Лёд, кровь и смерть

      Поскольку уносить книги из библиотеки было не запрещено (даже из запретной секции), ребята, подгоняемые недовольной мадам Пинс, твердящей о закрытии её вотчины, спешно покинули это место, сжимая в руках ледяной фолиант. Остальные студенты, гулящие по замку в оставшиеся два часа перед отбоем, практически не обращали внимание на пару. Лишь некоторые, особо недовольные новым званием Гарри, порой кидали на него неприязненные и гневные взгляды.       — Поскорее бы увидеть, как ты будешь в слезах умолять о прощении судей, которых обманул, выскочка-Поттер.       Гермиона напряглась, однако Гарри спокойно проигнорировал двух слизеринцев со старших курсов. В свой адрес в последнее время он слышал и не такое. К чему спорить с толпой, если переубедить её невозможно? Сначала парень пытался, но быстро бросил эту идею. Поэтому сейчас он просто аккуратно взял Грейнджер за плечо и повёл её мимо задир.       — Пойдём. Не придавай им значение, — пропустив мимо ушей смешки за спиной, Гарри уверенно направился к одной из лестниц.       Так как библиотека находилась на четвёртом этаже, ребята решили подняться ещё выше, поскольку именно там можно было найти множество заброшенных кабинетов. Несмотря на то, что зачастую во внеурочное время в подобных классах прятались другие студенты, гриффиндорцам удалось отыскать пустое помещение. Оно находилось в самом дальнем конце седьмого этажа, и, судя по звенящей тишине, здесь даже по коридорам ходили крайне редко.       — Идеальное место, — выдохнула Гермиона, оглядывая обстановку кабинета.       Гарри был полностью согласен. Свет в комнате практически отсутствовал — окна были закрыты деревянными ставнями, да и к тому же на улице сейчас был вечер. Солнце недавно скрылось за горизонтом, а луна ещё не успела показаться на небосводе.       Подросток простым взмахом палочки зажёг магические свечи, стоявшие на подоконнике и висевшие под потолком на люстре. Искусственный свет озарил класс, показывая расположенные в ряд одиночные парты, стоящие по углам человеческие манекены, и настоящий на вид скелет в полный рост. На стенах висело множество схем и таблиц, отображающих странные описания частей человеческого тела. Что-то похожее Гарри видел когда-то давно в своей магловской школе на уроке биологии. Только если там в основном говорилось о животных и растениях, то здесь всё было о людях.       — Брр… как-то тут жутковато… — прошептала Гермиона, словно боясь своим голосом разбудить взирающего на ребят пустыми глазницами скелета. Она осторожно сдула пыль с учебников, которые в разбросанном виде лежали на столе преподавателя, и изумилась: — Да это же учебники по анатомии! Не знала, что в Хогвартсе когда-то проводили занятия по медицине…       — Скорее всего, это было дополнительным предметом, — предположил Гарри, начиная как можно аккуратнее сдвигать парты, дабы освободить центр комнаты. — К тому же сейчас ученики могут просто обратиться к мадам Помфри. Не поможешь мне?       Гермиона кивнула, закрыла пыльное пособие по колдомедицине и принялась убирать оставленные стулья. Конечно, они могли сделать работу с помощью магии, но негласно приняли решение минимизировать траты энергии до проведения ритуала, ведь неизвестно сколько сил для него потребуется. А предчувствие подсказывало друзьям, что их понадобится немало.       Когда центр комнаты оказался свободным, гриффиндорцы на мгновение застыли. Трудно было решиться на дело, последствия которого оставались весьма туманными. Что, если что-то пойдёт не так? Что, если Гарри в нужный момент испугается, или Гермиона ошибётся в подготовке? Что, если он получит травмы, несовместимые с жизнью, или ритуал просто не сработает?       «Последний вариант не так уж и плох», — пролетело в мыслях у подростка.       Однако он поспешил отвесить себе мысленную пощёчину. Зачем сомневаться, если он уже всё решил? Бессмысленно оттягивать этот момент. Нужно просто взять и сделать это. Вздохнув и сжав кулаки, Гарри уверенно прошептал:       — Давай, Гермиона. Сейчас или никогда. Ещё раз прости, что вынуждаю тебя это делать.       Его подруга решительно кивнула, и Поттера восхитила её смелость, появившаяся очень вовремя. Она взяла лежащий на одном из столов мел и принялась рисовать им прямо на полу. Её пальцы вывели почти идеально ровный треугольник, а потом не менее равномерный круг в его середине, но то была самая лёгкая часть. Затем она достала из своей сумки маленькую дощечку, быстрым движением трансфигурировав её в короткий нож. Гарри досадно покачал головой, увидев порезанный палец Грейнджер, которым та принялась рисовать знаки. Его волновал не вид крови, а тот факт, что она причиняла себе боль ради него, хоть и терпеливо молчала.       