Бессердечные

Папка просто лежала на столе перед Антоном. Совершенно обычная, канцелярская. Таких в любом магазине полно, да и стоят копейки. Но вот взять её и открыть было страшно. Антон так просидел уже достаточно долгое время. Первый приступ решимости прошёл, и теперь остались только моральные дилеммы. Открыть эту папку и прочитать для Антона равнялось тому, чтобы предать доверие Арсения. Он явно не хотел, чтобы об этой части его жизни кто-либо что-то знал. Но вот только интуиция буквально кричала о том, что Антону нужно разобраться. Их отношения с Арсением действительно были очень сложными. И очень легко можно было сделать их ещё хуже. Антон взял телефон, чтобы позвонить Арсению. Было бы честно пригласить его и дать возможность выбрать: рассказать или нет. Только вот абонент оказался недоступен. — И что это значит? — спросил Антон, смотря на погасший экран телефона. Что делать в таком случае, он даже не представлял. Если Арсений отключил телефон, значит не хотел, чтобы его трогали. Очень красноречивый жест. Только вот совершенно не ясно, что делать дальше. Читать или не читать — вот в чём вопрос. Вообще, оказалось непросто узнать, что жена твоего партнёра умерла не по какой-то неизвестной причине. Вот он ответ на вопрос, которой никогда не был задан, лежал на столе. Всего-то нужно протянуть руку и открыть папку. Наконец-то приняв решение, Антон сделал это. Быстро, словно боясь, что его остановят. И тут же закрыл глаза, оставляя себе последний путь к отступлению. Он слишком много лет просто верил человеку, даже когда тот сделал больно, предпочёл оставить его тайны только ему, считая, что не имеет на них никакого права. Только вот тот факт, что в последнее время он слишком часто сталкивался с упоминанием о покойной Ольге Поповой, настораживал Антона. Это ли не значило, что нужно уже расставить всё по своим местам. Отчего только сердце стало биться сильнее — непонятно. И дыхание сбилось опять. Сделав несколько глубоких вдохов, успокоившись, Антон открыл глаза. Всё это оказалось немного сложнее, чем можно было представить. Строчки немного расплывались, и приходилось долго фокусироваться, чтобы прочитать хоть одно предложение. Обнаружена в сквере напротив дома… Вероятно, убита в другом месте… Тело пролежало в сквере более шести часов… Чем дальше Антон читал, тем страшнее становилось. Он был готов практически ко всему, но то, что получил в итоге, — было ужаснее в разы. Рана в брюшной полости… Смерть наступила от повреждения внутренних органов… Потеря крови… К горлу подкатила тошнота, и Антон отвернулся, будучи не в силах это всё выносить. Он уже не был уверен в том, что поступил правильно. Он уже ни в чём не был уверен. Ширина лезвия… Длина лезвия… Рана зашита и обработана… С каждым предложением всё сильнее становилось ощущение, что это ему знакомо. Антон даже знал, где и когда. Десять девушек, десять забранных жизней, десять одинаковых описаний. Спустя десять лет — что особо иронично. Убивший, предположительно, мужчина… Характер раны указывает на то, что напавший был ростом выше ста восьмидесяти сантиметров… Отсутствие следов… Все кусочки начинали складываться воедино. Всё, что было раньше набором фактов, теперь превратилось в чёткую картину. И стало очевидно, что совершенно не эти ответы Антон хотел получить. Но его, как всегда, никто не спрашивал. На глаза попались фотографии. Обезличенная, когда-то жившая женщина вдруг стала для него как никогда раньше реальной. Горло сдавило от подступающей паники. По телу прошла болезненная судорога. Пробило дрожью. По щеке скатилась слезинка. На фотографиях была запечатлена молодая девушка. Совсем молодая, ещё не исполнилось и двадцати пяти. Она лежала на зелёной траве, её безжизненный взгляд был направлен