Бессердечные

Квартира оказалась не заперта. Антона явно ждали. Он вошёл, особенно не таясь. Правда свет включать не стал. Разулся и прошёл в комнату. — Ты же обещал, что больше не сделаешь мне больно, — говорить спокойно оказалось очень сложно. Арсений сидел в кресле и залипал в телефон. Только после этих слов он поднял глаза на Антона. На его лице нельзя было увидеть ничего, кроме безразличия. Нельзя было понять, страшно ли ему. Расстроен он? Рад? Ничего. В темноте, когда единственным источником света было свечение от дисплея телефона, это выглядело пугающе. — Что же ты молчишь? — Антон прислонился к дверному косяку и внимательно смотрел на Арсения. — Ты же явно пришёл ко мне не просто так. А захотел бы скрыться, так тебя бы уже в городе не было. — Хотел выиграть нам с тобой время, — Арсений пожал плечами. — Хоть у нас оно и закончилось сегодня утром. В груди у Антона больно кольнуло. Хоть он и старался выглядеть максимально расслабленно, но внутри всё клокотало. Было одновременно и обидно, и больно, и страшно. Хотелось кричать, упасть на колени и заплакать, проклинать и ненавидеть, но этого никак нельзя было себе позволить. А ещё было ощущение, что сейчас он совершает большую ошибку, когда остаётся с Арсением наедине. — Какое время? Что ты хочешь? — Просто побыть с тобой, — телефон погас, и теперь было сложно рассмотреть даже очертание силуэта. — Да и отдать тебе твою личную вещь хотелось самостоятельно. Арсений щёлкнул выключателем, и тусклый свет бра осветил часть комнаты. Антон тут же выхватил взглядом лежащий на журнальном столике ежедневник. Происходящее казалось ему каким-то фарсом. Плохо поставленным, отвратительно сыгранным, никем непонятым. — И зачем было его брать? — спросил он, даже не двинувшись с места. — А я думал, ты не про это будешь спрашивать, — Арсений перекинул ногу на ногу и поудобнее откинулся на спинку кресла. — Я много, о чём спрошу, только вот ты не дал ещё ни одного чёткого и честного ответа. — То, что ты ответы не понял или они тебя не устроили, не значит, что я не ответил. — Прекрати, — прорычал Антон. Ему всё сложнее было себя сдерживать. — Так я прекратил. Ещё в мае прекратил. Но эта девчонка, она же оказалась полной психичкой. Я не мог остаться в стороне. Антон не выдержал — осел на пол, охватив колени руками, но так и не оторвал взгляда от Арсения. Он не хотел верить в то, что сейчас слышал. До последнего оставалась надежда, что все его выводы ошибочны. А вот так, в лоб, это было по-особенному больно. Сколько раз Антон слышал, что надежда умирает последней, только никто не говорил, что это так ужасно. — Я не понимаю, — честно признался он. — Ничего не понимаю. Вижу факты, связи и доказательства, правда, косвенные. Но не понимаю. — Ты прямо здесь и сейчас хочешь провести допрос? — казалось, что Арсений искренне удивлён, словно он ждал чего угодно, только не этого. — Я не могу дальше вести это дело, — тихо проговорил Антон, смаргивая непрошеные слёзы. — Думал, ты не сможешь поступить ещё более жестоко, чем тогда. Ошибался. Всегда тебя недооценивал. — Ты всегда меня переоценивал, — Арсений горько усмехнулся. — Поэтому я сейчас сижу тут, а не за решёткой уже как несколько лет. Переоценивал, причём обе мои стороны. — Наверное, ты хорошо повеселился, — было невыносимо задавать правильные вопросы, а молчать ещё сложнее. — Что, так и будем ходить вокруг да около? — Будем, — согласился Антон. — Мы этим занимались последние несколько лет, так почему бы не продолжить, если это так хорошо у нас получается. Продолжай. — Что ты хочешь от меня услышать? — Арсений нахмурился. — Я что хочу? Это ты пришёл ко мне домой, зная, что тебя будут искать все, — от возмущения Антон даже голос повысил. — И теперь сидишь и пытаешься дальше играть в только тебе понятные игры. — Я хотел увидеть тебя, а ты дал мне ключи. Никаких игр, — было видно, что Арсений серьёзен. — Или я всё ещё недостаточно честен по твоим меркам? — К чему это? — по-прежнему Антон не