Черным снегом

Раздавшийся взрыв оглушает. Сбивает с ног, дезориентирует и оставляет после себя только нечеткую картинку и отвратительный, будто выедающий мозг, звон в ушах. Если бы он был ближе хотя бы на пятнадцать метров, то, наверное, в живых уже не остался. Сзади тут же подскакивает Севика, которая успевает куда быстрее оправиться от ударной взрывной волны, и уже поднимает его на ноги. Она что-то спрашивает, но Силко не слышит, что именно; только видит, как шевелятся ее губы. Он кивает ей в ответ, просто, чтобы та перестала удерживать его за плечо. Но в тот же миг телохранительница хмурится, когда что-то видит за спиной своего хозяина. Он успевает по одним ее губам прочитать «Джинкс» и разворачивается. Ужас накатывает огромной волной цунами, когда он видит, как девчонка выходит из «Последней капли» — некогда еще бывшим строением в два этажа. Теперь же на этом месте полыхают руины, и догорает остов здания, а вокруг стонут раненые, которых по чистой случайности зацепил взрыв. Он не может и с места сдвинуться, только смотрит на то, как Джинкс идет неестественно ровной походкой, будто и не живая вовсе, а в пальцах она сжимает что-то, не совсем понятное, но похожее на... Силко тянет воздух сквозь сцепленные до скрежета зубы, когда видит, что в руке у нее чья-то отрубленная голова. Откинув руку Севики от себя, он в несколько быстрых шагов долетает до Джинкс, останавливается перед ней и всматривается в ее лицо: на нем грязь от копоти, кровь и ссадины. Пока он не сводит глаз с этой ужасающей картины, она бросает ему под ноги чертову оторванную часть тела, которую держала в руке. И что-то говорит, говорит и растягивает губы в своем излюбленном оскале. Будто ничего не произошло. Будто вокруг не тлеет пожар и не лежат раненые и мертвые. Силко хмурится, потому как не может разобрать слов из-за шума. А затем глаза Джинкс закатываются, и она начинает оседать. Мужчина только и успевает подставить руки, чтобы не дать девчонке упасть, но когда дотрагивается до ее спины, сердце у него замирает от страха. Он чувствует голую плоть, в которую погружаются его пальцы: вязкую и липкую. Внутри у Силко все холодеет, и он думает о том, что Джинкс просто повезло потерять сознание. Почему он сразу не подумал, что с ней что-то не так, ведь даже по ее походке было все ясно — она шла лишь на одном адреналине. Беспомощно он поворачивает голову в сторону Севики, и та в мгновение ока уже находится рядом. — Будь я проклята! Где эта несносная дрянь, там везде проблемы! Он слышит, как ее слова пробиваются словно через толщу воды, но сейчас не собирается вступать с ней в полемику. Женщина все еще ворчит, но помогает удержать девчонку, старается не задевать ее ожоги, но только без этого все равно никак не получается. Пока Силко стягивает с себя плащ и подкладывает под Джинкс, все больше чувствует, как дрожат руки, и он не может совладать с собой. Но в итоге стискивает зубы, перехватывает девчонку и поднимает, прижимая к своей груди. — Нужно к Синджеду. Они оглядываются на ломанное, полыхающее здание — то, словно умирающее чудовище, которое приняло свое поражение, и быстрым шагом скрываются в переулке узких улиц. Синджед не был удивлен увиденным. Его словно вообще ничего и никогда не могло удивить — настолько он всегда был спокоен. — Что на этот раз? — каркающий голос звучит, как скрежет ржавого металла, и Силко кривится. — Клади ее туда. Осторожно, будто девчонка превратилась в хрупкую стеклянную статую, Силко укладывает ту на живот. Ему страшно, что он опоздал; что Синджед может не успеть. Что банально Джинкс не выдержит. А когда мужчина медленно убирает с нее свой плащ, который пропитался сукровицей и пойдет теперь только на выброс, ужасается еще сильнее. Если после всего этого она придет в себя, это будет уже что-то. Силко не