Розовый единорог, или деревенская сказка

             Чонгук просыпается от звонкого будильника, пытается разбудить Мина, но это бесполезно.       — Юнги, вставай. Я тебя целовать, как было с утра, не собираюсь. Хочешь — спи. Я тогда один пойду, раньше ведь как-то справлялся со всем сам. Только все пирожки, которые принесут бабки, я съем в одно рыло.       Чон взял две рогатины и направился к скошенной поляне. Он уверен, что Юнги придёт. Уже через пятнадцать минут руки Мина сомкнулись на талии Чонгука.       — Почему не стал целовать?       — На сегодня поцелуев хватит. А ты неплохо придумал, думал, что я тебя каждый раз буду целовать? А ты?       Юнги переходит, ведёт руками по Чоновой груди, целует ключицу, скулу, прикасается к губам, смотрит в глаза и, не видя никакого сопротивления, увлекает в глубокий поцелуй довольного Чонгука.       — Так лучше? — сладко спрашивает Мин.       — Так честно. Бери рогатину и швыряй траву.       — Ты меня завтра разбудишь?       — Смотря, как просить будешь, — лукаво протянул Чон.       Меньше чем за час они справились со всей поляной и отправились к дому, где их уже поджидали поклонники. Толпа собралась огромная, приближение приветствуют громкими криками, свистом и аплодисментами.       — А мы становимся популярными, — улыбается Юнги и берёт брошенные утром рубашки. — Одевай, будем раздеваться постепенно, как в стриптизе.       — У меня стринг нет, — сетует Чон, надевая на ходу рубашку.       — У меня есть, дать? — игриво спрашивает Мин.       — За такое шоу они пирожками не отделаются. Захвати топоры.       — А ты пустой пойдёшь?       — Воду в вёдрах понесу, надо ведь порадовать бабулек.       Кроме бабулек, в толпе были и дамы среднего возраста, и даже девушки, а детворы — хоть отбавляй. Чонгук включил бодрую музыку.       — Вы что, всей деревней собрались? Если бы знал, билеты бы нарисовал, стулья для вип-персон расставил. Юнги, погнали!       Мин отрывался по полной, применяя все свои знания хореографии. Он крутил задом, больше для Чонгука, пытаясь того соблазнить, чем для толпы. Правда вот, пирожков тоже хочется. Глядя на него Чон тоже разошёлся и повторял все движения. Одновременно они сняли рубашки сначала с одного плеча, потом показали второе и, покрутив в воздухе клетчатой тряпкой, отбросили в сторону. Зрители ликовали!       Парни подпевали знакомым песням и танцевали с топорами.       — Чонгук, а давай Челентано!       Парни синхронно преподносят своим фанатам уже отрепетированные в бане движения. Громкие аплодисменты доносятся отовсюду. Люди выкрикивают их имена, восклицая. И куча с чурбаками постепенно убывает. Продолжая разогревать толпу, молодые люди снимают футболки. Так восхищённо не хлопали даже городским артистам в их клубе! Теперь наши мальчики точно местные знаменитости!       Юнги обливает мокрого, потного Чонгука из ведра, и убегает. Чон хватает второе ведро и, на потеху публике, парни бегают вокруг дров. Зрители воют, а вода совсем скоро обрушивается потоком на голову Мина. Они одновременно поправляют мокрые волосы и возвращаются к топорам.       Фанаты в восторге от такого представления. Когда осталось около десяти чурбаков, за забором бойко скандируют: «Челентано! Челентано! Челентано!»       Шоу заканчивается разрывным номером! Обнявшись, уставшие и довольные, парни кланяются и получают заработанные пакеты и кастрюльки. Им пришлось несколько раз ходить в дом — так много они сегодня заработали. А одна бабулька осталась и попросила помощи:       — Сынки, поколите мне дрова, я вам заплачу, покормлю, наливочки налью.       — В воскресенье придём, — быстро посовещавшись, решили они.       — Народ звать? — спросила бабулька. — На такую красоту опять все сбегутся поглазеть.       — Зови, всё равно ведь придут.       Дома осматривают стол, заваленный едой.       — Пора и пообедать, — развязывает кулёк Чонгук.       — Куда столько еды? Нам на неделю хватит.       — Сейчас поедим, остатки разложим в холодильник. Можно, кстати, и в морозилку побросать, потом разморозим.       Вкусно поев и изрядно приняв на грудь, развалились на диване.       — Поехали до сельмага, — предлагает Чонгук.       — Нахрена?       — С Еленой Прекрасной познакомишься.       — А оно мне надо?       — Может и не надо, а сахар нужно купить, — заключает Гук.       — А как рулить будешь, ты же пил.       — Я что пьяный?       — Нет, а ГАИ?! — встревоженно говорит Юнги.       — Ты гайцов хоть раз здесь видел? — с насмешкой.       — Нет, но можно и пешком сходить.       — А мешок сахара в пятьдесят кило ты на себе потащишь? Давай, собирайся, наряжайся.       — В смысле? — спрашивает Мин, не понимая.       — Поход в сельмаг — это как в городе выйти в театр. Надо прибарахлиться.       Оба надели облегающие шорты, яркие футболки. Юнги предложил накраситься, однако Чонгук согласился только на стрелки. Уже нарядные, они сели в машину и покатили к магазину.       — Чонгук, ты сегодня такой красивый, — продавщица расплылась в улыбке.       — А вчера был страшный?       — Познакомишь со своим другом? — игнорируя вопрос, девушка задала свой.       — А то ты не знаешь, кто он.       — Знаю, представь меня Юнги.       — Юнги, — повернувшись к другу, — это Елена Прекрасная.       — Ага, — отвечает Мин и рассматривает полки магазина. А в это время в помещение набивается толпа зевак.       — Мне тоже очень приятно, — отвечает опечаленно продавец.       — Нам нужен мешок сахара, — Чонгук отрывает её от рассматривания Мина.       Девушка о нём уже столько слышала, ведь каждый зашедший рассказывал о представлении колки дров. Но вот увидела впервые и залюбовалась. Всё-таки не каждый день здесь такие красавцы появляются. Чонгука во внимание уже не берёт — она столько раз к нему пыталась подкатить, но всё бесполезно.       — Сахар продаётся? — Чонгук стучит по прилавку.       — Да-да, оплачивай и пойдём на склад.       Расплачиваясь картой, идут за прилавок. Елена Прекрасная умудрилась прижаться к Юнги в тесном пространстве, а тот от неё буквально отпрыгнул, как ошпаренный.       Взяв мешок, вышли в боковую дверь. Чон поставил поклажу на землю, открыл багажник. А в это время толпа всё увеличивается — в деревне слухи разносятся со скоростью света. Загрузил мешок и закрыл багажник.       Юнги подходит к Чонгуку ближе, обнимает за талию.       — Улыбнись и посмотри мне в глаза, — прошептал и вторую руку положил ему на грудь.       — Теперь судачить будут до нового года, — улыбается Чон. — Поехали.       Они садятся в машину и, помахав зевакам ручкой, отправляются к себе.       — Надо было ещё тебя поцеловать, — Юнги крепко сжимает бедро Чонгука.       — Ну как тебе Елена Прекрасная? Трахнул бы её задницу?       — Меня интересует другая задница, — продвигает ладонь выше.       — Юнги, нам сейчас надо сено ворошить и дрова в сарай убрать, — пытается перевести тему Гук.       — Я всегда готов, а ты когда будешь готов?       — Отстань!       — Да ты просто боишься! — Юнги попадает прямо в точку.       — Ничего я не боюсь! — до последнего сдерживается Чонгук.       — Тогда почему?       — Хорошо, да. Да, я боюсь, доволен?! — нервно выходит из машины и резко хлопает дверью. Закидывает мешок на плечо и идёт домой.       Юнги закрывает ворота и догоняет.       — Чонгук, давай я тебе помогу?       — В чём? — ставит мешок под навес.       — Во всём. Чего именно ты боишься?       — Всего… Всё! Закрыли тему. Переодеваемся и идём ворошить сено.       Они сменили шорты и, оставшись с голым торсом, отправились на поляну к реке. Поворошили сено. Чонгук смял в руках клочок, оценивая.       — Завтра можно убирать.       — На сеновал?       — Да, а ты чего так лыбишься?       — Ты сказал, что всё будет, когда уберём сено.       — Юнги, мать твою, кто о чём, а вшивый всё о бане.       — Я о сеновале, — хитро щурясь, молвит тот.       — Надо сейчас ягоду собрать, — вновь переводит тему Гук.       — А дрова когда в сарай уберём?       — Сегодня, но это мы можем и в потёмках сделать.       Они набирают два ведра ягод, пересыпают в ящики и оставляют под навесом.       — Что с клубникой будем делать? — интересуется Юнги.       — Если не сдохнет, то завтра варенье сварим.       — А если сдохнет?       — В бражку бросим.       — Жалко, — немного опечалено произнёс Юнги.       — Тогда с утра переберём и на варенье.       — А какие ещё планы на завтра? — заметно повеселев, поинтересовался Мин.       — Как сойдёт роса, раскидаем сено, поворошим пару раз, после соберём и уберём на сеновал. Ещё надо съездить нарезать веников Единорожке, сварить варенье и целый день будем гнать самогон.       — Насыщенный день, — заключил Юнги. .       — У нас каждый день, на протяжении всего лета, насыщенный. Вздохнуть даже некогда.       — Мне вот кажется, что ты специально загружаешь делами, чтобы не было и минуты на нас.       — В понедельник пойдём на работу, там ни косить, ни веники нарезать, ни дрова рубить будет некогда, не говорю уж о самогонке. А время упустим — что зимой делать?       — Меня зимой не будет.       — И на каникулы не приедешь?       — Приеду. Обязательно приеду! На клубничное варенье и самогонку, — улыбнулся Мин.       За разговорами, они сделали несколько ходок в сарай с дровами. Правда в жару пришлось надеть рубашки с длинным рукавом и из-за этого они обливаются потом.       — Чонгук, а в бане квас остался?       — Да, — и после недолгого молчания добавил: — А пойдем сейчас, посидим в холодке, попьём кваску.       — В бане, в холодке? — уточняет.       — Она уже остыла, там сейчас хорошо.       В бане действительно прохладно и квас хорош. Можно спокойно несколько минут посидеть, перевести дух, а то ведь весь день в делах.       Юнги решил немного раскрепостить Чонгука: положил свою ладонь на его руку, нежно провёл до плеча. После, сел на колени лицом к Чону, нежно поцеловал, прижался к паху.       — Хочешь так? — прошептал на ушко.       — Да, — ответил Чонгук прямо в рот, целуя в ответ. — Но не сейчас. Нужно всё доделать, — произносит всё так же шёпотом, но не отстраняется.       — Я уже так тебя хочу, — пихается в пах своим возбуждением.       — Юнги, мы выберем время, но не сегодня. Пошли сено ворошить.       Взяли рогатины и почапали на работы.       — Чонгук, я не хочу на тебя давить, но я так запал на тебя.       — Ага, — безэмоционально.       — Что?       — Ты запал, а мне со стояком ходить, — вымученно признался Гук.       — Давай подрочу тебе, если хочешь, могу отсосать.       — Отстань, Юнги. Я же говорю — не сегодня. Только не лапай меня больше, ладно? По крайней мере, сегодня.       — Устал?       — Ужасно. Сейчас бы спать завалился. А ещё поливать, доить, дрова носить. И сено нужно до семи в стога собрать. Ещё бражку поставить. И всё это обязательно сделать.       — Давай разделимся: я дрова, а ты что-нибудь полегче сделаешь, — предлагает Мин.       — Хм, — на секунду остановился, но тут же продолжил: — Поливать и доить ещё рано. Давай я Единорожку отведу на поляну, пусть травки пока поест, вроде жара спадает. А ты в это время дрова таскай.       Мин кивнул в знак согласия. На несколько мгновений воцарилась тишина, но неугомонный Чонгук вскоре ее развеял:       — Говорю же, что даже вздохнуть некогда. Когда с дровами разделаешься, я тебе покажу, как сено стоговать, а сам полью и брагу поставлю, — вроде успокоившись, закончил хозяин.       Как Чонгук распланировал, так они и сделали. Юнги, хоть и хорохорится, но устал до чёртиков. Всё же, деревенский труд не из лёгких.       Солнце уже скрылось за горизонт, жара постепенно сходит. Юнги упал на диван, придя после стогования.       — Чонгук, кто доить пойдёт?       — Если есть желание — иди.       — Желание есть, а сил нет.       — Тогда мне придётся, — мешает в бочке брагу деревянной лопатой. — Я тоже уже всё сделал.       Чон подоил, процедил молоко, А Юнги так и не пришёл: всё сидит под навесом. Пришлось топать к нему на заплетающихся ногах, звать на ужин. Чонгуку хочется уже пожрать, махануть тройку раз самогона, и в койку.       На улице совсем темно. Мин хорошо устроился и преспокойненько лежит, прикрыв глаза, на колченогом диване.       — Юнги, жрать хочешь? — спрашивает замученный Чонгук.       — Нет.       — А самогонки? — не унимается, пытаясь хоть как-то заинтересовать собеседника.       — Дай поспать, а, — все ещё отнекивается тот.       — Юнги, я тебя хочу, — шепчет на ухо и гладит рукой бедро, поднимаясь выше, к ягодице. Мин тут же подрывается и вскакивает с дивана. — Но не сейчас, — принимает свой обычный вид. — Пошли в дом.       — Блять, Чонгук! Меня ещё так не обламывали! — злится, но всё же плетётся следом.       — Зато я знаю, как тебя можно быстренько поднять, — не скрывает улыбки Чон. — Как ты вообще сейчас можешь думать о чем-то ещё?       — Я о тебе всегда думаю. Только так больше не делай, лучше меня поцелуями буди, — зашли в дом, сразу же разлили.       — Как скажешь, детка, — чокается.       — Завтра рано вставать?       — Можешь спать, пока не сойдёт роса, часов до девяти.       Похватав вчерашних пирожков, выпили по три лафитника. Чонгук убирает со стола, а Мин, ловя момент, обнимает его и сладко шепчет:       — Я жду тебя в кроватке, мой сладкий пирожок.       — Ты ж моя прелесть, — чмокает в щёку.       Через минуту Чон заходит в спальню, раздевается и ложится.       — Не дождался, и снова уснул без меня, — закидывает ногу на Юнги и тут же засыпает.