Розовый единорог, или деревенская сказка

      Чонгук подкладывает дров, подставляет новое ведро, мешает варенье и начинает вязать веники. Все мысли крутятся вокруг Юнги: то ли его накрыло, то ли… действительно накрыло? Сердце учащённо бьётся, в паху свербит и живот тянет. Может чего съел? Нет! Дело совсем в другом. Он понимает, что это влечение и возбуждение, понимает, что попал в умело расставленные сети Юнги. Жалеет ли об этом? Ни капельки. Чон хочет продолжения. И не только продолжения, но и развития отношений. Ведь не может всё закончится какими-то летними приключениями!       Чон хочет отношений. Долгих отношений, таких, чтобы до гроба. Тут же вспоминает сегодняшний звонок, в это время мешает варенье, после снимает с огня, подбрасывает ещё дров в костёр, меняет ведро, достаёт слеги и бежит на всех порах к Юнги.       Мин, весь в поту, догребает последний стог. Чонгук бросает слеги, подходит и берёт его за руки.       — Мне сегодня звонили из университета, — начинает он, немного нервничая.       — И?       — Меня приняли!       — Куда? — Юнги всё ещё не понимает о чём говорит Гук.       — В университет. Мы будем учиться в одном университете!       — Да ладно? На какой факультет поступаешь?       — Живописи. Там нужна новая справка из сельсовета.       — Чонгук! Это же здорово! Мы же с тобой теперь не расстанемся! — радостно воскликнул Юнги.       — Никогда не расстанемся! — вторит Чон. — Нужно в ближайшее время съездить в город, чтобы отвезти справку.       — Не проблема, — Юнги виснет на шее у Чона. — Я тебе всё покажу.       — Давай отнесём первый стог. Эх, кабы дождя не было!       Чонгук толкает слеги под стожок.       — Бери спереди и иди к сеновалу. Осторожно, это тяжело.       — Справимся, — обрадованный последним известием, утверждает Мин.       Они одновременно поднимают тяжёлую копну и не спеша идут к сеновалу.       — Ты сверху, я снизу, — обозначает роли Чонгук. — Вилы возьми, только не лезь на рожон, ведь я тебя не вижу. И пихай плотнее.       — Из всего сказанного понял только то, что я сегодня сверху, — как бы невзначай отмечает голубовласый.       — Юнги, не дави на больное! — Чонгук немного корчится, что не ускользает от соседа.       — Сильно болит?       — Аж живот сводит.       — Это запускать нельзя, нужно лечить, — демонстративно поднимает указательный палец вверх и делает серьёзное лицо, а после, забирается наверх.       — Лекарь херов, лови, — Чонгук подаёт первую партию сена на вилах.       — А ты и повеселел, я смотрю, — хитро подмигнув, отметил Юнги.       — Меня же пообещали вылечить!       Первый стог был уже на сеновале. Парни вместе принесли второй и уложили туда же. Перед третьей партией они выпили и добавили дров в огонь. Юнги осторожно взял Чонгука за руку и пристально посмотрел в глаза.       — Ты готов? — в его взгляде было столько нежности и любви.       — Ещё пару стаканов наверну и, думаю, что буду готов.       — Я так жду этого!       — Не мешало бы пообедать и выпить, — неумело переводит тему Гук, однако он прав: пообедать действительно стоит.       — Когда с сеном закончим, что ещё останется? — немного разочарованно спросил Юнги.       — Полить, подоить, варенье доварить и самогонка. Дел, наверное, до полуночи.       — Всё сделаем и отдадимся в руки разврата, пока капает самогон, — хитро сощурившись заключил Мин.       — Так заманчиво, — ластится, словно кот. — А ты не уснёшь снова?       — Чонгук, ты же мне обещал всё, как я смогу уснуть?!       — Я как-то переживаю.. — совсем печально протянул розововолосый.       — Малыш, не волнуйся, всё будет хорошо! Давай принесём третью кучу сена и, наконец, с этим разделаемся?       Чонгук решил проверить аппарат: добавил дрова, поменял ведро. А после вернулся к Мину, и они вместе всё же добили это сено! Чон поднялся наверх, чтобы осмотреть сенник.       — Юнги! Мы весь сеновал забили, сюда больше не влезет ни пуда, — с гордостью заявил Чонгук.       — Значит больше косить не будем?       — Не будем!       — Уррра!!! — Мин плюхается на сено и хлопает ладонью рядом.       — Мы сделали это! — падает рядом Чонгук. — Какой запах!       — С сеном разделались, а остальное?       Чон наваливается на Юнги, нежно берёт голову в ладони и целует.       — Ты этого хотел?       — Это только начало, я надеюсь на большее.       — Говори конкретнее.       — Чонгук, ты готов сегодня расстаться со своей невинностью?       — Я был готов ещё тогда, когда увидел тебя, восседающем на туалете, но… — его тут же перебивает уверенный голос.       — Отбрось все «но», мы не будем торопиться, сегодня я всё сделаю сам, только расслабься и доверься мне, — очень мягко сказал Юнги и провел ладонью по щеке.       — Давай спустимся, надо варенье доварить.       — И обедать пора.       — Уже ужинать, — хихикнул Гук, глядя на время.       Чонгук ставит варенье на газ, мешает.       — Юнги, притащи банки из сарайки.       — Может сначала пожрём? — как-то неуверенно, тянет Мин.       — Иди, пошукай. Всё, что в холодильнике съедобное, неси сюда.       Чон разгребает стол, приносит с огорода зелень, наполняет из ведра гранёные стаканы.       Юнги возвращается с остатками заработанного и банкой солёных помидоров под мышкой. Они кушают, выпивают и довольные растягиваются на стареньком диване. Чонгук смотрит в небо.       — Сегодня точно будет дождь. Ебанёт, мало не покажется, такие тучи ходят! — настороженно глядя в небо, озвучил свои мысли Чон.       — В прошлый раз тоже не поливали, а дождя так и не было.       — Про дождь могу и ошибиться, а Единорожку тебе всё равно придётся доить, — вдалеке послышались раскаты грома.       — Тогда я в хлев, а на тебе банки, пока дождя нет, — поднимаясь с дивана, сказал Юнги.       Чонгук принёс банки, помыл и расставил на столе вверх дном. Дожидаясь Мина, занялся вениками, согнувшись над кучей веток, он выбирает подходящие и связывает в пучки, соединяя попарно, и вешает для сушки. Юнги подходит тихо, обнимает со спины, лижет солёную шею и чмокает звонко в ухо.       — Дождь точно будет, холодом повеяло, ты прав. Варенье готово?       — Не терпится тазик облизать?       — Мне не терпится другое лизнуть, но ты жмёшься как целка, — фыркнул Мин.       — Юнги, мы сделали большое дело –сено убрали, и тебе сегодня можно всё.       — Всё?       — Да, — утвердительно кивнул Гук.       — Пора заняться вареньем.       Чонгук добавляет поленьев в костёр, проверяет крепость, меняет ведро.       — Сколько градусов будем делать? Если всё смешать, то градусов шестьдесят пять выйдет. А можем оставить спирт отдельно, и остальное будет сорок пять.       — Да давай всё смешаем и не будем мучиться, — Юнги раскладывает варенье по банкам.       — Как скажешь. Зима длинная, всё уйдёт, — Чон пожал плечами и согласился.       — Это заготавливаешь нам на зиму? — с искренним интересом спросил Мин.       — Да, ещё вино сделаем.       — Мы с тобой скучать не будем, — усмехнулся.       — Надеюсь, — прищуривается Чон.       Юнги подходит вплотную, прижимает за талию и упирается в пах.       — Ты всё ещё боишься?       — Честно?       — Думаю, что сейчас у тебя нет выбора: отвечай мне честно.       — Да, — несколько обречённо выдохнул Чонгук.       — Может ещё выпить? Под варенье? — предлагает Мин.       — А поможет?       — Тебе нужно расслабиться.       — А ты не уснёшь? — никак не унимается Гук.       — Зная, что меня ожидает?       — А вдруг твои надежды напрасны? Вдруг я не оправдаю твоих ожиданий? — уже на грани некой истерики, начал говорить Чонгук.       — Ты этого боишься?       — Больше всего именно этого: проебаться в твоих глазах.       — Чонгук, поверь мне, опытному гею, ты во всём прекрасен!       — У тебя большой опыт?       — Достаточный, чтобы тебя всему научить, но у меня не было отношений несколько месяцев, и я голодный как волк, — обнимает Чона и шепчет на ухо: — Я с вареньем всё, что у тебя с самогоном?       — Неси банки на кухню в дом, а я сейчас всё смешаю в чистой ёмкости и приготовлю бутыли для разлива. Ещё часа два покапает и будет готово. И захвати хлеба на закуску, с вареньем хорошо пойдёт.       Чонгук принёс небольшую бочку, вылил в неё содержимое всех вёдер, приготовил воронку, литровую кружку, принёс бутыли, сполоснул их и снова занялся вениками. Юнги вернулся, положил на стол хлеб и флакон со смазкой.       — Ещё не налито?       — Ты чего так долго?       — Мылся.       — Значит ты чистенький? — Чонгук черпает из бочки кружкой и наливает в стаканы.       — Везде чистенький, — Мин ломает хлеб и отдаёт половину. — Выпьем за окончание эпопеи с сеном?       — Это уже законченный этап, — в это время сверкнула молния, раздался оглушительный гром и стеной ливанул дождь. Они чокаются.       — Чонгук, ты грозы боишься?       — Нет, — хрипло отвечает тот.       — Почему у тебя руки дрожат?       — А ты в свой первый раз не боялся? Расскажи, как это было.       — Ничего интересного, давай выпьем, — переводит тему Мин.       Выпивают, макают хлеб в остатки варенья и, закапывая всё вокруг, закусывают. Чонгук подбрасывает дров, ставит заслонку от ветра и дождя возле костра, садится рядом с Юнги.       — Рассказывай, — голос Гука звучит твёрдо.       — Я был настолько пьян, что особо ничего не помню, — он немного помедлил, посмотрел в небо и добавил: — Только утром еле поднялся с кровати – задница болела ужасно.       — У тебя бывают провалы в памяти, это я уже уяснил, — шутливо бросил Чон и сладко улыбнулся.       — Чонгук, ты можешь раздеться? — говорит так, словно указывает, но в голосе всё ещё полно нежности. — Полностью.       — Только вместе с тобой и.. — парень запнулся и опустил глаза, но почти сразу же поднял их и продолжил, — я выключу свет, ладно? От костра всё видно.       — Хорошо, мой сладкий, — слизывает с губ капельки варенья.       Они раздеваются, от огня идёт тепло и мерцающий свет. Юнги забирается к Чону на колени, крепко прижимается пахом, гладит бёдра. От такого неожиданного напора Чонгук быстро возбуждается и включаясь в процесс, проходит пальцами по спине и плечам Мина. Почувствовав, как у него встаёт, становится смелее: целует шею, уши, плечи, прикусывает кожу на ключице, тут же зализывает и зацеловывает пораненное место.       Юнги немного отодвигается и охватывает Чонов член рукой, чувствует толчки возбуждённой плоти и слышит прерывистые вздохи Чонгука.       — Ложись на диван, — командует Мин, — Как ты?       — Охуеваю от твоих рук, — на выдохе сказал Гук.       — И чего так долго ломался спрашивается..       Чонгук лёг и вытянулся. Юнги прошёлся по всему телу в поиске наиболее реагирующих участков. Ущипнул тёмные соски, провернул их пальцами и поцеловал, отчего Чон прогнулся в пояснице. Далее Мин прошёлся пальцами по его рёбрам, спустился по бёдрам, дошёл до голеностопа, пощекотал стопу. И вот уже шаловливые ручки поднимаются по внутренней стороне ног, что вызывает мелкую дрожь в теле Чонгука. Проходит вокруг паха, берёт в руку член и оглаживает пальцем головку. Почти сразу же появляются первые капли, которые Юнги жадно слизывает, а после засасывает головку. Гук протяжно стонет, приподнимает бёдра. После, Мин неспешно привстаёт и страстно целует, сплетаясь языками.       — Хочешь уже трахаться? — Юнги отметил такой огненный порыв своего возлюбленного.       — Да-а, — протянул Чонгук, не в силах сказать что-то более развёрнутое.       — Подожди немного, — гладит внутреннюю часть бедра. — Я очень хочу тобой насладиться, мой сладкий мальчик. А ты потом трахнешь меня в рот? — так невинно и мило спросил Юнги, будто это была просьба о покупке плюшевой игрушки.       — Д-да, хоро-о-шо, — снова выгнулся.       