Sacré bleu

      Феликс спит самым сладким и глубоким сном, надув свои чудесные губки, в то время как Хёнджин тихо любуется и думает о всяком. Он долго привыкал к этой человеческой потребности, и даже немного испугался, когда увидел свой первый сон. Он его не запомнил, это были скорее ощущения, чем полноценная история с сюжетом. Острое чувство одиночества и холода, а еще отчаянные поиски чего-то. После ему редко что-то снилось, но иногда такой сон повторялся, что заставляло его проснуться с неприятным осадком в груди.       Феликс просыпается с первыми лучами солнца, когда комнату заливает мягким светом, который проскальзывает через тонкие занавески.       Удержаться от поцелуя сонного лица в веснушках – невозможно от слова совсем. Даже если запретят, даже если после этого мир рухнет или время остановится – как не зацеловать гладкие щёчки, пухлые губы и носик кнопочкой, как не затискать маленькие ушки, усыпанные веснушками, как не заобнимать стройное тело с выступающими косточками?.. Правильно – никак.       Утренние ласки не сравнятся ни с чем другим, когда обнимаешь сонное теплое после сна тело, прижимаясь губами к мягкой ткани пижамы, и вставать совсем не хочется, тем более – куда-то идти. - Хёнджин, мне на учёбу надо… - сонно бормочет Феликс, но вставать не спешит. - Ну нет, не пущу – цепкие руки притягивают к себе и удерживают мёртвой хваткой. - Это еще хорошо, что я уроки сделал в субботу. А то кранты бы мне были. Ты пустишь меня? Опоздаю ведь. - Один поцелуйчик – Хёнджин ослабляет хватку, давая возможность повернуться к себе лицом.       Феликс коротко целует в сухие губы и быстро отстраняется, улыбаясь сонной трогательности Хёнджина. - Ты можешь остаться в моей квартире, если хочешь.       Феликс выбирается из кровати, и ищет одежду в шкафу, останавливаясь на любимом кардигане. - Я лучше съезжу к себе. Мне переодеться надо, да и вообще…       Феликс упирается коленом в матрас и нависает над Хёнджином. - А может, ты возьмешь самое необходимое и побудешь какое-то время у меня? - Я подумаю – Хёнджин тянет за руки, и подминает Феликса под себя, пока тот сопротивляется и смеётся. - Пусти! Без завтрака останешься, я предупреждаю! - Так ты и есть мой завтрак.       Феликс не успевает высвободиться, пока одна рука Хёнджина удерживает его запястья, а другая приятно накрывает полутвёрдый член, и трёт сквозь ткань пижамных штанов. - Я же опоздаю, Хён… – договорить не получается, слишком быстро голова Хёнджина оказывается меж разведённых бёдер, слишком горячо в кольце пухлых губ, слишком ловко язык скользит вверх-вниз, и дразнит, доводя до исступления. - Ну вот, видишь, как быстро – довольный Хёнджин облизывает губы, не оставляя следов своего преступления, и в этот момент он похож не иначе, как на маленького чертёнка – Давай заскочим в кофейню, у нас есть ещё полчаса. - Хёнджин, пусти, одногруппники же смотрят! – Феликс не смог отлепить от себя брюнета, который хвостиком увязался за ним до самого университета. - А что такого, они же знают о тебе? – в ответ Хёнджин лишь ухмыляется и крепче прижимает к себе покрасневшего Феликса. - Да, но как-то неловко стоять тут и обжиматься у них на глазах… - Поцелуешь – отпущу – снова эта хитрая улыбка. - А вот не нужно мной манипулир – поцелуй в губы буквально заставляет Феликса прерваться на полуслове и расплавиться под таким натиском. - Я не манипулирую. Просто очень хочется, а ты всё утро пытаешься от меня избавиться. - Я, нет, что ты… – начинает тараторить Феликс – Просто я довольно серьёзно отношусь к учёбе, и не люблю опаздывать к тому же, но я с удовольствием жду тебя вечером, лады?       На этот раз уже сам Феликс льнёт к губам, чтобы загладить небольшую вину, под оханья своих друзей, которые и рады бы не смотреть на всё это, но и оторваться не могут от столь любопытного зрелища. - До вечера! – машет рукой Феликс и спешит на пары под визги и расспросы подруг, как он смог заполучить такого красавчика.       После учёбы он несётся на встречу Хёнджину и тонет в его объятиях. Даже пол дня разлуки кажутся ощутимыми, поэтому он не отпускает его руки на протяжении всего пути, пока они идут по парку. - Давай после того как поедим, всё-таки сделаем тебе на телефоне нормальный интернет, чтобы быть всегда на связи. После того случая, как ты пропал… - Я больше не исчезну, Феликс. К тому же, у тебя теперь есть мой номер. - Хорошо. Но интернет всё же сделаем, пусть будет видеосвязь и всё такое.       