Жертвенность

      Раскол миров остался в прошлом. Минули не менее четырех лет с момента, как священный демон Ло Бинхэ остановился в попытке продолжить дело, начатое его отцом. Заклинатели выдохнули с облегчением. Однако, немногие знали, какой ценой им досталось это спокойствие.       Преданный ученик, могущественный повелитель царства демонов был одержим своим наставником. Юноша всюду следовал за ним, был готов выполнять любые прихоти, а после смерти последнего заточил его тело в своем дворце, отказываясь выдавать на упокоение родной секте. Ло Бинхэ жаждал внимания. И Шэнь Цинцю просто не мог не замечать этого.       По правде говоря, еще многими годами ранее, когда сильная аура ученика начала проявлять себя, когда пробудился его вторичный пол, и запах чужих феромонов стал все чаще окутывать одежды мужчины, горный лорд заподозрил неладное. Все чаще природный страх окутывал его тело в компании этого талантливого молодого человека. Ло Бинхэ был опасен.       Юноша оказался демоном, пал в Бесконечную Бездну, а по возвращении оттуда предал родную секту. Но одно оставалось неизменным — его горящий восхищением взгляд, направленный на утонченное, острое лицо горного лорда. Ло Бинхэ был влюблен.              — Бинхэ, будь хорошим мальчиком.              В темноте руин, оставшись наедине со злом, когда все попытки остановить его оказались тщетными, Шэнь Цинцю не видел иного выхода, как сдаться. Он не хотел смерти Ло Бинхэ, как и не хотел уничтожения родного мира. Выбирая между собой и близкими, он выбрал последних. Подавив свою гордость, он отдался этому ученику, обещая ему оставаться рядом и не сопротивляться желаниям. Остальному заклинательскому миру же об этом знать не следовало… Отныне защищающего наивысшее зло наставника и его ученика прозвали парой.              — Убожество.              Косые взгляды, случайные высказывания, проносящиеся за спиной, давно вошли в рутину. Были и те, кто боготворил эти отношения. Люди слагали стихи и песни. И с каждым новым подобным произведением Шэнь Цинцю выворачивало наизнанку.       Мужчина улыбался в лицо ученику, говорил ему ласковые слова, поддерживал и потакал капризам.              «Шицзунь, может, попробуем это? Или как на счет такого? Вы же не будете против? Я уже все принес».              Как можно было отказать? Отказать ребенку, чье взросление происходило на твоих глазах, которого ты защищал всю свою сознательную жизнь, кто был предан тебе и искренне внимал каждому сказанному тобой слову? Особенно, когда стоило лишь подумать об отказе, и эти светящиеся восхищением глаза начинали темнеть от сгущающейся в них злости. Порой Шэнь Цинцю казалось, что лишь на его покорности держалось благополучие всего мира. Поэтому он соглашался и терпел, не имея права ни на отказ, ни на то, чтобы излить душу тем, кто был ему по-настоящему дорог.       