вверх, а в зрачках отражалось летнее небо. Это, конечно, было не так, но воображение Антона само дорисовало картину. Он видел её в первый и, скорее всего, последний раз. Но этот образ навсегда отпечатался в памяти. Хотя очень хотелось бы забыть. Дальше шли ещё несколько фотографий с места преступления, материалы вскрытия, вперемешку с опросами соседей и знакомых. Но Антон искал кое-что конкретное, только, как он и думал, ничего не нашёл. Ни одного снимка, где была бы близко или хоть сколько-то чётко запечатлена рана. Только достаточно подробное описание в заключении судмедэксперта. Антон читает внимательно, отмечая каждую деталь, которую уже знал, благодаря другим жертвам. Чего-то принципиально нового он не нашёл. Первое, но уже узнаваемое преступление ещё неопытного, но невероятно умного монстра. Оно могло остаться единственным, навсегда забытым в архиве провинциального отделения полиции. Но что-то изменилось. Что-то заставило убить снова. И снова. Уже уверенно, продуманно и явно осознанно. Антон смотрел на лежащие перед ним документы и не знал, что ему делать дальше. Он не хотел верить в то, что видел. Всё это в его картине мира не могло быть правдой. Просто дурацкое совпадение. Нелогичное, глупое, самое что ни на есть случайное. Нет, верить Антон не хотел, но от полученных знаний уже было не уйти. Придётся принять ту реальность, в которой он так неожиданно, против своего желания оказался. Из вороха бумаг вдруг Антон выхватывает одну единственную строчку, на которую почему-то раньше не обратил внимания. И вот она, точка невозврата. То, что в одно мгновение рушит такое хрупкое равновесие. Беременность сроком пять недель Четыре слова — как приговор. Сорвавшаяся гильотина. С какой-то невероятной силой Антон ударяет по столу, да так, что дрогнули ручки в стакане. Он потянулся к телефону. И было только одно желание — дозвониться. Дозвониться и услышать, что это всё ошибка. Что он просто себя накрутил. Проигнорировав несколько непрочитанных сообщений, Антон набирает нужный номер. Гудки идут, но вызов сброшен. Ещё одна попытка. Вне зоны доступа… Сердце замирает. Вне зоны доступа… Шум в ушах. Вне зоны… Вне зоны… Вне зоны… Перед глазами одним мгновением пролетают несколько последних лет. Вне… Вне… Вне… Девушки, одна за одной. Такие молодые, красивые, практически нереальные. Мёртвые. Вне… Вне… Вне… Раз за разом Антон продолжает набирать один и тот же номер. Знает, что услышит, но всё равно продолжает. Он не понимает, что хочет больше: дозвониться и ошибиться или так и продолжать попытки, с каждым разом уверяясь в своей правоте. А в голове бьётся только один вопрос: почему? Любые переживания о себе как-то сразу отошли на второй, а то и на третий план. Знать ответы оказалось куда больнее, чем жить в неведении. И сразу стало понятно, что как раньше уже никогда не будет. От резкой вибрации и громкого звонка Антон вздрогнул и даже выронил телефон. Тот с глухим стуком упал на стол экраном вниз. На долю секунды появилась надежда, что может перезванивать тот, кого Антон сейчас одновременно и хотел услышать, и боялся. Взяв телефон в руки, он медленно перевернул его дисплеем к себе. Звонил Серёжа. — Слушаю, — голос был глухим и хриплым настолько, что Антон сам себя испугался. — Тох, ты где есть? — только Сергей, кажется, был слишком взволнован, чтобы что-либо заметить. — Что-то случилось? — Всё в порядке, я в кабинете. — Давай быстрее сюда, к гаражам, — Сергей на секунду замялся. — Мы его нашли. — Я тоже, — только и ответил Антон. — Что? — переспросил Сергей, но ответа ему не суждено было получить. Одним движением пальца вызов был сброшен. Ничего не может быть вечным. Вот и монстра пришло время посадить под замок. Никакой больше игры в кошки-мышки. Достаточно. Точка.