может оторвать взгляд от выгоревшей кожи, которая бугрится, от кожаных ремней ее топа, что буквально вплавились в кожу. И синие косы, от которых почти ничего не осталось, — те тоже сгорели от взрыва. Он приходит в себя, только когда его оттаскивает от тела Джинкс Севика, чтобы он не мешал Синджеду. Женщина выдерживает прожигающий взгляд хозяина, прикрывает глаза и легко мотает головой. — Он справится. Ты здесь ничем не поможешь ей. Она смотрит на Силко еще несколько долгих секунд тяжелым взглядом, а затем выходит за дверь, перекурить. Достает сигариллу и поджигает отточенным движением, затягивается и выпускает плотный, как туман, дым в ночное небо, затянутое пеленой от химических выбросов. Севика думает, если Джинкс все-таки отдаст концы, ее жизнь станет куда легче. Но она не знает в таком случае, что будет с Силко. И с Зауном. А потому склоняется в сторону того, чтобы мелкая дрянь все же выжила. Когда через десять или пятнадцать минут дверь скрипит и из нее выходит Силко, Севика видит его посеревшее, уставшее лицо. Тени на нем такие глубокие, будто добавили еще лет пять к возрасту. Он молчит какое-то время, а потом хлопает себя по карманам, но портмоне, как и зажигалка, остались там, в плаще. Силко поджимает недовольно губы и опирается плечом о стену постройки дока. — Ты должна сходить в «Каплю». Кабинет был укреплен бронебойными панелями, может... — он нервным движением прикладывает пальцы к переносице, будто удивляясь своей собственной глупости, но продолжает, — если от кабинета все же что-то осталось, собери все документы, которые найдешь. И иди в «Табу». Жди меня там, я приду. Позже. Севика еще раз внимательно осматривает Силко. Хочет поинтересоваться, что он сам собирается делать, но считает, что это уже не ее дело. Потому лишь склоняет голову и бесследно исчезает в ночной хмари. Силко стоит еще несколько минут на улице, ощущает, как ветер доносит гарь даже сюда и та перебивает запахи химикатов и дерет горло своей удушливостью. Когда через какое-то время он слышит голос дока, то еще медлит. Боится услышать что-то страшное — что-то, что никогда не хотел бы слышать. По голосу Синджеда никогда нельзя определить его эмоции. Потому как их нет. И сейчас он ступает в комнату так, будто идет на эшафот. Каждый шаг дается тяжело, будто ноги приковали к чугунным ядрам. Но вот встречается взглядом с безжизненными глазами дока и замирает, ожидает вердикт. — Она в тяжелом состоянии. Очень. Силко сжимает зубы так, что слышит их скрежет, но более ничем не выдает себя. — Для поддержания, я вколол ей одну разновидность шиммера. Если он не подействует, то ничем помочь не смогу. — Что это? Док чуть прищуривает свои глаза, а затем тянет рот в хитром оскале. — Адренохром. Моя новая разработка. Они молчат несколько секунд, а потом Силко тяжело выдыхает, устало горбится, будто уже не в силах выдерживать весь этот груз, и кивает. У него нет сил даже что-то спрашивать, он истощен морально. Потому он лишь проходит к лежащей без сознания Джинкс, у которой вся спина выглядит так, будто с нее неумелый мясник сдирал кожу, и опускается рядом, на пол. Он не знает, что произошло за время его отсутствия, но уверен в том, что от него хотели избавиться. Только вот никто и не подозревал, что его не было в «Капле». И Силко думает, как теперь это можно будет использовать. Он поворачивает голову и смотрит в лицо лежащей Джинкс. Видит пересекающую глубокую царапину на щеке, словно ее задело осколком стекла, и сжимает кулаки. Силко думает, если Джинкс очнется, она сможет хотя бы пролить часть света на произошедшее. О том, что она не очнется, он даже не хочет думать. И потому, независимо от обстоятельств, он собирается вырезать всех, кого посчитает причастным. А непричастным лучше бы начинать молиться, чтобы девчонка осталась жива.