Место, из которого не захочется убегать.

Дни становятся все холоднее, приближается сентябрь и пятый курс. Сириус передает последние новости из аврорского корпуса: министр просил найти человека для преподавания ЗОТС в Хогвартсе. Сириус предлагал свою кандидатуру, но ему отказали. Семейные вечера превращаются в обсуждение бестолковой политики Фаджа и его жалких попыток контролировать ситуацию. Но что бы министр ни делал, ему не удается заткнуть Амоса Диггори, этого действительно заботливого отца. Фадж прилагает все силы, чтобы уменьшить панику, вот и в Хогвартс заслал своих людей. Аврор Генри действительно очень хорошо подходит для того, чтобы успокаивать. — Скорее, чтобы наводить скуку — жалуется Рон, отчаянно зевая, после каждого занятия по ЗОТС. — Главное, что она нас учит! — вскидывается Гермиона. Этот диалог с незначительными вариациями повторяется чуть ли ни каждую неделю. Гарри немного скучно. Учебы много, но СОВы только в конце года, и только такие сумасшедшие, как Гермиона, готовы начинать готовиться прямо сейчас. Гарри думал, что Волдеморт будет ему писать, раз уж прислал блокнот, но бумага остается пустой изо дня в день. После той регулярности, с которой Том Реддл посещал его в прошлом году, Гарри чувствует некоторую пустоту. В начале декабря он не выдерживает и решает написать Темному Лорду сам. К тому же, и повод находится: «Привет. Я много думал, но так и не решил, что подарить тебе на Рождество. У тебя нет пожеланий?» Несколько секунд Гарри грызет перо, а потом решает закинуть дневник куда-нибудь очень далеко, чтобы не смотреть на него и не ждать ответа. Однако, он не успевает. Буквы ответного послания появляются почти сразу: «Добрый вечер, Гарри. У меня действительно есть одно пожелание. В рождественскую ночь я планирую ритуал воскрешения и встречу с последователями. Это было бы для меня подарком, если бы ты посетил её». Рождественскую ночь? Гарри готов рассмеяться. Очень мелочно со стороны Тома дергать своих последователей именно в это время. Погодите-ка. Это ведь значит, что он тоже встретит Рождество не с семьей? Гарри хмурится и несколько секунд размышляет, а потом все же пишет своё согласие. Это должно быть очень интересно. Потом думает еще, и добавляет вопрос: «Что за ритуал?» Он действительно хочет еще немного поболтать с Волдемортом. *** Реддл дарит ему на Рождество диадему Равенкло. Точнее, Гарри самому приходится забрать её еще до Рождества, следуя указаниям. … что ж, похоже, они оба ужасны в том, как следует дарить подарки. Но Гарри было вкусно, и он не настроен жаловаться. *** Медея и Сириус удивительно спокойно относятся к тому, что он выбирает праздновать Рождество не дома. Точнее, как обычно отводят взгляд и выбирают игнорировать. Гарри знает, что Сириус противник ограничения чужой свободы, а Медее просто нравится здравомыслящая версия Темного Лорда, но это всё равно немного надоедает. Он спрашивает, покрепче повязывая шарф: — Так ничего и не скажете? Вам правда нормально? Медея пожимает плечами, и артикулирует беззвучно: «родственные души». Сириус несколько раз будто собирается что-то сказать, но потом лишь чешет затылок: — Иди уже, Сохатик. Возвращайся не слишком поздно. Гарри вздыхает, улыбается: — Ну ладно. Счастливого Рождества! Взрослые машут ему в ответ, и он аппарирует по координатам. Том не зря наказывал одеваться потеплее. Гарри оказывается в очень давно заброшенном здании. В оконных проемах нет и намека на стекла, а из-за прохудившейся крыши в углу большой комнаты навалило сугроб. Однако, в высоких потолках, добротной каменной кладке и еще различимых барельефах сквозит намёк на былое величие. Однако, здесь довольно уютно. По воздуху плывут десятки магических фонарей, рассеивая свой мягкий свет. Утепляющие чары поднимают температуру с уровня «декабрьские морозы» до «немного свежо». На полу сверкает готовый к ритуалу испещренный рунами круг. Очень пахнет магией Тома, и Гарри нравится этот запах. Том уже стоит в центре круга, но все еще в своем бестелесном обличье. — Добро пожаловать в Змеиное