Код черный

12 июня 2016, 9:27 pm. Лондон, Хакни, паб «Эллингтон». Джонни опрокидывает в себя оставшийся третий односолодовый, позволяет на секунду алкоголю задержаться во рту, чтобы смыть вкус рыбы. Которая тоже была не очень. Хотя он такой привереда сегодня, ему все как-то не очень. Он сегодня вечером решил выбраться, чтобы перекусить, последний ужин перед возвращением на базу — так сказать, впрок, вкусить что-то помимо ограниченных полутора постных блюд с выверенным составом в пищеблоке Дельты. Никто же не ждет, что у 141-й будет собственное кошачье кафе с зефирками? Их и официально-то почти не существует. И вот МакТавиш тут, чувствует на затылке взгляд светловолосой крошки в ситцевом платье — о, она может себе его позволить с такой фигурой — которая уже пару раз ослепительно улыбнулась ему, когда он обернулся от стойки по неосторожности. Раз все еще чувствует взгляды спиной, значит, он достаточно трезв. У него свои лакмусовые бумажки. Вообще-то он не фанат пафосных ресторанов, он неподобающе одет. Всегда. Неподобающе побрит — изредка. Неподобающе пострижен - божечки, последние пару лет как минимум. И… Возможно, в чуть лучшей физической форме, чем среднестатистический посетитель, неоткуда взяться жиру со всеми этими убийственными тренировками, ага. Так вот, на него если не пялятся, то как минимум косятся — персонал уж точно. Ожидают мордобоя? Он выглядит, как кто-то, кто несет опасность? И даже улыбка не помогает порой… Однако девчонки… Ох, эти уж девчонки. Вешаются на Джонни, где-то в глубине своей крохотной грудки под ситцевым лифом предвкушая… что Джонни может сделать, обладая таким грубым телом, демонстрирующим давние шрамы, скрывающиеся под рукавами футболки, сбитые костяшки широких кулаков — знаете, как у боксеров «набивается» кулак, меняя форму. Джонни рад малому факту, что нос его хоть и был сломан трижды за последние десять лет, но почти не искривлен. Однако сегодня он решил попрощаться с городом в пабе. Провел два дня в крохотной своей квартирке, отмываясь от песка, проторчал у телека, а потом сделал странное — снял на пару ночей комфорт-номер недалеко от центра города. Надоело торчать дома. А домой к родителям было еще рано — он еще не успел переварить прошлый визит с отравленным потом на месяц настроением. Поэтому Джонни примеряет маску — что, если бы он был лондонцем, обычным мужиком, не знающим, что такое пьезовзрыватель или контакт на отжим (элементы детонации взрывных устройств разного вида кустарной сборки). После трех дней бесцельного брожения по вечерним улицам неподалеку от Сити — по Лонг Акре, вдоль Тоттенхэмского тоннеля, он знает, что где-то тут неподалеку бункер Черчилля, а конференц-зал Елизаветы косит под крошечную версию нотр-дамского собора. Джонни не турист, ему срать на эти достопримечательности, он просто как чертов вампир — впитывает чужие эмоции и жизни глазами. Перед тем как снова станет солдатом. В этом пафосном муравьином районе он и снял комнату на оставшиеся три ночи мини-отпуска, херли тут еще делать - ну, вы знаете, это мазохистское желание посмотреть на отличающихся от тебя хомо сапиенсов в естественной среде? Так вот, в пять Джонни выходит, уже второй вечер подряд, нацепив на себя бейсболку и тренировочную футболку со старыми джинсами, только ботинки выдают в нем военного. И идет по улице, стараясь найти что-то в лицах офисных работников, вышедших домой из кондиционированного воздуха кабинетов. Что-то живое. Вот, что он хочет найти. В Лондоне около 250 банков имеют представительства или штаб квартиры. Вот куда направляются вылизанные засранцы, закончившие свой гребучий Оксфорд — помогать другим засранцам законно или нет отмывать и преумножать их гребучие миллионы. Никто из них не спасает людей… они все прожигают свои жизни. Скучные воротнички, просидевшие свои