***

      — Учитель, — Тихий стук разнесся по стенам Бамбуковой хижины. То был голос Нин Инъин. — Я принесла вам перекусить.              Ученица пика Цинцзин была первой гостьей с момента, как Юэ Цинъюаня прогнал всех прочих от тихой гавани своего шиди. Наверное, глава издал указ о запрете на посещение горного лорда, ведь сейчас его скромная ученица неуверенно мялась на пороге, даже получив разрешение войти. Минутой позже она все же проследовала вглубь комнаты, оставляя поднос с двумя порциями припущенного риса на столе. Однако, уходить девушка не спешила.              — А он, — Осторожно начала она, устремляя взгляд на возвышение из одеяла, образовавшееся на мягкой кровати. Шэнь Цинцю сидел рядом и держал в руках книгу. Маленький мальчик, пришедший вместе с ним, тихо посапывал. — У него уже есть имя?              Такой вопрос не был неожиданным. Нин Инъин была слишком любопытной девушкой, а ребенок обращал к себе слишком много внимания. Если не она, то подобным точно бы в скором времени поинтересовался Юэ Цинъюань или кто-то из шиди. Поэтому Шэнь Цинцю лишь обреченно и каплю раздраженно вздохнул, поднимаясь со своего места. Мужчина приблизился к ученице, мягко подталкивая её к выходу.              — Цюань, — С улыбкой произнес он. — Спасибо тебе за еду. Я бы тоже хотел сейчас отдохнуть. Могла бы ты попросить пока никому меня не беспокоить?              — А… Ага… — Растерянный взгляд быстро перемещался с лица наставника на все еще мирно сопящую возвышенность. Девушка хотела бы задать еще немало вопросом, но быстро закрывшаяся перед носом дверь, увы, уже не позволяла этого сделать.              Шэнь Цинцю с облегчением вернулся на свое место. Заклинатель лишь открыл книгу на нужной странице, когда в дверь вновь постучали.              — Что в моей просьбе было тебе не понятно?! — Ругательства так и рвались наружу, когда горный лорд с явным раздражением повторно распахнул дверь. Он уже думал о том, какое наказание придумает своим неродивым ученикам, посмевшим ослушаться его, когда взгляд вместо ожидаемого круглого личика Нин Инъин наткнулся на широкую мужскую грудь. Серебряного цвета одежды туго обтягивали крепкое тело и могли принадлежать лишь одному человеку. — Шиди Лю, какая встреча. Что тебя привело ко мне?              — Ты знаешь.              Горный лорд пика Байчжань особо не церемонился. Он не отличался сдержанностью и покладистостью, как и особо уважительным отношением к своему шисюну. У них с Шэнь Цинцю в целом были достаточные странные взаимодействия: возненавидевшие друг друга по молодости, альфы поладили относительно недавно. Если это можно было так назвать. Шэнь Цинцю просто однажды спас Лю Цингэ во время того, как у того случилось искажение ци, а он в свою очередь отдал должок на поле битвы. А потом еще, и еще… Наверное, их можно было назвать соратниками? В любом случае, общались мужчины более-менее гладко, за исключением привычных колкостей, срывающихся с языков обоих.       Лю Цингэ тем временем бесцеремонно вошел внутрь и остановился посреди комнаты, отдалившись на одинаковое расстояние и от входа в хижину, и от кровати со спящим на ней ребенком. Неожиданно голос его стал тише:              — Кто этот мальчик?              — Эх… — Шэнь Цинцю подошел ближе. Он устало прикрыл глаза ладонью и протянул: — Неужели так важно знать?              — Да. — Сказал, как отрезал. — Он выглядит в точности, как тот подонок. Может ли быть, что ты притащил на пик этого проклятого демона?              — Нет!              — Тогда что?!              Двое товарищей столкнулись взглядами. Один — агрессивно-выпытывающий, второй — решительно-отрицающий. Стоя почти вплотную, Шэнь Цинцю сам не заметил, как расправив плечи, чуть приподнялся на носочках, тем самым равняясь ростом с внезапным противником. Лю Цингэ оставался в прежней позе. Брови мужчины были сердито сведены к переносице.              — Это его сын? Тогда что он делает с тобой? Зачем притащил его на хребет?              Цинцю решительно молчал. Не моргая, он стойко выдерживал взгляд собеседника и не спешил поддаваться. Комнату вновь заполнял запах феромонов. Тогда, чувствуя, как терпение его подходит к концу, Лю Цингэ внезапно сделал рывок вперед. Схватив шисюна за воротник, он с силой встряхнул его и процедил сквозь зубы:              — Отчего, скажи мне, от тебя так несет демонической гнилью?!              — П-папа?..              Тонкий голосок разорвал накалившуюся атмосферу, заставив сцепившихся заклинателей одновременно прервать зрительный контакт. Оба устремили взгляд на кровать, где, боязливо выглядывая из-под одеяла, сидел растрепанный мальчик. Длинные кудрявые волосы липли ко лбу, а большие красные глаза наливались влагой. Ребенок был явно напуган и готов вот-вот разрыдаться. И, видя это, Лю Цингэ инстинктивно разжал кулаки, теперь уже сам каплю напугано отшатнувшись от Шэнь Цинцю на полшага.              — «П-папа»?.. — Шокировано повторил он. Взгляд был прикован к шисюну, теперь оказавшемуся у кровати и заботливо успокаивавшему напуганного ребенка. — Как… Как это возможно?..