Гнездо, — приветствует он Гарри, — Дом моих предков. Гарри рассеянно кивает, оглядываясь по сторонам, и приветствует его в ответ. — Тут мило, — добавляет он. От дементроподобной мантии слышится тихий смех. Гарри замечает еще одного человека, кутающегося в мантию вне круга. Человек ему не знаком лично, но Гарри догадывается, что это, должно быть, Барти Крауч-младший. Гарри приветствует и его: — Привет, Барти, да? Человек кивает ему, но не хочет или не решается ответить вслух. Ритуал получается потрясающим. Ритуальный круг сверкает всё пронзительнее и пронзительнее под четкий речитатив Барти, пока разреженные молнии света не начинают сверкать вокруг. Магия Тома ощущается всё насыщеннее и насыщеннее, она такая трескучая и свежая, как зимний мороз… Гарри невыразимо тянет зайти в круг. — Зайди, — предлагает ему Том Реддл, откликаясь на его мысли, — Тебе можно. Гарри множество раз предупреждали, что к темной магии нужно относится ответственно. Не быть небрежным. Не быть импульсивным. Но когда дело касается Волдеморта, Гарри чувствует, что ему лучше знать. В рунах круга нет ничего опасного. И Гарри делает шаг вперед. Морозная магия охватывает всё тело. Энергетические потоки пронзают грудную клетку, это немного слишком, но Гарри быстро понимает, как перенаправить их, включая себя в контур. А после… Из него вытекает душа. Это душа Волдеморта стремится вернуться к своему хозяину, но она так плотно перемешалась с его собственной душой, что части его души перетекают тоже. Это продолжается, и продолжается, и продолжается, пока в обоих сосудах не оказываются примерно равные части окончательно смешанных душ. Это невыразимо приятно. Когда все заканчивается, Гарри загнанно, восторженно дышит, ноги не слушаются, но чужие крепкие руки не дают ему упасть. — Все хорошо, — говорит Волдеморт где-то совсем рядом с ухом, — Ты даже лучше, чем я ожидал. У Волдеморта низкий, гипнотический голос, и он снова пахнет этой своей магией… Гарри с большим усилием отстраняется, взяв себя в руки. Волдеморт выглядит, почти как в воспоминаниях Медеи. Это красивый мужчина со строгими чертами лица, по внешности которого сложно определить возраст. Еще выше, чем Гарри подсознательно ожидал. Темные волосы в легком беспорядке. Внимательный взгляд. Дементорская легкая мантия, которая ранее окутывала его бестелесное тело, сейчас, наверное, почти не греет… Волдеморт замечает направление его взгляда и легким движением палочки трансформирует мантию в полноценный комплект одежды, даже с обувью. Это чрезвычайно высококлассная магия, и совсем не темная. Волдеморт ухмыляется, Гарри чувствует себя идиотом. — Я… — парень даже не знает, что хочет сказать, — Мне… — Хочешь перейти к вызову последователей, или хочешь подождать немного? — интересуется Темный Лорд, чуть нахмурившись, — Будет нехорошо, если ты будешь не в форме. Эй! Гарри определенно будет куда более «в форме», если Волдеморт не будет смотреть только на него! Так что парень решительно поднимает один указательный палец вверх, выбирая первый вариант. На свой голос Гарри сейчас не рассчитывает. Том Реддл серьезно кивает. Он проходит к двум каменным тронам, стоящим на возвышении в торце комнаты, опускается в один и указывает Гарри взглядом на второй. Гарри смущен. Эти троны, они… Разве они не для хозяина и хозяйки?.. Разве не будет немного слишком, если они сядут здесь вместе? — Собираешься стоять? — поднимает брови Темный Лорд. Стоять, как Барти и другие Пожиратели, или сидеть, как… второй хозяин? Гарри решает, что раз он и так носит перстень Гонтов, то терять ему нечего, и решительно садится. Камень не оказывается холодным. Это наверняка дело рук Тома. Волдеморт призывает Пожирателей через метку Барти. Это немного похоже на салют. Сначала некоторое время ничего не происходит, а потом площадка перед ними резко взрывается множеством частых хлопков аппараций. Постепенно, хлопки становятся все реже. Перед Гарри несколько десятков человек в масках и черных плащах. Они упали ниц и ждут, затаив дыхание. Где-то среди них должны быть