Место, из которого не захочется убегать.

Они только возвращаются с Хогвартс-экспресса, Гарри еще не успевает распаковать чемоданы, как появляется Кричер: — Хозяин, хозяйка, — чопорно сообщает он, — мистер Снейп требует аудиенции. Гарри абсолютно уверен, что его профессор использовал совсем другие слова. Сириус явно против, Медея тоже не за. Но Гарри, в целом, нравится Снейп, и он решает взять дело в свои руки. — Давайте впустим, — предлагает Гарри, — Вдруг это что-то важное. Сириус смотрит на него в недоумении, но не собирается отказывать. Он нехотя позволяет Кричеру впустить гостя. В гостиной срабатывает камин, и спустя мгновенье Снейп влетает в комнату так стремительно, будто за ним гонятся дементоры. — Ты! — указывает он пальцем на Сириуса, — И ты! — на Медею, — Как долго вы собираетесь игнорировать это?! Обвиняемые синхронно выбирают полностью игнорировать Северуса. — Что-то не так? — интересуется Гарри. — Ты бы вообще помолчал! Ах. Снейп до сих пор считает его ребенком, которому не следует лезть во взрослые дела. Это немного обидно, знаете ли. — Я очень не рекомендую тебе, Нюниус, — наконец вклинивается Блэк, и тон его голоса опасно низкий, — Затыкать единственного человека в этом доме, кто еще хочет с тобой разговаривать. — Да с тобой-то что, — поражен Снейп, — Тебе в Азкабане память отшибло? Это Темный Лорд! Тот, кто убил твоего ненаглядного Поттера, если ты забыл. Как ты можешь… Обстановка накаляется, но все из последних сил держат себя в руках. — Могу, — обрывает его Сириус, — Могу. Если это означает, что Гарри будет в безопасности, я могу. — О, — бровь Снейпа задирается в иронии, — Темный Лорд же так хорош в выполнении обещаний. Неожиданно для себя, Гарри понимает, о чем речь. Та подсмотренная сцена в воспоминаниях Тома… Темный Лорд обещал Снейпу не трогать его мать, и не сдержал обещание, так? Очень интересно. — Мальчишка не будет в порядке, — продолжает Снейп уверенно, — Пророчество… Он обрывает себя, словно передумал говорить и ищет другие слова. Блэк и Мальсибер, наоборот, резко заинтересовались. — Я много слышал об этом идиотском пророчестве, — медленно произносит Сириус, — Но Дамблдор так и не рассказал его даже Джеймсу. А тебе, стало быть, рассказал? — Скажи нам, — подключается Медея, — Ну же, убеди нас. Потому что из того, что мы знаем сейчас, это невозможно, чтобы Темный Лорд навредил Гарри. Они гипнотизируют Снейпа, как две змеи-искусительницы. Гарри притихает в углу, чтобы не оказаться выставленным за дверь. Снейп колеблется несколько секунд, зло сжимает переносицу, а потом решается. Тяжело опускается в кресло и декларирует. Обрамленное его бархатным голосом, пророчество звучит поистине магически. — Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца. И Темный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить, пока жив другой. Повисает неловкое молчание. — Снейп… — с жалостью произносит Медея, — Прости, я забываю, что ты полукровка… — Это полная херня, — доверительно сообщает Блэк за неё. — Что?! — «Ни один не может жить, пока жив другой», — любезно повторяет Блэк, — Но они уже живут. Пророчество фальшивое или не о Гарри. Дело закрыто. — И, — продолжает Медея, — Даже если там игра смыслов, и оно всё-таки о Гарри, «должен погибнуть» не значит погибнет. Ну, знаешь. Гарри должен был умереть от авады, но смотри-ка. Гарри чувствует, что должен сказать: — Волдеморт никогда не проклинал меня авадой. — Я понял, — на лице Снейпа отражается просветление, — С вами невозможно иметь дело. Забудьте. Он встаёт, собираясь уйти. Его решимость разобраться во всем самостоятельно выглядит немного грустно. Гарри хочет сказать ему что-нибудь утешающее вслед, но слова не идут на ум. Неожиданно, его останавливает Сириус: — Погоди. — Что? — Вам не кажется, что это странно? Если Волдеморт не проклинал Гарри… Снейп снова садится. Кустистые брови сходятся к переносице. — Что странного? — Пророчество. Шрам Гарри. Развоплощение Волдеморта, — он ведет плечом, — Это все можно худо-бедно объяснить по отдельности. Ошибками, случайностями, некомпетентностью. Но