понимал логику происходящего. — Я мог прийти не один. — Не мог, Антон. Я стал твоей идеей-фикс, причём во всех смыслах. И как убийца, и как коллега, и как любовник. Ты сам хотел остаться со мной один на один. Мы с тобой больше похожи, чем ты думаешь. Антон закрыл глаза и глубоко вдохнул. Каждое слово метко било в цель, разбивая ту хрупкую защиту, что он смог возвести вокруг себя. Слова вскрывали те самые нежелательные мысли, вытаскивали наружу неприглядную правду, обнажали саму суть. Осознание того, что Арсений прав, сковало не хуже даже самых крепких цепей. Антон действительно не поступил бы иначе. И если ещё утром он хватался за мысль, что всё нормально, потому что помимо маньяка его мысли занимает ещё и Арсений, то сейчас всё встало по своим местам. Арсений — всецело и полностью его мысли занимал только он. — Чем ты искусно пользовался, — не стал отрицать Антон. — Только зачем было брать ежедневник? При нашем раскладе ты мог просто попросить. — Говорю же, что ты меня переоцениваешь, — Арсений пожал печами. — Одна ошибка, страх, отчаяние. Ты ещё смог выбить меня из колеи, сам того не понимая. Въедливый, упёртый и дотошный. Вцепился со своей идеей съехаться и вопросами про квартиру. Я всегда знал, что стоит в нашей истории всплыть Ольге, так ты докопаешься до сути. Видишь, как просто? Я тоже умею ошибаться. — А этот цирк с циррозом был, чтобы меня заинтересовать и отвлечь, — Антон не спрашивал. И так всё было понятно. — Только ты не учёл, что может появиться свидетель, который не даст мне отвлечься. А Миронов не дурак. У него охуенная чуйка. — Да, утром ты меня очень сильно напугал. — И обед ты мне нёс, чтобы прощупать почву. Он, кстати, остался в архиве. — Ну вот, ты всё ещё можешь складывать два и два, — Арсений улыбнулся. — Стоило разбиться розовым очкам Пал Алексеича. Может быть, наконец-то сможет тобой гордиться. Жаль, я сам не смогу с ним обсудить то, как ты вырос. — Всегда знал, что твой цинизм — не самая здоровая хуйня, так ещё и заразная, — Антон покачал головой. — Пал Алексеич ещё и расстроится, ведь он действительно считает тебя классным специалистом с не самым простым характером. Вот же сюрприз, ты ещё и убийца. Хорошая строчка для резюме. Каждое слово давалось Антону очень тяжело. Он не чувствовал себя уверенно, скорее, так, словно шёл по тонкой дощечке над зыбучими песками: одно неверное движение, и всё. А этого никак нельзя было допустить. — Я думаю, он меня поймёт, — Арсения, видимо, ничего не смущало. — Тебе тоже понадобится время, но ты придёшь к этому. — Ты убил свою жену, — тихо, но чётко проговорил Антон. Сказанными вслух, эти слова были особенно ужасающими, но он справился и не запнулся. — А потом играл убитого горем, чтобы никто не трогал эту тему. Невозможно прийти к этому. — Я не убивал её, — Арсений резко напрягся, а в глазах его мелькнул испуг. — Это была случайность. Поняв, что нащупал нужное, Антон горько улыбнулся. Столько лет он считал, что знает человека, который сидел сейчас напротив, но, по иронии судьбы, искренность он почувствовал только в этот момент. В момент, когда эта искренность уже и не нужна. — Совершенно случайно пырнул ножом. Свою беременную жену. Обычные семейные разборки. — Всё было не так! — Арсений сорвался. — Ты ничего не знаешь… Он зло смотрел на Антона. Тонкие пальцы сжались в кулаки, на челюсти заиграли желваки. От его человеческого облика не осталось ни следа. Это уже был не человек. — Ну, она-то уже не расскажет, что там у вас случилось, — продолжал давить Антон. — Я вот могу делать выводы только по тому, что прочитал. И всё говорит о том, что ничего случайного в этом убийстве не было. — Я этого не… хотел, — голос у Арсения дрогнул и сорвался. Сам он сжался, закрываясь, подтянул колени к груди, спрятал лицо. — Я не хотел. Я не справился. Я не знал. Антон хотел продолжить, но что-то внутри сжалось и оборвалось. Он не мог смотреть на такого Арсения. Теперь он отчётливо понимал, почему следствие не может вести