Регулус и Северус, но, к своему сожалению, ему удается узнать только Люциуса Малфоя. Волдеморт не торопится разрешить им встать. — Вы прибыли, — он дарит им чарующую улыбку пастыря, — Это хорошо. Прискорбно, — интонация сгущается, — Что никто из вас не пришел ко мне раньше. Из зала слышится звук. Кто-то пытается ответить, или, может, оправдаться, но недогадливого бедолагу затыкает невербальное заклинание так быстро, что он не успевает вставить и слова. — С каждым из вас я, несомненно, побеседую лично. Не стоит волноваться. Лорд Волдеморт всегда награждает за верную службу. «И наказывает за предательство» остается неозвученным, но этого и не требуется. Гарри вяло думает, что вряд ли хоть кто-то из всей этой толпы отличился верной службой. — Что касается человека, который внес наибольший вклад в моё возвращение… Том Реддл хороший оратор. В воздухе витает торжественность. Один лишь Гарри сидит, лениво развалившись на троне, подперев щеку ладонью. Единственный зритель этого представления. Неожиданно, речь заходит о нём. — …Думаю, я могу не представлять вам Гарри Поттера. Гарри пользуется одной из интонационных пауз, чтобы нагло влезть: — Привет всем, — он натягивает дурашливую улыбку и машет рукой, — А чего все такие кислые? Улыбнитесь, сегодня прекрасный день! Его слова встречает звенящая тишина. Проходит секунда или две, а потом над залом раздается тихий смех Тома Реддла. Гарри рад, что смог его рассмешить. Пожиратели решают польстить своему повелителю и смеются тоже… Но в их смехе что-то не так. Не та интонация. Слишком… пренебрежительная. Ах. Гарри понимает. Они считают, что смеяться нужно над Гарри. Может быть, они даже думают, что Гарри тут как кролик перед удавом: обречен на смерть, но даже не осознает этого. Ой-ей, Том будет недоволен. Волдеморт и правда недоволен. Он рявкает: — Довольно! Вновь повисает тишина, так резко, словно кто-то выключил звук. Гарри отчаянно кусает губы, но нет, он не может… Он не сдерживается, и в тишине отчетливо слышен его тихий смешок. Он поворачивает голову и встречает прямой взгляд Тома Реддла. — Разве это не смешно, — риторически спрашивает Гарри, — То, насколько никто из них не понимает тебя. Неужели это так сложно? Расширившиеся на мгновение зрачки Тома Реддла становятся его наградой. Стоящее зрелище. Волдеморт усмехается, и снова поворачивается к последователям. — Видимо, действительно сложно, и я вынужден сказать предельно четко, — он, не глядя, запускает руку в волосы Гарри, и этот жест полон собственничества, — Гарри Поттер неприкосновенен. Каждый, кто хотя бы подумает о том, чтобы навредить ему, умрёт чудовищной смертью. Гарри хочет дернуться от неожиданного прикосновения, но сдерживает себя. Стоит все же поберечь репутацию Тома перед его последователями. Ему почему-то казалось, что Волдеморт будет ледяным, как снег, или просто холодным, как змея, но чужая ладонь в его волосах сухая и неожиданно горячая. Гарри надеется, что он не покраснел. Вот теперь Пожиратели, видимо, осознали. Собрание продолжается еще какое-то время, но Гарри начинает скучать. Он вспоминает о своем обещании не задерживаться допоздна, и спустя совсем недолгое время совершенно невежливо откланивается. Волдеморт благосклонно не препятствует ему. Гарри единственный человек из всего собрания, у которого есть такая привилегия. Он аппарирует под завистливые взгляды окружающих. Только дома он понимает, что забыл попросить Волдеморта не трогать Регулуса. Но Гарри относится к этому легкомысленно. Том Реддл не страдает умственной отсталостью. Наверняка он подумает о том, что Гарри расстроится, если тронуть его семью. Регулус возвращается под утро, немного усталый, но живой и совершенно невредимый. *** Рождественские каникулы заканчиваются, Гарри возвращается в Хогвартс, и едва ли не с порога на него налетает Снейп: — Поттер! Гарри немного раздражен и догадывается, что могло так взбудоражить профессора. — Если это о Волдеморте, сэр, то не утруждайтесь… — Тсс, ты, мальчишка! Мимо них снуют другие студенты, но Гарри пожимает плечами: — Что? Это Вы решили поговорить здесь, сэр. Снейп бескомпромиссно отволакивает Гарри в пустующий класс. У подростка мелькает мысль наслать на черную метку профессора жгучую боль. Гарри запомнил, как, и сейчас, после ритуала, он уверен, что может повторить. Однако, он отпускает эту мысль. Ах, он такой добрый. Дверь за ними захлопывается. Гарри с досадой потирает запястье, которое Снейп сжал слишком сильно. — …как я и говорил, не утруждайтесь, сэр. Я примерно знаю всё, что Вы можете мне сказать. — Так почему ты так себя ведешь! Гарри бросает взгляд исподлобья. — Вы почему-то думаете, что знаете Волдеморта лучше, чем я, — медленно произносит он, — А это не так. Снейп в ярости бьёт ладонью по парте: — Он убийца! — А Вы нет? — моментально парирует Гарри, — А Дамблдор нет? — в голове мелькает лицо мертвого Квиррела, и лицо лучше-бы-он-был-мертвым Локхарта, и Гарри добавляет, — А я нет? В каком мире мы, по-вашему, живем, профессор? Снейп отшатывается. Выражение лица у него очень странное. — Поттер, ты такой же, — «как твой отец», добавляет Гарри мысленно, но Снейпу удается его удивить, — Как Темный Лорд. Гарри не знает, как на это реагировать. Темный Лорд умный и магически одаренный. Вне контекста убийств, сравнение с ним Гарри задевает еще меньше, чем сравнение со своим отцом. Он выбирает ответ: — Эм… Спасибо, наверное?.. Снейп затыкается, ошарашенный новым витком его наглости. Гарри пользуется этим моментом, чтобы выскользнуть за дверь. *** Гарри, Рон и Гермиона сидят в Выручай-комнате. Гарри нужно рассказать им кое-что важное. Он копирует чарами страницу из своей переписки с Темным Лордом, и передаёт копию Гермионе. Это проект пакета законов, который готовят сторонники Волдеморта. Пакет законов «О гуманизме». В него включено множество поблажек темным существам. Многие, например, оборотни, будут переведены в разряд граждан. Будут предусмотрены некоторые социальные пособия и школы. Пожизненный срок заключения будет отменен, и заменен максимальным сроком в пятьдесят лет. Условия заключения в Азкабане будут признаны антигуманными, и Азкабан перестанет функционировать как тюрьма. Но не понадобится строить много тюрем сразу, потому что один год заключения в Азкабане будет приравнен к пяти годам заключения в обычной тюрьме. Таким образом, большая часть заключенных в Азкабане будет признана отбывшими свой срок. Очевидно, зачем это нужно Волдеморту. Гермиона, быстро перечитавшая текст несколько раз, неверяще спрашивает: — Гарри… И Тот-Кого… Волдеморт просто дал это тебе? Гарри легкомысленно пожимает плечами. Дал, и что? Налаживать хорошие отношения со своим человеческим крестражем — это разумно, а Волдеморт разумный. — Так что думаете? — переводит тему он. Гермиона смотрит на него со скепсисом, а потом медленно говорит: — Это… неожиданно хороший закон. Темные создания действительно заслуживают прав. Азкабан действительно бесчеловечная тюрьма. Это… Знаешь, давно пора. Рон жует губу и выдает задумчиво: — Мама расстроится, — и поясняет, — Долохов убил её братьев. Повисает неловкое молчание. Гермиона неуверенно пытается возразить: — Это значит, что он заслуживает пожизненных пыток? Рон пожимает плечами и отворачивается. Гарри и Гермиона переглядываются. Родственники пострадавших, конечно, будут обижены. Гермиона прокашливается и продолжает: — …Думаю, его примут. Обычно магглорожденные и чистокровные в оппозиции, но не в этом случае. Гарри кивает. Конечно, найдутся и одиночки, которые будут голосовать против по личным причинам. Но будут и те, кто также будет голосовать за, вроде Сириуса, который сделает это ради Ремуса. Они оказываются правы. *** Сторонники Волдеморта протаскивают законы в рекордные сроки. На весенней сессии Визенгамота решение поддержано большинством голосов. Молли Уизли это действительно огорчает. Сын пишет, что Азкабан все равно давно следовало закрыть. Это правда, конечно. Но обидно осознавать, что все идет так, как того хочет Волдеморт. В доме очень тихо. Дети еще в Хогвартсе, а Артур ушел на работу. Растить семерых детей