Розовый единорог, или деревенская сказка

      Утром Чон, проснувшись, чувственно целует своего возлюбленного и сладко шепчет тому в губы:       — С добрым утром, — лизнул нижнюю губу и отстранился.       — Уже вставать? — словно маленький ребёнок, пробубнил Мин и потянулся ручками к любимому источнику тепла и ласки.       — Можешь понежиться пока, я всё сделаю сам, — говорит уверенно, но до того мягко, что человек в его объятиях сейчас расплавится.       — Тебе точно не нужна помощь? — все же не поддается этому пленящему голосу и хочет быть надёжным напарником.       — Юнги, я тут подумал, может нам самогонку закатать в банки? Добавим ягод, будет выглядеть как компот. А то с бутылками спалимся ещё.       — С утра у тебя гениальные идеи! — восклицает Мин, затем чмокает парня в губы и укладывается поудобнее, чтобы продолжить такой сладкий, но прерванный сон.       Чонгук быстро справился с животными и продолжил вязать ветки в веники. Закончив с этим, развесил их для просушки, убрал уже ненужные бутыли в сарай. После принёс и перемыл банки и вёдра, вылил из бочки вчерашние остатки от перегона. Когда и с этим было покончено, то умело разобрал и вычистил весь аппарат, оставив все его составляющие сушиться на столе. Банки же пристроил на забор и поспешно вернулся к Юнги. Тот уже во всю готовил завтрак, постепенно накрывая на стол.       — Ты проснулся? — спрашивает Чон в изумлении.       — Без тебя не спится. Садись, — указывает головой на место за столом. — У меня всё готово, — ещё раз оглядывает весь стол, заполненный едой. — Во сколько начинается наш рабочий день?       — У нас нет графика. Как придём — так и начнём. А домой пойдём тогда, когда надоест работать, — задумался. — Ну или проголодаемся.       — Заебись! — Мин искренне порадовался, уплетая за щеки какую-то закуску.       — Можем работать и до утра, а можем уйти через два часа, — закончил свою мысль Чонгук.       — Так, я понял. А когда в университет поедем?       — Как самогон из крови выветрится, — улыбается Чонгук.       — На это уйдёт дня два. Значит пить не будем?       — Если ты хочешь трястись в автобусе, а потом в электричке, то наливай.       — Нет, лучше на тачке, — заключает Мин. — Чонгук, давай завтракать – и в клуб.       Парни удовлетворённо едят, а потом собираются. Гук, как заботливый друг, предупреждает:       — Сильно не наряжайся, там грязно. Если хочешь могу дать свою одежду.       — Давай, — особо не задумываясь, отвечает Юнги.       Выходят из дома в растянутых штанах и мятых рубашках — те ещё красавцы. Проблем с тем, как попасть в помещение нет — у Чонгука есть ключи от клуба. Они беспрепятственно проникают в помещение.       — А где можно посмотреть реквизит? — спрашивает Юнги, осматривая строительных козлов, приставленных к стене.       — Наш реквизит, — Чонгук, указывает рукой в дальний угол, где стоят разные принадлежности для покраски. — Валики, кисти и краска.       — Не понимаю, — задумался Юнги. — Мне же нужно сделать какую-нибудь программу.       — Нам надо покрасить весь клуб и отремонтировать крышу, — объясняет Чон. — Тебе Колобок должен был рассказать вроде.       — Прослушал, наверное, — как ни в чём не бывало сказал Юнги. — Может и говорил, но я в это время думал о загадочном розовом единороге, красивом розовом ангеле и волшебных красных нитях, что связывают судьбы людей навечно.       — Это ты про эти нити в первый день говорил? — осознал Гук. — А я думал, что ты перепил и несёшь полный бред, — не сдержал нелепого смешка.       — А ведь нас эти нити связали.. — так сладко протянул Мин.       — Трепаться можно до вечера, — вмиг становясь серьёзным, заканчивает тему разговора Чонгук. — Ты красить умеешь?       — Не пробовал.       Чонгук вскрывает бочку, мешает содержимое, наливает краску в лоток и вручает Юнги валик.       — Вперёд, эта стена твоя, — показывает на часть помещения, позади Юнги.       — Я же не умею, — пытается протестовать.       — Косить, рубить тоже не умел, — смягчает свой тон Гук. — Сейчас всё покажу. Это куда проще, чем козу доить, — говорит совсем уже по-родному, берёт Мина за руку и вместе они подходят к стене.       Чон показывает, как держать инструмент, рассказывает о тонкостях: работать нужно в одном направлении и без пропусков.       — Ты пока крась эту стену, а я что-нибудь нарисую на уже покрашенной, — видит вопросительный взгляд Юнги, понимая о чем подумал тот. — Я до тебя немного тут работал.       — А что ты будешь рисовать?       — Пока не думал, — протянул Чонгук. — Можно тебя нарисовать?       — Рисуй, — Юнги одобрительно кивает и берёт в руки валик на длинной ручке.       До обеда Юнги выкрасил три стены в приятный цвет весенней травы. Огромный зал почти готов: осталось только Чонгуку дорисовать свою огромную – во всю стену, – картину. Ещё нужно было покрасить пять небольших помещений.       