человек, имеющий какой-либо личный интерес. Вот, перед ним сидит человек, отнявший жизни у более чем десяти ни в чём невиновных девушек, а Антон видит только сломанного мужчину, который много лет бежал от самого себя и так и не смог. И непонятно, что нужно сделать. Поступить согласно всем должностным инструкциям будет преступлением против самого себя. И нужно было сделать выбор. Встав, Антон подошёл ближе, осторожно опустился на колени рядом с креслом. Возможно, он сейчас совершал самую ужасную ошибку в своей жизни, только вот не мог пойти против себя. Осторожно коснувшись ступней, Антон погладил их. — Расскажи, — прошептал он. — Если выскажешься сейчас, потом будет проще говорить. Ты же за этим пришёл ко мне, Арс... Арсений поднял голову и посмотрел с каким-то непонятным выражением во взгляде. — Я не хотел убивать Олю, — начал он почти беззвучно. — Она была особенная. Я старался быть честным и признался ей о себе. Думал, она поможет справиться, стать нормальным, но Оля тогда сказала, что я достоин любви и не должен ломать свою жизнь. Это было её решением вернуться сюда на время, пока нас не разведут, а я встретил кое-кого, — на несколько секунд остановившись, Арсений продолжил. — А через месяц она позвонила и сказала, что мы не можем сейчас развестись. И отказалась что-либо говорить по телефону, только плакала. Я приехал, чтобы поговорить, выяснить, что случилось. Оля молчала и много плакала. Мы начали ругаться. Чтобы как-то успокоиться, я решил сделать чай и приготовить бутерброды. Она крикнула, что я эгоистичный, я развернулся, чтобы ей ответить, а нож был просто в руке, — он опять замолчал, собираясь с мыслями. В этот раз намного дольше, но Антон не торопил. — Она кинулась, видимо, хотела ударить, а я даже не сразу понял, что случилось. До сих пор всё как в тумане. Пришёл в себя, только когда уже было поздно и нужно было что-то делать. Я не хотел. А о том, что Оля ждала ребенка, узнал уже после вскрытия. Если бы она сказала сразу… Услышанное не укладывалось в голове. Слишком нереально, слишком гладко, слишком откровенно. Антону намного проще было рисовать в голове образ монстра, убравшего со своего пути девушку, которую толком никто не станет искать. Только вот сейчас он видел перед собой сломанного человека. В его глазах действительно можно было увидеть печаль и какое-то звериное отчаяние. — Почему ты не признался? — спросил Антон, не зная, что делать. — Испугался, — не раздумывая ни секунды, ответил Арсений. — Я же был ещё молодым, только-только переехал в Москву, начал карьеру. Впереди было ещё столько всего, что я мог сделать. Я и испугался. Хотел сначала обставить всё так, словно это было нападение, попытка ограбления, — он снова наклонился, пряча лицо. — Но не смог. Смотрел на эту рану, и так отвратительно стало. Передо мной лежала моя Оля. И захотелось хоть что-то сделать, чтобы почтить её память. — Куда ты дел нож? Его же так и не нашли, — задавая этот вопрос, Антон очень сильно боялся услышать ответ. И как же он был прав. — Забрал с собой, когда возвращался в Москву, — Арсений посмотрел на него и слабо улыбнулся. — А ты его потом сломал, когда разделывал мясо. Помнишь, тогда ещё порезался. Антон, может быть, и не вспомнил, но так бережно хранил в памяти момент, когда Арсений обрабатывал рану на руке: бурчал, назвал криворуким, но осторожно прикоснулся губами к только что наклеенному пластырю. И как же теперь хотелось это забыть, вычеркнуть раз и навсегда. — Я всё ещё не понимаю, — Антон покачал головой. — Убил случайно, скрыл, что можно допустить. Но остальные девушки? Ты же делал это осознанно. И намеренно хранил… — он запнулся. — Трофеи. То сердце же не было свиным, Арс. Ты…? Предположение было ужасным. Слова застряли в горле. — Она была монстром и не заслужила встать в один ряд с другими девушками, — как ни в чём не бывало сказал Арсений. — Не бойся, я просто вместе со свиными потрохами скормил соседской собаке. Я не настолько ужасен, как ты только что