плоские мягкие задницы, высчитывающие столбики безликих цифр, пока глаза не перестанут фокусироваться. Как в картинках 3d. Джонни смотрит на одинаковые бледные лица компании из трех клерков в дорогих заказных костюмах — и думает, что каждого из них он вырубил бы одним карандашом за десять секунд. Зря он посмотрел Джона Уика вчера. Увидев его триумфальную усмешку от этой мысли, и, может, что-то кровожадное в его лице, один из задротов, рыжий долговязый, резко отходит с тротуара, чтобы не столкнуться с Соупом, будто от грязного бездомного шарахается. И Джонни сдерживает улыбку еще тщательней. Мать раньше мечтала, чтобы Джонни стал именно таким. Все родители хотят детям лучшего. Чтобы сутулость от офисного стула согнула его к его тридцати двум?.. Чтобы самой большой проблемой его была бы разлившая чернила перьевая ручка в кармане пиджака? Спасибо, миссис МакТавиш, в другой раз. Пусть кто-то еще из ваших детей оправдает ваши ожидания, мэм! Итак… Джонни в душе не ебет, зачем он смотрит на этих недееспособных слабых человеческих существ, направляющихся в паб, чтобы залить свой стресс от печатных циферок ежевечерне. Может, чтобы почувствовать, что сам он другой породы. Или что… он не жалеет об этом. Что он другой. Или… или хочет пожалеть? Или может, чтобы понять, что при зачистке радикальной террористической ячейки в Эш-Шаддаде в прошлом году он теоретически спас каких-то из этих придурков. Тогда они с 22-й и обнаружили чертов подземный склад с взрывным потенциалом для гражданских акций устрашения по всей Европе: судя по найденной карте, было запланировано несколько взрывов в подземке Лондона, Берлина и Копенгагена. Ну и вот, Джонни сидит тут, пялится в телек над стойкой, старый матч по крикету. КРИКЕТУ. Как слышно меня там, на галерке?.. Что это за паб такой, где вместо футбола… — Эй, малыш, такой фанат деревянных молоточков? — доносится сзади. — А по твоим рукам и не скажешь! И Джонни чувствует, как невольно его рот кривится вниз и влево, как у инсультника, в легкой досаде. От вульгарности захода, от того, что его одиночество потревожено. Все вы помните его дзен-отдых? Пару дней без пиздежа. Он оборачивается. Так точно, старший лейтенант — отвечают ему его глаза. Та светловолосая крошка, что чуть не выебла его насквозь взглядом за полтора часа, что он тут. У него даже правая лопатка чешется. У малышки явно телекинетические способности. — Шарлотта, — говорит она, протягивая руку. Ну конечно, Шарлотта… никогда не Адолина или Дестина, ничего устаревшего, всегда что-то приторно кукольное, хоть на афишу пиши. Почему такие девочки всегда западают на него, даже если он просто смотрит пенсионерски на крикетное поле в телеке. Джонни мгновение пялится на этот жест протянутой руки, размышляя, является ли она феминисткой, или нужно поцеловать костяшки, как ебаный Оскар Уайльд?.. Так, стоп Оскар Уайльд был мужелюбом! В конечном счете он легонько касается ее руки своей широкой ладонью, быстро отпуская. — Джон, — отвечает он без особого интереса. Он не говорит «Джонни», не говорит «МакТавиш». — Я бы предпочел регби или метание бревна, но бармен уверил меня, что это крутят по средам… не мой день!.. Она заливисто смеется. Тупой шутке. А Джонни смотрит на ее миловидное лицо сердечком, на то, как крохотный пальчик наматывает светлую прядь волос по часовой стрелке, разматывает и повторяет снова, а затем она начинает спрашивать что-то про шотландцев. Ага. Привычные рельсы… Все эти жесты тела, симпатии и секса… МакТавиш отвечает на автомате, прислушиваясь к чему-то глубоко внутри. Он ничего не испытывает… Ничего. Пустота. Он… даже не заинтригован. Игра с открытыми картами. Это даже близко не победа — ему не нужно было даже охотиться, добыча сама нашла его. Вот в чем парадоксальность этого мира… Джон слишком старомоден для этого и