Жертвенность

      «Путь гордого бессмертного демона» — новелла, занимающая одно из лидирующих мест в топе произведений своего жанра. Совершенствование тела и духа, бои на мечах, заклинатели и монстры, богатое описание мира и, конечно же, гарем для главного героя. И вишенкой на торте было то, что Сян Тянь Да Фэйцзи писал роман в жанре «омегаверс».       Удивительно, что работа нашла отклик как среди женского, так и среди мужского населения. Возможно, причиной послужило то, что автор особо не разбавлял историю сюжетными взаимоотношениями альф и омег. Пиками школы Цанцюн управляли альфы, главный герой был альфой, его подчиненные поголовно были альфами, и даже в гареме Ло Бинхэ нашлось место лишь для пары омег, да и те были девушками. В голову приходил лишь один вывод: Сан Тянь Да Фэйцзи добавил этот жанр только ради завлечения женской доли читателей.              — Так и на кой черт было вообще добавлять его?              Даже после переселение в тело главное злодея Шэнь Юань еще долго возмущался в лицо автору романа. Сидя вечерами в хижине лорда пика Аньдин за чарками вина Шэнь Цинцю раз за разом задавал ему один и тот же вопрос. Шан Цинхуа же лишь смущенно отмахивался.              — Да ладно тебе, братец Огурец. Будто хоть кому-то стало от этого хуже.              — А лучше? У меня чуть глаза на лоб не полезли, когда впервые очнулся здесь. Чувствую себя отвратительно. Так обоняние пробивало только после недельного насморка.              Эти разговоры раз за разом лишь веселили Шан Цинхуа. Наблюдать за тем, как каплю захмелевший Шэнь Цинцю возмущенно размахивает своим веером и размышляет над уже привычными вещами, было очень забавно. Оттого порой лорд пика Аньдин подливал масла в огонь.              — Еще и этот… — Шэнь Цинцю нахмурился и поспешно раскрыл веер, скрывая за ним проступивших румянец. Разговоры о личном для двух попаданцев никогда не были чем-то запретным, но тема животных инстинктов, присущих персонажам новеллы, всегда пробивала горного лорда на дикое смущение. — Гон… Мы же люди, а не псины какие-то.              — Хаха! А ведь я изначально планировал сделать Шэнь Цзю омегой!              — Да как ты.! Мало тебе страданий для него?!              Да если бы… Да если бы… Лорда пика Цинцзин распирало от возмущения, но разум невольно начинал рисовать постыдные образы. Мужчина в мгновение залился краской, и последние крупицы собранного образа слетели с него окончательно. Он знал, чем тяжела участь омег: в отличие от животного желания альф обсеменить все, что движется, те изнывали от жгучих болей в животе, заглушаемых только занятием сексом, да непременно с образованием узла с альфой. Он помнил тот постыдный образ, в котором однажды предстала пред ним Нин Инъин. Девушка, слезно умоляющая учителя сделать хоть что-то, так безумно… пахла. Чего уж говорить… Шэнь Цинцю лишь чудом хватило выдержки, чтобы запереть ее в бамбуковой хижине и, сжимая зубы, терпеливо ждать лекаря снаружи.       И представить гордого лорда в этом образе… У мужчины просто язык не поворачивался назвать своего персонажа, а вернее уже себя, омегой. От одной мысли о том, как он слезно извивается перед Ло Бинхэ, а того и хуже, случайным альфой, умоляя его вытрахать себя, у Шэнь Цинцю что-то узлом сжималось в животе.              — От чего только его? — Отгоняя смущающие мысли, лорд пика Цинцзин вновь набросился на шиди с упреками. Бедный Шан Цинхуа уже жалел о своих словах и нервно сжимался в стул, боязливо поглядывая на веер в опасной близости от его головы. — Давай тогда и тебе такой сюжет пропишем, а? Уверен, что Мобэй-цзюнь был бы ой как рад.              И лорд пика Аньдин нервно сглотнул. Он так и не ответил, лишь смущенно и каплю виновато отвел взгляд в сторону.       

