Место, из которого не захочется убегать.

Всё становится немного странным. Несколько раз за лето Гарри пользуется приглашением Темного Лорда, и наносит ему визит. Тома почти никогда нет дома, но он чувствует Гарри по магической нити метки и быстро возвращается. Гарри обычно не успевает допить первую чашку кофе, предложенную услужливым домовиком. Встречи получаются немного подчеркнуто вежливыми. Волдеморт показывает свою коллекцию, и Гарри странно себя чувствует, когда осознает пропасть между ними. Волдеморт собирал эти сокровища десятилетиями, он знает множество вещей о магии с разных концов света и несколько языков… Гарри проводит кончиками пальцев по старинной книге на древнекитайском: — Ты читал её? Волдеморт бросает короткий взгляд и отвечает, как будто это в порядке вещей: — Да, разумеется. Я бы не принес в Змеиное Гнездо не проверенную собственноручно вещь. Гарри отдергивает руку, и прячет пальцы в рукаве мантии. Пропасть, пропасть, почему такая пропасть… Если разница в возрасте лет пять, то достаточно всего десятилетия, и она стирается. А если пятьдесят пять? Человеческой жизни не хватит… … с другой стороны, у них действительно впереди много времени, не так ли? Гарри приободряется, и продолжает расспросы: — Где ты выучил древнекитайский? … лето заканчивается вполне мирно. Гарри возвращается в Хогвартс на седьмой курс, и их беседы снова плавно перетекают в дневник. Гарри без энтузиазма проходит школьную программу. С куда большим рвением он пытается выучить для начала хотя бы латинский. Даже Гермиона не поддерживает его в этом: — Может потом? ТРИТОНы на носу. ТРИТОНы, кому нужны эти ТРИТОНы… Гарри вздыхает и растягивается на парте. Уже середина октября, и для Гарри гораздо важнее придумать стоящие подарки Тому на Рождество и на день рождения, чем разобраться в составе дурацкого зелья осознанных сновидений. Конечно, вместо зелья у него получается совсем непригодное варево. Снейп скользит взглядом мимо него, никак это не комментируя. Он вообще предпочитает не замечать Гарри после того случая на кладбище. Гермиона как раз пытается объяснить Гарри, почему у него не получилось зелье, когда происходит это. Гарри слышит: — Ну конечно, Поттеру ничего уметь не надо. Все знают, почему Темный Лорд благоволит ему. Это сказано слишком громко, и сопровождающие это смешки и характерные причмокивания слишком мерзкие, чтобы Гарри мог сделать вид, что не заметил. Гермиона предупреждающе дергает его за рукав, но он все равно натягивает сияющую улыбку и оборачивается: — Что ты сказал? Повтори. Грегори Гойл мнется, и Гарри облегчает ему задачу: — Последние три слова. В последних трех словах нет ничего такого, поэтому Гойл тупо повторяет: — … Лорд благоволит ему. Улыбка Гарри становится ослепительной, когда он произносит: — Здорово для меня, правда? Слизеринцы понимают, что произошло что-то не то, бледнеют и переглядываются. Гарри не скрывает своего оценивающего взгляда. Мысль, пришедшая на ум слизеринцам, не такая уж неожиданная. В конце концов, Гарри, ну… носит помолвочное кольцо. Однако, интеллект Грегори Гойла не дотягивает даже до этого. Гойл достаточно тупой, чтобы произнести сказанное вслух, но недостаточно, чтобы придумать. Кто из них…? Кто?... Малфой? Нет, он не такой дурак. Гарри пытается понять что-то по их взглядам и невольным микрожестам, но нет никого, кого слизеринцы бы как-то выделили. Сплоченные засранцы. — Мистер Поттер, — слышит он усталый голос Снейпа, — Не надо. Они всего лишь дети. Гарри резко оборачивается. О, профессор защищает своих змеек, как мило. Гарри забавляет постановка вопроса: профессор хоть сам понимает, что просит о снисхождении? Снейп собирает эссе в стопку и уверенно встречает его взгляд. Несколько секунд ничего не происходит, а затем Гарри дружелюбно произносит: — Я не такой мелочный, профессор. Он — нет, а кое-кто другой — да. Гарри даже не нужно писать о случившемся Волдеморту. Проходит жалкие несколько дней — дети в страхе написали родителям, Волдеморт уловил боязливые мысли своих последователей — и Гарри приходит послание. «Тебе не стоит молчать, когда такое происходит». Гарри грызет кончик пера и не сразу понимает, о чем речь. «Что происходит?» «Ты можешь выбрать наказание для этих детей, если хочешь». А. Гарри с трудом вспоминает. Он совсем не задет словами однокурсников. В основном потому, что мысль о сексе с этим могущественным и красивым мужчиной совсем не отвратительна. Если честно, это даже далеко не первый раз, когда Гарри задумывается о таком. Но он не уверен, стоит ли об этом говорить, и если да, то как. Насколько он помнит из воспоминаний, Том еще со времен сиротского приюта испытывал к этой сфере жизни глубочайшее отвращение. Гарри думает так долго, что Волдеморт решает предупредить его, что не стоит придумывать слишком изощренные пытки. Устраивать их было бы утомительно. «Ха-ха, нет, ничего такого» — пишет Гарри, чтобы написать хоть что-нибудь. «Просто» «Знаешь» Как бы это сказать, как бы это сказать… Он выбирает быть настолько прямолинейным, насколько это возможно. «Они бы еще попытались меня оскорбить