испытывает скуку. Или он адреналиновый маньяк, которому нужно решать сложные задачи, будто разминируя заряд с химическим запалом на очередном деле?.. Только тогда он чувствует себя живым? Что сказала бы мамаша этой Шарлотт, если бы она привела Джонни на Рождество в свою пасторальную обычную британскую семью — пирог с почками каждое воскресенье, ежегодная рождественская открытка в арендованных костюмах?.. Что сказал бы брат этой крошки, если бы она сказала, что помолвлена с Джонни?.. Или что беременна? Как смотрел бы на его костяшки пожилой папаша Шарлотты, когда жал бы ему руку?.. Джонни может представить. Но так же Джонни МакТавиш знает еще кое-что… он не из тех, с кем подобные крошки… жаждут связать свою жизнь. Он не из тех, с кем знакомят родителей… Родителей они знакомят с теми слабохарактерными костюмами, стабильными… вот он парадокс. Чтобы нарожать кучку веснушчатых бледных детишек с врожденной близорукостью… А Джонни… он тот, чьи руки одним своим видом будят в подобных пай-девочках мрачное желание чего-то запретного… и грязного. Отчего-то они представляют себе, что этими своими руками он способен на многое, сильное, жестокое и впечатляющее… даже если не в курсе о том, как Соуп умеет обращаться с проволочным кружевом, заземляющим ударник. (части взрывных устройств) Джонни не чувствует себя от этого как-то неправильно. Но легкая грусть присутствует… от сучьей несправедливости, как всегда. И кто он такой, чтобы спорить с судьбой и ее стереотипами?.. Эту ночь он проводит с Шарлоттой, как все догадались. В конце концов, у него увольнение. И как говорила его бабушка — полный желудок и пустые яйца, вот что удержит любого мужика возле любой женщины. * — Черт бы тебя побрал, Роуч!.. — шипит Соуп сквозь зубы. — Ты можешь шевелиться? Обычно у них не бывает тренировок — это вам не сраная муштра на плацу под кричалки и свисток. Они не то чтобы выше этого, но цель иная. Каждый тренируется в своем темпе, типа, блять класс для одаренных детей, ага. Кто хочет — спаррингует с напарником, кто хочет — бегает, чтобы не потерять форму, пока они ждут вылета пару дней на очередной базе. Но сегодня утром проебались все. Без шуток. Все. И даже гребаный Райли опоздал на утренние десять часов в кабинет Прайса. Хотя лейтенант, кажется, и не покидал базу — как можно было опоздать на сорок минут в таком раскладе?! Он что, маску свою гладил в прачечной? Сам Джонни опоздал лишь на тридцать — и практически горд результатом. Он пришел первым, под мрачным взглядом занимая привычное место перед столом кэпа. Кениг — чертов загадочный австриец вообще не прилетел! Роуч и Газ неторопливо подтянулись к одиннадцати — с таким видом, будто сделали одолжение под еще более мрачнеющим взглядом Прайса. И что? К чему это привело? К тому, что Прайс посмотрел на всех разочарованно и сказал размяться вместе с Альфой, чтобы, так сказать, окончательно почувствовать себя командой не только в синхронности проебов. Но и проснуться заодно. Капитан не был мстительным, не докапывался до формы, устава и прочее… но непунктуальность раздражала его. В этом был глубокий смысл: если тащить гражданские изъяны в службу — долго живым не протянешь. Поэтому… они приняли этот урок. Почти как настоящие мужики, а не слизни без панциря… к тому же, панцирь у них был — обвес на спине ощущался именно так. — Чего сразу я, Соуп?.. — тяжко фыркая, выплюнул из себя Сандерсон. И поправил лямку разгрузки. Это была уже третья миля. Не еще, а УЖЕ, так мысленно говорит Джонни, оптимист. Ага… Гэррик тащится где-то сзади, а чертов Райли решил, что он ставит новый мировой рекорд и, кажется, обогнал их уже на круг… Поэтому они с Роучем были примерно на одном уровне — среднем. — Ты с такой рожей вошел, будто саму Лилибет (прозвище почившей Елизаветы 2) заставили встать раньше полудня! Почтил, блять!.. Роуч