***

Никуда ехать Антон не спешил — всё равно знал, что там увидит. Спокойно собрал материалы дела, аккуратно всё сложил и убрал папку в сейф. Он знал, что в ближайшее время она ему ещё понадобится. Потом Антон подошёл к карте, рассмотрел её с интересом, взял маркер и отметил ещё одну точку, только теперь уже на противоположном конце города от заброшки и гаражей. Сквер, что был напротив дома Арсения. Место, где нашли самую первую жертву. — Да, за десять лет ты стал куда умнее, — ещё одна точка на карте. — Хитрее, — и ещё одна. — Осторожнее, — ещё одна точка. — Только почему же ты стал ошибаться? Антон смотрел на карту и ждал. Сам не зная, чего, он продолжал стоять так минуту, две, пять, десять. Только вот ждать было нечего. Никто не войдёт в кабинет и не ответит на вопросы. И на карте сами собой ответы не появятся. Да они, по сути, были не нужны. Самое важное Антон уже знал. Даже промелькнула мысль, что теперь можно будет успеть и на рыбалку съездить, и даже шашлыки пожарить. Отдохнуть, наконец-то, как человек. Вернуть себе украденную жизнь. А то все в один голос твердили, что нужно отдохнуть, прийти в себя, отвлечься от дела. Пора прислушаться к советам умных людей, а то вон как получается: он увяз в этих убийствах сильнее, чем даже сам мог представить. А ещё, скорее всего, через пару месяцев получится вернуться в Москву, получить обратно свои права, подыскать новую машину, отметить новое звание и взяться за новое дело. Перспективы перед Антоном представали самые радужные. В глазах кого-то другого. Самому Антону сейчас хотелось выть от безысходности, несправедливости и злости. Настолько странно и глупо он сейчас себя ощущал. Как-то странно, очень коряво, но зато одним махом исполнилось сразу несколько его последних желаний. — Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться, — Антон вздохнул. — Вот и повод не встречаться с мэром. О том, что впереди ждала ещё менее приятная встреча, он предпочёл не думать. Просто нужно выполнить свою работу и всё. Даже если она не самая приятная.

***

Первое, что увидел Антон, когда приехал на место, — тучный мужчина лет пятидесяти стоял и что-то ожесточённо доказывал Сергею. — Так, что тут происходит? — громко спросил он, подходя ближе. — Антон Андреевич Шастун, майор полиции. Мужчина сразу как-то подобрался, посмотрел на Антона и тут же затараторил. — Товарищ майор, вы хоть меня выслушайте. Я никакого отношения к этому безобразию не имею. Я сдавал этот гараж. У меня даже все документы есть. — Я знаю, что вы ни при чём, — Антон кивнул, уже смотря в сторону открытых ворот в гараж. — Но вам придётся задержаться, чтобы дать показания. Нам важна любая информация. — Антон Андреевич, вы чего? — Сергей явно очень удивился. — Это же его гараж. И тут… Шаст, ну пиздец, ты не представляешь, там такое… — Серёг, я знаю, что там, — Антон быстрым шагом шёл к гаражу. — И я знаю, кто виноват. Это точно не этот мужчина. С виду всё казалось совершенно обычным. Небольшое помещение, стеллажи вдоль стен. Машина, опять же. Ничего, на первый взгляд, за что можно зацепиться взглядом. Но если пройти дальше, вот там начинается уже интересное. — О, Антон Андреевич, вы приехали, — Макс выдохнул с облегчением. — Без вас и Арсения Сергеевича я не стал никого пускать. А он не с вами? — Не со мной, — Антон не горел желанием вообще разговаривать. — Что ты обнаружил? — Ну так этот, — Макс махнул рукой в сторону улицы, где остался мужчина с Сергеем. — Еле согласился открыть люк. Пока Дмитрий Темурович ему зубы заговаривал, я и спустился. Антон кивнул. Крышка люка поддалась легко. Лестница небольшая, и он оказался в тёмном, сыром помещении, совсем маленьком, но достаточном, чтобы разместить металлический стол. Деревянные полки были намертво вмонтированы в земляные стены. Низкий потолок не давал Антону расправить плечи, даже пришлось слегка наклониться, с его-то ростом. Одну из полок занимали десять склянок. Одного взгляда хватило, чтобы стало не по себе. В мутном растворе были сердца. Справившись с подкатившей тошнотой, Антон продолжил осмотр. Тут же на полках были обнаружены и хирургические инструменты. А на самых нижних лежали медицинские препараты, капельницы, одним словом, всё, что могло понадобиться для проведения операции. Помещение было очень маленьким и явно не задумывалось, как то, где