предположением, что я выиграл миллион галлеонов в лотерею. Это было бы обиднее, ха-ха». Долгое время дневник никак не реагирует. Гарри уныло скребет щетину. И это все? К его радости, скоро послание все же появляется: «Даже если так, они должны знать, о чем не следует болтать». Воодушевленный, Гарри усиливает натиск. «Что насчет тебя?» Он не успевает написать ничего глупого, вроде «как тебе идея?», потому что Волдеморт резковато закрывает тему: «Хватит об этом». Гарри гипнотизирует аккуратные строчки, с ощущением щекочущего предвкушения. Это не отказ. Это не отказ! Следующие несколько недель некоторые слизеринцы не могут произнести ни слова, только если профессор не спрашивает их. Для колдунов это действительно мучительно. Гарри находит это забавным. С этих пор все меняется. Гарри увидел зеленый свет. Он пишет Темному Лорду даже больше, чем раньше. «Доброе утро», «Спокойной ночи», «Занимались в Выручай-комнате, это напомнило мне о тебе», «Что делал во Франции?». Гарри отдает себе отчет в том, что откровенно подкатывает к Темному Лорду. А также в том, что Темный Лорд это наверняка прекрасно понимает. И смеется над ним, наверное. Но это не то, что может остановить Гарри. Если бы Том попросил остановиться, Гарри бы сделал это… Скорее всего. Но Том не просит. Осмелевший Гарри вырабатывает дерзкий план. Наступает Рождество, и он пишет Блэкам, что не приедет. А затем пакует в рюкзак только самое необходимое и садится на Хогвартс-экспресс. На перроне вокзала Кингс-Кросс Рон первым замечает неладное: — Тебя не встречают? — хмурится он. Гарри перекатывается с пятки на носок, изображая расслабленность, которой не чувствует. — Только не говори мне… — ахает Рон. — Не скажу! — обрывает его Гарри, — Счастливого Рождества! Он ухмыляется и аппарирует прежде, чем его успевают призвать к ответу. Оказавшись в зале для приемов Змеиного Гнезда, он рассеянно тянет плечевую мышцу, задумываясь над дальнейшим поведением. Сегодня Том дома. Это большая редкость. Он следует по знакомому маршруту за зовом магической нити, чтобы найти Волдеморта, читающего книгу перед камином в гостиной в слабом свете торшера. Во всем доме ни следа рождественских украшений. Это немного грустно. Впрочем, еще есть несколько дней до праздника, чтобы можно было это исправить. Том, почувствовавший его прибытие загодя, закрывает книгу закладкой. — Привет! — Гарри изо всех сил пытается скрыть за улыбкой свою нервозность. — Здравствуй, — отвечает Том, окидывая его взглядом, — Ты планируешь остановиться у меня? Я скажу домовику подготовить комнату, если да. Гарри мысленно облегченно выдыхает, и радостно кивает. Поначалу все более-менее как обычно. Они ужинают, а к ночи домовик отводит Гарри в комнату. Хрустящее постельное белье и безликость, необжитость помещения напоминают Гарри о гостиницах. Гарри с тяжким вздохом растягивается поверх покрывала, не снимая одежды. Всё не плохо, но и не хорошо. Надо что-нибудь придумать. С утра, за завтраком, Гарри требует у Темного Лорда праздничную ель. Том Реддл задумывается на секунду и предлагает её трансфигурировать. — Ты что, — Гарри протестующе машет руками, — Надо настоящую! — Признаться, я не владею информацией о том, где покупают рождественские ели, — выдаёт Волдеморт с нечитаемым выражением лица. Том Реддл чего-то не знает. Вот это да! …хотя, это действительно печально. — Я покажу, — самодовольно решает Гарри. Потом ему приходится ждать добрых два часа, пока Волдеморт рассылает письма, отменяя все встречи, назначенные на праздничные дни. Иногда Гарри действительно жаль его подчиненных… Уже почти время обеда, когда они отправляются на магическую рождественскую ярмарку. Это магическое поселение, немногим больше Хогсмида, недалеко от Норы Уизли. Гарри вдыхает полную грудь морозного воздуха. Погода радует их редким для Британии солнечным днем. Лучи отражаются от сверкающего снега, и на улице так ярко, что непроизвольно щуришься. Гарри любуется своим спутником. Щурящийся Волдеморт, закутанный в шарф, с красными от мороза щеками — не каждому позволено увидеть такое. Они оказываются среди беспокойной толпы магов и ярких лотков со всякой всячиной. Елочные игрушки, сияющие гирлянды, подушки, смешные костюмы для бутылок вина, сами бутылки вина, сладости, свечи и подсвечники, движущиеся фигурки… Когда Гарри был здесь с Сириусом, они обычно не покупали много, потому что у Блэков и так был избыток всевозможных чудесных рождественских украшений. Однако, теперь он может разгуляться. — Мы пришли за елью, — пытается напомнить Волдеморт, но безуспешно. — Нужно же будет во что-то её нарядить, — парирует Гарри и тянет Тома к лоткам, — И еще пообедать для начала! Первым делом они перекусывают в местном кафе с веселой рождественской музыкой на фоне. Волдеморт ест всё с тем же непроницаемым выражением лица, но Гарри знает, что ему не плохо, просто очень непривычно. Наступает время для покупок. Гарри набирает того и этого, пока Том только и успевает расплачиваться и отправлять вещи домой с домовиком. Гарри был бы не против расплачиваться и сам: его сейф в хранилище за