что-то прохрипел, затем чуть замедлился. Он заметно хромал на левую ногу: военные высокие ботинки — это вам не хипстерские тапочки для бега. Джонни тоже чуть сбавил темп. Хоть нелепый пиздеж и сбивал дыхание, однако так было хоть веселее. — А сам-то МакТавиш… почем мне знать, может, это ты испортил капитану настроение с утра своей похмельной рожей! — он хмыкает. Джонни крутит головой, не отрицая этого факта. — Моя рожа была посткоитально-счастливой!.. — возмущается он для проформы. — Вооот оно в чем дело!.. Тогда ты вызвал зависть кэпа, это еще хуже!.. — заключает Сандерсон. В этот момент их размеренным темпом обгоняет чертов лейтенант, выглядя при этом так, будто он бежит ежегодный Virgin London (лондонский ежегодный марафон) среди профессионалов в спонсорской футболке… а на финише его ждет персональная ванна с павер рейдом… — Этому везучему ублюдку хоть бы что, — прокряхтел Сандерсон добродушно и попытался чуть ускориться, хоть безуспешно. Дурной пример, он такой. Соуп вытер тыльной стороной ладони лоб, пот заливал глаза, было около 78 °F (градусов 26 С). И полностью нагруженная экипировка после первой мили перестала казаться такой удобной, как в самолете или на миссии. Ощущался каждый лишний грамм. Их обвес сегодня был в районе 40 фунтов (до 20 кг). Редко когда нужно было больше, в конце концов, они никогда не таскали с собой смены шмоток и жратву, как в пехоте. Только оружие, аптечка и средства связи. — Как… как этот ублюдок… бегает в своей… ебучей маске? — пропыхтел Джонни, испытывая сомнительную зависть и раздражение. — Небось уровень кислорода в крови на нуле… Роуч на этот раз сохранил воздух для смешка: — Я думаю… бля, Джонни, зачем ты рассмешил меня, мне и так нечем дышать… — он снова хмыкнул. — Он… не пробовал бегать без нее… ахаха… Когда они пробегали мимо кэпа, который уютно устроился в тени с секундомером, тот покачал головой, глядя на их астматический смех с вялой попыткой сохранить хоть какой-то темп и каденс. — Если Гэррик отстанет от вас на целый корпус, вам придется взять его разгрузку на себя на последние две мили… потому что… что? — Часть команды — часть корабля, блять… — выдавил Роуч мрачно. — Нет, потому что команда не бросает сослуживца… Ты слышал сказку про лису и хвост?! Он — ваш хвост! — А ну, Газ, шевелись! — рявкает Соуп, чуть не сорвав горло, не испытывая желания тащить еще чужое. И снова вытирает шею ладонью. Хорошо хоть солнца нет, пасмурное британское дерьмо, как всегда. Альфа уже закончила свою «кардио» тренировку — они перешли в казарму для отработки спарринга. Для них сегодня бег не был наказанием. Гэррик что-то простонал вдалеке в ответ. — Вы после прошлой вылазки размякли, как устрицы в жару!.. В этот раз все может быть паршивей, пункт эвакуации в десяти милях от границы! — кричит им вслед Прайс. И поворачивается к Кайлу, чтобы выдать пендель мотивации и ему. Ожидая, пока тот добежит. Только чертова Гоуста тот не трогает…хотя… ублюдка и нельзя ни в чем упрекнуть. Да, Джонни знает, что капитан Прайс не страдает садистическим расстройством, как некоторые вышестоящие. Он делает это не чтобы унизить их или показать власть… а просто чтобы встряхнуть — как некий тимбилдинг. За эти пару месяцев, что он тут, Прайс ни разу не устраивал общих тренировок. Быть может, сегодняшний их похмельный утренний вид навел его на мрачную решимость. Эх, знал бы Джонни, насколько капитан Прайс обладает интуицией… Но в этот момент он думает только о том, сколько тот заставит бегать проклятого Кенига? Неужто ему все сойдет с рук? — Слышь, МакТавиш… а ты знал, что в аптечку британского солдата Первой Мировой входили шприц и кокаин с героином?.. — хрипло бормочет Роуч. Он выглядит уже лучше, видимо, угроза тащить барахло Кайла подействовала освежающе. Джонни простонал что-то невнятно