себе нарисовал. — Я даже не знаю, что и думать, — честно признался Антон. — Оказывается, человека, которого я считал, что знаю, на самом деле не существует. А тот, кто сейчас сидит передо мной… Даже человеком тебя назвать не могу. — Но это же по-прежнему я, — Арсений склонил голову, рассматривая Антона. — Ничего же не изменилось. Я всё ещё остаюсь собой. Точно таким же, каким я тебе понравился. Со мной остаются все мои принятые решения, поступки. И где-то глубоко в душе ты это знаешь. — Ты разрушил жизни очень многих людей, — Антон не верил, что это приходится проговаривать вслух. — Ты не только забрал жизни у нескольких девушек, ты ещё и их семьи, друзей и близких лишил чего-то важного. И ради чего? Ответь, пожалуйста, ради чего? Арсений ничего не отвечал, а просто смотрел на Антона с лёгкой улыбкой на губах, от чего стало неуютно. В комнате повисла тяжёлая, давящая атмосфера безумия. — Ты всё ещё меня не слушаешь, — Арсений говорил мягко, тихо, плавно. — Я уже говорил, что первопричина всего, что я делаю последние несколько лет, — ты. — Бросить меня и уехать в другой город — это одно, а убивать девушек — это совсем другое. Причём ни о том, ни о другом я тебя не просил, — Антон покачал головой. — Если бы я был тебе важен, то ты бы был сейчас со мной в Москве. Мы бы работали, жили вместе и иногда выбирались куда-нибудь отдохнуть. — Антон, — Арсений сел нормально, спустив ноги на пол, склонил голову и улыбнулся — так открыто и искренне. — Ты всё-таки хотел бы так жить? — Уже не уверен. Но раньше так хорошо представлял нашу жизнь. Даже, когда ты уехал. Да даже сегодня утром я думал об этом. Но ты уже давно всё решил за нас обоих. И не смей говорить, что ты убивал этих девушек из-за меня. В момент первого убийства ты уже был счастливо женат второй раз. — Да не был я женат! — Арсений резко встал и заходил по комнате. — Ты неужели так и не понял? На мгновение Антон испугался, не зная, что ожидать дальше. Все инстинкты кричали о том, что нужно держаться от Арсения как можно дальше, но он не мог, всё так же оставаясь сидеть у кресла. Получив возможность услышать ещё больше ответов, нельзя было её упустить. — Что я должен был понять? — Я же уехал, чтобы только не совершить ещё большую ошибку, — Арсений опустился на пол рядом с Антоном и взял его лицо в руки. — Я выдумал эту внезапную влюблённость, только чтобы оттолкнуть тебя. Мы никогда больше не должны были встретиться. — Но я же не заставлял тебя убивать, — Антон говорил тихо и боялся лишний раз пошевелиться. От Арсения сейчас чувствовалась такая бешеная энергия, что было невозможно сопротивляться. — Но ты ничем не лучше её, — уже шептал Арсений. — Ты растоптал все мои чувства. Ты лишил меня возможности полюбить ещё кого-то, потому-то сорвал все мои барьеры, перечеркнул все запреты и буквально заполнил огромный кусок моей жизни собой. Но не заметил этого и впустил в свою жизнь другую. Антон не верил в то, что слышал. Это всё было каким-то сюром. Он осторожно положил ладони поверх рук Арсения и несильно сжал. Сейчас они смотрели друг другу в глаза, но не видели ничего, кроме боли — каждый своей. Словно зеркала, они отражали друг друга. Чувства, эмоции, страхи. — Но в моей жизни не было никого, кроме тебя, — наконец-то нашёл в себе силы ответить Антон. — И даже сейчас я не могу сожалеть об этом, хотя, наверное, и должен. — Ты можешь так думать, — на лице Арсения отразилась печаль. — Только вот я видел, как ты смотрел на неё, как восхищался, как улыбался. Тогда ты уже давно перестал так смотреть на меня, так улыбаться мне, так восхищаться. Наша жизнь превратилась для тебя уже тогда в «работа — дом — работа — выбраться куда-нибудь на выходных». Антон отстранился, лихорадочно пытаясь вспомнить то время, но вот только того, о чём говорит Арсений, не было. Арсений всегда стоял для него выше, чем все остальные, был ориентиром в его системе координат. — И вместо того, чтобы поговорить, ты решил уехать, — это был не вопрос, а сухая