Пэйринг и персонажи
Описание
Из тумана выплывает розовый единорог с розовым ангелом. Юнги протирает глаза, не верит, что такое возможно.
Часть 9
09 декабря 2021, 09:17
В город приехали почти в два часа. В университете уже никого не было, кроме уборщицы – все слиняли, пользуясь отсутствием ректора и студентов. Завтра же утром все будут на своих местах, а пока нужно потратить свободное время с пользой – пожрать и потрахаться. Парни заехали в ближайший эконом-магазин, набрали пельменей, бомжариков, хлеба и лимонадика, так как крепче пока не рекомендовано.
Чонгук внимательно стал осматривать комнату: огромная кровать, диван, шкаф, два письменных стола, зеркало в пол стены, есть отдельная кухня, душ и туалет.
— У тебя прям царские хоромы, — продолжая глазеть, протянул Гук.
— Мне кровать тоже нравится, — ехидно улыбнулся.
— Покрывало классное, как царская мантия. Давай в деревню заберём, авось на съёмках пригодится.
— Забирай. Я воду поставил, как закипит, пельмешки закинешь, если что, уже посолил, — снимает с себя одежду Юнги.
— Ты уже раздеваешься? Может сначала поедим? — ошарашенный таким поведением Чонгук сделал пару шагов назад.
— Я в душ, — провокационно спокойно обозначил Мин и скрылся за дверью ванной комнаты, не услышав как ему фыркнули в ответ.
Спустя десять минут, готовые пельмени были аккуратно разложены по тарелкам. Не дожидаясь Юнги, Чонгук снимает пробу, обжигается и начинает часто втягивать воздух ртом, чтобы хоть немного облегчить боль от ожога. За всеми своими манипуляциями, не заметил, как Мин вышел из душа и беззвучно подошёл, положил руки на плечи Чону и немного сжал их.
— Без меня жрёшь?
— Проверяю, — пытается освободиться от оков таких манящих рук. — Вдруг они не съедобные?
— И как? — щурится Юнги, ослабляя хватку.
— Не понял, горячо, — шепелявит, валяя во рту пельмень.
— ЛГБТ дать? — серьёзным тоном спрашивает Мин.
— Что? — непонимающе смотрит Гук, часто моргая.
— Майонез нужен? — усмехается тот, передавая горе-Чонгуку упаковку.
— Нашел, что припомнить, — обиженно фыркнув, Чон щедро наливает майонез в тарелку.
— Блин, надо было это заснять, отличный бы ролик вышел, — несколько раздосадаванно выпалил Мин.
— И ещё когда мы дрова рубили, — цепляет пельмень и обнюхивает его.
— Ты чего их нюхаешь? Ешь, мясо лечебное.
— Почему лечебное? — встряхивает головой Чон, не понимая о чём говорит человек напротив.
— Потому что в белых халатах, — заржал Юнги. Чонгук оценил его шутку и оставшуюся часть обеда парни провели в хорошем настроении.
Закончив с едой, Мин складывает грязные тарелки в раковину, поворачивается к Чонгуку, развязывает пояс на халате, демонстрируя своё возбуждение.
— Я тебя жду в кровати, — без капли сомнения в голосе заявляет Юнги.
— Мне надо помыться.
— Трахни меня уже, я с самого утра этого жду – и можешь идти куда хочешь, хоть в душ, — вымаливает Мин.
Чон срывает с себя одежду и прыгает рядом на койку, отчего матрас отпружинивает и подбрасывает вопящего Юнги, лежащего на самом краю. Чонгук его ловит и подпихивает под себя, присасываясь к мягкой мочке уха, потирается об расположенный под ним член. Юнги прикусывает Чонову губу, всасывает её и, пробираясь языком внутрь, затягивает Чона в продолжительный поцелуй, чувствует крепкий стояк.
— Возьми меня, я уже растянут, жёстко и быстро, смазка под подушкой, — выбирается из-под Чонгука и становится в выбранную им позу на колени.
Чон достаёт тюбик, давит на него, на ладонь стекает гелеобразная масса, тут же наносит на свой член, распределяя по всей длине, смазывает пульсирующий от прикосновения розовый вход Юнги и резко проникает на всю длину. Тот выгибается и протяжно стонет. Чонгук сразу бьёт глубоко и быстро, да так хорошо, что излишки смазки вытекают на его яйца, от этого шлёпающие звуки становятся громче, смешиваясь со стонами, рыками и матюками. Оба потные, раскрасневшиеся, со рваным дыханием одновременно ускоряются и идут в одном темпе, пока Чон кулаком не захватывает в плен член Юнги и несколько раз проводит по нему. Плотно сжимает и ощущает толчки, а следом и тепло вырывающейся наружу спермы. Охватывает его талию обеими руками и оставляет всё своё напряжение в чужом теле.