последние годы только пополнился благодаря чрезвычайно щедрым карманным деньгам от Сириуса, но, взглянув на то, как Волдеморт каждый раз естественно достает кошелек, он решил не спорить. Неудивительно, но он встречает Джинни Уизли и Полумну Лавгуд с компанией каких-то ребят помладше, которых он не знает. Подруги машут ему рукой и Гарри, пользуясь тем, что Волдеморт занят, в очередной раз расплачиваясь, перекидывается с ними парой слов. — Вау, Гарри, — Джинни многозначительно двигает бровями, — Что у тебя там за красавчик? — Даже не смотри, — предупреждает он шутливым тоном, но на самом деле вполне серьезно. Не стоит маленькой девочке интересоваться Темными Лордами. — Потому что это уже твоё? — рассеянно спрашивает Полумна. Гарри с удовольствием врет, подтверждая это, и закрывает тему. Том Реддл заканчивает со своими делами и уже готов подойти к нему, так что Гарри наскоро прощается, желает Счастливого Рождества и возвращается к покупкам. Волдеморт никак не комментирует их разговор, так что неясно, слышал он или нет. Огромную, красивую ель они выбирают самой последней. Короткий зимний день подходит к концу, а приличное количество покупок встречает их дома, неразобранное. Гарри мученически вздыхает и предлагает: — Давай уже завтра. А сегодня, — он извлекает из кучи покупок коробочку специй, — Сделаем глинтвейн! Иногда возраст Волдеморта Гарри даже на руку. У Темного Лорда немного другой менталитет, он рос в то время, когда не было принято строго ограничивать молодежь от вредных привычек, так что он не видит в предложении Гарри ничего странного. — Поручи это Трейси. Только сейчас Гарри замечает, что могущественный Темный Лорд выглядит немного утомленным после походов по магазинам. Гарри позволяет себе крошечную ухмылку. — Ну уж нет, — он категорично отказывается отдавать такое важное дело в руки домовушке, — Я тогда сам сварю. Отдохни пока. Он оставляет Тома и, напевая под нос, направляется на кухню. Снейп считает его никчемным зельеваром, но, на самом деле, Гарри вполне неплох, просто обычно не заинтересован. Однако, сейчас он действительно хочет приготовить всё на высшем уровне, так что перебирает в голове всё о сочетании вкусов, что когда-либо говорил ему Сириус, чтобы сварить вино наилучшим образом. Ожидание комплиментов заранее наполняет Гарри хорошим настроением, пока он, помешивая вино на медленном огне, добавляет специи и засушенные фрукты один за другим. Когда всё готово, он процеживает получившийся напиток в прозрачный графин, накладывает чары сохранения температуры и возвращается в гостиную, еще более довольный, чем был, когда уходил. Том Реддл уже снова что-то читает. Ну что за книжный червь! Такими темпами, Гарри и через сто лет его не догонит… Сейчас эта мысль почему-то не кажется ему такой уж плохой. — Готово! — оповещает он о своем прибытии, наливает кружку себе и левитирует поднос с графином и другой кружкой на столик рядом с Томом. На короткую секунду он думает о том, что если Том сейчас начнет проверять напиток на добавленные примеси, то Гарри его поколотит. Однако, Волдеморт лишь вдыхает аромат, ожидая, пока излишняя температура рассеется, и делает первый глоток. Если он как-то и проверил вино, то, из уважения к Гарри, незаметно. — Выше всяких похвал, — комментирует он, и Гарри полностью удовлетворен. Кресла в гостиной, по мнению Гарри, стоят слишком далеко друг от друга. Он левитирует пустое кресло поближе к креслу Тома, чтобы, умостившись в нем, перегнуться через подлокотник и заглянуть в книгу собеседника. — Что читаешь? — спрашивает он, отпивая из своего бокала. Действительно вышло очень недурно. Книга всего лишь на староанглийском. Гарри медленно, с некоторым трудом, но может разобрать большую часть. Волдеморт никак не комментирует внеплановую перестановку, а просто отвечает: — «Врачевание хворей темномагических», Аурелия Нотт, — и, сжалившись над неуемным любопытством Гарри, делает шаг навстречу, — Могу читать вслух, если хочешь. — Я хочу! — сразу же соглашается Гарри. Волдеморт возвращается на несколько страниц назад, чтобы начать с более подходящего места, и начинает читать заново. Тяжело, наверное, читать и сразу переводить… Под мерный звук глубокого голоса Гарри полулежит на подлокотнике кресла, сложив локоть под голову и наблюдая то за трепещущим пламенем в камине, то за освещенным этим пламенем строгим лицом. Графин глинтвейна медленно подходит к концу. Гарри тепло и очень спокойно. Отправляться в свою комнату спать совсем не хочется, но Гарри призывает себя к дисциплине, и они расходятся даже не очень поздно. Это важно, потому что на завтра у Гарри большие планы. Они должны украсить дом! Волдеморт уже заканчивает свой завтрак, читая газету, когда Гарри только выходит к столу. Заспанный, расхристанный в кое-как застегнутой рубашке. Он хоть представляет, как сейчас выглядит? Собирая множество незначительных деталей, Том понимает: нет, не представляет. Гарри делает это не специально, он… просто всегда такой с утра? Том удивлен, даже не сразу понимая, почему, но скоро он осознает. И в приюте, и в аристократических