почему так много вещей произошли одновременно? — Люди часто ошибаются, — вздыхает Медея, но её слова не убеждают даже ее саму; и она продолжает, — … Но я бы сказала, это похоже на какой-то многоступенчатый ритуал. Вероятно, неправильно пошедший многоступенчатый ритуал. Сириус серьезно кивает. Теперь очередь Снейпа подвергать их слова сомнению: — Да что это может быть за ритуал такой? Вы хотите сказать, вся волшебная Британия была в огне ради какого-то ритуала? Кому может понадобиться такое? Снейп всё-таки уходит. Они остаются каждый при своём. Гарри немного расстроен. У них одна цель, и все же начинало понемногу налаживаться, почему всё опять так? Однако, он не знает, что тут можно сделать. Между тем, Сириус и Медея настроены очень серьёзно. — Нужно понять, чем это может быть, — бормочет Медея, — Перерыть библиотеки. Я напишу Ноттам. Гарри, расскажи об этом Темному Лорду. Он может убедить Лестрейджей, Эйвери и Мерка. — Нужно искать родственные души, руну соулу, убийство родственной души, Бастион, слияние с родственной душой… — И Дары Смерти, — добавляет Медея. Сириус отрывается от записей и мерит её долгим взглядом. — Нет. Быть не может. — Что произойдёт, если мы поищем? И Сириус записывает это тоже. Гарри не хватает духу сказать им, что он не знает, как связаться с Волдемортом. Впрочем, эта проблема вскоре решается сама собой. *** Гора подарков на его день рождения неожиданно компактная. Даже и горой не назвать, так, небольшой холмик. К счастью, Сириус все же прислушался к просьбам Гарри не заваливать его всевозможным барахлом. Иначе Гарри бы уже не знал, куда это все распихивать. Смакуя свой утренний кофе, Гарри лениво разглядывает подарки. Книги, перевязанные лентой — это от Гермионы. Большая яркая коробка подписана именем Диггори. Презенты вежливости от некоторых однокурсников и от Ноттов. Свежая выпечка — явно от Молли Уизли… Выпечка Молли бесподобна, и он решает прямо сейчас ей и позавтракать, но прежде всего его манит другой предмет. На первый взгляд невзрачная черная тетрадка, обитая чешуйчатой кожей какого-то неизвестного животного, она пахнет темной магией, и этот запах соблазнительнее, чем запах сдобы. Гарри берёт тетрадь в руку, и сразу слышит, как позади хихикает Медея: — С тебя десять галлеонов. Сириус раздраженно цыкает и слышится звон монет. Эти двое что, делали ставки? Гарри даже не удивлен. Он оборачивается: — От кого это? — Ты нам скажи, — пожимает плечами девушка, — Нам эта штука в руки не далась. Гарри ставит кружку на стол, чтобы взять тетрадь двумя руками и пролистать. На первой же странице он обнаруживает короткое послание. «Дорогой Гарри,» Гарри вздрагивает. Он знает, что это классическое начало для вежливого письма. Тем не менее, получать такое от Волдеморта немного странно. «Я буду рад, если ты примешь этот подарок на День Рождения. Ты всегда можешь смело написать свои мысли в этом дневнике, и я гарантирую, что приму их к сведению». Интересная формулировка. Что ж, Гарри знает, что имеет дело со слизеринцем. Мило, что Волдеморт не обещает невыполнимого. «Искренне твой, Том М. Реддл» Вежливое окончание сбивает его с ног еще сильнее, чем вежливое начало. Гарри промаргивается, отгоняя странное чувство. Вообще, Гарри немного недоволен. Это он планировал презентовать Реддлу дневник для переписки к Рождеству. Теперь придется ломать голову над другим подарком, какая морока. Он не замечает, что улыбается. Как кстати, что у него как раз есть причина ответить. — Еще десятка, Блэк. *** Гарри, Рон и Гермиона много гуляют по маггловскому Лондону. Им по пятнадцать. Молли, скрепя сердце, отпускает Рона без присмотра. Мистер и миссис Грейнджер долго оценивают двух парней, делающих честные-честные глаза, и отпускают Гермиону тоже. Они выдают ей пейджер, и девушка клятвенно обещает отписываться хотя бы раз в пару часов. Рон заворожен маггловским чудом техники и немного напоминает своего отца. Больший фурор производит только плеер: крупная штука в форме диска, размером больше, чем ладонь Гермионы. Они по очереди вставляют