было той еще задачкой, но без них становится немного пусто. Промокшая под весенним дождем сипуха бьется в окно, и женщина взмахивает палочкой, впуская несчастную птицу и порыв свежего, весеннего воздуха, не отвлекаясь от своего ланча. Сова бросает ей на стол Ежедневный Пророк. — Оставайся, милая, — предлагает ей Молли, — Хоть погреешься. Сова угукает, стаскивает совиное печенье, но, пренебрегая её предложением, почти сразу вылетает наружу. Молли качает головой: в этой газете совсем загоняли бедных птиц. Окно она решает пока не закрывать. Свежий воздух совсем не плох. Женщина берет газету, чтобы почитать её за ланчем, и сразу хмурится. На первой странице — самая горячая новость — вызволение узников Азкабана. Совсем из головы вылетело, это как раз должно было произойти вчера. Молли с интересом рассматривает фотографии. На одной из них Беллатрикс Лестрейндж: исхудавшая, несчастная, с огромными оленьими глазами. Нарцисса Малфой кутает сестру в плед и смотрит с состраданием, прямо как сам святой Мунго. Молли фыркает и откусывает сэндвич. Ну, конечно. Она готова поставить сикль на то, что сторонники Волдеморта сделали это фото специально чтобы разжалобить людей. На нескольких фотографиях она никого особо не узнает. Какие-то люди, не только Пожиратели, все наполовину счастливые, наполовину не верящие в свое счастье. Где-то на фоне она замечает Снейпа, приветствующего Мальсибера. А она говорила Дамблдору, что этому Пожирателю нельзя доверять. Как встретит старых друзей, так сразу… Молли качает головой, переворачивает страницу и видит Долохова. На колдографии запечатлена целая сцена. Сухонькая старушка на две головы ниже Долохова сердито стучит ему кулаком по лбу. А затем Пожиратель не выдерживает и сгребает пожилую женщину в медвежьих объятьях. Это его мать? Взгляд опускается ниже, и подпись к колдографии отвечает на её вопрос: да, это его мать. Несколько секунд ничего не происходит. Потом Молли откладывает газету и вдыхает тёплый весенний воздух, наполненный запахом зацветающей яблони. Может, это и неплохо, что Азкабан закрыли. *** Они сдали СОВы. Результаты еще не пришли, но Гарри вполне в себе уверен. Сириус хорошенько натаскал их по зельям, так что, наверное, они даже смогут изучать продвинутый курс всей троицей. Теперь Гарри официально взрослый и избавлен по этому случаю от Надзора. Первое, что он делает — это отправляется покупать собственную палочку. Палочка из вишни и сердечной жилы дракона — такая же, как у Медеи — ощущается, как будто он держит подругу за руку. Привычно и надежно. Она служила ему верой и правдой много лет и, будучи зарегистрированной на взрослую колдунью, позволяла колдовать в свое удовольствие. Однако, Гарри интересно, каково это — иметь по-настоящему свою палочку. И в жаркий летний день он открывает хлипкую дверь в магазин Олливандера. Подслеповатый старик щурится и узнает его: — А! Гарри Поттер, — он неодобрительно качает головой, — Должен сказать, вы действительно припозднились. Подбирать палочки взрослым — та еще морока. Правша или левша? Гарри легкомысленно пожимает плечами. Старик, проведя нехитрые измерения и беспрестанно ворча, отправляется к полкам, долго колупается в них, и, в конце концов, приносит Гарри целую дюжину коробок. Гарри пробует. Каждая из палочек послушно выполняет заклинания в его руке, но ни одна не ощущается какой-то особенной. Когда Гарри заканчивает с первой дюжиной, перед ним уже оказывается вторая. Потом третья. И на второй палочке третьей дюжины что-то происходит. Гарри пробирает странное, теплое ощущение. Оно охватывает всё его существо, разливаясь по венам. Всё внутри него протестует против самой идеи о том, чтобы разжать руку и взять другую палочку. — Это она, — говорит он уверенно, как завороженный наблюдая за гладким куском дерева в своей руке. Она. Его палочка. Это невероятное чувство. Гарри вдруг остро жалеет, что не зашел сюда раньше. Олливандер задумчиво трет подбородок. — Очень интересно… — Интересно? — отвечает Гарри эхом из вежливости. — Сестра этой палочки, — осторожно