кругах детям за такой выход к столу влепили бы несколько розг, так что у него не было возможности видеть настолько расслабленных людей. Гарри Поттер, лениво облокотившийся локтями на стол, размешивающий сахар в чашке одной рукой и прикрывающий сладкий зевок другой, выглядит почти как откровение. Какая-то часть жизни, на которую Темный Лорд за долгие годы не имел возможности даже взглянуть. Он решает не разрушать идиллию и позволить Гарри быть Гарри. — Что пишут? — привычно спрашивает молодой человек, на ходу жуя блинчик. Темный Лорд протягивает ему газету, но Гарри отрицательно качает головой: — Не хочу читать, хочу болтать с тобой. О. Оу… Осознав еще несколько вещей, Том откладывает газету в сторону. Он не в настроении обсуждать писательские фантазии, но есть другие несколько вещей, требующие их внимания. Например, какие именно комнаты будут украшены, и как. Змеиное Гнездо весьма просторное, и, хотя вчера они и купили многое, но на всю усадьбу этого не хватит. Гарри в шутку упрекает его, что он относится ко всему слишком ответственно, но Том и бровью не ведет. Разумеется, всё должно быть под контролем. Пренебрежение мелочами не ведет ни к чему хорошему. Гарри смотрит на него с чем-то вроде жалости — он единственный человек, которому Том Реддл готов это позволить — и все-таки принимает участие в обсуждениях. Умиротворенный тем, что всё продумано до мельчайших деталей, Том Реддл магией развешивает декор по гостиной, пока Гарри балуется с елкой. Разместив на стенах гирлянды, подвесив свечи в воздухе и заколдовав воск на них от капанья, зачаровав искусственный снег, Том склоняется к очередной коробке и видит омелу. Маленький паршивец, он серьезно? Омела? Их же здесь всего двое! И когда успел положить… На несколько секунд Том Реддл замирает, задумавшись. Он ведь пытался быть добропорядочным человеком по отношению к Гарри Поттеру. Он даже смотрел сквозь пальцы на неумелые излишне прямолинейные попытки молодого человека флиртовать, предполагая, что в будущем тот сам ужаснется от своих «ошибок молодости». Правильным, безопасным выбором было бы ничего не предпринимать. Но правда в том, что Том Реддл никогда не был хорошим человеком. Он знал о существовании границ между людьми и мог их соблюдать, чтобы поддерживать отношения, но внутри него самого никогда не было морального барьера. И у его терпения есть конец. Волдеморт хмыкает, и вешает омелу на дверную арку между столовой и гостиной. Если один маленький паршивец захочет поискать себе неприятностей… Кто Том такой, чтобы его останавливать? Его глаза неуловимо темнеют. До вечера не происходит ничего особенного. Они украшают дом, и размышляют над рождественским ужином. Рождество еще даже не завтра, и время еще есть. С этим возникает странная проблема: никто из них не привередлив в еде, и каждый готов оставить ужин на усмотрение второго… Иногда обладать похожими чертами характера не так уж здорово… К счастью, у них есть домовушка Трейси, которая готова позаботиться о непутевых хозяевах. Время совсем не позднее, они только недавно выпили пятичасовой чай, и Трейси даже не начинала готовить ужин, когда это происходит. Гарри зовет Тома из столовой, а затем, не дождавшись, сам выходит навстречу, «случайно» сталкиваясь с ним в дверном проёме. В том самом дверном проёме, над которым висит омела. Том абсолютно уверен, что этот квиддичный ловец ни за что не попал бы в такую ситуацию, если бы это не было его целью. Волдеморт немного удивлен, что это случилось в первый же вечер. Ему почему-то казалось, что Гарри подождет до наступления Рождества. Но он не собирается снова делать вид, что ничего не происходит. — Ха-ха, ой, — Гарри возводит взгляд к ветке омелы над проходом, но не успевает продолжить фразу. Том Реддл решительно берет его за талию и притягивает к себе. У молодого человека почему-то вдруг перепуганный вид, и Том укоряет его низким голосом: — Разве ты не этого хотел? Мышцы под его рукой немного расслабляются, Том принимает это за согласие и, не давая шанса передумать, вовлекает Гарри в поцелуй. Чужие губы сминаются под его собственными, и что-то вспыхивает у Тома внутри; сердце колотится гулко и сильно, а по позвоночнику сбегают мурашки. Обычно прикосновения к другим людям ощущались для него «никак», но сейчас всё иначе. Том с азартом первооткрывателя исследует новое чувство. Гарри чувствует себя диким животным, застывшим под светом фар несущегося грузовика. Это действительно напоминает автомобильную аварию. Слишком внезапно, слишком мощно, слишком… Слишком. Его и раньше ошеломлял контраст горячего тела и морозной магии Темного Лорда, но сейчас всё это так близко, так окутывает… Гарри вцепляется в рубашку Тома, неуверенный, что иначе сможет устоять на ногах, и отвечает. Конечно, он отвечает. Это катастрофа, которую он желал. Он чувствует улыбку Тома на своих губах и решается открыть глаза. Выражение лица Темного Лорда его потрясает. Восторженное и немного безумное, с чрезмерно расширившимися зрачками. Гарри и не знал, что в этом вечно сдержанном человеке есть такая черта. Хотя мог бы и догадаться