А на улице мороз

Рыжему, распахивающему перед ним дверь такси с клоунским полупоклоном, хотелось врезать, и Рекс врезал бы, не будь блестящие, как диско-шар, туфли адски скользкими. Он бы и за руку Рыжего уцепился, спускаясь с крыльца, если б его гордость и без того не трещала по швам после трех измочаленных бритвенных станков, забитых волоснёй, как слив в ванной у Рапунцель, и подмерзающей задницы. — Колготки, Рыжий! — шипел Рекс в трубку час назад. — Ты сказал колготки! Не чулки! Он всё не мог забыть этот разговор, когда кусачий морозный ветерок задувал ему под юбку. — Ну прости, чё Габи дала, то и приволок, — оправдывался Рыжий. — Скажи спасибо, что туфли подошли. — Вот спасибо! — рявкнул Рекс и сбросил звонок. Чем дальше, тем меньше ему нравилась эта идея. Ну допустим, пройтись по улице с накрашенными глазами не было для него в новинку и косы он плёл с особым изяществом, но в женские тряпки не обряжался никогда. И в общем-то это не было чем-то сверх: по делу же, можно сказать, по приколу даже, можно вообразить себя актёром театра и просто мило улыбаться весь вечер, но что-то подсказывало, что мило будет очень сложно. Женские штучки вызвали неожиданные неудобства. Чулки Рекс порвал, натягивая, оба. Опытная в этом деле Габи предусмотрела запаску, и во второй раз он был предельно аккуратен, хотя всё равно мог поставить весь свой будущий заработок с этого фантастического мероприятия, что обязательно зацепится ими где-нибудь, заработав парочку красивых стрелок, как потасканая девица из кулинарного техникума. В туфли влезть было проще, а вот стоять на них… Но пары дней тренировочных прогулок до кухни хватило, чтобы Рекс теперь был уверен — сможет встать и на стриптизёрских стрипах. Но только держась за пилон. И лишь один раз, дальше только костыли. «Полушубок», как обозвал это безобразие из нежно-голубого плюша и мишуры Рыжий, обхватывал в районе талии так плотно, что казалось, будто и нижние ребра немного сместились. А вот сверху, наоборот, было очень свободненько, видать, под внушительные очарования Габи. Рекс фыркнул и заколол в паре мест булавкой — хрена с два он будет пихать вату в лифчик, тем более что последний в комплекте не предоставили. Ему, конечно, нравился Мэрилин Мэнсон, но не настолько, чтобы превращаться в Диту фон Тиз на минималках. — Чудесные косички, внученька! — похвалил Рыжий, заваливаясь следом за Рексом на заднее сиденье такси. Рекс глянул на него хмуро. Он мечтал, чтобы Рыжий приклеил свою ватную бороду на клей, тогда бы Рекс с большим удовольствием помог ему её отодрать после выступления. — Чего так не весел? — подмигнул Рыжий из-под мохнатой блестящей брови. — Ноги чешутся, — огрызнулся Рекс. Таксист подозрительно зыркнул на него в зеркало заднего вида и Рекс криво улыбнулся ему напомаженным фиолетовым ртом. Он ненавидел фиолетовый, но Габи, очевидно, была другого мнения, а в собственном арсенале помады как-то не завалялось. Не красть же бабкин Диор, в самом деле. — Да расслабься ты, — Рыжий почесал неестественно красный нос. — Ты так шипишь, будто я тебя голым на сцену выгоняю. Постоишь в костюмчике под ёлочкой и домой. Ты ж раздавал листовки в костюме пельменя. — У меня был финансовый кризис, — пробубнил Рекс. — Я тогда с бабкой поругался. — Ну вот, а щас, считай, за вечер станешь финансово независимой личностью на пару недель! Рекс вздохнул и уставился в окно. Похоже, он слишком себя накрутил, может, Рыжий и прав, но смущала одна мысль… — Рыжий, а там будут… дети? — спросил он. — Малолетнее ворьё, ты хотел сказать? Не-а. Это