Wisteria

Время 6:45. Моя единственная красивая рубашка все еще лежала в сушилке. Я расхаживал по квартире без рубашки, стараясь не думать обо всем сразу и одновременно забывая половину того, о чем должен был думать. Например, я не мог избавиться от страха, что буду сидеть в их квартире, расслабившись и развлекаясь с их друзьями, и небрежно тереть бедро Жана. Или поцеловать его в щеку. Или посмеяться над тем, что он сказал, и прощебетать “Я люблю тебя”, потому что он заставил меня вести себя как будто я был влюбленной пятнадцатилетней девочкой, и это происходило часто. Я забыл завязать шнурки. Дважды споткнулся о них, прежде чем наконец понял это. Я даже не пытался позволить себе думать о Саше. Чувство вины было непреодолимым. Сушилка закончилась как раз в тот момент, когда зазвонил мой сотовый, экран засветился и высветил номер, который Саша записала для меня. Я нырнул за телефоном, нащупал его в руках, случайно ответил и уронила на пол. Саша будет смеяться, я уже это знал, но не слышал ее по телефону. Я услышала его глубокий голос, звучавший напряженно даже отсюда. - Алло? Марко? Я поднял телефон с пола.-Жан? -Да, - он был довольно взволнован. - Да, привет. - Привет. Тишина. Я не знал, что сказать. Интересно, включил ли он меня на громкую связь? - Саша просто хотела, чтобы я тебе напомнил, - наконец сказал Жан, -вечеринка в семь вечера... В конце концов, у нас сегодня не так уж много гостей, но она хотела убедиться, что ты сможешь прийти... -Абсолютно, - бодро ответил я. - Я просто жду, когда моя единственная хорошая рубашка станет чистой. Невольно я услышал, как он слегка рассмеялся. - Где ты? - осторожно добавил я. Я ужасный человек. - Я на стационарном телефоне, который Саша держит в нашей квартире, она велела мне позвонить тебе... Пару минут назад она зашла в магазин, крича что-то о сыре. Я не знаю. - Ты один? - "Да. - Тогда почему ты до сих пор не сказал мне, что любишь меня, - мягко сказал я, -ты большой придурок. Я ничего не могу с собой поделать. Я ничего не могу с собой поделать. Я ничего не могу с собой поделать. -Я не думал, что ты хочешь услышать это от меня сегодня, - тихо сказал Жан. - Сегодня он мне нужен больше всего. - Я люблю тебя. Ты можешь не приходить, если не хочешь, я ... - вдруг он резко замолчал. - Ты боишься? - я тихо спросил - Конечно, я чертовски боюсь.” Я с трудом сглотнул. - Я не собираюсь ничего делать, чтобы все испортить, ты же знаешь. Не буду прикасаться к тебе, и не собираюсь намекать, я даже не собираюсь ничего пить.” “Ты никогда не затыкаешься, когда пьян, - согласился он. - Что ж, не хочу тебя огорчать, но ты любишь целоваться, когда пьян, так что, может быть, нам обоим стоит сегодня отказаться от гоголь-моголя с шипами.” Я слышала, как он пыхтит, когда улыбается, но он снова замолчал, и я понял, что улыбка исчезла. “Я не собираюсь все испортить,” тихо сказал я. - Меня это не волнует. Я... Только обещай, что не уйдешь.” “Оставить что? Вечеринку?” “Я,” сказал он очень тихо. Я не сказал того, о чем на самом деле думал: что эта ночь станет поворотным моментом. Чем дольше мы сидели в этой комнате с его друзьями и невестой, тем хуже становилась ситуация, тем сильнее становилось чувство вины и боль. Тем легче ему будет смириться с ситуацией и поступить правильно. Последнее, что я мог сейчас сделать, - это уйти. Я сел и потер лицо. - Я никуда не уйду, любовь моя. В следующем году мы просто проведем Рождество, сидя на моем диване в пижаме с оленями и напиваясь.” - Ты же знаешь, что бывает, когда я напиваюсь.” Голос Жана стал