произносит мужчина, опасаясь испугать покупателя, — Признала своим хозяином Того-Кого-Нельзя-Называть. Это логично. Родственные палочки — закономерное следствие родственных душ. Но все же эти слова делают Гарри еще более довольным. — О, — Гарри будто просыпается ото сна, поворачивается к Олливандеру и радостно улыбается, — Напротив, это совсем не удивительно. Кто, если не я, мог забрать эту палочку? — Если так посмотреть, — соглашается Олливандер, — То конечно. Конечно. Сегодня хороший день и, выйдя из затхлого магазина волшебных палочек, Гарри решает побаловать себя мороженым. Спустя несколько минут Гарри уже сидит за столиком у Фортескью. Солнечный луч проникает через стеклянное окно, чтобы ласково коснуться его щеки. Это было бы жарко, но ореховое мороженое так удачно дарит кончику его языка немного прохлады. На столе лежит распахнутый дневник, в котором уже медленно появляется ответ Тома насчет сегодняшнего происшествия с палочками. Гарри счастливо жмурится. У него любящая, заботливая семья. Он может заняться любым делом, каким только захочет. А может не заниматься ничем и искать себя так долго, как пожелает. У него есть кто-то, кто всегда понимает его — его родственная душа. Будущее обещает быть таким, каким Гарри пожелает его видеть. Гарри ловит себя на этой мысли и принимает решение. Он доедает мороженое, закидывает дневник в широкий карман мантии и аппарирует в Годрикову Впадину. Сириус рассказывал об этом месте, но Гарри ни разу не был тут раньше. Он отправляется на кладбище. Гарри думал, что найти нужные могилы будет нелегко, но знакомая сутулая фигура служит ему ориентиром. Снейп. Признаться, Гарри не рад видеть его сейчас. Он хотел пережить этот момент в одиночестве. Снейп ему тоже не рад. — А, Поттер, — говорит тот безучастно, замечая подростка, — У вас хватает совести сюда приходить. Недовольство Гарри нарастает. Он больше не хочет быть вежливым. — Я их сын, — отвечает Гарри, но смотрит на могилы, а не на Снейпа, — А вы им никто, профессор, — и повторяет, — Никто. — Именно потому, что ты их сын… Это действительно невовремя. Гарри совсем не в настроении выслушивать это снова. — Вот сейчас и спросим, — говорит он, и решительно проводит ладонью над кольцом Гонтов. Серебристые призраки возникают, почти неразличимые при свете дня. Лили и Джеймс Поттер. Мама и папа. Вся злая решимость, которую Гарри испытывал только что, утекает быстро, как убегающая волна. Тем не менее, он заговаривает с ними с уверенностью, которой не чувствует: — Мам… Пап, — начинает он, — Смотрите, у меня все хорошо, — он широко улыбается им, — Вы рады за меня? Джеймс Поттер чешет затылок. — Гарри, малыш. Это немного неожиданно… — Но, — подхватывает Лили, и её взгляд очень нежный, — Это всё такие мелочи, — конечно, после смерти всё кажется мелочами, — Мы счастливы за тебя. У Гарри дрожат пальцы в карманах. — Передавай привет Бродяге, — снова говорит Джеймс, — Он хорошо о тебе позаботился. — И эта девочка, Медея. Мы так ей благодарны. Кончики губ Гарри прыгают, но он все равно держит улыбку. — Спасибо, — отвечает он, — Спасибо. Призраки исчезают. Гарри ждет еще несколько секунд, смаргивая влагу с глаз. И лишь когда берет выражение своего лица под контроль, он оборачивается. Северус Снейп бледен, как полотно. От начала и до конца, призрак Лили так ни разу не взглянул на него. Вечером Гарри как бы между прочим передает слова призраков своей семье. Сириус сидит, как истукан, несколько секунд, а потом встает, хрипло извиняется, и уходит в свою комнату. Гарри замечает, что глаза у него красные. Медея только слабо улыбается и качает головой. *** В середине июля у них выдается странная ночь. Гарри слышит шум, спускается в гостиную и обнаруживает, как полусонный Сириус, промахиваясь мимо рукава аврорской мантии, впопыхах собирается шагнуть в камин. — Что случилось? — Ох, — Сириус резко оборачивается, пойманный врасплох, — Просто срочный вызов. Ложись спать. Спать Гарри, конечно, после такого не ложится. Он заваривает себе чай и садится ждать возвращения