ж корпоратив, там только сотрудники. — Надзиратели за ворьём то есть. — Ну не только. Надзиратели, администрация, бухгалтерия, педагоги и даже медсёстры, кажется, — при упоминании последних Рыжий так довольно лыбился, что даже борода этого не скрывала. Рекс прекрасно понимал, какие детишки попадают в подобные места — он сам промышлял одно время взломом и мелкой клептоманией и в детстве общался с похожей шпаной, за что был неоднократно бит веником дома. А также прекрасно понимал, что за люди идут в такое учреждение работать. Вряд ли большинством из них двигали светлые мысли наставления неокрепших умов на путь истинный, для тюрьмы, пусть и детской, должен быть особый склад характера. Многие ли из этих людей оценят мужика в женском платье? Рыжий, кажется, понял, о чём Рекс думал, поэтому наклонился к нему ближе и тихим, серьёзным голосом сказал: — Слушай, не накручивай. Я тебя прикрою, правда, никаких танцев и обнимашек, как и обещал. Ты только помалкивай, а то сам понимаешь: раскроют, нам обоим пиздец. Рекс кивнул. Встретили их, как говорится, с корабля на бал. Рексу думалось, что обычно развлекательный персонал прибывает раньше, но то ли Рыжий плевал на сроки, то ли провожать уходящий год сотрудники колонии начали раньше. В большом зале столовой, коряво украшенном мишурой, бумажными снежинками и блестящим дождиком, приклеенным к потолку на вату, за сытно накрытыми столами то и дело взлетали в воздух пробки от шампанского и гудели весёлые уже поддатые голоса. Рыжий не растерялся, с порога начиная своё «а вот и Дедушка Мороз», швырнул мешок с подарками под ёлку, которая в ответ сплюнула на пол несколько иголочек и зазвенела стеклянными бусами, и пошёл по сценарию. Сценарий Рекс тоже читал, на всякий случай, чтобы знать, когда подавать устрашающих размеров посох, а когда держаться подальше, чтобы не вляпаться в конкурсы. Толочься у ёлки с застывшей на лице дежурной улыбкой и весело помахивать бенгальскими огнями оказалось самой верной тактикой, так как желающих затянуть Снегурку в хоровод или на индивидуальный кружочек танго по залу оказалось порядочно. Даже дамочки из бухгалтерии норовили подхватить его под белы рученьки, никак подвыпившие кулёмы пятой точкой чуяли, что подарочек под юбкой у Снегурочки имелся не хуже, чем у Дедушки. Но Рыжий обещание своё исправно выполнял: каждый раз хватал внученьку своей пропотевшей насквозь рукавицей и тащил поближе к себе, спасая от преследователей, или всучал в руки какой-нибудь реквизит с очередным поручением. Довольно быстро Рекс расслабился. Бухгалтерши скоро отстали, и никто не позволял себе лишнего, даже Миха, который представлялся Рексу на ушко уже раз восьмой и предлагал выпить «за всё хорошее». Рекс улыбался как манекен и от шампанского не отказывался. Стоило, наверное, при таком раскладе отказываться хотя бы от водки, но он не стал, ведь разговаривать ему было запрещено, а тупо мотать головой — косицы растреплются. Он закусывал конфетками и фигурно нарезанными огурцами на кухне, когда отлучался попить или присесть на стульчик хоть на пять минут, фоткался со всеми желающими, торжественно преподнёс директору этого коллектива подарочную коробку под дружный свист и аплодисменты и подружился с тетей Глашей — ей понравилась молчаливая улыбчивая Снегурочка с горбатым носом, и она даже подкармливала несчастную. «Кушай, может грудь ещё подрастет» — заботливо говорила она, когда Рекс пытался аккуратно сунуть в рот бутерброд с икрой, не размазав помаду. Вообще, стоило отметить, что мероприятие проходило