Юнги тут же возвращается к члену Чонгука, обводит языком выступающие вены, слизывает подступающие капли. Ведёт по кругу от уздечки, засасывает головку, берёт глубже и толкает на себя бёдра Чона. Они сразу включаются в работу, толкая член ещё глубже. Мин ловит темп Чонгука и насаживается ртом в соответствии с заданным тоном. Рукой перекатывает потяжелевшие яйца. Скорость увеличивается, раздаются хлюпающие звуки. Чоновы вздохи перерастают в вопли, а дрова в костре весело потрескивают, птицы щебечут, отойдя от дневной жары, где-то вдалеке прокричал взбесившийся петух, а в другой стороне лает чья-то шавка. В общем, деревня наполнена самыми разнообразными звуками.       Чонгук пропускает руку в волосы Мина и с силой притягивает его голову на себя. Снизу поддаёт бёдрами, приближаясь к вершине наслаждения. Кончает весьма обильно, продолжительно, в три рывка. Разжимает руки и притягивает Юнги к себе на грудь.       — Это лучше, чем в бане, — Чонгук выдает спустя пару минут, отдышавшись.       — Я знал, что тебе понравится, — сладко шепчет Мин, улыбаясь от наслаждения.       — Юнги, давай выпьем? Там варенье ещё осталось.       — Варенье это хорошо, — взбадривается тот. — А то пиздец какой ты солёный, наливай, нужно запить.       Чон подложив ещё поленьев, налил первача в стаканы, подал Мину и краем глаза заметил его стояк, и тут же решает помочь.       — Ты так и не кончил, давай тебе подрочу, — тянется ручками к такому желанному месту.       — Просто дрочка не поможет, — его ладонь перехватывают и сплетают пальцы. — Нужно стимулировать простату, может, поэтому я в геи и записался, — довольно улыбается Мин, а после парни чокаются и выпивают.       — Я так понимаю, мне нужно залезть тебе в задницу, найти твой заветный бугорок и почекрыжить его? — совсем раскрепощённо тараторит Чонгук, уже вовсе не препираясь.       — Смазка на столе, растяни хорошенько, я полгода не сексился, — абсолютно спокойно и умиротворённо заключает Мин, ловя на себе удивленный взгляд.       Макая хлеб в тазик с остатками варенья, они пачкаются и слизывают сладкие капли друг с друга.       — Ты такой сладенький, — Мин страстно целует в губы.       — Ты определись уже: то я сладкий, то солёный, — произносит в самые губы Мина Чонгук.       — Местами солёный, но сейчас очень сладенький, — Юнги ложится поперёк ног сидящего Чона.       Чонгук утюжит горячими ладонями крепкую спину, ягодицы, бёдра, целует попку. Юнги встаёт на колени.       — Не брезгуешь? Если что, у меня презервативы есть.       — Ты же мылся. Я из деревни, в дерьме приходилось ковыряться.       Набирает на пальцы смазку и смазывает междупопие.       — А ты пробовал себя растягивать? — как бы невзначай спрашивает Мин.       — Да, пытался однажды, — замялся Гук, но спустя мгновение продолжил: — Но только очко порвал, а потом взял постное масло, да только заляпался.       — Чтобы войти внутрь, сначала нужно расслабить вход и, только когда палец будет свободно проходить, можно продвигаться вглубь.       — Понял, мой сексапильный учитель.       Чонгук медленно кружит пальцами вокруг входа, добиваясь раскрытия. Продвигается на одну фалангу, круговыми движениями толкается всё глубже, давит на железу, Юнги тут же вздрагивает и сладко стонет хриплым голосом:       — Толка-ай в-второй, — новый стон.       Гук пристраивает к указательному средний палец.       — Как сюда может член влезть? — искренне удивляется. — Внутри тебя так туго! — сам равно дышит от наказывающего возбуждения.       — Расширяй до четырёх пальцев и будет достаточно места, — говорит Мин, успевая словить момент передышки.       Уже на третьем пальце Юнги уверенно начинает двигаться навстречу Чоновой, такой долгожданной, руке. Когда внутри все четыре пальца свободно двигаются, Чонгук, полностью возбуждённый, твердит:       — Я хочу поменять пальцы на свой член, — в голосе ни капли дрожи и волнения. Только искреннее и такое прекрасное, бурлящее чувство.       — Хочешь трахнуть мою задницу? — Мин встаёт, садиться на ноги Чонгуку, — Пожалуй, оседлаю тебя. Я видел: ты ещё в бане именно так хотел.       — Юнги, ты словно Джин из сказки — исполняешь мои самые сокровенные желания.       — Я исполню все-все желания с твоей-то волшебной палочкой, мой Алладин.       Мин медленно насаживается, Чон приподнимается ему навстречу в нетерпении.       — Подожди, — останавливает. — Ты пиздец какой огромный, дай привыкнуть.       — Больно? — спрашивает Гук, готовый в любой момент прекратить, лишь бы только оседлавшему его не было некомфортно.       — Нет, просто непривычно, тебя так много, просто охуеть как глубоко. Это сказка наяву!       — Мой сказочник, — выдыхает в такие желанные губы и целует жадно, с призывом к началу.       Юнги неторопливо приподнимается и со стоном блаженства опускается. Начинают с медленного аллюра. Попадание по простате вызывает у Мина трепет и дрожь, стоны и вопли. Парни увеличивают темп, перейдя на рысь, и вскоре врываются в галоп, пришпорив бёдра Чона.       Первым встаёт на дыбы голубовласый, обильно кончая в руку Чонгука. Через несколько толчков и Чон изливается фонтаном внутрь Юнги. Оба обессиленные и довольные падают на диван.       — Мне кажется, что ты сильно лукавишь, говоря про свою невинность. Ты действуешь как очень опытный гей.       — У меня отличный преподаватель. Запишешь меня в своё гейское общество? — Чонгук играет бровями.       — Тебе открыто бесплатное пожизненное членство.       — Блять, я гей! Ещё неделю назад я об этом даже и не думал, — развернулся к Юнги лицом.       — Поздравляю! Ты определился со своей ориентацией, — нежно гладит щёку.       — Это ты меня определил, — ластится под мягкой ладонью.       — Не стоит благодарностей, — Мин хотел было что-то добавить, но промолчал, увидев какой-то яркий огонь в глазах напротив, будто того озарила какая-то мысль.       — Чёрт! Самогонка, — срывается с места, как ошпаренный, Чонгук.       Подбегая, тут же проверяет крепость, затем переливает жидкость из ведра в бочку и закрывает её, чтобы ни один градус не выветрился, гасит костёр.       — На сегодня хватит, завтра разолью.       — Нам так-то завтра работать, — напоминает Мин.       — С утра доделаю и пойдём. Работа не волк, в лес не убежит, — зевает. — Айда спать!       Они вместе собирают разбросанную одежду и идут домой, по пути посещая душ, где смывают следы эротической скачки.       Закончив с водными процедурами, возвращаются в комнату и сразу забираются в кровать.       — Юнги, а ты где в городе живёшь? — спрашивает Гук, забираясь под одеяло.       — В общаге, — которотко отвечает Мин.       — Мне тоже обещали место в общежитии. А ты с кем живёшь? — с трепетом и неким волнением спрашивает Чон.       — Сейчас один, мой сосед съехал, — говорит всё так же нейтрально.       — Полгода назад? — ухмыльнулся своей догадке Гук.       — Ты слишком смышлёный, — улыбается и треплет Чона по волосам, поспешно целуя в макушку. — Если хочешь, могу договориться и тогда будем жить вместе, — особо не дожидаясь ответа, который итак понятен, Юнги берет телефон и печатает сообщение начальству.       — Ещё как хочу! — пищит от радости тот, тут же накрывая рот рукой, удивившись громкому звуку.       На удивление, ответ приходит быстро и он, конечно же, утвердительный. Препятствия с общежитием больше нет.       — Чонгук, я не верю своему счастью! Мы будем вместе жить! — Мин показывает сообщение.       — За эти четыре дня моя жизнь повернулась в другую сторону, — замолчал, развернулся к тому лицом и, глядя в самую глубь бездонных глаз, добавил: — В твою сторону, Юнги.       После такой душевной беседы наступает время тактильных «разговоров» : крепкие объятия, нежные поцелуи и поглаживая. И вскоре их пленит здоровый молодецкий сон.