ниточки-наушники в уши, пока Сириус не добывает для Гарри и Рона еще два устройства. Первое время Рон крутит головой, как заведенный, но он очень быстро привыкает и вливается вместе с ними в разношерстную маггловскую толпу. Гермиона показывает места, где они были с родителями. Иногда они заходят внутрь, но нечасто. В этих местах дороговато даже для Гарри, которому Сириус напихал «на карманные расходы» стофунтовых бумажек. Рон делает вывод, что «дантисты» — это местные маггловские Лорды. Гермиона хохочет. Гарри показывает, где они скрывались с Медеей, когда на неё шла охота. Сейчас, когда всё позади, их общее прошлое оказывается просто интересной историей, совсем не жуткой. Друзья поражены, сколько в многолюдном Лондоне оказывается укромных местечек. Они сидят на крыше, куда их аппарировал Гарри. Прохладный лондонский ветер треплет их волосы, но Гарри только довольно жмурится. У них с собой горячая пицца и сладкие маггловские лимонады, в одном ухе грохочет биттлз, а в другом — отдаленный шум машин, завывание ветра и голоса друзей. Гарри не сразу понимает, когда атмосфера немного меняется. Друзья переглядываются и Рон, собравшись с духом, произносит: — Мы хотели… — он мнется, но затем резко решается. — Ладно. Спрошу прямо: Тот-Кого-Нельзя называть… Ты же не собираешься быть с ним заодно? Он же монстр. Гарри делает глоток газировки. Темный камень кольца на его руке призывно бликует, отражая свет солнца. Но он не чувствует себя виноватым, неопределенно пожимая плечами. Том, наверное, и правда монстр. Он могущественный, и моральный компас у него слабоват. И он навредил многим людям в прошлом. — Да не собираюсь я с ним как-то особо сближаться, — он машинально вертит бутылку, — Но, типа? Сражаться против него? Он же монстр, — повторяет он слова друга, но с другой, немного восхищенной интонацией; и добавляет, — И у него полвека форы в изучении темной магии. Не говоря уже о том, что, если он хочет покончить с Волдемортом, ему самому придется умереть. Эту часть он друзьям не рассказывает, но они всё равно понятливо кивают. Темный Лорд еще не сделал ничего плохого, и у них действительно нет причины лезть на рожон. Потом они переглядываются снова, и на этот раз заговаривает Гермиона: — Мы должны сказать, — она вздыхает, — Мы и сами хотели спросить, но… это Дамблдор просил нас поговорить с тобой об этом. Гарри не относится к этому серьёзно, но, когда он пересказывает случившееся дома в качестве шутки, Медея вцепляется в него клещом. Она перегибается через стол, чтобы дернуть его за рукав, и очень серьезно говорит: — Дамблдор могущественный и влиятельный волшебник. И он был одержим Дарами Смерти, — она выразительно указывает взглядом на его кольцо, — Будь с ним осторожен. — Ты опять? — вздыхает Сириус от плиты; он пытается приготовить кофе маггловским способом, — Прекрати. Дамблдор сделал много хорошего. Ремус смог учиться в Хогвартсе только благодаря ему. Такой человек не стал бы намеренно вредить Гарри. Медея делает вид, что не слышит, и требует от Гарри: — Обещай. Гарри с лёгкостью обещает. Легче потворствовать паранойе Медеи, чем переспорить её. Сириус качает головой и разливает кофе по чашкам. Кофе слишком сладкий, слишком горький и слишком горячий одновременно, но они всё равно нахваливают Блэка. Сириус довольно улыбается, пока не пробует напиток сам… Отплевывается, и обвиняет: — Вы, двое! Медея с Гарри хохочут. Медея протестует: — Мне вкусно! Она выпивает свою чашку до конца. Гарри уверен, между ними что-то происходит. *** Регулус просыпается медленно. Всполохи сознания мелькают в его измученном разуме. Иногда он слышит какие-то звуки, иногда замечает пятна света. Там, где он находится, очень приятно пахнет. Как будто домом. Когда он, наконец, открывает глаза, вибрируют сигнальные чары, и спустя всего несколько секунд в комнату врывается человек. У него крепкие, сухие руки, пропахшие алкоголем, зельями и темной магией, и очень серьёзный взгляд. Регулус узнает отца. Он пытается позвать его, но в горле сухо и голосовые связки выдают только