Неделя пролетает стремительно, Хёнджин почти перебирается в квартиру Феликса, ведь расстаться и провести хотя бы одну ночь порознь – абсолютно невозможно. Он берёт на себя домашние дела, просто потому что хочет вносить свой вклад в их общий быт, пока Феликс по-прежнему учится и работает, но теперь благодаря помощи не так устаёт. - Вот, а это приложение для видео-звонков – тычет в экран Феликс – Если нажать сюда, пойдет вызов, и ты будешь видеть меня, а я тебя. - Я и так вижу тебя всё время – задумчиво кусает губы Хёнджин – Стоишь перед глазами, что бы я не делал. - С тобой всё в порядке? – слегка встревоженный Феликс подсаживается ближе и берет за руку. - Да, просто ощущаю очень сильную связь с тобой, и чувствую себя немного уязвимым. - Почему? – Феликс заглядывает в глаза и хочется спрятаться. - Честно, сам не знаю. Со мной такое впервые. - Хёнджин, а помнишь… – блондин подбирает слова, елозя на месте – Я сказал, что со мной что-то происходит, меня всё так же мучает это, может ты знаешь что-то? - Тебя беспокоят посторонние мысли в голове? - Наверное, можно и так сказать. Но я не уверен. - Ох, Феликс, слишком много информации для тебя за последнее время, не находишь? - И всё-таки, я предпочёл бы знать, чем теряться в догадках. - Ты себя всегда чувствовал нормальным, обычным? - В целом, да. Что именно ты имеешь ввиду? – Феликс в непонимании нахмурил брови. - Твоё общение с людьми, твоё детство… Всё было обыкновенным? - Не знаю, вроде всё обычно. Люди говорят, что я их хорошо понимаю, часто помощи просят или совета. Но я не могу судить со стороны, к тому же, я сейчас мало с кем общаюсь. А детство… Как я и сказал, родители таскали меня по врачам, регулярные обследования и анализы, я спрашивал у других детей – с ними такого не было. Кстати, вспомнил странный случай. - Какой? – Хёнджин разворачивается к Феликсу и с интересом слушает его рассказ, стараясь оттянуть момент ответа на его вопросы. - Когда у меня началось половое созревание, меня прыщами обсыпало, но не скажу, что меня это тревожило сильно – у одноклассников было тоже самое. Но мои родители настояли, чтобы врач прописал мне препараты, я сам точно не знаю, что именно. Просто белые таблетки в безымянном флаконе. - И долго ты их пил? - Достаточно. Года три точно, хотя прыщи прошли раньше. - Всё так, как я думал – задумчиво протягивает Хёнджин. - О чём ты? – все эти загадки вот-вот начнут раздражать Феликса, и он еле сдерживается, чтобы не начать злиться. - На Земле тоже есть разные формы жизни, Ликс. Кроме людей, животных, рыб, есть и другие, о которых знают далеко не все.       Начало Феликсу не нравится, даже неприятный холодок проходит по спине. - Помнишь как я назвал тебя при первой встрече? - Забудешь такое! Эльфом, и что?       Уголки губ Хёнджина медленно приподнимались, а в глазах плясали незнакомые огоньки. - Что это значит? Ты меня пугаешь – ладошки Феликса по привычке потеют, а к горлу подступает неприятный ком. - Я и правда думаю, что ты эльф. - Скажи, что это неудачная шутка!       У Феликса выступают слёзы на глазах, он сам не понимает, почему верит словам Хёнджина, даже если это звучит как несусветный бред, но он не может ему не верить. Вот только ему страшно, он хочет быть человеком, он и есть человек! - Я – человек, ясно тебе? И не нужно пороть чушь! – звучит грубо, но Феликс слишком эмоционален. - Ёнбоки, эльфы – не то, что рисуют у вас в сказках для детей. Физически – это те же люди, внешне обычно милые и очаровательные. Но духовно – они не совсем такие же, как остальные. У них усиленная эмпатия, они хорошо понимают других, любят природу, и животные сами к ним тянутся… Всё ведь про тебя, так?       Феликс не отвечает, прислушиваясь к собственному учащенному сердцебиению. - Самое уникальное, что они умеют – возможность услышать чужие мысли и даже обмениваться ими. А если бы твои родители не пичкали тебя таблетками, которые, очевидно, приглушили это всё, ты бы, возможно, мог подчинять людей своей воле или внушать им что-то. Например, заставить преподавателя поставить тебе пятёрку, если надо. - Мне это всё не нужно – качает головой Феликс – Не хочу слышать! – его басистый голос срывается. - Почему всё не может быть обычным, откуда ты свалился на мою голову?! Я стараюсь всё понять и принять, но мне тяжело – он роняет лицо в ладони и заходится в рыданиях.       Хёнджин спешит утешить его, гладит по спине и прижимает к себе, пока Феликс не переставая плачет и причитает о том, что хочет нормальной жизни. - Всё и так нормально, Феликс. Это всего лишь правда, которую нужно принять, а дальше мы с тобой через всё пройдем вместе.       Ладони Хёнджина утирают мокрые от слёз щеки, он нежно целует их и шепчет на ухо, что всё обязательно будет хорошо.