отрицательное. Ноги уже ноют в районе подъема, а спина насквозь мокрая. Зато он избавился даже от намека на похмелье… — Прикинь, вот это первая помощь была… * 16 июня 2016 года, 10:27 am. Альбохайра, Кувейт, (57 миль от границы с Ираком). — Двое гражданских на девять часов, Джонни, пять ярдов от тебя, — панибратски звучит в наушнике голос Райли. Джонни. Все заметили это дерьмо? — Браво-3-0, как насчет абдула? — где-то поблизости должен быть охранник поста, но никого лучше не снимать до проверки связи. — Вместо того, чтобы фигурально дергать меня за косички… — шипит он, не удержавшись. Джонни не велел этому засранцу перестать называть его по имени. Но так просто он этого не собирается позволять, он хочет пободаться. По имени его называют друзья, а с… Гоустом… они явно ни на дюйм не приблизились к этому термину. В Эль-Джахре крохотный аэропорт, столица Эль-Кувейт — слишком далеко от конечной точки, поэтому они добирались сюда с иракской стороны. Это парадоксально оказалось безопасней. Весь Кувейт размером, наверное, как одна шестая Шотландии… и береговая линия на три сотни миль. Прелесть. Джонни вдыхает воздух, который на этот раз не иссушающ, а влажен. И пахнет какими-то пряностями и сухой травой. Так, что слюна скапливается под языком. Он перехватывает в правую руку крюк лебедки. Оружие им пока ни к чему. — «Абдул» по другую сторону границы, Браво-0-7, забыл? — задротски поправляет его Гоуст. Голос его все так же хрипл и нейтрален. Однако тот внезапно становится чертовски разговорчив, все двадцать минут, что ведет его по объекту, может быть кэп заставил пройти курсы компанейского общения? — Hajji, быть может? (любой человек с Дальнего Востока) — Ты серьезно… серьезно сейчас решаешь завести ксенофобский спор о терминах, элти? — Если тот зовет его по имени, то Соуп будет играть так же. Они все еще не приятели, неа. Это ничего не меняет. Хотите знать, что за дерьмо тут происходит, не так ли?.. Ага, это Джонни с радостью. Он готов кому угодно ныть о произошедшем. Роуч на его нытье реагирует только мстительным хихиканьем, поэтому… Итак… 13-го числа, ровно два дня назад… Гари Сандерсон сказал, что капитан ждет его в кабинете. Не к добру. Вот, что сразу подумал Соуп. Вылет должен быть в полночь — как чертовы Золушки, превратятся в самих себя. Поэтому Джонни недоумевал — что от него понадобилось кэпу. Утром они получили от Ласвелл подробную сводку и карты местности, трансфер, переводчик на всякий случай будет ждать их на месте. Хотя лучше избегать вообще контакта с местными. Цель — получить базу данных международной террористической Аль-Иттихад, зашифрованный сервер, или жесткий диск их временного хранителя, которого они меняют раз в неделю, чертовски умные для дикарей ребята… ни один информатор в жизни близко не подойдет даже на пару миль к подобным мужикам. Не говоря уже об их тайном хранилище транзакций, информаторов и завербованных по всему миру. Внедрение кого-то от MI6 займет десятилетие, не факт, что у них есть кто-то подходящий сейчас, а убить может шальная пуля от «своих» же освободителей… штаты в последнее время не всегда координирует такое. Так вот. Они примерно знают, что им нужно. Вишенка на торте. Вы думаете — флешка? Как в банальных игрушках, где у каждого солдата по 400-500 патронов. Знаете, сколько весит 500 патронов на M-16? При том что он еще облегченный малоимпульсный, это будет около шести фунтов!.. Плюс еще столько же сама штурмовая винтовка. И все ищут магическую флешку в офисе?.. весом пару унций? Короче. Тут не игра. И значит сервер, который им нужен — если не удастся получить доступ к жесткому диску — весит около двадцати пяти фунтов, в лучшем случае. В худшем — до сотни… а это уже больше половины веса самого МакТавиша! В нагрузку имеем — желательно сделать все так, чтобы пропажу обнаружили