Юнги на трясущихся ногах ложится на кровать, довольно улыбаясь, притягивает к себе Чонгука за руку. Они нежно обнимаются, восстанавливая потерянное в горячей схватке дыхание. Чон облизывает близлежащее ухо.
— Юнги, а ты только пассив? — лукаво шепчет на ушко.
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
— Я хочу испробовать всё, что есть в твоём гейском обществе, пока моё членство не заблокировали.
— У тебя же пожизненный абонемент. Я могу только временно забанить, — хихикает Мин.
— За что такие репрессии? — вмиг меняется в лице Гук.
— Пока тебе ничего не грозит, — едва заметно касается шеи. — Ты такой послушный мальчик, — поднимается выше, запуская руку в волосы.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Для тебя я буду тем, кем только пожелаешь: хоть хомячком, хоть тигром.
— Тогда я пошёл в душ, — выдыхает Чонгук. — Будешь со мной ласковым котиком?
— Да, мой сладкий котёночек. Смазку возьми, а то ведь опять порвёшься. А лучше вообще не растягивайся, я сам тебя подготовлю, — говорит Мин вслед уходящему Чону, который всё-таки взял лубрикант.
Ждать его долго не пришлось. За пеленой своих раздумий по поводу продолжения любовных утех Юнги и не заметил, как Чонгук вернулся в комнату после душа совершенно голый. Мин посмотрел на него, невольно вздыхая от восторга.
— Ты уже со стояком?
— Я даже не знал, что ковыряние в собственной заднице может принести такое возбуждение.
— Иди скорее ко мне, мой котёночек, я уже тебя заждался, — протянул руки, завлекая подойти.
Больше слов и не нужно было. Гук подошёл ближе, попадая в объятия. Юнги несколько секунд смотрел в любимые бездонные глаза, а затем нежно поцеловал в губы. Немного отстранился и начал выцеловывать скулы, постепенно спускаясь к шее, прошёлся языком по ключицам, прикусил загорелую кожу. Начал осыпать своими изнеженными поцелуйчиками грудь, и тут же, на контрасте, цепляет зубами соски, вызывая у Чона первый глубокий вздох. На рёбрах спешно оставляет множество сырых следов от поцелуев, вылизывает пупок и переворачивает Чонгука на живот. Жадно проходит пальцами по мускулистой спине, зацеловывает ягодицы, и следом кусает их, оставляя обилие засосов. Немного грубо, но одновременно так осторожно, бьёт Чонгука под коленками, заставляя согнуться в них и приподнять таз.
Мокро целует розовый, пульсирующий от возбуждения вход, слышит, как спереди раздаются нечленораздельные звуки, по-видимому, больше принадлежащие к ненормативной лексике. Мин языком проникает в немного раскрывшееся отверстие, очерчивает им гладкие стенки. Затем отстраняется, слыша недовольный вздох спереди.
— Чонгук, я тебя сейчас сожру, почему ты такой невинный?! Блять, здесь ещё не бывал ни один член, я буду первый, — восхищённо шепчет Юнги, не в силах говорить громче.
— Я тебе хранил верность, — говорит на выдохе.
— Ты ж мой котёночек, — поглаживает красные пятна на ягодицах и возвращается в прежнее положение.
Язык Юнги толкается глубже, вылизывает эпителий, добирается до слизистой, издавая чмокающие громкие звуки. На смену языку приходит пара пальцев, которые осторожно нарезают круги, постепенно растягивают в разные стороны, иногда аккуратно нажимая на железу, отчего Чон вскрикивает и выгибается, как кот при встрече с соперником. Мин добавляет третий палец и уже вовсю орудует чуть согнутыми фалангами, упираясь костяшками в эластичные стенки.
Юнги роняет на спину Чонгука и, продолжая работать в заднице партнёра, заглатывает его член, одновременно нажимая на простату. Чон взвыл на вдохе и замер на несколько секунд от накатившегося блаженства. Глубоко вздохнул, и громко выдохнул:
— Я сейчас сдохну.
— Мне остановиться? — отстраняется от чужого члена Мин.
— Нет, тогда я точно помру. Продолжай, пожалуйста, — уже словно хнычет. — Так охуительно, как в раю, прошу тебя, продолжай.
— Мой ты розовый ангел! Готов распрощаться с девственностью?
— Давно уже пора! Приступай, только осторожно, мне немного боязно.
— Я буду сама нежность. Ты только не зажимайся и получишь столько кайфа, что тебе и не снилось, — обещает Мин и, дождавшись утвердительного кивка, переворачивает Гука вновь на спину.
Юнги запихивает под задницу Чона подушку, сгибает его ноги в коленях, широко их разводит, смазывает обоих лубрикантом и медленно вводит головку, следя за реакцией Чонгука. Не торопясь, с небольшими рывками, входит на полную, а его член сжимают только что растянутые стенки. Мин немного ждёт, давая привыкнуть партнёру к новым ощущениям. Не видя существенных изменений на его лице, начинает плавные движения.