***

      Жизнь идёт своим чередом, вскоре наступает зима – бесснежная и холодная.       Хёнджин смотрит всевозможные обучающие видео, учится готовить, балуется с фотоаппаратом Феликса, пробует себя в рисовании – и всё у него получается, словно он может обучиться чему угодно. - Тебе бы в университет или колледж… – с тоской проговаривает Феликс, пока Хёнджин раскладывает по тарелкам пасту, и посыпает её тертым сыром. - А мне вот так нравится – быть дома, заниматься творчеством, и ждать тебя. - Я понимаю, что тебе так комфортно, но нужно выбираться из панциря. - Мы с тобой и так всё время где-то гуляем, ходим на выставки, ездим за город с твоими подружками, и так далее. Сдача моей бывшей квартиры приносит неплохие деньги, пусть это и неофициально, так как оформлена она не на меня, но… Почему бы не оставить всё как есть? - Нет, я не об этом. И дело, конечно, не в деньгах, я бы и копейки с тебя не взял – ты столько для меня делаешь… Я говорю скорее о том, что ты всё время со мной. И я переживаю, что у тебя нет документов, а вдруг что-то случится… - Например? – Хёнджин упирает руки в боки. Обычно он не спорит и не пререкается – с ангелочком Ёнбоки и поругаться невозможно – он слишком нежно к нему относится. - Всякое в жизни бывает, и нужно быть готовым. Давай всё же сделаем, как я предложил. Я познакомлю тебя со своими родителями, уверен – ты им понравишься. А там отец обязательно тебе поможет, он же в администрации работает. - Я не знаю, Ликси, мне страшно. Сейчас я, правда, словно спрятался в домике, и мне очень хорошо и спокойно. Но я понимаю, что ты прав, и в твоих словах есть доля логики. Просто дай мне немного времени. А сейчас давай ужинать, а то остывает.       После душа Хёнджин жмется мокрыми волосами к спине блондина и обхватывает его всеми конечностями, словно панда. - Сколько раз ты уже читаешь один и тот же абзац? Десять? – он заглядывает через плечо Феликса, замечая, что тот не перелистывает страницу. - Знаешь, сложно сосредоточиться, когда тебе в поясницу упирается каменный стояк. - А ой – Хёнджин немного отодвигается, но не ослабевает хватку – Долго ещё будешь читать? - Вроде как уже закончил. Завтра зачёт, хотел повторить перед сном. Если честно, я переживаю, этот препод меня ненавидит – Феликс откладывает конспекты на тумбочку и поворачивается лицом к Хёнджину. - Если ты сильно захочешь и будешь изо всех сил об этом думать – он не только тебе пятёрку поставит, а еще и в задницу поцелует. - Нет, это только твоя прерогатива – прыскает Феликс и получает шутливый шлепок по плечу – Какое у тебя сегодня настроение? - Даже не знаю… Игривое?       Пока Феликс вопросительно выгибает бровь, Хёнджин быстро поворачивается к нему спиной и прижимается задом к паху, а затем слегка трётся, поднося феликсову ладонь к губам. - Ты хочешь?.. – сразу понимает намёк Феликс. - Угу – коротко хмыкает брюнет и активнее трётся о пах, чувствуя нарастающее эрекцию, что приятно упиралась в ягодицы.       Феликс припадает губами к влажной после душа шее, и целует, слегка прикусывая, пока Хёнджин глубоко дышит и откидывает голову назад. Он освобождается от штанов и белья, Феликс следует его примеру, и снова прижимается к разгоряченной спине, покрывая её десятками поцелуев.       Он тянется вниз, готовясь растянуть Хёнджина, но тот перехватывает руку. - Можешь сразу начать. Я в душе… Очень активно о тебе думал – его сладкий голос словно дразнит Феликса, и от этого возбуждение только растёт. - Ах вот как. Тогда встань, пожалуйста, в позу кошки. Помнишь, как в йоге?       Голос Феликса звучит как никогда низко и бархатисто, ему хочется лишь беспрекословно подчиняться, что Хёнджин и делает, утыкаясь лбом в мягкую подушку.       Сказать, что у Феликса внутри всё взрывается от такого вида – ничего не сказать, но он спокойно и даже без дрожи в руках расправляется со смазкой и презервативом, приставляя аккуратную головку ко входу.       