хриплым, сексуальным, игривым. Я рассмеялся. - К сожалению.” “Что значит "к сожалению" тебе понравилось и ты это знаешь--” Я услышал, как распахнулась дверь, и шорох пластиковых пакетов по телефону. - тут же заикнулся Жан, и насмешливый гнев в его голосе исчез. - Я ... Э-э ... - его голос дрогнул. - Я поговорю с тобой позже, мама.” Я ничего не мог с собой поделать. - Удачи тебе быть честным, дорогой. Мама любит тебя.” Жан что-то пробормотал, когда он повесил трубку. Кажется, я слышал где-то там слово "идиот". Это того стоило... Пока до меня не дошло, что, когда Саша вошла, Жан даже не смог признаться, что разговаривал со мной по телефону. Даже как друг. Я вытащил из сушилки свою красивую рубашку и надел ее, ключи уже были в кармане, а бутылка вина, которую я купил, уже стояла в машине. Но я все еще колебался посреди своей квартиры, пытаясь решить. Наконец я пошел в свою спальню и порылся под подушками на кровати, пока не нашел его толстовку, в которой спал. Я сунул его под мышку и запер за собой входную дверь. Я просто оставлю его в машине. Для поддержки. Напоминание. * Они жили в более богатой части этого района-конечно, жили. Они оба были офицерами полиции, поэтому их жалованье было таким же посредственным, как и мое, но родители Жана всегда пользовались исключительными привилегиями. Под этим я подразумеваю, что каждый раз, когда Жан надевал дерьмовую футболку, которую он купил на концерте, его мать немного умирала внутри. Жан и Саша жили на верхнем этаже трехэтажного особняка напротив небольшого парка. Это было прекрасно. Саша впустила меня, когда я позвонил в дверь, даже не спросив, кто это; ее доверие к этому району, ее защита и ее счастье были настолько глубоки. Поднимаясь по лестнице в их квартиру, я дважды чуть не обернулся. Место, которое они выбрали вместе, украсили вместе, где они вместе ужинали и, вероятно, вместе смотрели фильмы в нижнем белье по воскресеньям утром. Как мы привыкли. Дверь наверху лестничной площадки была оставлена открытой; я все равно постучал в дверной косяк, заглядывая внутрь. “Это Марко?” крикнула Саша из кухни. “Счастливого Раннего Рождества,” отозвался я. - Я принес вино...” "ДА.” Из кухни донесся шквал смеха, еще несколько голосов, которые я почти узнал, но Саша высунула голову из-за угла кухонной двери, обнаружив меня стоящим в прихожей. Она тут же подошла ко мне, одетая в фартук поверх своего гротескного рождественского свитера. Она со смехом поцеловала меня в щеку. - Тебе нравится?” Она потянула за край свитера. - Он сверкает.” Я тоже засмеялся. - Он прекрасен.” Саша забрала у меня бутылку вина и направилась обратно на кухню. - Входи давай!” Я последовал за ней, мельком увидев другие комнаты, двери которых выходили в холл. Там была гостиная, которая выглядела затерянной где-то между деловым интерьером и раем комфорта, и офис с бумагами на каждой поверхности. Дверь в их спальню тоже была слегка приоткрыта; я увидел неубранную кровать, груду его одежды на полу, а рядом с ней, сбившуюся с пути, пару ее нижнего белья. Узлы в моей груди мешали глубоко дышать. Я направился на кухню, последняя дверь справа. Я думаю, что кухня была самой большой частью квартиры; ее размеры затмевали даже спальню, которую я только что видел. Там было достаточно места для целого набора шкафов и приборов, а также обеденного стола, который был украшен и покрыт странными закусками и закусками. Я узнал Берта и его невесту Сами, сидевших сбоку, а во главе стола сидел Жан, откинувшись на спинку стула и слегка улыбаясь. На нем была моя толстовка. Он