крестного, сонно наблюдая то за огнем в камине, то за маятником в старых часах. Проходит чуть больше полутора часа, когда Сириус, смертельно уставший, вваливается через камин. — Сохатик, ты… Крестный одновременно растерян, растроган и как-то немного виноват. Гарри спрашивает у него в лоб: — Что там случилось? Сириус устало трет переносицу, но все-таки отвечает. — Дементоры оголодали и напали на приморский поселок. Благо, что волшебный, и авроров вызвали сразу. Завтра будет во всех газетах, — признается Сириус, падая в кресло, и как-то странно улыбается, — Обязательно прочитай. Тебе понравится. Гарри встает, чтобы заварить крестному чай, по пути лениво раздумывая, что же там может быть такого. Ему не настолько любопытно, чтобы расспрашивать прямо сейчас. Утренняя газета превосходит все его ожидания. Происшествие оказывается на первой странице, это понятно. Кадры столкновения тучи дементоров с тучей патронусов — впечатляюще, конечно, но тоже предсказуемо… Но потом… Гарри во все глаза смотрит на очень знакомого мужчину с азартной усмешкой в развевающейся темной мантии, и бросается читать статью. «Авроры сдерживали напасть…» «Эвакуация населения…» И, наконец: «Решающий вклад в противостояние внес мужчина, назвавшийся Темным Лордом» «Показания очевидцев» «Доктор Браунинг: Хорошее дело сделал. Но одно хорошее дело не перевешивает десятки плохих». «Миссис Берри: Он спас мою дочь! Он спас мою дочь! Если даже он Темный Лорд, я лично ему поклонюсь. Как вы не понимаете, он спас мою дочь!» «Аврор Тонкс: … я не знаю, хороший он или плохой, ладно? Но какая силища... Вот это силища». Гарри медленно выдыхает. Вот это работа с общественным мнением. Очень по-волдемортовски. Не удержавшись, он призывает дневник и пишет комплимент: «Очень красиво». Почти сразу ему в ответ прилетает самодовольное: «Знаю». Гарри усмехается. Потом колеблется несколько секунд, и пишет: «Хочу посмотреть». Вместо ответа, связь между их сознаниями крепнет. Гарри, уловив намек, закрывает глаза и проваливается в чужое воспоминание. В деревне царит суета. Множество сияющих зверей-защитников пытаются создать заслон между людьми и полчищем дементоров, но им приходится неуклонно отступать. С частыми хлопками аппараций прибывают всё новые авроры, чтобы встать в строй. Другие, те, кто не способны вызвать патронус, помогают с эвакуацией местных жителей. Никто не замечает нескольких лишних человек. Том не планировал такого, но прибыл сразу, как только узнал о ситуации. Хорошо, что среди авроров у него есть свои люди. Еще несколько Пожирателей — в черных плащах, но без масок — здесь, чтобы прикрыть его спину. Реддл планирует сделать кое-что сумасшедшее. Азарт приводит его в состояние, близкое к восторгу, когда он решительно вклинивается в ряды авроров, и выходит вперед. — Мужчина! — пытаются остановить его, — Это опасно! К счастью, его последователи не совсем бесполезны, и в состоянии убрать эти помехи. Темный Лорд вскидывает палочку. Он давно хотел использовать это заклинание. — Frigoraque et Tenebrae Tartarus! Патронусы противостоят холоду дементоров своим светом и теплом. Но магия Реддла другая. Сила взрывается с кончика его палочки, сотрясая всё его существо. Исполинская, полупрозрачная стена изморози вырастает, разделяя все пространство от земли до неба. Реддл давит холод дементоров еще большим холодом. Повинуясь движению его палочки, стена начинает медленно двигаться на темных существ. Дементоры отступают в недоумении. До тех пор, пока стена не касается одного из самых нерасторопных. Дементор, которого коснулась стена, замирает, покрытый изморозью. А затем разбивается вдребезги. И дементоры бегут. Реддл смотрит вслед улепетывающим обратно в сторону Азкабана тварям. Ощущение собственного превосходства сладкое, и губы сами по себе растягиваются в широкой ухмылке. — Это была просто потрясающая магия, мистер, — сам главный аврор подходит, чтобы похвалить его, — Могу я узнать, как вас зовут? — О, — Том Реддл принимает самый непринужденный вид, — Вы можете знать меня как Лорда Волдеморта.