констатация факта. — Хорошо справился. Но, может быть, просветишь, кто эта загадочная «она». Что-то ни одного варианта не осталось. — Я уехал, вместо того, чтобы убить, — несмотря на всё то, что прозвучало за этот вечер, такие слова всё ещё казались дикими и невозможными. — Я не мог. Смотрел на Кузнецову и видел, как она потихоньку забирает тебя у меня. Я смотрел и видел страшные вещи, которые мог бы сделать с ней, и мне не было бы её жалко. — Ира? — казалось, что ничего уже не сможет удивить Антона, но у Арсения получилось. — Но она просто подруга и коллега. Арс, ты видел то, что хотел видеть, но явно не то, что чувствовал я. — Ты с ней спал, — это прозвучало так горько и так отчаянно. — Уже после того, как ты меня бросил, — возразил Антон. — И это даже отношениями не было. — Но с ней тебе было бы лучше. Ты мог рассказать о ней друзьям, постить фотографии в социальных сетях, ходить на пикник, гулять в парке, целоваться в кино. Арсений всё говорил, а Антон словно не слышал. Он потянулся к своему телефону, желая проверить свою догадку. Разблокировав, он открыл инстаграм и отмотал на несколько постов назад. Чуть более двух лет назад. Фотография, где он с Ирой на пледе в парке. Корзинка с фруктами, вино. И дата. За неделю до того, как нашли первую девушку. Следующая их фотография, сделанная в зале кинотеатра перед сеансом. Фильм Антон не помнил, но точно знал, что случилось через неделю после того, как он опубликовал фотографию. — А ларчик-то легко открывался, — произнёс Антон, глядя на Арсения. — Кто бы только знал, что мне нужно быть внимательнее к своим соцсетям. Ты убивал каждый раз, когда видел нас с Ирой вместе. Фотография в инсте, приезд Иры сюда, наш совместный отпуск. — Она имела всё то, что никогда не смогу получить я, — Арсений горько усмехнулся. — Она улыбалась, обнимала тебя, а я готов был лезть на стенку. Слышал в коридоре «какая к Антону девушка приехала — красотка» и не мог взять себя в руки. Ещё и ты едко цеплялся к каждому моему действию. Но Иру же трогать нельзя. Ты расстроишься. — А других девушек можно? — А после смертей других ты всегда оставался рядом. Даже из отпуска рванул сюда, — вдруг Арсений вскинул голову. — Только, пожалуйста, не вини ни в чём себя. Это я виноват. Я убивал. — Кого мне винить, я разберусь сам, — Антону одновременно было и противно от всего этого, и хотелось как-то помочь Арсению. Странная смесь эмоций переполняла его. — Пожалуй, я позвоню Диме. Пора с этим заканчивать. — Подожди, — цепкие пальцы схватили его за руку, не давая набрать нужный номер. — Подожди ещё немного. — Ты ещё в чём-то хочешь признаться? Арсений заглянул ему в глаза и закусил губу. Выглядел он сейчас совершенно безобидно и даже как-то жалко. — Исполни, пожалуйста, одно моё последнее желание. И я сдамся. Сам позвоню Диме. — Какое ещё желание? — Антон немного опешил. — Будь со мной в последний раз, — проговорил Арсений очень чётко, не переставая смотреть в глаза. — Чего? Как ты это себе представляешь? Ты с ума сошёл? — Как сегодня утром. Пожалуйста. Это всё, что я прошу. В последний раз, чтобы я смог навсегда сохранить воспоминания. Антон тяжело дышал, пытаясь понять, как лучше сейчас поступить. То, что просил Арсений, было полнейшим безумием. Пойти у него на поводу, значило показать свою слабость. Лучшим выходом стало бы отказать и сдать его. Но вот только ощущение того, что это всё, конец и он, возможно, видит Арсения в последний раз, невероятно давило. Огромной части Антона не хотелось, чтобы последнее, что он помнил о любимом человеке, было его безумие. — Ты грёбаный манипулятор, — выдавил Антон. Его трясло крупной дрожью. То, насколько он был напуган, невозможно было передать никакими словами. Но вместе с тем ему было любопытно. И это подстёгивало возбуждение. Арсений усмехнулся, довольный всем происходящим. Ещё пару часов назад он не мог рассчитывать вообще ни на что, а теперь Антон сам шёл к нему в руки. Всё оказалось даже лучше, чем он мог