посмотрел на меня, когда я появился в дверях, и улыбка дрогнула на его губах. Я не мог смотреть на него, иначе не смог бы сделать этого. “Привет, ребята, - весело сказал я всем присутствующим. Берт приветствовал меня теплой улыбкой, Сами тоже помахал рукой. “Привет, приятель, - непринужденно сказал Жан, подавшись вперед и опершись локтями о стол. - Ты сделал это.” “Идут еще люди, - бросила Саша через плечо. “Это превратится в буфет, потому что куча людей не может прийти или не может остаться... Конни и Райнер скоро должны быть здесь, и мои друзья из Вермонта в городе, они должны быть сегодня вечером.” - Суповая кухня-более подходящее слово для всей этой еды,” любезно предложил Берт. Саша рассмеялась. - Вот именно. Идеальный. Чувствуй себя как дома, Марко! Кто хочет вина?” Я сел напротив Берта, подальше от Жана. Вот так все и вышло. Атмосфера на кухне была теплой и светлой: все шутили друг с другом, а из глубины своей духовки и стоявших вдоль стойки мисок Саша доставала еще больше еды, которая пахла фантастически. Со временем, как она и предсказывала, все больше их друзей входило и выходило, и она радостно приветствовала их. Потом они поворачивались к Жану, и он пожимал им руку, хлопал по плечу или даже обнимал, если они были рядом. Он больше не обращался ко мне напрямую. Были шутки, и мы все смеялись, но он не смотрел на меня. Не совсем. Это было похоже на просмотр теплого праздничного фильма, чувствуя эту любовь и юмор, видя воссоединение друзей, и внезапно вспоминая, что ты сидишь в театре в темноте, один, наблюдая, как все это разыгрывается на экране в двадцати футах от тебя. К девяти часам мы снова остались вчетвером, и Саша наконец закончила то, что она называла “ужином”, хотя все это время мы ели все, что она нам подавала. - Какая еще еда может быть у тебя, женщина?” Жан повернулся к ней, подняв брови. - Если ты собираешься жаловаться, то не получишь никаких объедков.” Саша подошла к Жану и, перегнувшись через спинку его стула, обняла его сзади за шею и поцеловала в щеку. - Хочешь разрезать индейку, Мачо?” - Ты действительно позволишь мне?” Жан слегка улыбнулся, повернувшись к ней. - Да, но только потому, что я хочу сесть. И я хочу поговорить с твоим парнем, ты игнорировал его всю ночь.” Жан едва заметно напрягся. Саша этого не заметила, она с улыбкой посмотрела на меня. - Я бы извинилась и сказала, что он обычно не груб, но он обычно груб.” Мне удалось ухмыльнуться. - Это ты должна выйти за него замуж.” - Хорошая мысль.” Когда Жан, не говоря ни слова, выскользнул из кресла, Саша заняла его место, взяла бокал и сделала глоток. - А как же ты, Марко? Ты с кем-нибудь встречаешься?” Я покрутил ручку вилки между пальцами. - И да, и нет. У меня даже нет времени по-настоящему выйти и встретиться с кем-нибудь, с магазином.” “Ты сказал и” да", и "нет", - подтолкнула его Саша. - Есть кто-нибудь?” “Бывший парень, который никак не может определиться, - сказала я наконец. “Я люблю их,” ответил Сами. Берт удивленно посмотрел на нее. “Поиграй с ним, - посоветовал Саша, - а потом оставь в пыли. Он бывший парень не просто так.” Раздался громкий звон металлического серебра о фарфор. Жан стоял у прилавка спиной к нам и резал индейку, но нож уронил на тарелку. Я увидел, как его рука сжалась в кулак, и отвернулся. - Ты действительно так думаешь?” - спросил я ее дрожащим голосом. - Марко, ты просто чудо, а мы познакомились только вчера. Да, я так думаю. Если он был достаточно большой сукой, чтобы отпустить тебя в первый раз, то что делает его лучше во второй?” Мудрые