неплохо, молчать Рекс как-то уже привык, да и неприязнь его поплыла и расфокусировалась, прямо как зрение. Убивали только туфли, от которых гудели ноги, а о том, какие там были мозоли, лучше было не думать, чтобы не зарыдать. Туфли и ещё дикое желание курить. Курить он без Рыжего не ходил, опасался всё-таки оказаться в курилке наедине с подпитыми служителями закона, да и пропахнуть табаком не хотелось. Рыжий в отличие от него, похоже, ничем таким не тяготился и отрывался с остальными с неугасающим энтузиазмом. Даже в конкурсе на занятие вакантного стула бегал вокруг мебели, задрав полы шубы и сверкая подвёрнутыми джинсами, торчащими из блестящих сапожек. После очередного бокала игристого, Рексу вдруг нестерпимо понадобилось отлить, шутка ли — за весь вечер так и не отлучился ни разу, и он, сделав Рыжему, как ему показалось, вполне понятный знак глазами, двинулся в сторону вожделенного клозета. Туалеты расположились в другом конце узкого и пустого коридора, так далеко, что туда почти не долетала музыка и от этой тишины в ушах звенело, а опьянение как-то неожиданно заматывало голову ватой. Рекс вытаращил глаза, будто это могло ему помочь сделать дорогу чуть прямее, и на минуту завис у дверей, разглядывая таблички с треугольничками, ориентированными в разные стороны. Его что-то смутило, но он не понял что именно и, пожав плечами, ввалился в туалет. Справить малую нужду оказалось непросто: приходилось как-то держать весь этот объёмный наряд одной рукой, задрав юбку чуть ли не до ушей, но просветление, наступавшее с каждым потерянным миллилитром того стоило, кажется, даже в глазах прояснилось. За спиной хлопнула дверь. — Прошу прощения, — раздался растерянный голос. — Да ничего, — на автомате ответил Рекс. И замер. Его вдруг накрыло кристально чистое, словно альпийские снега, понимание причины, почему он замешкался у туалетов. Роковой выбор, что он совершил, повернув не той тропинкой, теперь подкатывал к горлу, будто водочка хотела сбежать и бросить его тут одного. Наверное, больше, чем скрывать свой голос (ко всему охрипший от долгого молчания), нужно было скрывать кое-что другое. Рекс быстро натянул трусы, по ходу торопливо оправляя юбку, и обернулся. На входе, так и держась за ручку двери, стоял офигевший мужик. Рекс его помнил: он сидел ближе к выходу, подальше от стола бухгалтерии, какой-то мрачный, как будто совсем не радовался вечеринке и желал свалить поскорее. На нём даже костюм был какой-то не праздничный — чёрный весь: и пиджак, и рубашка, и даже галстук чёрный в тонкую серебристую полоску. Он совсем не походил на мента или надзирателя за недозрелыми урками, может, на КГБшника какого-то или киллера — угрюмый, сдержанный и стильный, симпатичный даже, с аккуратно уложенными волосами и пугающим взглядом. И он почти не пил, Рекс заметил. А значит шансы, что он примет то, что только что увидел, за глюки, были крайне малы. Одно дело, если бы Снегурочка выплыла из кабинки в мужском туалете — ну мало ли, перепутала, не здешняя же — а вот писсуары не оставляли простора для фантазии. Рекс судорожно соображал, что бы сказать, и стоило ли вообще собственным голосом усугублять ситуацию, когда за дверью послышались шаги и голоса. Вечер переставал быть томным. Вдруг незнакомец отмер и отпустил ручку, всё же закрывая за собой дверь, схватил Рекса за локоть и грубо затолкал в кабинку, щёлкнув задвижкой. Рекс уже было открыл рот, чтобы обложить нахала выражениями, которых он набрался от Дедушки Мороза, но тот предупреждающе шикнул: — Тихо ты, ничего я тебе не сделаю.