нечленораздельные хрипы. — Тише, Реджи, тише, — человек гладит его по вспотевшему лбу, — Всё хорошо. Выпей это. Регулус послушно глотает из приставленной к губам стеклянной склянки, и передумывает. Это не может быть отец. Ему приходится присмотреться, чтобы узнать в этом взрослом, серьезном мужчине Сириуса. Регулус хочет столько всего спросить, но его снова тянет в сон. Однако, оказывается, у него теперь много времени. Сириус приходит к нему каждый раз, когда он просыпается, и понемногу, дозируя, рассказывает, как обстоят дела. Он пропустил дюжину лет. Сириус тоже по-своему пропустил их, отсидев в Азкабане, но они разные. Сириус вырос пережившим многое мужчиной. Регулус не вырос. В зеркале все так же отражается молодой человек, еще не потерявший окончательно подростковые черты. Сириус рассказывает, а Регулус принимает всё случившееся со смирением. Так проходит неделя, а потом у него появляется еще один посетитель. Цисси. Он рад её видеть, а еще больше рад, что она и Сириус не выцарапывают друг другу глаза. Нарцисса тоже рассказывает ему другие новости, со своей стороны. Выражение лица у Нарциссы безмятежнее некуда. Немного обидно, что она прячет эмоции. Сначала он думает попросить её перестать, но вовремя замечает, что это не её выбор. По недоговоркам и крошечным жестам он догадывается, что это Сириус запретил ей. Тогда же он понимает, почему у него не бывает других посетителей. Сириус ревностно охраняет его покой. Он никогда раньше не видел Сириуса с этой стороны. К концу второй недели Регулус решает, что с него хватит. Собираясь с силами, он встаёт с кровати и проверяет дверь на запирающие чары. Запирающих чар на двери нет. Он толкает дверь, и та открывается. На глаза наползает глупая влага: ну конечно. Сириус бы никогда не стал ограничивать чью-ту свободу. Он просто ждал, когда Регулус сам будет готов. Блэк медленно спускается по лестнице, придерживаясь за перила. Он восстанавливался больше года, но тело всё ещё слабо. С кухни слышится смех, и он направляется туда. Открывшаяся картина наполняет его теплом. В светлом помещении женщина и подросток вместе завтракают и о чем-то мимоходом негромко переговариваются. Однако, длится это недолго: люди замечают его, и комната погружается в неловкую тишину. Парень поднимается, на ходу — мама была бы в ужасе — отряхивая крошки с рук об штаны. — Я Гарри, — протягивает руку он, — Рад увидеть тебя живым. Регулус, как завороженный, пожимает протянутую ладонь и кивает. Немного странно, что сейчас он возрастом ближе к этому подростку, чем к Медее. Гарри широко улыбается, добавляет: — Меня уже Рон с Гермионой заждались, вы тут не скучайте. Машет на прощание рукой и резво выскакивает за дверь. Они с Медеей остаются вдвоем. Тишина становится еще более неловкой. Регулус рассматривает женщину. Когда-то он знал её. Она была чистокровной слизеринкой с одного с ним курса, поэтому, разумеется, они неплохо общались. Она была не очень умной, но смешливой. В целом, достаточно обычной. Но сейчас перед ним… Кто-то, кто обладал силой скрываться от наемников дюжину лет. Кто-то, кто похитил Гарри Поттера. Кто-то, перед кем у него долг жизни. Кто-то, кого он совсем не знает. Гарри закрывает за собой дверь, но не уходит, так и остается под дверью, лениво перекатываясь с пятки на носок. Он прислушивается. Медея думает, что она не из тех, кому нужна защита, но он-то знает. Через некоторое время он слышит, приглушенное дверью: — Хорошая сегодня погода, — в конце концов выдает Мальсибер, разбивая тишину, — Очень солнечно. — Сириус говорил, лето выдалось теплым, — подхватывает Регулус, — Надеюсь, я еще смогу застать несколько ясных дней, — и без паузы добавляет, — Прости за наемников. Я не знал. — Ничего страшного. Гарри усмехается. Конечно, ничего страшного. Сейчас, когда всё позади, и когда все шишки достались Сириусу. Но ладно. Кажется, всё нормально. Он сладко потягивается и на этот раз действительно уходит. Когда Гарри возвращается к вечеру, он замечает, что золотое вервие помолвочной клятвы исчезло с запястья Медеи. Вот и хорошо.