слова женщины, которая потягивала вино своего жениха, пока он носил мою толстовку. - Ты заслуживаешь самого лучшего,” настаивала Саша. “Спасибо, - Моя благодарность была искренней, и у меня перехватило горло. “Может, он изменился, - вдруг сказал Жан. Мы все посмотрели на него. Лицо Жана покраснело, а брови нахмурились. - Может быть, он наконец-то чувствует, что достаточно созрел, чтобы быть с тобой и быть в этих отношениях. Может быть, он просто не был таким в первый раз. Зрелый, я имею в виду. Готов разобраться с этим.” - Думаю, я просто жду, когда он сам в этом признается, - тихо сказала я. “Мальчики никогда ни в чем не признаются, - вздохнула Саша. - Но это была хорошая мысль, дорогой. Мне нравится, когда ты говоришь романтические вещи и становишься раздражительным.” “... Что? Я не сержусь.” Жан отвернулся, нахмурившись. - Подожди...” - медленно произнес я. “Сами, комментарий твоего бывшего парня...” Сами расслабленно откинулась на спинку стула, где рука Берта покоилась сверху. Она взглянула на него поверх очков и с трудом сдержала улыбку. - Я думал, он твой первый парень, - закончил я, чувствуя неловкость. - У тебя нет бывших бойфрендов?..” Берт покраснел и посмотрел на нее с некоторым беспокойством. “О,” усмехнулся Сами, “так и есть. Мы были влюблены в старших классах. Я говорю такие вещи только для того, чтобы Берт вспотел.” Конечно же, глаза ее жениха широко раскрылись, и он выглядел так, словно и впрямь готов был вспотеть. Я рассмеялся, и Саша тоже, когда Берт украдкой вытер лоб тыльной стороной ладони. Сами поцеловала его в щеку, и я поняла, как будто в глубине моего мозга лопнул бутон цветка, что я здесь один. Эта мысль пустила корни и заставила мою кровь похолодеть. Я представлял себе этот момент, только немного по-другому, в квартире, которую мы делили с ним на кухне, где мы ходили вокруг друг друга, смеясь с нашими друзьями. Счастливый. Только не так. “Даже если ты никогда не была замужем, - сказала Саша, прерывая мои мысли, - я полностью доверяю тебе свадебные цветы. Я разговаривал с мамой, и она сказала, что собирается пригласить кучу народу... Вы можете сделать что-то такого размера?” “Куча дерьма?” Я слегка улыбнулся. - Если вы дадите мне достаточно времени.” - Она улыбнулась. - Мы думали, что это произойдет весной. День рождения Жана -7 апреля, так что, возможно, ближе к этому.” “Звучит действительно здорово, - удивительно, что я сохранил ровный голос. - А Сами и Берт говорят о конце января, но их меньше. Сами, ты должна попросить Марко сделать цветы для тебя.” Сами с энтузиазмом закивала, и она задала Саше вопрос... Я не знаю. Цветы. Договоренности. Жениться и жить долго и счастливо. Я ничего не слышал. Жан подошел к столу с тяжелой, дымящейся тарелкой резной индейки и поставил ее на середину стола. Он сел рядом со мной и придвинул стул поближе к столу. Жан наклонился через стол, взял бутылку вина и налил себе еще. Он откинулся на спинку стула, продолжая наливать воду правой рукой, а левой положил мне на ногу. Ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица, убирая тарелки вокруг индейки и беря больше гарниров, все правой рукой. Он сжал мою ногу, и я откашлялся. Я поставил левый локоть на стол и подперла подбородок ладонью, изображая интерес к напряженному цветочному разговору Сами и Саши, подвинувшись вперед на своем стуле так, чтобы его рука и моя на моей ноге были скрыты длинной скатертью. Я провела большим пальцем по его костяшке, и он перевернул руку ладонью вверх, все еще лежа на моей ноге. - ... Семья Берта живет в