— Ебать колотить, какой ты узкий, я в тебе еле двигаюсь. Помоги мне своими мышцами – всасывай меня и выталкивай.
Мин кладёт свою руку Чонгуку на живот и, когда входит, сильно надавливает, а при выходе приподнимает ладонь, контролируя движения. Через минуту совместных усилий, анус привык и начал расслаблено принимать инородное тело, и тогда Юнги убрал руку.
— Достаточно, теперь расслабься и подмахивай интенсивнее.
— Да, мой славный котик, — на выдохе произнёс Гук хрипящим голосом. — Юнги, если я сегодня помру от полученного удовольствия, то напиши на моем памятнике: «Скончался под Юнги в сладострастных муках».
— Шутишь? — чуть приподнимает бёдра Чона и с силой входит, задевая железу. — А так?
— Бля, — кричит дисконтом, — это незаконный метод, но такой охуенный!
Юнги продолжает неторопливо двигаться и удерживать Чонгука на вершине любострастия. Гук беспрестанно стонет, изгибается, сильно взбрыкивает бёдрами, желая получить очередной толчок по железе, хватается руками за Мина, запрокидывает голову и закусывает губы.
— Давай двигаться быстрее, — вымаливает у Юнги. — Это невозможно вынести! Я хочу дожить до оргазма.
— Наслаждайся! Кончить всегда успеешь, — немного убыстряется.
Мин сам потерял голову от наслаждения, от стонов Чонгука, от его узости и горячности, от него самого, такого красивого, извивающегося под ним, такого чувственного, остро реагирующего на каждое прикосновение. Лишь бы не увели такого прекрасного секс-партнёра. Юнги клянётся сам себе, что никогда не допустит этого, хватит с него прошлого печального опыта. Он, если понадобится, будет вгрызаться в глотки, вырвет печень и намотает кишки на похотливые члены всем конкурентам, но Чонгука оставит при себе — за него он готовь бороться до последнего удара в сердце, до последнего миллиграмма кислорода в лёгких, до последней капли своей гейской крови.
Чонгук уже ничего не соображает и продолжает принимать в себя удары с дебильной улыбкой, издавая протяжные вопри и хрипло ругается. Тело живёт своей жизнью и, подпрыгивая под ударами Мина, сбивается с темпа, придумывая свою личную партитуру смеси танца с саблями Хачатуряна и кавказкой лезгинки, исполненных только на барабанах.
Юнги крепко сжимает его ягодицы, царапает ногтями, приводя в чувство, и подхватывает барабанный ритм Чона, быстро и глубоко вбиваясь в желанную задницу. Чонгук хватается за бьющийся от активных действий член и, накрывая его ладонью, прижимает к животу.
— Я долго не продержусь, — стонет, вывернув вверх голову.
— Кончай, я тоже скоро.
Через пару минут Мин забирает Чонов член в свою руку, сжимает, делает несколько движений кулаком и окропляет красивый пресс белёсыми крупными каплями. В одночасье наполняет своей живительной влагой Чонгука изнутри и падает ему на живот, растирая всю живописную картину из пота и спермы. Дотягивается до покусанных губ, облизывает их сухость и чмокает — на большее не хватает сил. Гук вытягивает покалывающие от напряжения ноги, обнимает Юнги.
— Мы живы или это рай? — восстанавливая дыхание, спрашивает он.
— Ты ж мой розовый ангел, я с тобой чуть сам в гроб не загремел, — усмехается до того нежно, что Чону хочется самому расплыться от этой улыбки, но тут он начинает смотреть то влево, то вправо. — Ты чего по сторонам глазеешь? Потерял чего?
— Ты не видел мою невинность? — наивно спрашивает Гук, хлопая глазками.
— Я её видел последним и больше этого никто и никогда не увидит, — уверенно заявляет Юнги. — Я сорвал твой цветочек девственности.
— Теперь, как порядочный мужчина, ты обязан на мне жениться, — дует губки.
— Я подумаю над этим, — специально растягивает свою фразу Мин. Но долго его спектакль не продлился, ибо он получил несильный толчок в бок, и тогда уже добавил: — Может махнём в Вегас, там без проблем поженимся.
— Ага, вот в воскресенье заработаем бабла на дровах и в понедельник тогда рванём, — не сдерживая эмоций, они ржут как кони.
Ещё немного полежав, сходили в душ и отправились спать.
Наутро заехали в университет, отдали нужный документ и отправились в деревню, по пути громко споря о том, кто сегодня будет в роли актива, а кто – пассивом.
Так и провели остаток времени в деревне: работали, снимали сказку и, конечно же, развивали свои любовные отношения.
Первое октября
Работа Мин Юнги «Деревенская сказка» признана лучшей на потоке, кроме того, она удостоена специальной денежной деканатской премии за нестандартный подход. Возможно, это потому что ни одна сцена не была снята на трезвую голову, от чего всё было крайне нестандартно!