие губы. Склоняется, почти ложась грудью на мокрый борт, и прижимается к ее виску лбом. У него самого бешено рвет пульс от того, что происходит. Слова Камиллы, как насмешка, звенят в голове. Джинкс же в этот момент напрягается, а затем накрывает его ладонь, впиваясь ногтями в кожу, и сильнее вжимает в тело. А потом сводит вместе ноги — сильно. Дрожь проходится по девичьему телу, и Силко чувствует сокращения мышц с прошившим ее оргазмом. А затем она на выдохе шепчет его имя, заставляя вмиг подавиться Силко кислородом.