Калифорнии, - говорил Сэми, - так что я не знаю, сколько из них сможет туда добраться.” - Маленькая свадьба никогда не бывает плохой вещью, - услужливо предложил я. Заметаю следы. Я переплел свои пальцы с пальцами Жана и сжал их. Он провел большим пальцем вверх и вниз по моему боку, нежно и ритмично, не отпуская. Это было все, что я мог от него получить. Этого никогда не будет достаточно. Когда у меня в кармане зазвонил мобильник, мы оба перепугались до смерти; Жан тут же отпустил его, выпрямившись в кресле, а я полез в карман. Эрвин Смит, вспыхнул экран. Дерьмо. Я совершенно забыл обо всем: о вечеринке, о его возвращении домой, обо всем. - Черт ... я должен ответить, извините--” “Эрвин Смит, - прочитала Саша, - это твой бывший парень?” - Я ... да, - Мое лицо покраснело. - Скажи ему, чтобы он поцеловал тебя в задницу, - ласково сказала она. - Будь сильным, Марко.” Я поблагодарил ее и встал из-за стола. Жан уставился в свою тарелку. Я вышел из квартиры совсем; я не мог больше там стоять, я спустился по лестнице и вышел в темноту улицы. Только тогда я ответил. “Эрвин, мне очень жаль, но у меня не было возможности.--” - Это Леви.” Голос был раздраженным и низким. "ой. Черт, совсем забыл... - Как он? Как дела с рукой--” - Не спрашивай об этом.” - Извини, парень, у меня было много дерьма.” - А теперь ты можешь пойти?” - сказал Леви по телефону. «Что?” - Он впервые за два месяца оделся. Он встал с постели и вышел на улицу на прошлой неделе, но это что-то новенькое. И он спрашивал о тебе. Переходить.” - Вы можете дать мне час?” - спросил я после некоторого колебания. - Увидимся через час.” Леви повесил трубку. Я все еще не уверен, действительно нравлюсь ли я ему, но мысль о встрече с Эрвином немного взбодрил меня. Особенно если он был в хорошем месте. Я стоял на тротуаре возле дома, где жили Жан и Саша, и размышлял, не вернуться ли попрощаться или просто уйти. Саша была так мила со мной. Мне пришлось подняться и все объяснить. Но если мне придется увидеть Жана еще на пару секунд, счастливого и довольного своей идеальной жизнью, я не знаю, как заставить себя уйти, если он не пойдет со мной. Хлопнувшая стеклянная входная дверь здания потрясла меня до чертиков; я услышала его тяжелые шаги по ступенькам, когда он подошел ко мне. - Марко.” - Голос Жана дрожал. Я повернулся, чтобы посмотреть на него, пытаясь решить, должен ли я ударить его или поцеловать. - Кто это был? По телефону?” - требовательно спросил он. - Ты что, издеваешься?” - вдруг сказал я. Гнев захлестнул меня. - Ты сказал, что он твой парень? Кто он? Если ты встречаешься с кем-то еще--” - Не смей, черт возьми, Жан. Ты не должен этого делать.” - Я не могу спросить, с кем ты встречаешься?” Он посмотрел мне в лицо, его голос был низким и приглушенным, когда он стиснул зубы от злости. - Я не могу спросить, с кем ты трахаешься?” Я снова бросился на него, нос к носу. “Не после того, как я провел все это время, сидя у тебя на кухне, - я ткнул его пальцем в грудь, - разговаривая с твоей невестой, - снова ткнул его, - о твоей свадьбе, - снова ткнул, - и твоей гребаной счастливой идеальной жизни.” “Не трогай меня, - прорычал Жан. - Что ты собираешься делать, Жан? Ты собираешься ударить меня? Ты собираешься, черт возьми, драться со мной, потому что я так жесток к тебе, возможно, из за того что может быть, я встречаюсь с кем-то еще? У меня для тебя чертова новость.” - Кто он?” - Его голос был хриплым. - Кто там, Марко?” - Он просто мой друг,” яростно сказал я. “Военный ветеринар. Я только сказал, что это мой парень, чтобы