из тех моментов, когда он блуждал по чужим воспоминаниям и ощущал эмоции Реддла во время могущественного колдовства. Сейчас было так же. Гарри не верит, что способен вызывать такие эмоции в принципе, тем более, у этого человека, но ему приходится это принять, всхлипывая под чужим напором. Том вжимает его в дверной косяк, его ладонь властно сжимает волосы Гарри, принуждая повернуть голову под нужным углом. От чужого тела веет жаром, и оно слишком близко, Гарри инстинктивно, загнанно пятится, но отступать ему некуда. В наказание за попытку бегства его вжимают еще сильнее, и Гарри чувствует это. Чужое возбуждение прижимается к его животу, и это потрясающе. Гарри аппарирует в спальню, затягивая в воронку заклинания и Волдеморта, и только то, что он действительно чертовски хорош в аппарации, позволяет ему не расщепить никого из них. Они падают на кровать с небольшой высоты, Гарри пребольно прикусывает свой язык, но, учитывая обстоятельства, это даже хорошо. Боль ненадолго отрезвляет его, помогая сфокусироваться на лице Тома. От чрезвычайно довольной ухмылки Темного Лорда его бросает в дрожь. Жадный шальной взгляд, которым его окидывают, заставляет поежиться. Он просто Гарри… что он такого сделал, чтобы заслужить такой взгляд… Это слишком, это слишком… — Куда подевалась твоя смелость, м-м? — спрашивает Темный Лорд, легко сжимая его подбородок пальцами. Гарри поражен, застигнут врасплох, дезориентирован и возбужден, эта мешанина чувств приводит его в странное, заторможенное состояние. Но он не боится. Чтобы внести эту ясность, он отвечает предельно точно: — Я не боюсь. Голос почему-то получается хриплым. Глаза Тома вспыхивают. Он доволен, и он забавляется: — Ты такой застенчивый… Гарри задыхается от возмущения. Ты, ты!... Ты такой болтливый! С трудом он спихивает с себя мужчину, но только чтобы выкрасть немного пространства и содрать с себя свитер и футболку за один раз. Том поднимает брови, и пуговицы на его рубашке расстегиваются магическим образом, рубашка слетает и аккуратно приземляется на спинку стула. Иногда Гарри не-на-ви-дит эту безупречную опрятность. Гарри интересно, сможет ли он её сломать. И если да, то что он найдёт за этой ширмой? Гарри лихорадочно облизывает пересохшие губы и тянется к чужой ширинке. Он не опытен, но эй. Они оба парни, и он знает, как делать это с собой. Что может пойти не так? Не так все идёт примерно сразу, когда Том перехватывает обе его руки и снова вжимает в матрас весом своего тела. Гарри неловко ерзает, не понимая, что должен делать. …судя по шипящему, задавленному звуку, вырвавшемуся изо рта Волдеморта, ерзанья уже были действиями сами по себе. Упс. Гарри раздумывает над тем, чтобы всё-таки испугаться, но Том снова целует его, и мысли благополучно разлетаются на тысячу осколков. Гарри совершенно теряется в ощущениях, и только после очередного задушенного шипения понимает, что начал, не отдавая себе в этом отчета, притираться к мужчине. Предательское тело действует на инстинктах! Том тихо смеется, уткнувшись ему в ямочку над ключицей. Гарри не видит себя, но он чувствует, как горят щеки, и догадывается о причине внезапного веселья Волдеморта. А вот ему, между прочим, совсем не весело! Он снова брыкается, пытаясь заполучить хоть немного свежего воздуха — в чужих объятьях очень жарко, он потеет и стесняется этого — но его снова подгребают к себе и жадно слизывают соленую каплю с виска. Том… Что он сделал только что… Гарри готов умереть от смущения. Он думал, что Том будет брезгливым, но все оказалось с точностью до наоборот. У Темного Лорда брезгливость как будто атрофирована вовсе… по крайней мере, здесь и сейчас. Волдеморт снова смеется, и он так близко, что Гарри четко ощущает эту крошечную вибрацию чужой груди. Это немного, совсем чуть-чуть успокаивает его. Том перехватывает обе руки Гарри своей одной. Гарри морщится и снова ерзает: у этого Темного Лорда что, какой-то кинк на то, чтобы держать всё под контролем?.. А. Ну да. Глупый вопрос. Освободившаяся рука проскальзывает между их телами и ловко управляется с ремнями. Гарри подозревает, что в деле замешана и магия, потому что с чего этот легкий холодок… Взвизгивает ширинка, и его член наконец-то освобожден. Гарри не может удержать вздоха облегчения. Готовый умолять, он вскидывает бедра, притираясь к чужой руке, но ладонь, игнорируя его член, спускается ниже… Ой… Гарри вскидывается еще выше, прогибаясь в пояснице, инстинктивно уклоняясь от чужих пальцев, но его снова отвлекают собственническими поцелуями, и он снова ведется на это. Гарри не может себя в этом винить. У Тома горячий, жадный рот, и он приковывает к себе внимание, куда бы не приходились поцелуи. Однако, лучше всего было изначально, когда язык Тома был у него во рту, и Гарри наклоняет голову, чтобы отвлечь мужчину от впадинки над своей ключицей и поймать его губы своими. Том Реддл, конечно, сразу понимает его. Краем сознания Гарри понимает, что в нём уже два пальца, но они легко скользят, обвитые целой плетью заклинаний, и это совсем не больно, только немного странно и прохладно. Раз за разом