Его ладошки поглаживают лопатки и поясницу, и он наклоняется, чтобы несколько раз поцеловать спину прежде, чем начать. - Говори, если что не так – напоследок шепчет он и на пробу толкается вперед, проникая головкой внутрь, чем сразу вызывает у Хёнджина резкий вздох. - Всё хорошо? – Феликс испуганно отстраняется, придерживая упругие бёдра ладонями. - Ёнбоки, я тебя очень хочу, так что давай без вопросов, пожалуйста – выдыхает Хёнджин куда-то в подушки и подается назад.       Феликс глубоко вдыхает и входит полностью – медленно, но сразу до основания; каждая его клеточка ликует от новых ощущений, с каждым толчком в голове взрываются фейерверки и двигаться хочется активнее и быстрее. Но какой-то страх сдерживает его, и он плавно совершает поступательные движения, вонзая короткие ногти в бёдра Хёнджина.       Руки Хёнджина комкают простыни, он прячет свои стоны в подушках, но Феликсу хочется слышать его, быть ближе и прикоснуться к губам, поэтому он тянет брюнета на себя, заставляя того приподняться на коленях.       Хёнджин упирается руками о спинку кровати, в то время как Феликс снова входит под новым углом и прикусывает его мочку уха, вызывая очередной сладкий стон, который теперь отчетливо слышно. Феликс мажет губами по щеке, и тянется за поцелуем; Хёнджин отвечает ему, повернув голову вбок. Их языки ждали этого момента и с остервенением сплелись в бурном танце, Феликс кусал и посасывал губы Хёнджина, тот отвечал ему с не меньшей страстью, крепче хватаясь пальцами за изголовье кровати. - Сильнее, Ёнбоки, пожалуйста – тихо стонет Хёнджин, обхватывая ладонями ягодицы и притягивая плотнее к себе, отчего у Феликса совсем сносит крышу.       Он срывается на резкие толчки, так что бёдра больно ударяются о ягодицы, рискуя оставить синяки; каждый шлепок отдаёт вспышками перед глазами, а рука тянется к члену Хёнджина, что уже давно болит от возбуждения.       Феликс прижимается всем телом к спине, активно двигая бёдрами, пока его рука доводит Хёнджина до быстрой разрядки, заставляя обильно кончить, и обмякнуть в его руках.       Спустя несколько глубоких и сильных толчков он кончает следом, и они опадают на белые простыни, что усеяны рисунками мелких цветков.       Пока Феликс лежит с закрытыми глазами и успокаивает колотящееся сердце, Хёнджин задумчиво водит пальцами по цветам на простыне. - А ведь я изучил твой скетчбук. От и до.       Феликс приподнимает голову и ищет взглядом Хёнджина, но тот продолжает разглядывать рисунки на постельном белье. - Мне запомнилась одна история… Про сиреневый колокольчик и белую ромашку. - Ой, Хёнджин – Феликс прячет лицо в ладонях – Я написал это лет в 14, не заставляй меня краснеть. - Нет, правда, очень хорошая история. Я её даже выучил.

Жила-была ромашка. Когда-то она была семенем, что высадили заботливые руки. Солнце и вода наполняли её жизнью и ей больше ничего не нужно было для счастья. Как вдруг – рядом поселился сиреневый колокольчик. Его семя подбросила какая-то птица, может случайно, а может и нет. Колокольчик рос сам по себе, в сорняках, и никто его не замечал, как чужестранца, который оказался не в том месте и не в то время. Только ромашка видела его красоту и стремление к жизни. Когда колокольчику стало не хватать воды, ромашка начала прорастать к нему корнями, чтобы поделиться, но сиреневый цветок сопротивлялся. Он стыдился принимать помощь, думая, что его жалеют, и не верил в искренние побуждения и доброту. - Я сосчитал все твои лепестки, ромашка! Каждый день смотрел и считал, как ни крути – выходит «Не любит». Так что я не верю тебе. Тогда ромашка расплакалась и в порыве грусти попросила перелётную птицу оторвать ей столько лепестков, чтобы точно выпадало заветное «Любит». Колокольчик поверил ей, и вместе они смогли преодолеть любые препятствия.

- Очень мило, Джинни, что ты её запомнил. И всё же, это детские глупости – Феликс перевернулся на живот, ложась рядом с Хёнджином. - Будешь моей ромашкой?       В воздухе повисает тишина и за секунду в голове Феликса проносится табун мыслей, он слегка напрягается, в попытке придумать, что ответить. - Мне, как чужестранцу-колокольчику нужна помощь доброй ромашки – продолжил Хёнджин и заглянул в голубые глаза, что поблёскивали в темноте. - Конечно. Конечно, буду – Феликс как можно скорее потянулся к губам Хёнджина, чтобы подарить самый нежный и любящий поцелуй, на который способен.