ожидать. — Мне достаточно знать, что ты тоже хочешь, — сказал Арсений, проводя пальцами по щеке Антона. Он касался легко, практически невесомо. В этом жесте не было никакого превосходства, скорее, нежность и восхищение. Антон словно окаменел. Сейчас в нём боролись страх и любопытство, злость и нежность, отчаяние и желание. Переполняемый всеми этими чувствами, он мог только следить за действиями Арсения. Всего было слишком много, и сердце бешено стучало, быстрее разгоняя кровь по венам. Отстранившись, Арсений окинул замершего перед ним Антона оценивающим голодным взглядом. Тот всё ещё дрожал, в глазах его плескался испуг. Арсений продвинулся ближе и положил руки на бёдра. Антон дёрнулся и тут же опять застыл, задержав дыхание. Он не знал, как вести себя, как реагировать. Инстинкты кричали о том, что нужно бежать, тело хотело больше прикосновений, а разум – забыть всё. Арсений наклонился к уху и прошептал: — Ты намного больше похож на меня, чем сам того хочешь, — Антон вздрогнул, но тут же подался вперёд, желая быть ближе, почувствовать тепло чужого тела. Арсений усмехнулся и тут же поцеловал местечко ниже, где челюсть переходит в шею. — Ложись на спину, — прошептал он. Через секунду Антон был прижат к полу, а Арсений нависал над ним. Он скользнул коленом между ног, мягко, но настойчиво их раздвигая. Сил оказать сопротивление попросту не было, да и желания тоже. Ему хотелось выгнуться так, чтобы коснуться нависшего над ним мужчины. — Хороший, — сбивчиво шептал Арсений. — Мой. Только мой. Ну же, покажи мне. Мы ведь взрослые люди, и ты хочешь этого, я знаю. Антон был словно под гипнозом. Он протянул руку и прижал Арсения к себе, заставляя лечь. Буря эмоций одолевала его. Не тратя время на сомнения, Антон чуть подался вперёд, утягивая Арсения в жадный поцелуй. Кажется, именно в этот момент безумие всего сегодняшнего дня обрушилось на него и сорвало тормоза. Они целовались, рыдали, кусались, спешили избавиться от такой ненужной и мешающей сейчас одежды. Антон извивался, постанывая в голос. Вся его шея была в засосах, соски ныли, член стоял колом. Арсений отстранился и жадным взглядом скользнул по стройной, в меру накаченной фигуре. Антон, тяжело дыша, провёл кончиком языка по губам, в его глазах появилось решительное выражение с поволокой желания. Он медленно выдохнул, затем выгнулся в пояснице, показывая всего себя, призывая. Арсений улыбнулся краешками губ. — Мой. Ты только мой. Теперь ты мой, — говорил он, смотря прямо в глаза Антона. — И уже никуда от меня не денешься. Я вот тут, — Арсений коснулся пальцами виска. — Что же ты хочешь? Скажи мне. Антон смотрел на него, не моргая, всем своим существом впитывал каждое слово и понимал, что в них нет ни капли лжи. Всё действительно так, он всецело принадлежит Арсению. И, кажется, готов выполнить всё, что тот только может пожелать. Даже если бросить всё и бежать с ним, всю жизнь скрываться. Сделает. Пожалуй, давно следует признаться, что Арсений — его зависимость. — Тебя, — выдохнул Антон. — Меня? И как же ты хочешь меня? — Арсений довольно оскалился. Он столько лет ждал этого и сейчас хотел быть полностью уверен, что Антон никогда не пожалеет о происходящем в данную минуту. — Я… Я хочу чувствовать тебя, — проговорил Антон сбивчиво. — Внутри, в себе. Я не знаю, что со мной. Это всё неправильно. Я не должен этого чувствовать… — он облизнул пересохшие губы. — Я просто не знаю, что со мной… — Ты же понимаешь, что уже никогда не сможешь принадлежать никому другому, — это не было вопросом, чистая констатация факта. Антон физически почувствовал ту волну власти, что сейчас исходила от Арсения. Он понимал, что происходящее сейчас навсегда изменит его жизнь. Хотя, на самом деле, это случилось уже давно, ещё в первую встречу. Тогда всё было уже решено, а сейчас они пожинали плоды. — Возьми меня, — прошептал он, глядя в эти невозможные глаза, отдающие сейчас ледяным спокойствием. — Мой, — удовлетворённо рыкнул Арсений, наклоняясь вперёд и