будут проводиться вообще какие-либо медицинские манипуляции, не то что удаление органов. Антону было интересно, искал ли он специально такое место или так совпало, что оно было. Вообще, он поймал себя на мысли, что в очередной раз переоценил его: представлялось, что маньяк совершает свои преступления в более подходящих условиях. С таким трепетом, уважением, заботой были обставлены места преступлений, а по факту это оказалось очень показушным. Очередная капля в и так уже переполненную чашу лжи. Вдруг взглядом Антон зацепился за то, что на полке, где стояли склянки с сердцами, было что-то ещё. Присмотревшись, он увидел свою собственную фотографию. Она стояла, прислонённая к деревянной стенке: помятая, пожелтевшая, ещё со времён его первых лет в полиции. От этого стало не по себе. Найдя в кармане носовой платок, Антон постарался осторожно забрать снимок. Малодушно, но ему так не хотелось, чтобы он попал в вещдоки. Ещё раз осмотревшись и не найдя ничего, что привлекло бы его внимание, Антон выбрался на поверхность. — Всё, что там есть, нужно отправить в лабораторию, — сказал он Максу, который оставался у люка. — А мне нужно поговорить с хозяином гаража. — Они с Серёгой на улице, всё порывается сам осмотреть гараж, — ответил тот. — А Арсений Сергеевич не будет осматривать место? Может быть, тут остались какие-то следы. Антон проигнорировал вопрос, уж про кого, а про Арсения он сейчас не хотел говорить. Ни в каком контексте. Была бы возможность ещё и не думать, он бы ей воспользовался обязательно. Дима перед Антоном возник, словно из-под земли. Окинул внимательным взглядом, что-то для себя понял и кивнул. Именно это и было важным в их дружбе — понимание того, когда следует лезть, а когда не нужно. Антон был благодарен за это. — Дим, нужно собрать все доказательства, отпечатки, другие следы. Не думаю, что там что-то есть, но вдруг. В этом подвальчике, осмотреть машину, каждый миллиметр в гараже. — Я займусь этим. Ты понимаешь, что делаешь? — Да, — Антон кивнул для убедительности. — У меня всё под контролем. Сейчас опрошу хозяина и всё сделаю. Сегодня этот кошмар закончится. — Ок, не буду лезть, но пообещай, что потом поговоришь с кем-нибудь. С кем тебе будет проще. — Обязательно. Думаю, мне придётся ещё очень много с кем поговорить. Дима только очень внимательно посмотрел на Антона. В этом взгляде легко читалась тревога. Но, в конечном итоге, сейчас было не до того, сейчас им всем нужно было делать свою работу. — Кому вы сдаёте гараж? — спросил Антон у мужчины, подойдя ближе. — Какие-то документы есть? — У меня всё есть, только дома, — мужчина был крайне взволнован. — Уже три года как сдаю. Игорь Егоров, мужчина такой добродушный, улыбчивый. Если нужно, то я сам всё вам привезу, всё покажу. Там договор, ксерокопию паспорта. У меня всё есть. — Расскажите, этот подкоп был в вашем гараже? — Был, товарищ майор, был практически с самого начала. Его отец сделал. Там все заготовки на зиму хранились. И маринация мамина, картошка, там, морковка. — Когда сдавали гараж, там было что-то лишнее? — Я всё лишнее оттуда убрал. И из погребка тоже. — А как вас нашел этот Игорь? — Так я объявление дал, и он позвонил. Такой вежливый, всегда вовремя платил. А тут три дня назад позвонил, сказал, что уезжает и хочет разорвать договор. Мы договорились ещё на вчера встретиться, а он не появился, на звонки не отвечал. Я сюда приехал, а он замки, оказывается, сменил. Утром я и пошёл в полицию. Только зашёл, а мне звонят, мол, из полиции. — Этого Игоря надо в розыск, — предложил Сергей, который до этого момента внимательно слушал. — Не надо, — Антон покачал головой. — Имя ненастоящее. — Как это? — мужчина возмутился. — У меня же паспорт есть. — Игорем Егоровым когда-то давно, ещё в Москве, представлялся я, — скорее Сергею, пояснил Антон. — Мы тогда проводили операцию по задержанию убийцы владельца одного бара. — Вот это поворот, — Сергей был впечатлён. Оставалось надеяться, что ему хватит проницательности и такта, чтобы сейчас не лезть с лишними вопросами. — Вам завтра со всеми документами нужно будет прийти к нам, — обратился Антон к мужчине. — Сергей вам всё расскажет. Прошу извинить, мне нужно отъехать, решить один вопрос, Серёг, сделайте всё правильно. Не дожидаясь реакции, он поспешил уйти. Впереди ждало ещё одно важное дело.