По мере того, как Гермиона готовила ритуал, в комнате, казалось, становилось всё холоднее и холоднее. Будто из ниоткуда начал поддувать ледяной ветер, заколыхались языки пламени в свечах. В помещении становилось светлее, и свет тот шёл от рисунка. Наконец девушка поднялась с колен, вытащила книгу и встала рядом с Гарри. Он смог разглядеть то, что начертила подруга.       В глаза бросились три символа, нанесённые кровью в каждом углу треугольника. Один из них узнать было легче всего — он походил на череп стоявшего рядом скелета. Другой отдалённо напоминал обычную снежинку. А вот третий расшифровать оказалось довольно трудно — ближе всего он походил на обычные капли воды. Правда, учитывая, чем они были нарисованы, Гарри сомневался, что они олицетворяли именно эту жидкость.       — Давай, Гарри, — глухо произнесла Грейнджер. Её голос звучал отдалённо и тихо, словно она стояла в другом конце комнаты.       Поттер знал, что делать. Преодолевая волнение, он сделал шаг, затем ещё несколько и через секунду ступил в центр треугольника в пределе внутреннего круга. Тут же он почувствовал небывалую боль в спине, как от ношения огромного груза. Невидимая тяжесть давила к земле, и ему приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не упасть. Свет от линий треугольника стал во сто раз ярче. Он слепил настолько сильно, что Гарри закрыл глаза. Где-то рядом звучал нервный, но уверенный голос Гермионы, произносившей нужные строки из книги. Язык, на котором она говорила, явно был каким-то другим, и у Гарри мельком пробежала мысль, откуда его подруга знает этот язык и как она успела его выучить.       В нос ударил запах крови и чудовищный смрад разложения. С превеликим трудом подавив желание опустошить желудок, Поттер сжал зубы и, как оказалось, прикусил язык. Свечи окончательно потухли, однако он уже этого не видел. Треугольник заменял любое освещение, озаряя комнату ярким сиянием, подобном тысяче звёзд.       Перед глазами парня стали проявляться ужасающие картины. Висящая в небе громадная цитадель, построенная из не менее гигантских костей. Снег, белые скалы, тёмное море. Ледяной трон… Тревожные миражи меняли свой вид, тем не менее неизменно отпечатываясь в сознании.       Гарри била крупная дрожь. Трудно было понять, от чего больше: страха или пронизывающего до костей холода. Он буквально физически ощущал, как тонкий слой льда покрывает его кожу, как с каждым прерывистым вздохом лёгкие наполняются морозной стужей, конечности деревенеют, превращаясь в бесполезные костыли. Холод проникал в кровь, перемещался по артериям, закреплялся в мышцах и костях. Он передвигался по телу, изменяя его и стремясь добраться до самого главного — сердца. Конечно, Гарри не мог это чувствовать, но ему почудилось, что на несколько секунд оно перестало биться.       Когда голос Гермионы прервался, в комнате воцарилась тишина. Прежде чем помещение погрузилось в темноту, резкая боль в груди Гарри заставила его согнуться пополам и упасть на пол. Он не смог сдержать крик. Несколько секунд этой боли казались ему вечностью. Стихая, боль переносилась на задворки сознания, оставаясь исключительно в памяти.       — Люмос, — послышался тихий голос Гермионы, и он увидел её.       Выглядела она невероятно уставшей. Глаза потускнели, в них застыло волнение. Кровь на её пальце засохла, и ранка покрылась корочкой. На белых манжетах рубашки виднелись едва заметные красные капельки — единственное напоминание о принесённой девушкой жертве. Она положила палочку со светящимся огоньком на кончике на землю, сама опускаясь рядом с другом на колени. Беспокойно потрепала его по плечу.       — Гарри… Гарри, ты как? Как ты себя чувствуешь?       — Пре… прекрасно… — соврал он со стоном, с трудом упираясь на локти. — Всё уже закончилось?       — Да… ты… ты изменился, Гарри.       — У меня отросла третья нога? — попытался он пошутить, но вышло, откровенно говоря, плохо. Гермиона не улыбнулась.       — Ты стал выглядеть немного старше… А ещё…       Она взяла лежащий рядом с ним предмет и протянула ему в руки. Сначала он не понимал, почему она так удивлена. Ну, очки и очки, что в них особенного? Лишь спустя пару секунд до него наконец дошло, что он мог видеть каждую деталь вокруг себя настолько чётко, словно они были на него надеты. Но они лежали в руках, а его глаза впервые смотрели на мир не через толстое стекло линз. Он позволил себе улыбнуться.       — Твой шрам! — Гермиона перевела взгляд на его лоб. — Он кровоточит!       И действительно, коснувшись своего «знаменитого символа», он поглядел на пальцы и завороженно уставился на собственную кровь. Почему-то это не вызвало у него тревогу. Да, шрам болел, но не так, как в те моменты, когда он ощущал присутствие Тёмного Лорда, а словно это была обычная рана от пореза. А подобные порезы имеют свойство заживать. По какой-то неведомой причине он был уверен, что так и произойдёт…