сминая губы в поцелуе-укусе. Антон всем телом прижался к мужчине, который сводил его с ума своими ласками. Не было ни одного участка кожи, до которого бы не дотронулись руки и язык Арсения. Ноги были широко раздвинуты. Спину жгло от царапающих прикосновений к колючему ковру при каждом движении. Член ныл, требуя внимания. Но всё это не имело значения. Арсений целовал, лизал, прикусывал, стараясь оставить как можно больше меток, заставляя Антона стонать, скулить, кричать. — Возьми меня, — отчаянно простонал Антон, доведённый до предела действиями Арсения. Тот улыбнулся, его пальцы скользнули по губам Антона. — Оближи, — тихий приказ. После прошедших выходных и сегодняшнего утра какой-то особой подготовки не требовалось, поэтому Арсений просто кайфовал, наблюдая за тем, как жадно Антон облизывает, посасывает и чуть ли не заглатывает пальцы. Налюбовавшись, он убрал их и, проведя несколько раз по расщелине между ягодицами, осторожно, но решительно проник сразу двумя. Антон прикусил губу и застонал. Задница немного саднила. — Больно? — спросил Арсений. — Нет, неприятно после сегодняшнего, — хрипло ответил Антон. — Я буду осторожен, — пообещал Арсений, продолжая размеренно трахать его пальцами. Не сразу, но Антон привык к неприятным ощущениям, перестал их замечать, полностью отдавшись приятному жару возбуждения, разливавшемуся по телу. Все мысли словно ластиком кто-то стёр. Было только желание. Арсений получал невероятное удовольствие, наблюдая за распластанным перед ним Антоном, — настолько прекрасным тот сейчас был. Стоны, срывавшиеся с его губ, были куда приятнее, чем любая, даже самая прекрасная музыка. А самое замечательное, что это всё для него, для Арсения. Он вспомнил, что в воскресенье где-то здесь бросал флакончик смазки, и понадеялся, что Антон её не убрал, отрываться от любовника совершенно не хотелось. Полностью расслабленный и подчинённый, Антон не сразу понял, что Арсений, убрав пальцы, толкнулся уже членом. Просто почувствовал, что тот наклонился ниже, удобно устроившись между разведённых ног. Заглянув в затянутые поволокой глаза, Арсений прошептал: — Обними меня ногами. Антон послушно выполнил просьбу, обвив ногами поясницу мужчины. Тот одним мощным толчком вошёл полностью, сцеловывая с губ стоны. Никогда это ещё не ощущалось так: остро, сильно, невероятно. Антон вскрикнул и закусил губу до крови. Ощущение наполненности вышибло дух, а в голове осталась лишь одна мысль: «хочу-хочу-хочу». — Ах, — вырвалось у Антона. Арсений сделал короткое движение, потом снова и ещё раз. — Мой, — шептал он при каждом толчке. — Мой… Каждый мощный толчок вырывал у Антона вскрик, он метался под мужчиной, сил на мольбы, просьбы или просто разговоры у него не было, не было даже мыслей в голове. Сейчас Антон представлял собой только сгусток чистого наслаждения, которое требовало выхода. Он выгнулся так, что, казалось, еще чуть-чуть – и сломает себе позвоночник. Струя спермы ударила ему на живот и грудь. Арсений же продолжал наращивать темп, усиливая его оргазм. Отпустив себя, он последовал за Антоном спустя несколько сильных, резких толчков. Арсений тут же скатился и лёг рядом, переводя дыхание. Антон медленно приходил в себя. Никому из них не хотелось ничего говорить. Они просто старались зафиксировать этот момент в памяти как можно сильнее. Время, кажется, замерло. Но, к сожалению, ничего не бывает вечным. Арсений встал и принялся одеваться. Антон лениво следил за его действиями, понимая, что было бы неплохо самому привести себя в порядок. В комнате повисла неловкая пауза. Они одевались, стараясь не смотреть друг на друга. И каждый старался решить что-то для себя. Наконец, когда Антон застегнул джинсы, Арсений заговорил. — Вот теперь, кажется, всё, — он достал непонятно откуда взявшиеся у него в кармане наручники и протянул Антону. — Можешь сам их на меня надеть. Диме три минуты назад пришло отложенное сообщение. Они уже едут. Впервые за вечер у Антона на глазах выступили слёзы.