***

      — Ты… Ты…              Лю Цингэ по-прежнему стоял в отдалении от кровати, на которой Шэнь Цинцю успокаивал навзрыд рыдающего ребенка. Мальчик не выдержал в ту же секунду, как родитель оказался рядом, а гость их хижины от этого отшатнулся лишь сильнее.       Руки лорда пика Байчжань были крепко сжаты в кулаки, но с каждой секундой мучительных попыток произнести мучавший его вопрос те сжимались лишь крепче. Костяшки побелели и начали мелко подрагивать. Казалось, еще немного, и Лю Цингэ проткнет ладони собственными ногтями.              — Ты…              — Я не омега.              Слушать это невнятное бормотание, пока Цюань по-прежнему отказывался успокаиваться, было невыносимо. Шэнь Цинцю поднял мальчика на руки и, заставив его обхватить себя коленями за талию, прижал к своей груди. Мягкие похлопывания по спине должны были помочь.       Параллельно горный лорд поднял серьезный взгляд на своего шиди.              — Я не омега, — повторил он. — И тебе стоило бы постыдиться таких мыслей. Назвать благородного альфу омегой — да у тебя явно нюх отбило.              Лю Цингэ помрачнел. Кулаки его разжались, но внезапно горный лорд сделал уверенный шаг вперед и, будто отойдя от оцепенения окончательно, буквально за мгновение оказался рядом со своим шисюном. Игнорируя ребенка на руках, он опять притянул Шэнь Цинцю за ворот и неожиданно прильнул ближе.       Шэнь Цинцю оторопел. Ранее шиди Лю никогда не позволял себе столько наглых поступков. Что с ним стряслось?! Лю Цингэ, он… Он, что, обнюхивает его? Что за бестактность! Шэнь Цинцю оказался в глубочайшем шоке и растерялся всего на мгновение, но этого хватило, чтобы горный лорд Лю успел отстраниться. Лицо мужчины помрачнело лишь сильнее. Он поправил воротник и сделал шаг назад. На лице мужчины исказилась гримаса отвращения.              — От тебя несет только этим демоном.              Неудивительно: ведь они живут вместе, спят в одной постели, едят за одним столом, а также… Кхм. Лучше сейчас об этом не думать. В любом случае то, что от Шэнь Цинцю пахло Ло Бинхэ не должно было вызвать у Лю Цингэ столь явную агрессию. Ведь, даже учитывая, что феромоны другого альфы были ему неприятны, шиди раньше терпел компанию ученика и обходился лишь раздраженными колкостями.       Лю Цингэ отвернулся, а Шэнь Цинцю инстинктивно схватился за воротник, проверяя, все ли с ним в порядке. Мальчик на его руках, видимо, испугался до такой степени, что резко затих и теперь лишь мелко подрагивал, сжимаясь в тело родителя.              — Не хочешь рассказывать — хорошо, — После минутного молчания Лю Цингэ все же подал голос. Он, наконец, отошел. — Я сам узнаю.              После этих слов мужчина окончательно развернулся и столь же стремительно, как ворвался внутрь, покинул бамбуковую хижину. Шэнь Цинцю поймал себя на том, что не дышит. Комната наполнилась запахом другого альфы, и это било по рецепторам. Сердце бешено колотилось.       И вновь стук в дверь.              — Учитель… — Тихий голос Нин Инъин чуть подрагивал. Даже через дверь Шэнь Цинцю мог знать, что та неуверенно переминается с ноги на ногу. Он тяжело вздохнул и, не отпуская Цюаня с рук, проследовал к выходу. Девушка действительно стояла там в полном смятении, а за её спиной Мин Фань, почесывая затылок, обхаживал тушу огромного зверя. — Что вы прикажете делать с… этим?