пальцы проходят по определенной точке внутри, и это совсем слегка приятно. …Однако, с каждым новым толчком это приятное чувство накатывает немного сильнее. Гарри заискивающе трется щекой о плечо Тома, показывая, что попытки бунта больше не повторятся, и его руки, наконец-то, отпускают. Он сразу же крепко обнимает мужчину. Это длится недолго, потому что Волдеморт отстраняется, чтобы расстегнуть свои штаны. Гарри, пользуясь случаем, собирается решительно стащить и свои тоже, но замирает посередине движения, уставившись на мужчину. Том стоит на коленях на кровати. У него бледная кожа, через которую хорошо видно синеватые вены. Сухие, резные мышцы украшают худощавое тело. Гарри сглатывает. Интересно, он всегда таким был? Или специально создал такое тело при ритуале? Гарри слабо верится в то, что природа могла создать такое, однако, нечеткие сцены из чужих воспоминаний заставляют его склонится к первому варианту. У Гарри никогда не было комплексов, у него крепкая, загорелая фигура квиддичного ловца, но то, что перед ним… Гарри опускает взгляд ниже и натыкается на белый, гладкий член с розоватой головкой, возведенный от возбуждения так сильно, что прижимается к животу. Он не может отвести взгляд. Волдеморт снова смеется над ним. Он очень красивый, когда искренне смеется. Его влажная от пота челка немного липнет ко лбу, в глазах странный блеск, а бледные щеки окрасились почти неразличимым розовым румянцем. Гарри сначала забывает возмутиться от открывшегося зрелища, а, когда спохватывается, то уже не успевает, потому что его заваливают на кровать, и становится не до того. Для кого-то, кто выглядит как мраморная скульптура, тело Волдеморта неожиданно горячее. Том входит в Гарри медленно. Это не больно, но немного чересчур распирающе, и Гарри от души несколько раз пинает мужчину пяткой в бок. Волдеморт перехватывает и фиксирует его ногу, но Гарри уже немного лучше. По крайней мере, морально. На несколько секунд они замирают, когда Том входит до конца. Гарри моргает, очарованный напряженным выражением внутренней борьбы из-за попытки быть сдержанным на лице мужчины. Том закусил губу, и Гарри хочет закусить его губу тоже, он тянется наверх, чтобы претворить свое желание в жизнь. Волдеморт послушно опускается к нему, немного выходит и толкается снова, одновременно целуя его губы. Накатывающее, набирающее силу ощущение удовольствия возвращается, разом став весомее из-за возросшего давления. Гарри откидывается на спину, погружаясь в него, и тянется к своему члену, чтобы дополнить картину. На этот раз Том не останавливает его. Клокочущее чувство почти сразу прошивает Гарри, заставляя выгнуться дугой. Гарри скулит. Белые капли спермы выплескиваются из члена струя за струей. Он… Так сразу… Так стыдно… Том явно развлекается и не смеется только потому, что тяжелое дыхание сбивает смешки. Он зарывается ладонью в волосы Гарри, заставляя поднять взгляд. Он такой горячий, и его магия такая холодная, и Гарри еще не отошел от оргазма, и весомые, медленные толчки все продолжаются… Гарри требуются долгие несколько секунд, чтобы сфокусироваться. Лучше бы он этого не делал, потому что улыбка Тома совершенно порочная: — Что такое? — спрашивает он низким голосом, от которого Гарри пробирают мурашки, — Ты же не думаешь, что это конец? Гарри отрицательно мотает головой, слишком дезориентированный, чтобы возражать. Медленные, мерные толчки подчиняют его сознание. — Ты больше не будешь непослушным? Будешь делать только то, что я скажу? Гарри по инерции отрицательно качает головой, потом спохватывается и также активно кивает. Том наклоняется, чтобы слизать выступившую от избытка эмоций влагу с уголка его глаз вместе с потом, натекшим с виска. — Хороший, — произносит он. Этот тон… Если бы перед Гарри не был Темный Лорд, он бы решил, что это ласка. Но, может быть, определение «снисхождение» тоже подойдет. Том гладит его скулу, и Гарри льнёт щекой к его узкой, горячей ладони. Его член уже снова стоит. *** Том абсолютно вымотан, скорее эмоционально, чем физически. Ужинать не хочется, но душ кажется заманчивой идеей. Однако, Гарри совершенно естественным образом забирается ему под бок. Он мягко дышит, спокойный и довольный, явно постепенно погружаясь сон. Чужая сонливость заражает. Мысль о душе больше не кажется такой уж соблазнительной. Том колдует несколько очищающих чар — Гарри ежится, будто от холода — потом признает состояние постели приемлемым, устраивается поудобнее и закрывает глаза. Впервые в жизни засыпая, окруженный человеческим теплом, Том хмурится от неясной мысли: что же он натворил? Утром Том резко просыпается и садится на кровати, сосредоточенно пытаясь осознать произошедшее. Гарри, разбуженный его движением, лениво ворочается и трет глаза рядом. Вид у него с утра совершенно очаровательный, но внимание Тома привлекает не это. Через несколько секунд и Гарри понимает, что что-то не так, и они оба пристально смотрят в одну точку. У Гарри Поттера золотое вервие помолвочной клятвы на запястье. Том на мгновение закрывает глаза, проклиная себя. Он знал, что так будет. Гарри