Кушать не пошли, так как стали сдирать старую облупившуюся краску в следующей комнате. Здесь пока покрасить не получится — протекает крыша, но подготовить стены всё равно нужно. Они вместе слазили на крышу, осматривая фронт работы, пришли к тому, что там нужно заменять два листа железа. К этому приступят уже завтра, а на сегодня работа была закончена и парни потопали к дому.       На следующее утро, пока ещё не жарко, разом сняли некондиционные листы с крыши клуба и заменили их на новые, яркие, блестящие на солнце.       Юнги, завершив с покраской комнаты, которую подготавливали вчера и сегодня, приходит в комнату к Чонгуку и видит: тот заканчивает своё настенное произведение. От представленного глазам Мин замирает.       — Это первое, что я увидел в день приезда, — оглядывает всю картину глазами. — Розовые единорог и ангел, выплывающие из тумана, река, поля, цветы и виноградники. А меня вот ты приукрасил.       — Я ведь художник, и выражаю не только внешность, но и душу.       — Чонгук, а не поставить ли нам музыкальную сказку? Заставка на название уже есть.       — А где музыку, песни и сценарий брать?       — С этим не проблема, я всё напишу. А вот петь кто будет?       — Давай я тебе спою. Женские партии попросим исполнить Елену Прекрасную, у неё неплохой голос.       — А снимать как? — всё не унимался Мин.       — Пойдём, — Чон приводит Юнги в небольшую комнату, где лежит оборудование, которое им может понадобиться в процессе съёмок или написания песен. — Умеешь пользоваться?       — Так, — оглядел находку Мин, — камерой да. У нас на факультете была такая, я как раз с ней работал, — продолжая рассматривать камеру, рассказал Юнги. — Как монтировать будем?       — Здесь всё есть, — Чонгук обвёл помещение рукой, как бы указывая на различные предметы. — Пиши сценарий, партии – и начнём.       — А кого снимать будем?       — Сам же говорил, что у нас как в сказке, — Гук щёлкнул по носу и договорил мысль. — Найдутся герои, не переживай.       — А можно всем этим пользоваться? — обводит руками, сложенные из других помещений, приборы.       — На этом оборудовании только я и работаю, никто больше не может.       Они взяли камеру в чуть запылившемся чехле и пошли за нужной в университет справкой в сельсовет. Потом неспешно потопали домой, по дороге придумывая разные смешные эпизоды для съёмки.       Утром, справившись со всеми делами, отправились в город. Решили там переночевать и завтра вернуться. Единорожку оставили на попечение Кощея.       — А ты самогон загрузил? — Юнги нервно сжал колено Чона.       — Да. Уложил в коробки, переложил газетками, всё чин чинарём. Первые зимние запасы едут на постоянное место жительства, — отчеканив свой доклад, Гук услышал облегченный выдох.       — Чонгук, а если сказку начать словами «В некотором царстве…»       — Ты же хочешь современную версию ставить? Лучше будет, если начать так: «В одной далёкой деревне живёт старичок, никто не знает сколько он там обитает — может сто лет, а может и тысячу. Никто не подозревает, что он ищет последних предков волшебников, чтобы окончательно разделаться с ними. Он знает, что где-то есть правнучка Елены Прекрасной и уже несколько лет не может её отыскать…»       — Классно, мне нравится! — восхищается Юнги. — А как мы снимем Кощея?       — Как приедем, позовём его в гости, чтобы отблагодарить за Единорожку. После третьей стопки он становится такой разговорчивый и так быстро шпарит матом, что спокойно можно наложить рэп вместо его слов, — рассказывает очень увлеченно, не обращая внимания на своего искусителя.       Тогда, Мин начинает действовать настойчивее. Его рука постепенно поднимается по бедру, затем юрко заныривает под футболку, гладит живот и щипает соски. Чонгук на секунду зажмуривается и резко бьёт по тормозам, едва ли не въезжая в багажник передней машины.       — Юнги, блять, я ещё жить хочу! Пожалуйста, давай живыми до места доедем, — мучинически выстанывает Гук.       — А я тебя хочу, — совершенно спокойно отвечает Юнги.       — В гробу я тебе не понадоблюсь, двухместных не делают, — все ещё обречённо бормочет тот.       — Чонгук, ты так быстро реагируешь.       — Я с десяти лет за рулём. А моя реакция на тебя вообще молниеносная, даже по-трезвому.       — А как мы всю сказку снимать будем? Это же огромная работа, — несколько озадаченно спросил Юнги.       — А нахера всё снимать? Пиши историю пока что. Затем мы её бабке подсунем, когда будем в воскресенье шабашить. Она нам на камеру и прочитает. Часть сцен снимем, а остальное пустим с ней, как рассказчика.       — А ты правильно факультет для поступления выбрал, — улыбается. — Тебе надо на режиссёра идти.       — Ещё успею, какие мои годы, — хмыкнул Чон.