***

Было душно. Даже приоткрытое окно не спасало. Антон оттянул воротник рубашки в надежде, что станет легче. Он посмотрел на часы — время неумолимо бежало, а такси словно специально ехало всё медленнее. — Да даже если и я, то что? Антон вздрогнул. Воспоминание было настолько реалистичным, что даже пугало. Яркая картинка, словно вспышка — привет из не такого и далёкого прошлого. Из того самого мая. Это уже была не машина. Антон словно опять оказался в кабинете. Злой Арсений мечется от дивана к двери и обратно. Спор их явно идёт уже долго. — Всё, что я делал, всегда это для твоего и моего блага, — чуть ли не кричит Арсений. — Вот и думай. День тот был солнечным. Словно издеваясь, природа отовсюду пробивалась в виде новой жизни и свежести. В открытое окно при малейшем дуновении ветра доносился шелест молодой листвы и аромат только-только зацветающих кустарников. — О, как ты заговорил, — рыкнул Антон. — Стоило сделать замечание, как ты сразу строишь из себя непонятно кого. А не надоело строить из себя мученика? Ты делаешь всё во благо? Какое-то странное у тебя представление блага. Может быть, ещё убивать начнёшь? Всё это говорилось со злом, только бы задеть, вывести на эмоции. Так хотелось нащупать что-то, что могло ещё остаться из их совместного прошлого. Получить отклик. — Ты так говоришь, словно я не прав. Да если и посчитаю, что так будет нужно, то и убью. А что ты на меня смотришь? Не веришь? — У вас всё хорошо? — из удушающего воспоминания Антона выдернул голос водителя. — Эй, вы там как, живы? — А, да, всё нормально, — прохрипел Антон, пытаясь осознать, где находится. — Душно очень. — Это да, сентябрь в этом году странный. Но ничего, скоро быстрее двинемся. Сейчас разобранный участок проедем. Антон только и смог кивнуть. Он уже ненавидел этот день. И не представлял, что ещё могло случиться, чтобы сделать его хуже. А воспоминания всё продолжали возвращаться. И о том, как он сам издевательски говорил, что Арсений и букашку не обидит, ведь букашка — это не Антон, и о том, как Арсений тихо смеялся в ответ. Смеялся так открыто, как никогда до этого на памяти Антона. Только было тогда в этом что-то больное, надрывное. Всё было таким реальным. Слова, жесты, звуки. И боль, которая сопровождала каждую картинку из прошлого. — Да убить — это ничто по сравнению с тем, что ты сам делаешь со мной, — таким Антон никогда ещё не видел Арсения: ни до, ни после. Сейчас это отчаяние для него стало совершенно очевидным. А тогда он проигнорировал. — Всё, что вы все со мной делаете. — О да, твоя боль стоит жизней всех этих несчастных. Сейчас Антон боялся себя самого из воспоминаний. Те интонации, с которыми он говорил, услышь кто — решил бы, что говорит кто-то безумный. — Все они умирают, — Арсений перешёл на крик. — Каждая из них умирает, — он подошёл к карте и с силой ткнул в одну из отмеченных точек. — Эта, — в следующую. — Вот эта, — в следующую. — Эта… Эта… все они умерли. А мир не остановился. Весна вон за окном. И смысла ни в чём нет. Даже в их жизнях. — Так может, ты их и убил? — сейчас Антон уже помнил, что спросил с издёвкой. — Да даже если и я, то что? — совершенно спокойно, словно не он сейчас кричал, ответил Арсений. — И почему же ты это делаешь? — Антон тогда думал, что всё это вспышка эмоций, фарс, разыгранный человеком, которого задели. — Да вот поэтому, — Арсений же, всё ещё оставаясь серьёзным, подошёл ближе и наклонился. Так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Только запомни это, — прошептал в губы. И быстро, грубо впился в губы, не столько целуя, сколько кусая. Антон даже не успел отреагировать. Так же быстро Арсений отстранился. Посмотрел внимательно, усмехнулся и быстро ушёл. А Антон не выполнил просьбу. Уже сейчас он понимал, что предпочёл забыть, только бы не утонуть в собственной боли. Только вот помнить было уже поздно.