Поттер принял кольцо Гонтов, и вчера ночью случилось то, что случилось, и магия приняла это как согласие. Он знал, но всё равно не удержался. Он идиот? Мозги заплесневели на старости лет? Он даже в молодости не был таким безрассудным. Он ведь хотел всего лишь проучить молодого человека, почему его так повело? Ему стоило проклясть себя успокаивающим дюжину раз, а если бы не помогло, то еще столько же. Что он будет делать, если его человеческий крестраж, нет, что он будет делать, если его Гарри сбежит от него на край света? Том открывает глаза и серьезно спрашивает: — Ты думаешь, это ошибка? Гарри подслеповато, сонно щурится и растягивает губы в улыбке, полной утренней неги: — Я думаю, что ты мнительный. С несвойственным себе терпением Том ждет более внятного ответа. Гарри вздыхает, находит очки на тумбочке, надевает их, и смотрит на него прямо и тоже серьезно: — Нет, я не думаю, что это была ошибка. И не думаю, что подумаю. Ты доволен? Том верит ему не до конца — времени еще предстоит расставить все по местам — но сейчас он доволен. Впрочем, у Гарри Поттера хорошо получается его убеждать. Он все такой же дружелюбный и, возможно, немного более навязчивый, но Том только за. Потом Гарри уезжает в Хогвартс, и Тома посещает мысль. Что если молодой человек специально усыплял его бдительность? Заодно он вспоминает, что Гарри Поттер, натасканный Медеей Блэк, действительно хорошо умеет сбегать. Гарри Поттер пишет ему каждый день. Все источники информации сообщают, что Гарри Поттер в Хогвартсе. Гарри Поттер пообещал ему, что после сдачи ТРИТОНов будет жить с ним, в Гнезде. Что, если все это ложь? Том думает об этом, а потом ловит себя на этих мыслях, и приходит в еще больший ужас. Что с ним случилось? Его прокляли? Он проверяет себя на всевозможные проклятья, и ему приходится с сожалением признать, что никакого проклятья нет. Вероятно, он просто сошел с ума. Не то чтобы он сошел с ума впервые. По крайней мере в этот раз он не убивает людей из-за случайностей. Так что всё в порядке, наверное. Календарь медленно отсчитывает день за днем. Том полагает, что будет лучше, когда Гарри вернется. *** Летом, за несколько часов до отправления Хогвартс-экспресса, Дамблдор неожиданно вызывает Гарри к себе. Гарри почти не общался с ним с первого курса, но он не особо задумывается о причинах, направляясь в директорский кабинет. В кабинете чувство неправильности догоняет его. Дамблдор не выглядит, как обычно, чудаковатым стариком. Он выглядит уставшим, постаревшим, но все еще чрезвычайно могущественным, когда поднимает на Гарри свои пронзительные голубые глаза: — Садись, мой мальчик, — предлагает он, — Я знаю, ты ценишь честность. Настала пора честно тебе рассказать, почему миссис Блэк не смогла найти ничего в темных книгах. Гарри инстинктивно делает шаг назад. Он понимает сразу несколько вещей. Дамблдор присматривал за ними. Дамблдор залез к кому-то из них в голову. Ритуал, в существование которого он не верил, все же был, и Дамблдор знал о нём. У самого Гарри сейчас больше нет ни Бастиона, ни защиты студента. Затем, под тяжелым взглядом старика, он принимает решение, шагает вперед и садится в кресло. Как бы то ни было, если ему предлагают знание, он должен согласиться. — Так почему Медея не смогла ничего найти? Одновременно он настойчиво приглашает сознание Волдеморта в своё. Прежде, чем Дамблдор начинает говорить, Гарри моргает, и когда он открывает глаза, с глубины его глаз уже смотрит затаившийся хищник, защищающий его разум и наблюдающий за происходящим. Все хорошо. Гарри не один. Дамблдор невесело усмехается в бороду. — Как я, полукровка, могу знать что-то, чего не знают все темные рода, вместе взятые? — задает он риторический вопрос и качает головой, — Ты действительно отравлен высокомерием чистокровных, Гарри. Гарри решает игнорировать этот выпад. Дамблдор ждет несколько секунд его реакции, но, не дождавшись, решает продолжить. — Я потратил большую часть жизни, изучая эту область магии. И я живу уже действительно долго, — и заявляет веско, — Дары Смерти. Гарри быстро бросает взгляд на кольцо Гонтов, и прячет руку под рукавом мантии. Взгляд Дамблдора неприятен. Гарри интересует только одно, и он резко меняет тему: — Это вы проводили ритуал надо мной, когда мне был год, из-за которого Темный Лорд развоплотился, а у меня появился этот шрам? Этого стоило ожидать, но Гарри всё равно вздрагивает, когда Дамблдор кивает. — Ты называешь его Темным Лордом, — голос директора звучит разочарованно. Что ж, это чувство взаимно. Пожалуй, не стоит говорить Дамблдору, что «Темный Лорд» — это еще из вежливости, а обычно Гарри зовет его куда более фамильярно. Разговор явно не клеится. Один из них хочет рассказывать явно не о том, о чем хочет знать второй. Переспоривать стариков так утомительно, но Гарри упорно продолжает попытки вернуть разговор в интересующее его русло: — Зачем Вы это сделали? — спрашивает он в лоб, делая вид, что последней фразы Дамблдора не существовало. — Чтобы Смерть забрала свои Дары. Что? Бред какой-то. Гарри в недоумении хмурится, а Дамблдор спрашивает: — Теперь ты готов выслушать? Что ж… Раз так… Гарри, смирившись, кивает, и откидывается на спинку кресла. Похоже, это долгая история. Дамблдор окидывает его взглядом и начинает. — Много лет назад я впервые заинтересовался Дарами Смерти. Один лишь мой интерес привел к неисчислимым бедам. Углубившись в историю, я осознал, что так происходило всегда. Раз за разом, из века в век, Дары Смерти приносят в мир несчастья. Тогда я понял, что Дары Смерти должны быть уничтожены. — Однако, это не так-то просто. Эти артефакты склонны к обману. Старшую палочку сломать не сложнее, чем ветку дерева. Множество волшебников до меня, желающих покончить с раздором, неоднократно делали это. Однако, сгнив в одном месте, она неизменно появится в другом, целая и невредимая. — Спустя много лет, я нашел решение. Певереллы смогли решить загадку Смерти, потому что искренне полагались друг на друга. Существует древнее пророчество, что если однажды Певерелл убьёт Певерелла, то Смерть заберет свои Дары, и сила артефактов медленно иссякнет. — Я долго колебался. Стоит ли одна жизнь общего блага? Однако, судьба преподнесла мне подарок: пророчество Сибиллы Треллони. Я осмелился подделать конец пророчества, однако, шутка в том, что этого даже не требовалось. Один потомок Певереллов, Том Реддл, и без того заинтересовался жизнью другого потомка, Гарри Поттера. — Я не мог жертвовать невинным ребенком. Куда разумнее было бы, если бы теряющий разум Темный Лорд пал. И тогда я решил воспользоваться древним ритуалом, призвав сущность. Когда Темный Лорд атаковал бы ребенка, сущность должна была защитить его, вернув темному колдуну его намерение. Лили Поттер, конечно, была готова на всё, чтобы защитить тебя. Гарри задумывается. Он достаточно подкован, чтобы узнать ритуал по описанию. Призванная сущность была не слишком полезной: она помогает всего единожды… И отвечает соразмерно. За попытку кровопускания она ответила бы кровопусканием, за убийство — убийством… Но против Тома Реддла она была бы действительно эффективна. Насланное ею проклятье задело бы все кусочки души, и это был бы конец. — Однако, что-то пошло не так. Гарри уже понял, что. Родственные души. Сущность почувствовала эманации смерти и проснулась, но, вдруг, запуталась, кого из них она должна была защищать. Она покинула укрытие в Гарри, и одно её присутствие раскололо ослабленную душу Тома Реддла. Затем, кусок души Темного Лорда притянулся в пустующее место, заготовленное ритуалом для сущности… Однако, часть души не совсем подходила под условия ритуала, и тогда возник шрам. Интуиция темных магов действительно впечатляюща. Медея и Сириус догадались, что это был всего лишь неправильно пошедший ритуал, имея так мало входных данных… Жаль, что они не успели докопаться до истины. — Тем не менее, еще не поздно, — продолжает Дамблдор, — Если Темный Лорд падёт от твоей руки, великое зло будет изгнано из мира. Ради общего блага, Гарри… Сознание Гарри затапливает ледяное бешенство. Это чувство Тома Реддла, но это и его чувство тоже. Их эмоции резонируют, обращаясь чистейшим убийственным намерением. Гарри знает, что не удержит выражение лица, он опускает взгляд в пол и закрывает рот ладонью. Это может выглядеть подозрительно, но это лучше, чем неприкрытая ненависть. Это можно принять за испуг, или за что-то еще. Он быстро думает. Дамблдор — могущественный колдун, но он близко, он старый и он не настороже. Если Гарри сейчас ударит его по-маггловски, он сможет сломать ему этот крючковатый нос. Или эту тонкую старческую шею. Другая рука, спрятанная под столом, сжимается в кулак. Неожиданно, рука разжимается. Выражение лица разглаживается. Рот произносит вежливым тоном: — Нет, директор, — тело поднимается с кресла, — Вынужден отклонить ваше предложение. Взгляд Дамблдора тускнеет, но он не останавливает Гарри. Только произносит вслед: — У тебя будет много времени, чтобы передумать. Тело закрывает за собой дверь. Только спускаясь на движущейся лестнице, Гарри понимает, что происходит: сознание Тома завладело его телом и увело подальше от старика. Верно. У него были бы большие неприятности, если бы он набросился на директора. — Спасибо, — говорит он уже самостоятельно, и повторяет, — Спасибо, спасибо, спасибо. — Скоро увидимся, — отвечает его рот. Чужое ледяное присутствие на дне его подсознания медленно гаснет. Гарри благодарит снова и снова, не обращая внимания на то, что слова уже уходят в пустоту. *** Через несколько часов Хогвартс-экспресс прибывает к перрону. Гарри немного грустно осознавать, что это для него в последний раз, хоть раньше он и мечтал об этом. Гарри сходит с поезда, и позволяет нити аппарационной метки вести себя к кое-кому, не бросающему слова на ветер и пришедшему его встречать. Совсем скоро он видит знакомого, красивого мужчину в длинной мантии. Гарри ярко улыбается и, не стесняясь друзей, сжимает его в крепких объятьях. Разговор с Дамблдором действительно напугал его. Но сейчас, когда он сжимает Тома в своих руках, его сердце быстро оттаивает. Он спокоен, и он счастлив. Темный Лорд искренне улыбается ему в ответ.