к вечеру. Запрет трогать гражданских… запрет на прямой контакт с кем-то из террористической ячейки. Что там Джонни говорил про слишком простое первое задание?.. Второе с лихвой его компенсировало. Но это было еще не все… — Джонни, коротко о плане ты слышал. Несколько установочных, индивидуально, — говорит Прайс. — Кениг пока не вернулся на базу, поэтому мы слегка потасуем карты. Три двойки, как обычно, Роуч с Газом, я с Алленом… МакТавиш хмурится. Остается всего двое. — Вот уж хер там!.. — вырывается из него возмущенное. И Джонни быстро захлопывает рот. Что там в характеристике — несдержанный? Это все его буйная кровь! — МакТавиш, перестань играть в торги, ты не на бирже!.. — светло-карие глаза капитана серьезно и внимательно смотрят на него. — Я обдумал это решение… оно не изменится. Но я здесь, чтобы пояснить причины… Джонни впивается пальцами в переносицу, зажмуривая глаза. — Я… почему я не могу быть с Газом?.. — он старается звучать объективно, чтобы в его голос не проникло просительных ноток. — Мы отлично сработались, честно… — Я знаю, Джонни, — говорит Прайс мягко. — Я знаю. Именно поэтому… Джонни распахивает глаза, пялясь на кэпа. — В каком смысле? — Ты отлично ладишь со всеми, Сандерсон сказал, что с радостью прикроет тебя, Гэррик тоже… — из этой фразы Джонни выцепляет информацию, что Прайс отдельно проговорил с каждым их собственную миссию. — И… я беру на себя ответственность за это планирование. Джонни охватывает мрачное смирение. — Потому что его все ненавидят? Никто не хочет в пару? — саркастично говорит Соуп, теперь, когда он понял, что его доводы никому к черту не нужны, он может позволить себе дерзить. — Потому что меня он тоже, если что, не переваривает… да кого он вообще переваривает?! Детей на завтрак?! — Это не так, МакТавиш, — говорит Прайс чертовски терпеливо. — Ты прав в части про его неумелую коммуникативность, но причина, почему Райли будет с тобой — потому что его показатели лучше. А на этой миссии, чтобы не рисковать твоей шкурой, мне нужно, чтобы ты был с кем-то, кому я доверяю… раз уж я буду отвлечен иным. Джонни замирает. И капитан спокойно продолжает: — Ты спросил, почему не Гэррик с Сандерсоном? Ответ. Потому что Роуч проебет подходящего по коридору охранника, который прострелит тебе башку… Потому что Газ начнет палить во все стороны раньше времени, перетрухнув… А я… я буду в другом конце квартала с Алленом, отвлекать внимание, и не могу клонировать себя… — говорит Прайс. И Джонни гулко сглатывает. Ну да, это звучит рационально. Что там про «слышать голос напарника» в наушнике?.. Получи, Соуп. — У тебя будет особое задание, МакТавиш, — говорит капитан. Ведь он такой особый и талантливый, да? Себе в ущерб. Джонни, наконец, прерывает тяжкое молчание, хрипло кидает: — Одно утешает, что он тоже не в восторге от этого дерьма… Надеюсь, он страдает… Прайс внезапно щурится, будто скрывает смех: — О, тут ты не прав, — говорит он невозмутимо. — На прошлой неделе Саймон сам предложил свою кандидатуру, пока ты прохлаждался в городе… просто по его лицу… — Прайс еще раз хмыкает, шутник. — Не всегда понятно… Но вы поладите. Дай ему шанс. Джонни проглатывает в себя очередную родившуюся в недрах желудка остроту. Не дает себе блевать сомнительными шутками на стол капитана. Он чувствует себя просто ебаной королевой выпускного бала — вы посмотрите, всего два месяца на базе, а уже вся команда готова пойти с ним в паре… пффф… И из всех… злобная бородатая фея-крестная впаривает ему наименее приемлемый вариант. Безопасный, сука, на его взгляд. Какой смысл от его социального сомнительного обаяния, если он не может им воспользоваться в своих интересах?.. Или чертов Райли тоже попал под его пиздадельное очарование? Ага, Джонни просто очень талантлив, сшибает наповал всех, ни один броник не спасет…