твоя невеста больше не задавала вопросов о моем бывшем.” - Да, с которым ты, блядь, разговаривал.” - Я сказал одну чертову вещь. Ваши друзья и ваша невеста просто почувствовали, что то, как вы относитесь ко мне, чрезвычайно дерьмово.” - Я пытаюсь, Марко. Я чертовски стараюсь.” - Ты либо сделаешь это, либо порвешь с ней, скажешь чертову правду и останешься со мной. Или нет. И ты остаешься здесь, в этой идеальной жизни, а я ухожу. Вы либо делаете это, либо нет.” Жан резко отвернулся от меня и сделал несколько шагов. Я видел, как он кипит, и был этому рада; я хотел, чтобы ему было больно. “Это не так просто, - сказал он наконец. Он стоял к ней спиной. - На самом деле все просто. Говорить правду. Выходи за меня замуж, - Мой голос сорвался. - Это не так просто, черт возьми!” - взревел Жан, поворачиваясь ко мне. Он тут же понизил голос: “Я теряю своих друзей, я теряю своих родителей, я теряю свою гребаную работу потенциально. Ты же знаешь, что тебя могут уволить за то, что ты гей, верно? Кто-нибудь, блядь, говорит тебе это, пока ты сидишь в своем маленьком цветочном магазинчике? Меня могут убить из-за этого, это происходит каждый гребаный день, Марко! Я вытираю этих геев с улиц по утрам и звоню их маме с номера, который она пришила на бирку их гребаных рюкзаков, когда они были маленькими!” Я молчал, дрожа от гнева. Я знал, что он прав, и это пугало меня. Но я не мог позволить ему уйти. “Это ужасно, - тихо сказал я. - Это чертовски страшно, Жан. Но будь я проклят, если потеряю тебя из-за того, что думают другие. Это причиняет мне слишком сильную боль. Это убивает меня.” Я видел, как он дрожит от холода, рукава моей толстовки спущены до запястий. Я даже не почувствовал этого. Я просто смотрел на него, ожидая, и чем дольше он молчал, тем больше я пугался. “Я больше не хочу причинять тебе боль, - наконец сказал Жан, стиснув зубы. - Ты будешь продолжать причинять мне боль. Каждый день, когда я просыпаюсь, а тебя нет рядом, ты продолжаешь причинять мне боль.” - Я больше не могу так с тобой поступать. Я не могу трахнуть тебя только потому, что я облажался.” Сначала я не понял, о чем он говорит. - Что? .. ” В конце улицы мелькнула машина с фарами, и вдруг меня осенило: я почувствовал холод, темное небо, давящее на улицу, лицо, которое каждый сосед и проклятый кот могли видеть в своих окнах. Мне было все равно. Но он знал. Жан был мертвенно-бледен. - Его голос звучал сдавленно. - Марко, я люблю тебя...” Машина, похожая на такси, приближалась. “Но я больше не могу так с тобой поступать, - закончил он. Такси остановилось на улице рядом с нами. Я увидел силуэт кого-то, возившегося с наличными на заднем сиденье, но мой мозг не мог понять этого. Внезапно входная дверь жилого дома Жана распахнулась, и Саша сбежала вниз по ступенькам. “Конни!” крикнула она. Дверь кабины открылась, и с заднего сиденья выбрался невысокий парень с темными волосами, свисавшими до самого черепа. Она прыгнула на него, и он поймал ее, довольно мастерски крутанувшись, хихикая от смеха и падая. Вместе они упали на тротуар, приземлившись на багаж, выпавший из кабины вслед за ним. Они рассмеялись, и она поцеловала его в щеку, крича о том, как рада его видеть. Конни только и смог, что глупо рассмеяться рассмеяться. Мы с Жаном уставились друг на друга. Я видел мокрые полосы на его щеках; он с силой вытирал слезы тыльной стороной ладоней, как маленький ребенок. Я порылся в кармане в поисках ключей, направился к машине, стоявшей в нескольких шагах от того места, где такси выбросило Конни, и сел. А потом я ушел.